Когда силовики решат заменить Владимира Путина
---
Чем больше президент на них опирается, тем сильнее их позиции
Из множества скандальных сюжетов последнего времени самым проигрышным для властей остается история с омоновцем, который хорошо поставленным ударом ноги отправил петербурженку на больничную койку. Решение не наказывать его, принятое вопреки очевидным имиджевым рискам, говорит, что, выбирая между вариантами «выглядеть человечным» и «выглядеть сильным», режим предпочитает второй. «Любить уже все равно не будут, так пусть хотя бы боятся», — похоже, решили в Кремле. Главное сейчас для властей — не разозлить правоохранителей. Чтобы они, не дай бог, не подумали, что их «сливают». Все остальные задачи бледнеют по степени своей важности перед этой.
Не факт, однако, что указанная стратегия окупится.
Отказ от политических методов управления страной и перекос в сторону силового инструментария неизбежно ведут к повышению субъектности силовиков. Обычно в подобных ситуациях до них быстро доходит, что это не столько они от хозяина зависят, сколько он от них.
Силовики решили не стесняться
История свидетельствует, что чрезмерная ставка на силу нередко заканчивается военными переворотами и свержением правителей, у которых все остальные механизмы управления, кроме силового, атрофировались. Примеров несть числа: от древнеримских императоров, регулярно сменяемых недовольными ими преторианцами, до президента Судана Омара аль-Башира, свергнутого буквально год назад.
Популярное общественное мнение почему-то считает, что жертвами переворотов и путчей обычно оказываются лидеры демократических стран. На самом деле это не так. Гораздо чаще это случается при авторитаризме. Профессор Йельского университета Милован Сволик подсчитал, что среди диктаторов, правивших с 1946 по 2008 г., примерно две трети лишились власти в результате тех или иных неконституционных действий. Из них две трети были свергнуты с помощью собственных элит, в том числе и военных. Рост недовольства населения повышает шансы на реализацию этого сценария. Теряющий популярность и притягивающий стрелы народного гнева диктатор становится слишком тяжелой обузой. В какой-то момент силовики просто перестают понимать: а зачем его вообще защищать. Тогда они его свергают. В некоторых ситуациях это помогает им удержать власть — целиком или в составе будущей правящей коалиции. Именно так это было в ситуации с упомянутым аль-Баширом.
Помимо народа и силовиков важная роль здесь принадлежит третьему игроку — элитам в широком смысле этого слова. После того как режим начинает терять популярность, поддержка диктатора в их среде тоже начинает слабеть. Особенно велик шанс на подобное развитие событий именно в рамках персоналистского режима. Элиты ведь изначально от него не сильно в восторге — хотя до поры до времени, конечно, вынуждены бывают свои настроения скрывать. Надо понимать, что персоналистский режим формируется в ситуации, когда элиты оказываются не в состоянии ограничить властные притязания правителя. Персонализм — поражение элит. Последние по определению не могут быть им довольны: ведь вся его суть сводится к тому, что у них отнимается право влиять на принимаемые решения. Кому ж такое понравится? Из этого правила есть, конечно, исключение — личный двор правителя. Эти люди, в отличие от остального истеблишмента, благодаря персонализму не столько теряют, сколько приобретают. Кем были в 1990-х гг. Алексей Миллер, братья Ротенберги, Дмитрий Медведев и так далее? Разве могли они помыслить себя ровней Владимиру Потанину, Михаилу Фридману, Олегу Дерипаске или Евгению Примакову? А вот благодаря Путину они их даже переросли.
Двор, однако, — слишком слабая социальная база. Опираться только на него долго не получится. Сочетание двух этих факторов — роста народного недовольства и усиления элитной фронды — повышает шансы на то, что однажды российские правоохранители сыграют против Путина. Это не обязательно будут нынешние руководители силовых структур. Истории известны перевороты, совершенные не только генералами, но и полковниками и подполковниками (Египет, 1952); майорами (Ливия, 1969), капитанами (Португалия, 1974) и даже сержантами (Куба, 1933). И не случайно соседи персоналистских режимов по авторитарной классификации — режимы однопартийные — живут в среднем примерно в два раза дольше.
Аббас Галлямов
политолог
Из множества скандальных сюжетов последнего времени самым проигрышным для властей остается история с омоновцем, который хорошо поставленным ударом ноги отправил петербурженку на больничную койку. Решение не наказывать его, принятое вопреки очевидным имиджевым рискам, говорит, что, выбирая между вариантами «выглядеть человечным» и «выглядеть сильным», режим предпочитает второй. «Любить уже все равно не будут, так пусть хотя бы боятся», — похоже, решили в Кремле. Главное сейчас для властей — не разозлить правоохранителей. Чтобы они, не дай бог, не подумали, что их «сливают». Все остальные задачи бледнеют по степени своей важности перед этой.
Не факт, однако, что указанная стратегия окупится.
Отказ от политических методов управления страной и перекос в сторону силового инструментария неизбежно ведут к повышению субъектности силовиков. Обычно в подобных ситуациях до них быстро доходит, что это не столько они от хозяина зависят, сколько он от них.
Силовики решили не стесняться
История свидетельствует, что чрезмерная ставка на силу нередко заканчивается военными переворотами и свержением правителей, у которых все остальные механизмы управления, кроме силового, атрофировались. Примеров несть числа: от древнеримских императоров, регулярно сменяемых недовольными ими преторианцами, до президента Судана Омара аль-Башира, свергнутого буквально год назад.
Популярное общественное мнение почему-то считает, что жертвами переворотов и путчей обычно оказываются лидеры демократических стран. На самом деле это не так. Гораздо чаще это случается при авторитаризме. Профессор Йельского университета Милован Сволик подсчитал, что среди диктаторов, правивших с 1946 по 2008 г., примерно две трети лишились власти в результате тех или иных неконституционных действий. Из них две трети были свергнуты с помощью собственных элит, в том числе и военных. Рост недовольства населения повышает шансы на реализацию этого сценария. Теряющий популярность и притягивающий стрелы народного гнева диктатор становится слишком тяжелой обузой. В какой-то момент силовики просто перестают понимать: а зачем его вообще защищать. Тогда они его свергают. В некоторых ситуациях это помогает им удержать власть — целиком или в составе будущей правящей коалиции. Именно так это было в ситуации с упомянутым аль-Баширом.
Помимо народа и силовиков важная роль здесь принадлежит третьему игроку — элитам в широком смысле этого слова. После того как режим начинает терять популярность, поддержка диктатора в их среде тоже начинает слабеть. Особенно велик шанс на подобное развитие событий именно в рамках персоналистского режима. Элиты ведь изначально от него не сильно в восторге — хотя до поры до времени, конечно, вынуждены бывают свои настроения скрывать. Надо понимать, что персоналистский режим формируется в ситуации, когда элиты оказываются не в состоянии ограничить властные притязания правителя. Персонализм — поражение элит. Последние по определению не могут быть им довольны: ведь вся его суть сводится к тому, что у них отнимается право влиять на принимаемые решения. Кому ж такое понравится? Из этого правила есть, конечно, исключение — личный двор правителя. Эти люди, в отличие от остального истеблишмента, благодаря персонализму не столько теряют, сколько приобретают. Кем были в 1990-х гг. Алексей Миллер, братья Ротенберги, Дмитрий Медведев и так далее? Разве могли они помыслить себя ровней Владимиру Потанину, Михаилу Фридману, Олегу Дерипаске или Евгению Примакову? А вот благодаря Путину они их даже переросли.
Двор, однако, — слишком слабая социальная база. Опираться только на него долго не получится. Сочетание двух этих факторов — роста народного недовольства и усиления элитной фронды — повышает шансы на то, что однажды российские правоохранители сыграют против Путина. Это не обязательно будут нынешние руководители силовых структур. Истории известны перевороты, совершенные не только генералами, но и полковниками и подполковниками (Египет, 1952); майорами (Ливия, 1969), капитанами (Португалия, 1974) и даже сержантами (Куба, 1933). И не случайно соседи персоналистских режимов по авторитарной классификации — режимы однопартийные — живут в среднем примерно в два раза дольше.
Аббас Галлямов
политолог
Источник: hollivizor.ru
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]