«ДИССЕРНЕТ» по "сталински"
---
Нина Бондарева — Сталину о плагиате в докладе Маленкова на XIX съезде КПСС
10.01.1953
Глубокоуважаемый и дорогой Иосиф Виссарионович!
Я осмеливаюсь беспокоить Вас лично по делу, которое отнюдь не является личным. Речь идет об отчетном докладе Центрального Комитета девятнадцатому съезду нашей партии. Я не могу не поделиться с Вами тревогой и замешательством, возникшими у меня при одном неприятном открытии, связанном с изложением в докладе эстетических проблем.
Скажу прямо: мною, как и многими другими, гораздо более эрудированными товарищами, литературоведами и критиками чеканные формулировки о типическом, да еще поставленные рядом с Вашим указанием на то, что нам нужны советские Гоголи и Щедрины, восприняты, как Ваши формулировки, дорогой Иосиф Виссарионович. (Почти весь 17 абз. 2-го раздела доклада тов. Маленкова.)
К тому же в журнале «Коммунист» (№ 21 за 1952 г.) определение типического, данное в отчетном докладе т. Маленкова, характеризуется как «ясное и четкое, основанное на марксистско-ленинском знании закономерностей общественного развития и специфики искусства». А кто, кроме Вас, обладает знанием этих закономерностей в степени марксистско-ленинских знаний?
На эти формулировки сейчас ориентируется вся работа творческих организаций, учебные курсы литературоведения и марксистско-ленинской эстетики; они являются темой творческих дискуссий теоретических конференций, ими живет вся наша художественная интеллигенция. Наблюдаются даже некоторые крайности: мне кажется, намечается тенденция противопоставлять типическое «массовидному», тому, чего много; проблема типичности сужается до проблемы типа; право на заострение и преувеличение образа приобретает окраску непременного требования (т.о. чеховской традиции грозит полное вытеснение традицией гоголевской).
Но не это вызывает сейчас особую тревогу и озабоченность.
Изучая историю вопроса о реализме, я просматривала статью «Реализм» в 9 томе литературной энциклопедии (год изд. 1935). Нечаянно, на стр. 552–53, я натолкнулась на формулировки, буквально совпадающие с указанным 17 абзацем 2-го раздела доклада т. Маленкова. Изменен только порядок фраз2.
Автор статьи — Д. Мирский, и она указана на титульном листе в списке важнейших статей 9 тома.
Первоначально меня изумило простодушие, с которым лицо, готовившее материал к этому разделу доклада Центрального Комитета, перенесло чужой текст в доклад, без кавычек и без какой-либо переработки. Мне известно, как тщательно должен отбираться материал для докладов и статей, для проектов резолюций и директив, какие такт, добросовестность и чувство ответственности необходимы тому, кто работает даже над предварительными формулировками (я работала в 1946–48 г.г. помощником секретаря ВЦСПС).
Поэтому меня огорчило и взволновало мое несчастное открытие.
Сознаюсь: имя автора статьи «Реализм» ничего мне не говорило. Осторожно я поинтересовалась у старших товарищей, кто такой Д. Мирский... Ответ гласил: Д. Мирский, бывший белоэмигрант, разоблачен и репрессирован как враг народа и шпион.
У меня нет возможности точно установить достоверность этих сообщений. Но меня они ошеломили.
Я мучительно колебалась в намерении писать Вам, но пришла к тому выводу, что промолчать я не имею права. Как член КПСС я несу свою долю ответственности за качество партийных документов. Я виновата уже в промедлении, дорогой Иосиф Виссарионович.
Тираж литературной энциклопедии превышает 25 тыс. экз., она во всех библиотеках, у частных лиц и, наверное, за границей. Каждую минуту это легкомысленное заимствование из сомнительного источника может стать достоянием общественности, поводом к злобному глумлению. Впрочем, нет нужды комментировать что-либо, когда говоришь с Вами...
Быть может, я чего-то не понимаю, мои тревоги неосновательны и это не так уж важно, поскольку формулировки Мирского по существу нe противоречат марксистско-ленинским эстетическим установкам. Я буду счастлива ошибиться и только пожалею об отнятом у Вас драгоценном времени. Разумеется, я не претендую на ответ. Для меня важно только, чтоб факт этот был известен Вам. Тогда все будет как надо. Поэтому я хотела бы иметь подтверждение, что это письмо до Вас дошло.
Прощаясь, дорогой Иосиф Виссарионович, я хочу выразить Вам мою искреннюю дочернюю привязанность, преданность и уважение.
Н. БОНДАРЕВА
10.1.1953 г.
Мой адрес: Москва 1, Садово-Кудринская 14/16, кв. 11.
Нина Александровна Бондарева (член КПСС, бил. № 7932772, парторганизация Литературного ин-та им. А.М. Горького).
Поступило в ОС ЦК 13.1.53.
РГАСПИ. Ф. 592. Оп. 1. Д. 11. Л. 5–7. Машинописная копия. На л. 5 пометка рукой неизвестного: «т. Бондарева», «14-1-53 г. т. Маленкову».
10.01.1953
Глубокоуважаемый и дорогой Иосиф Виссарионович!
Я осмеливаюсь беспокоить Вас лично по делу, которое отнюдь не является личным. Речь идет об отчетном докладе Центрального Комитета девятнадцатому съезду нашей партии. Я не могу не поделиться с Вами тревогой и замешательством, возникшими у меня при одном неприятном открытии, связанном с изложением в докладе эстетических проблем.
Скажу прямо: мною, как и многими другими, гораздо более эрудированными товарищами, литературоведами и критиками чеканные формулировки о типическом, да еще поставленные рядом с Вашим указанием на то, что нам нужны советские Гоголи и Щедрины, восприняты, как Ваши формулировки, дорогой Иосиф Виссарионович. (Почти весь 17 абз. 2-го раздела доклада тов. Маленкова.)
К тому же в журнале «Коммунист» (№ 21 за 1952 г.) определение типического, данное в отчетном докладе т. Маленкова, характеризуется как «ясное и четкое, основанное на марксистско-ленинском знании закономерностей общественного развития и специфики искусства». А кто, кроме Вас, обладает знанием этих закономерностей в степени марксистско-ленинских знаний?
На эти формулировки сейчас ориентируется вся работа творческих организаций, учебные курсы литературоведения и марксистско-ленинской эстетики; они являются темой творческих дискуссий теоретических конференций, ими живет вся наша художественная интеллигенция. Наблюдаются даже некоторые крайности: мне кажется, намечается тенденция противопоставлять типическое «массовидному», тому, чего много; проблема типичности сужается до проблемы типа; право на заострение и преувеличение образа приобретает окраску непременного требования (т.о. чеховской традиции грозит полное вытеснение традицией гоголевской).
Но не это вызывает сейчас особую тревогу и озабоченность.
Изучая историю вопроса о реализме, я просматривала статью «Реализм» в 9 томе литературной энциклопедии (год изд. 1935). Нечаянно, на стр. 552–53, я натолкнулась на формулировки, буквально совпадающие с указанным 17 абзацем 2-го раздела доклада т. Маленкова. Изменен только порядок фраз2.
Автор статьи — Д. Мирский, и она указана на титульном листе в списке важнейших статей 9 тома.
Первоначально меня изумило простодушие, с которым лицо, готовившее материал к этому разделу доклада Центрального Комитета, перенесло чужой текст в доклад, без кавычек и без какой-либо переработки. Мне известно, как тщательно должен отбираться материал для докладов и статей, для проектов резолюций и директив, какие такт, добросовестность и чувство ответственности необходимы тому, кто работает даже над предварительными формулировками (я работала в 1946–48 г.г. помощником секретаря ВЦСПС).
Поэтому меня огорчило и взволновало мое несчастное открытие.
Сознаюсь: имя автора статьи «Реализм» ничего мне не говорило. Осторожно я поинтересовалась у старших товарищей, кто такой Д. Мирский... Ответ гласил: Д. Мирский, бывший белоэмигрант, разоблачен и репрессирован как враг народа и шпион.
У меня нет возможности точно установить достоверность этих сообщений. Но меня они ошеломили.
Я мучительно колебалась в намерении писать Вам, но пришла к тому выводу, что промолчать я не имею права. Как член КПСС я несу свою долю ответственности за качество партийных документов. Я виновата уже в промедлении, дорогой Иосиф Виссарионович.
Тираж литературной энциклопедии превышает 25 тыс. экз., она во всех библиотеках, у частных лиц и, наверное, за границей. Каждую минуту это легкомысленное заимствование из сомнительного источника может стать достоянием общественности, поводом к злобному глумлению. Впрочем, нет нужды комментировать что-либо, когда говоришь с Вами...
Быть может, я чего-то не понимаю, мои тревоги неосновательны и это не так уж важно, поскольку формулировки Мирского по существу нe противоречат марксистско-ленинским эстетическим установкам. Я буду счастлива ошибиться и только пожалею об отнятом у Вас драгоценном времени. Разумеется, я не претендую на ответ. Для меня важно только, чтоб факт этот был известен Вам. Тогда все будет как надо. Поэтому я хотела бы иметь подтверждение, что это письмо до Вас дошло.
Прощаясь, дорогой Иосиф Виссарионович, я хочу выразить Вам мою искреннюю дочернюю привязанность, преданность и уважение.
Н. БОНДАРЕВА
10.1.1953 г.
Мой адрес: Москва 1, Садово-Кудринская 14/16, кв. 11.
Нина Александровна Бондарева (член КПСС, бил. № 7932772, парторганизация Литературного ин-та им. А.М. Горького).
Поступило в ОС ЦК 13.1.53.
РГАСПИ. Ф. 592. Оп. 1. Д. 11. Л. 5–7. Машинописная копия. На л. 5 пометка рукой неизвестного: «т. Бондарева», «14-1-53 г. т. Маленкову».
Взято: skif-tag.livejournal.com
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]