Партизанская правда
---
Шер Арон Лазаревич родился 23-го февраля 1921 года в городе Бердичеве.
Отец был портным, работал на швейной фабрике. Старший брат Юда, был кадровым военным, до войны служил на Дальнем Востоке и погиб в 1943 году при форсировании Днепра.
Я, как и многие мои сверстники, мечтал стать военным. Летом тридцать девятого года поехал поступать в Киевское училище связи(КУС) имени Калинина. Конкурс был - 8 человек на место.
Вечером 21 июня 1941 года я прибыл к месту службы, в бывший польский город Ломжа, в отдельный дивизион связи 6-го Кавалерийского Казачьего Корпуса имени Сталина, находившегося в составе 10-й Армии. Мне указали место ночлега, и сказали, что утром, я должен вступить в командование военно-телеграфной станцией... А в четыре часа утра началась война...
Ломжу разбомбили рано утром. Многие солдаты и командиры метались по военному городку, не зная, что делать. Проволочную связь диверсанты перерезали сразу. Мы пошли колонной в сторону Гродно. Про то что происходило на дорогах июньского отступления в Белоруссии мне даже не стоит рассказывать... Про весь этот ужас ... Уже на второй день мы бросили в овраг все свои аппараты и установки связи, предварительно сломав их. Я не успел получить оружие в части, так подобрал кем-то брошенный на дороге револьвер "наган". Уже 25 июня стало ясно, что мы находимся в полном окружении. Бомбили нас беспощадно. За день наша колонна подвергалась бомбардировкам по нескольку раз. Немецкие пилоты ходили "по нашим головам" на бреющем полете и сбрасывали на нас не только бомбы и листовки, с призывом сдаваться в плен. Кидали пустые бочки и плуги, издававшие жуткий и дикий вой, сводивший с ума и парализующий волю. Кругом царила паника. Если в первые дни мы еще рыли окопы, в ожидании приказа занять оборону, то вскоре, красноармейцы, неорганизованными толпами, просто шли лесами к Неману, в надежде прорваться к своим. Я не видел ни одной попытки организованного сопротивления, ни одной целой воинской части занявшей оборонительные рубежи. Небо было закрыто немецкими самолетами.
Наша колонна таяла как снег, прямо на глазах, трудно было понять, кто убит, а кто ушел сдаваться в плен. Провианта не было, мы ничего не кушали по трое-четверо суток. Убитых никто не хоронил. Раненых оставляли у крестьян, не питая особых иллюзий о их дальнейшей судьбе. Масштабы той июньской катастрофы уже много раз обсуждены историками, что тут еще добавить...
Наше моральное состояние было подавленным... Но даже не страшные потери и кошмарная неразбериха ломали наш боевой дух. Видеть, как "непобедимая и легендарная Красная Армия" отступает и беспомощно мечется в окружении - мне было невыносимо больно. К 8-му июля нас осталось примерно 50 человек из дивизиона, и мы пробились в Валовниковский лес, в 45 километрах юго-западнее Минска, и оказалось, что мы полностью окружены. В лесу прятались многие сотни красноармейцев и командиров Красной Армии, окруженцы из двух армий. Немцы непрерывно обстреливали лес из орудий и минометов. Тысячи листовок летели на наши головы с текстом "Бей жидов-комиссаров, сдавайся в плен!".
Люди молча вставали с земли и уходили из леса сдаваться к немцам.
< >
А дальше... был лагерь...Собрали нас там сорок пять тысяч пленных.
Люди мерли как мухи... Если в августе в лагере люди еще как-то держались, то в сентябре начался повальный мор, пленным выдавали раз в три дня по одному черпаку баланды. Хлеба не было. От голода многие теряли рассудок...
В ноябре в лагере начались случаи трупоедения, каннибализма...
Лежит еще неостывший труп, а уже с ноги кто-то срезал кусок мяса...
Продолжалось повальное предательство, голод довел людей до самого низменного состояния души, за буханку эрзац-хлеба в лагере вовсю выдавали немцам на расправу евреев, командиров и политруков. А потом создали лагерную полицию из предателей, так туда подобрали отъявленных зверей, которые были еще хуже, чем немцы. Единственной возможностью хоть как-то выжить - было попасть на работу.
< >
Пришли в отряд, встретили нас довольно спокойно, мы по одному заходили в штабную землянку. Я, как организатор группы и побега, зашел первым. Испытывал на сердце небывалую радость, ведь я наконец-то вырвался из цепких лап смерти и теперь смогу отомстить за все страдания, унижения, лишения, и за всех погибших товарищей. И эта эйфория сыграла мне плохую службу.
Я зашел в землянку и лихо отрапортовал: "Лейтенант Арон Шер!", и, увидев, как сразу изменились лица у некоторых командиров, сидевших напротив меня, я понял, что совершил ошибку, лучше бы мне было оставаться Максименко... Эти лица выражали одно - неприязнь, мол, да лучше бы ты погиб... В землянке находились командир отряда Васильев, начальник штаба отряда имени Фрунзе Могилев Иван Михайлович, особист Боран-Сорока Григорий Степанович и комиссар отряда Иван Васильевич Зиберов, бывший учитель из Сибири, законченная сволочь. Еще кто-то из командного состава отряда находился в штабной землянке, но сейчас точно не припомню, кто именно.
< >
А каким было отношение к Вам в "национальном аспекте"?
- Я не застал период "бандитского разгула", который был почти повсеместно в белорусских лесах западнее Минска в 1942 году, поскольку, почти до конца этого года я находился в лагере. И как немцы истребляли "польских жидов" скрывающихся по лесам, и как наши партизаны нередко убивали евреев в этот период, я узнавал только из рассказов таких же партизан, как и я. Пришлось услышать жуткие , страшные вещи, в которые не хотелось даже верить...
- Вы как-то обмолвились, что в 1941-1945 годах в Западной Белоруссии шла настоящая "гражданская война". Это "образная фраза" или Ваше личное убеждение?
А.Ш. - Нет, это не "красное словцо". Я вспоминаю бои в которых мне довелось принять активное участие, в операциях по уничтожению полицейских и жандармских гарнизонов в селе Красная Слобода в Минской области, в деревнях Великий и Малый Рожны, в Гоцке, Орлике, Старине, Чучевичах, Чудине, Гаврильчицах и во многих разных других местах, и могу сказать следующее - в большинстве случаев нам противостояли не немцы, а бывшие советские граждане: белорусские и украинские полицаи, солдаты из различных "власовских формирований".
< >
Но что сказать о "власовцах"? Я не могу забыть, как мы взяли в плен двух предателей, молодых парней, бывших лейтенантов Красной Армии, выпускников Ленинградского пехотного училища. Мы ожидали, что они, как и многие другие "власовцы", сразу начнут каяться, просить о пощаде, но эти двое просто пылали ненавистью к Советской власти, и проклинали нас последними словами , посылали матом, не страшась смерти. У меня не укладывалось в голове, ведь это мои сверстники и бывшие армейские командиры, откуда в них такая злоба к Советам... Командир отряда приказал привязать их к лошадиным хвостам, а потом лошадей пустили по кругу...
< >
Все время писали в газетах и книгах, что стар и млад помогал партизанам.
Куда там... В Слуцке, семидесятилетняя старуха, мать начальника полиции Семенова, была немецким агентом, ходила под видом беженки по партизанской зоне, все рисовала и записывала.... А сколько раз партизанам приходилось "пускать в расход" пленных или добровольно пришедших в отряд полицаев, "не отходя от кассы". Узнавали, кто из них запятнан кровью, и убивали на месте. Потом Особый Отдел соединения утверждал, уже приведенные в исполнение приговоры...
Отец был портным, работал на швейной фабрике. Старший брат Юда, был кадровым военным, до войны служил на Дальнем Востоке и погиб в 1943 году при форсировании Днепра.
Я, как и многие мои сверстники, мечтал стать военным. Летом тридцать девятого года поехал поступать в Киевское училище связи(КУС) имени Калинина. Конкурс был - 8 человек на место.
Вечером 21 июня 1941 года я прибыл к месту службы, в бывший польский город Ломжа, в отдельный дивизион связи 6-го Кавалерийского Казачьего Корпуса имени Сталина, находившегося в составе 10-й Армии. Мне указали место ночлега, и сказали, что утром, я должен вступить в командование военно-телеграфной станцией... А в четыре часа утра началась война...
Ломжу разбомбили рано утром. Многие солдаты и командиры метались по военному городку, не зная, что делать. Проволочную связь диверсанты перерезали сразу. Мы пошли колонной в сторону Гродно. Про то что происходило на дорогах июньского отступления в Белоруссии мне даже не стоит рассказывать... Про весь этот ужас ... Уже на второй день мы бросили в овраг все свои аппараты и установки связи, предварительно сломав их. Я не успел получить оружие в части, так подобрал кем-то брошенный на дороге револьвер "наган". Уже 25 июня стало ясно, что мы находимся в полном окружении. Бомбили нас беспощадно. За день наша колонна подвергалась бомбардировкам по нескольку раз. Немецкие пилоты ходили "по нашим головам" на бреющем полете и сбрасывали на нас не только бомбы и листовки, с призывом сдаваться в плен. Кидали пустые бочки и плуги, издававшие жуткий и дикий вой, сводивший с ума и парализующий волю. Кругом царила паника. Если в первые дни мы еще рыли окопы, в ожидании приказа занять оборону, то вскоре, красноармейцы, неорганизованными толпами, просто шли лесами к Неману, в надежде прорваться к своим. Я не видел ни одной попытки организованного сопротивления, ни одной целой воинской части занявшей оборонительные рубежи. Небо было закрыто немецкими самолетами.
Наша колонна таяла как снег, прямо на глазах, трудно было понять, кто убит, а кто ушел сдаваться в плен. Провианта не было, мы ничего не кушали по трое-четверо суток. Убитых никто не хоронил. Раненых оставляли у крестьян, не питая особых иллюзий о их дальнейшей судьбе. Масштабы той июньской катастрофы уже много раз обсуждены историками, что тут еще добавить...
Наше моральное состояние было подавленным... Но даже не страшные потери и кошмарная неразбериха ломали наш боевой дух. Видеть, как "непобедимая и легендарная Красная Армия" отступает и беспомощно мечется в окружении - мне было невыносимо больно. К 8-му июля нас осталось примерно 50 человек из дивизиона, и мы пробились в Валовниковский лес, в 45 километрах юго-западнее Минска, и оказалось, что мы полностью окружены. В лесу прятались многие сотни красноармейцев и командиров Красной Армии, окруженцы из двух армий. Немцы непрерывно обстреливали лес из орудий и минометов. Тысячи листовок летели на наши головы с текстом "Бей жидов-комиссаров, сдавайся в плен!".
Люди молча вставали с земли и уходили из леса сдаваться к немцам.
< >
А дальше... был лагерь...Собрали нас там сорок пять тысяч пленных.
Люди мерли как мухи... Если в августе в лагере люди еще как-то держались, то в сентябре начался повальный мор, пленным выдавали раз в три дня по одному черпаку баланды. Хлеба не было. От голода многие теряли рассудок...
В ноябре в лагере начались случаи трупоедения, каннибализма...
Лежит еще неостывший труп, а уже с ноги кто-то срезал кусок мяса...
Продолжалось повальное предательство, голод довел людей до самого низменного состояния души, за буханку эрзац-хлеба в лагере вовсю выдавали немцам на расправу евреев, командиров и политруков. А потом создали лагерную полицию из предателей, так туда подобрали отъявленных зверей, которые были еще хуже, чем немцы. Единственной возможностью хоть как-то выжить - было попасть на работу.
< >
Пришли в отряд, встретили нас довольно спокойно, мы по одному заходили в штабную землянку. Я, как организатор группы и побега, зашел первым. Испытывал на сердце небывалую радость, ведь я наконец-то вырвался из цепких лап смерти и теперь смогу отомстить за все страдания, унижения, лишения, и за всех погибших товарищей. И эта эйфория сыграла мне плохую службу.
Я зашел в землянку и лихо отрапортовал: "Лейтенант Арон Шер!", и, увидев, как сразу изменились лица у некоторых командиров, сидевших напротив меня, я понял, что совершил ошибку, лучше бы мне было оставаться Максименко... Эти лица выражали одно - неприязнь, мол, да лучше бы ты погиб... В землянке находились командир отряда Васильев, начальник штаба отряда имени Фрунзе Могилев Иван Михайлович, особист Боран-Сорока Григорий Степанович и комиссар отряда Иван Васильевич Зиберов, бывший учитель из Сибири, законченная сволочь. Еще кто-то из командного состава отряда находился в штабной землянке, но сейчас точно не припомню, кто именно.
< >
А каким было отношение к Вам в "национальном аспекте"?
- Я не застал период "бандитского разгула", который был почти повсеместно в белорусских лесах западнее Минска в 1942 году, поскольку, почти до конца этого года я находился в лагере. И как немцы истребляли "польских жидов" скрывающихся по лесам, и как наши партизаны нередко убивали евреев в этот период, я узнавал только из рассказов таких же партизан, как и я. Пришлось услышать жуткие , страшные вещи, в которые не хотелось даже верить...
- Вы как-то обмолвились, что в 1941-1945 годах в Западной Белоруссии шла настоящая "гражданская война". Это "образная фраза" или Ваше личное убеждение?
А.Ш. - Нет, это не "красное словцо". Я вспоминаю бои в которых мне довелось принять активное участие, в операциях по уничтожению полицейских и жандармских гарнизонов в селе Красная Слобода в Минской области, в деревнях Великий и Малый Рожны, в Гоцке, Орлике, Старине, Чучевичах, Чудине, Гаврильчицах и во многих разных других местах, и могу сказать следующее - в большинстве случаев нам противостояли не немцы, а бывшие советские граждане: белорусские и украинские полицаи, солдаты из различных "власовских формирований".
< >
Но что сказать о "власовцах"? Я не могу забыть, как мы взяли в плен двух предателей, молодых парней, бывших лейтенантов Красной Армии, выпускников Ленинградского пехотного училища. Мы ожидали, что они, как и многие другие "власовцы", сразу начнут каяться, просить о пощаде, но эти двое просто пылали ненавистью к Советской власти, и проклинали нас последними словами , посылали матом, не страшась смерти. У меня не укладывалось в голове, ведь это мои сверстники и бывшие армейские командиры, откуда в них такая злоба к Советам... Командир отряда приказал привязать их к лошадиным хвостам, а потом лошадей пустили по кругу...
< >
Все время писали в газетах и книгах, что стар и млад помогал партизанам.
Куда там... В Слуцке, семидесятилетняя старуха, мать начальника полиции Семенова, была немецким агентом, ходила под видом беженки по партизанской зоне, все рисовала и записывала.... А сколько раз партизанам приходилось "пускать в расход" пленных или добровольно пришедших в отряд полицаев, "не отходя от кассы". Узнавали, кто из них запятнан кровью, и убивали на месте. Потом Особый Отдел соединения утверждал, уже приведенные в исполнение приговоры...
Взято: skif-tag.livejournal.com
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]