Вспоминают ветераны Корейской войны.
---
"В августе 1952 года меня и еще четверых лейтенантов - выпускников Пушкинского радиотехнического училища Ю. Вандышева, К. Клыковского, В. Кирдеева и П. Рукавицына направили в командировку, в Китай.
Вначале, когда в Кубинке формировалась дивизия Кожедуба, он выстроил два полка и спросил: “Кто желает принять участие в корейской войне - два шага вперед”. И оба полка сделали два шага вперед. А когда мы, 350 человек, закончили Пушкинское училище, нас выстроили и вручали отпускные билеты.
Когда осталось пятеро, включая меня, начальник училища генерал Морин сказал: “А вы подойдите к столу”. Подошли, и он говорит: “А вам не придется в отпуск ехать, вы направляетесь в Москву в управление кадров ВВС”. В Москве я получил назначение, нам дали билеты на поезд Москва - Пекин, отобрали все документы, мой партбилет, удостоверение, в общем, ничего не осталось, - и туда. Я, конечно, написал маме, что отпуск срывается. Можете себе представить, я дома появился через три с половиной года.
Мы активно участвовали в самодеятельности и хорошо относились к корейскому народу. Придумали на очередном смотре художественной самодеятельности песню о Корее, а там примерно такие слова:
Сыны Кореи, мы с вами в этот час,
Сыны Кореи, мы твердо верим в вас.
Непобедим в борьбе народ,
Когда он в бой за Родину идет.
После этого нас прозвали корейцами. А за два месяца до выпуска нас вызвали в особый отдел училища и провели с нами беседу, я бы сказал, безотносительную: кто вы? откуда? где родители? - и все. Мы об этом и не вспоминали. Видимо, это было собеседование, связанное с выбором тех, кого направить на войну в Корею…
+++++++++++++++
Сперва мне выпало принять прожекторную радиостанцию в составе 10-го зенитно-прожекторного полка, прикрывавшего от налетов американских ВВС Супунскую ГЭС на самой китайско-корейской границе. Через четыре месяца боев наш полк убыл в Союз, а меня оставили в 133-м радиотехническом батальоне в должности начальника РЛС П-15А.
Вместе с 15 бойцами мне предстояло вести воздушную разведку противника и прикрывать воздушное пространство под Пхеньяном, совсем недалеко от линии фронта. От ударов американцев от столицы почти ничего не осталось. Мы были "глазами" советского 64-го истребительного авиационного корпуса, сообщая на КП о приближении американских самолетов: о количестве, направлениях полета и типах машин.
Всем известно, что радиолокационные станции всегда считаются важнейшими целями, а потому противник старается их уничтожить в первую очередь. Так было и в Корее.
Позицию я выбрал в пустой местной деревне, основательно замаскировав антенну и машины. И расчет полностью оправдался: американцы бомбили район нашего базирования жестоко - все сопки были перепаханы бомбами и сожжены напалмом, но нашу РЛС они так и ни разу не накрыли. Их командование никак не могло предположить, что в деревне дислоцирован расчет РЛС.
Кроме того, нас надежно охраняла северокорейская полицейская рота. Ее командир капитан Пак имел строжайший приказ: любой ценой не допускать похищения советских военспецов. Докажи США факт пребывания русских в Корее, и война могла бы пойти совсем по другому сценарию.
++++++++++++++++
В плен нельзя было попадать. У меня был постоянно пистолет, чтобы пустить себе пулю в лоб. Нам прямо говорили: если что, вы должны себя уничтожить. Вся моя радиолокационная техника, все машины, антенны - все было заминировано. Короткий бикфордов шнур, бымс! - и все взлетает на воздух! 50 кг тротила было у меня на станции. Был летчик Стельмах, которого подбили, он не знал, куда приземлился. Его начали окружать, кто - он не знал, видел, что только азиаты. Он, думая, что попал в Южную Корею, начал отстреливаться. Когда кольцо начало сжиматься, он пустил в себя пулю. А это были как раз северные корейцы. Летчик получил звание Героя посмертно, он похоронен в Порт-Артуре.
Поэтому меры безопасности корейская сторона предпринимала беспрецедентные. Местные жители, которые ютились в землянках, по указанию военных даже ходили особой замедленной походкой. Чтобы чужие, появись они в этих местах, тут же были бы обнаружены. Так вычисляли шпионов. И такие предосторожности были вполне оправданы - вокруг шныряли вражеские диверсионные группы, получившие приказ - любой ценой добыть русского пленника. Имел неприятель своих агентов и среди местных крестьян. Так, однажды на наших глазах была расстреляна капитаном Пак шпионка-кореянка.
Мои солдаты и офицеры опять же носили китайскую униформу, не имея при себе никаких документов. Так что, случись быть им захваченными в плен, одному Богу известно, что было бы. Ведь "нас там быть не могло". Вся наша техника на крайний случай была заминирована по опыту советских "катюш" в годы Великой Отечественной войны. По инструкции мне, как командиру, предписывалось в случае непредвиденных обстоятельств уничтожить технику и документацию и уходить с личным составом на север.
У нас было очень приличное жалованье. Мы могли позволить себе буквально все. Нас снабжали хорошо, и мы делились с корейцами едой.
В День Корейской народной армии была проведена диверсия - взорвали здание, где проходил праздничный концерт. Я и два сержанта РЛС попали под завалы. Мы уже распрощались с жизнью, дыхалки нету, все забито. Наши солдаты умудрились проделать лаз - и нас вытащили. В результате наши все уцелели, а вот корейцев погибло 120 человек.
В нашем 133-м батальоне связи за время службы мы потеряли трех человек.
Мы всех хоронили в Порт-Артуре (ныне Люйшунь, Китай). Сейчас проводится колоссальная акция по восстановлению кладбища, где захоронены 320 советских участников корейской войны. Ведь как было: никто не знал, где захоронен сын, муж. Погиб при исполнении служебных обязанностей - и все. А на памятнике - Иванов Иван Иванович, 1925-1953. Сейчас мы добились, чтобы было написано, кто, откуда, когда погиб, в каком бою и т.д.
+++++++++++++++++++
Я узнал, что недалеко находится лагерь военнопленных. Договорились с шофером и поехали посмотреть, надели повязки на лицо, чтобы нас не узнали. Приезжаем - огромная территория, огражденная несколькими рядами колючей проволоки, только подъезжаем и слышим, как гремит джаз. Под эту музыку здоровые, крепкие ребята работали на лесоповале. Мы объезжаем лагерь, а они нас сразу узнали, сбежались к забору и стали кричать: “Русские, русские!”. Лагерей было достаточно много.
+++++++++++++++++++
Аккурат в 20-х числах июля 1953 года меня вызвали на КП корпуса к командиру Герою Советского Союза генерал-лейтенанту авиации Сидору Слюсареву. Там получил боевой приказ - срочно в течение дня свернуть технику и вывести ее и людей с корейской территории, совершив на машинах 600-километровый марш. На это мне давалось только два дня и ни часа больше.
Выполнять задачу пришлось по разбитым дорогам и под американскими бомбами. Уцелели же мы тогда буквально чудом - пилоты ВВС США расстреливали на земле со своих "Сейбров" и "Шутингов" все живое. Хуже всего было при переходе через так называемую "Долину смерти". Это была совершенно голая местность вдоль реки Тедонган, простиравшаяся на 40 километров. Укрыться в тех местах было негде, и, если штурмовики врага застигнут там, - то конец.
Нам повезло - успели проскочить долину без потерь. Выручили китайские бойцы, которые вовремя, сцепившись сотнями, удерживали мешки с песком, по которым проехали наши машины на разрушенной переправе. Как только мы приблизились к границе, то услышали за нашими спинами рев моторов - налетели янки. В жестокой схватке с воздушным противником сошлись расчеты китайских и северокорейских зенитчиков. Дорогую цену заплатили воины НОАК и КНА, но досталось и американцам. Несколько их сбитых самолетов остались пылать на земле.
Через несколько часов мое подразделение прибыло в Аньдунь к месту дислокации радиотехнического батальона. Чуть раньше на выносном пункте управления от подполковника Петрова мы узнали радостную весть, которую так долго ждали, - сегодня в 22.00 по местному времени прекращаются боевые действия между армиями Южной и Северной Кореи. Войска занимают довоенные позиции по 38-й параллели. Это означало конец войны.
Но домой я вернулся больше чем через год. Пришлось нести боевое дежурство в Китае на случай воздушных провокаций...
+++++++++++++++
27 июля 1953 года, в день перемирия, я приехал в Китай. Было жесточайшее условие, чтобы ни одного русского на корейской территории не было, и утром мы пересекли границу и дальше несли боевое дежурство на территории Китая.
У нас были лучшие асы. Например, Крамаренко Сергей Макарович, он сейчас председатель Совета ветеранов корейской войны, был командиром эскадрильи, в Великую Отечественную сбил 13 “мессеров” и в корейскую сбил 13 американских самолетов.
Или Евгений Георгиевич Пепеляев, который тоже здравствует, ему 92 года, Герой Советского Союза, интереснейшая личность. Он сбил больше всех, 23 американских самолета на его счету, притом что лучший американский ас, Джозеф Макконнелл, сбил только 16.
Благодаря Пепеляеву мы получили возможность исследовать истребитель F-86, он подбил один “Сейбр” и насел на него сверху, заставляя снижаться, потом американский летчик ближе к земле катапультировался, а самолет рухнул на побережье. Пепеляев запомнил это место, и специальная бригада отправилась на это место, разобрали F-86 и привезли в Москву, где лучшие конструктивные элементы внедрили в наши самолеты." - из воспоминаний полковника Януса Канова.
_____________________________________________________
"....Корея, осень 1950г.
У нашей эскадрильи не было технических средств для очистки самолетов от вездесущей пыли, стоявшей столбом на летном поле аэродрома Тэгу (Южная Корея). Отдельные рабочие поверхности наших "Мустангов" достаточно быстро покрывались "чумазым" слоем из смеси масла и пыли, которая кроме неприглядного вида, создавала дополнительное аэродинамическое сопротивление, снижающее скорость самолета, и опасность чрезмерного износа трущихся поверхностей.
Когда самолеты становились слишком грязными, и у нас находилась возможность вывести их из боевого применения на пол дня, мы время от времени перегоняли их через Японское море на авиабазу Итацуке в Японии, чтобы оба, и самолет, и пилот имели возможность попасть в горячую баню, а летчик еще и нормально поесть в местном Офицерском Клубе.
Однажды утром после успешного предрассветного боевого вылета на штурмовку транспортных коммуникаций противника вдоль восточного побережья Кореи, капитан Джерри Мау и я направились на наших двух F-51 в Итацуке на процедуру быстрой очистки. Мы собирались, пока наши самолеты будут "принимать ванну", "пообедать" в Офицерском Клубе, и поэтому захватили с собой нашу летнюю униформу цвета беж, дабы перед походом в приличное заведение сменить неряшливые лётные костюмы.
В связи с тем, что в кабине "Мустанга" нет места для багажа, мы просто повесили выходную униформу на проволочные плечики, пристроили их на бронеспинку и прижали парашютными сумками.
Насладившись прекрасным душем в гостевых офицерских квартирах и обедом (на фарфоровых тарелках!) в Офицерском Клубе ... мы отправились на закупку нескольких упаковок баночного пива для нашего примитивного брезентового "Клуба Истребителей" на Тэгу.
++++++++++++++++++++
Инженер технической службы на Итацуке любезно предоставил в наше распоряжение пару старых подвесных подкрыльевых бачков с тем, чтобы нам было где разместить драгоценный жидкостно-баночный груз, предназначенный для наших друзей в Корее. Его доброта воистину не имела границ, так как он срезал заливную горловину и на ее месте вырезал лючок 20х20 сантиметров, крепящийся на петлях и двух зажимах. Вершина инженерной мысли для перевозки баночного пива самолетом...
Джерри Мау настоял на том, что именно он повезет оба грузовых бачка на своем самолете. Он заявил, что не может доверить мне все это пиво. "...Ты можешь случайно сбросить бачки или помять их, выполняя свою обычную жесткую посадку в Тэгу" пенял он мне.
После того, как мы загрузили наши пивные банки в модифицированные подвесные бачки, Джерри аккуратно сложил свою летнею выходную униформу и засунул ее поверх пивных банок в бачок под правым крылом. С довольным видом он закрыл и закрепил лючок.
Когда он между делом упомянул, что оставил в кармане летних брюк свой бумажник, я поинтересовался, не боится ли он потерять его, если что-либо вынудит его сбросить подвесные бачки.
Нет, он не боялся. Он сказал, что он не собирается сбрасывать все это пиво ни при каких условиях... даже если нас атакуют вражеские истребители.
+++++++++++++++++++++
Спустя примерно пол часа после взлета с Итацуке мы крыло к крылу (я справа от Джерри) приближались к Цусимскому проливу, это примерно полпути над Японским морем. Внезапно я заметил кусочек бежевой ткани, высовывающийся из под крышки лючка подвесного бака под правым крылом самолета Джерри. Ткань весело трепыхалась в потоках набегающего воздуха. Я вызвал его по радио и сообщил об этом любопытном явлении. Его реакция была более чем сдержанная, да и собственно, что он мог предпринять в сложившейся ситуации?
По мере того, как мы на высоте трех километров неслись дальше кусок ткани становился все больше и больше. Наконец, целая штанина Мауэвых брюк была вытянута сквозь щель размером не более полсантиметра, и заполоскалась в потоке набегающего со скоростью около 500 км/час воздушного потока.
К этому времени Джерри наконец понял что происходит ...и что вот-вот произойдет. Он был вне себя от гнева. Мы были над Японским морем примерно в ста километрах от ближайшей суши, без какой бы то ни было возможности приземлиться до того момента, когда брюки будут полностью вытянуты наружу.
Ему оставалось только наблюдать в смятении за тем, как поток воздуха вытягивает брюки сантиметр за сантиметром. Вдруг брюки дернулись, как живые и замерли. Мы поняли, что карман с бумажником заклинил ткань в щели под крышкой лючка. Бумажник с тремя сотнями долларов, тремя сотнями старых добрых зеленых американских баксов!
Слабая надежда затеплилась в наших сердцах. Мы снизили скорость до 300 км/час, надеясь, что ослабление воздушного потока и зажатый бумажник позволят брюкам продержаться до Пусана, где мы можем сесть и спасти их.
Тщетно... Находясь достаточно близко возле правого крыла Джерри я хорошо видел, как трепещущая на ветру штанина все-таки выдернула бумажник стоимостью 300 долларов из под крышки лючка... Получившие свободу штаны, размахивая брючинами в солнечной тишине устремились к морю, находящемуся тремя километрами ниже.
Но пиво! Пиво было в сохранности, и хорошо охладилось за время перелета через море. На Тэгу мы подняли пенистый тост за дорогие брюки Джэрри Мау и за их эффектное падение в Японское море!" - воспоминания Дуэйна "Бад" Бэйтмана, подполковника ВВС США в отставке.
http://old.redstar.ru/2003/07/25_07/3_07.html
https://www.mk.ru/politics/2010/11/24/546885-veteranyi-nezakonchennoy-voynyi.html
https://oper-1974.livejournal.com/1251081.html
Вначале, когда в Кубинке формировалась дивизия Кожедуба, он выстроил два полка и спросил: “Кто желает принять участие в корейской войне - два шага вперед”. И оба полка сделали два шага вперед. А когда мы, 350 человек, закончили Пушкинское училище, нас выстроили и вручали отпускные билеты.
Когда осталось пятеро, включая меня, начальник училища генерал Морин сказал: “А вы подойдите к столу”. Подошли, и он говорит: “А вам не придется в отпуск ехать, вы направляетесь в Москву в управление кадров ВВС”. В Москве я получил назначение, нам дали билеты на поезд Москва - Пекин, отобрали все документы, мой партбилет, удостоверение, в общем, ничего не осталось, - и туда. Я, конечно, написал маме, что отпуск срывается. Можете себе представить, я дома появился через три с половиной года.
Мы активно участвовали в самодеятельности и хорошо относились к корейскому народу. Придумали на очередном смотре художественной самодеятельности песню о Корее, а там примерно такие слова:
Сыны Кореи, мы с вами в этот час,
Сыны Кореи, мы твердо верим в вас.
Непобедим в борьбе народ,
Когда он в бой за Родину идет.
После этого нас прозвали корейцами. А за два месяца до выпуска нас вызвали в особый отдел училища и провели с нами беседу, я бы сказал, безотносительную: кто вы? откуда? где родители? - и все. Мы об этом и не вспоминали. Видимо, это было собеседование, связанное с выбором тех, кого направить на войну в Корею…
+++++++++++++++
Сперва мне выпало принять прожекторную радиостанцию в составе 10-го зенитно-прожекторного полка, прикрывавшего от налетов американских ВВС Супунскую ГЭС на самой китайско-корейской границе. Через четыре месяца боев наш полк убыл в Союз, а меня оставили в 133-м радиотехническом батальоне в должности начальника РЛС П-15А.
Вместе с 15 бойцами мне предстояло вести воздушную разведку противника и прикрывать воздушное пространство под Пхеньяном, совсем недалеко от линии фронта. От ударов американцев от столицы почти ничего не осталось. Мы были "глазами" советского 64-го истребительного авиационного корпуса, сообщая на КП о приближении американских самолетов: о количестве, направлениях полета и типах машин.
Всем известно, что радиолокационные станции всегда считаются важнейшими целями, а потому противник старается их уничтожить в первую очередь. Так было и в Корее.
Позицию я выбрал в пустой местной деревне, основательно замаскировав антенну и машины. И расчет полностью оправдался: американцы бомбили район нашего базирования жестоко - все сопки были перепаханы бомбами и сожжены напалмом, но нашу РЛС они так и ни разу не накрыли. Их командование никак не могло предположить, что в деревне дислоцирован расчет РЛС.
Кроме того, нас надежно охраняла северокорейская полицейская рота. Ее командир капитан Пак имел строжайший приказ: любой ценой не допускать похищения советских военспецов. Докажи США факт пребывания русских в Корее, и война могла бы пойти совсем по другому сценарию.
++++++++++++++++
В плен нельзя было попадать. У меня был постоянно пистолет, чтобы пустить себе пулю в лоб. Нам прямо говорили: если что, вы должны себя уничтожить. Вся моя радиолокационная техника, все машины, антенны - все было заминировано. Короткий бикфордов шнур, бымс! - и все взлетает на воздух! 50 кг тротила было у меня на станции. Был летчик Стельмах, которого подбили, он не знал, куда приземлился. Его начали окружать, кто - он не знал, видел, что только азиаты. Он, думая, что попал в Южную Корею, начал отстреливаться. Когда кольцо начало сжиматься, он пустил в себя пулю. А это были как раз северные корейцы. Летчик получил звание Героя посмертно, он похоронен в Порт-Артуре.
Поэтому меры безопасности корейская сторона предпринимала беспрецедентные. Местные жители, которые ютились в землянках, по указанию военных даже ходили особой замедленной походкой. Чтобы чужие, появись они в этих местах, тут же были бы обнаружены. Так вычисляли шпионов. И такие предосторожности были вполне оправданы - вокруг шныряли вражеские диверсионные группы, получившие приказ - любой ценой добыть русского пленника. Имел неприятель своих агентов и среди местных крестьян. Так, однажды на наших глазах была расстреляна капитаном Пак шпионка-кореянка.
Мои солдаты и офицеры опять же носили китайскую униформу, не имея при себе никаких документов. Так что, случись быть им захваченными в плен, одному Богу известно, что было бы. Ведь "нас там быть не могло". Вся наша техника на крайний случай была заминирована по опыту советских "катюш" в годы Великой Отечественной войны. По инструкции мне, как командиру, предписывалось в случае непредвиденных обстоятельств уничтожить технику и документацию и уходить с личным составом на север.
У нас было очень приличное жалованье. Мы могли позволить себе буквально все. Нас снабжали хорошо, и мы делились с корейцами едой.
В День Корейской народной армии была проведена диверсия - взорвали здание, где проходил праздничный концерт. Я и два сержанта РЛС попали под завалы. Мы уже распрощались с жизнью, дыхалки нету, все забито. Наши солдаты умудрились проделать лаз - и нас вытащили. В результате наши все уцелели, а вот корейцев погибло 120 человек.
В нашем 133-м батальоне связи за время службы мы потеряли трех человек.
Мы всех хоронили в Порт-Артуре (ныне Люйшунь, Китай). Сейчас проводится колоссальная акция по восстановлению кладбища, где захоронены 320 советских участников корейской войны. Ведь как было: никто не знал, где захоронен сын, муж. Погиб при исполнении служебных обязанностей - и все. А на памятнике - Иванов Иван Иванович, 1925-1953. Сейчас мы добились, чтобы было написано, кто, откуда, когда погиб, в каком бою и т.д.
+++++++++++++++++++
Я узнал, что недалеко находится лагерь военнопленных. Договорились с шофером и поехали посмотреть, надели повязки на лицо, чтобы нас не узнали. Приезжаем - огромная территория, огражденная несколькими рядами колючей проволоки, только подъезжаем и слышим, как гремит джаз. Под эту музыку здоровые, крепкие ребята работали на лесоповале. Мы объезжаем лагерь, а они нас сразу узнали, сбежались к забору и стали кричать: “Русские, русские!”. Лагерей было достаточно много.
+++++++++++++++++++
Аккурат в 20-х числах июля 1953 года меня вызвали на КП корпуса к командиру Герою Советского Союза генерал-лейтенанту авиации Сидору Слюсареву. Там получил боевой приказ - срочно в течение дня свернуть технику и вывести ее и людей с корейской территории, совершив на машинах 600-километровый марш. На это мне давалось только два дня и ни часа больше.
Выполнять задачу пришлось по разбитым дорогам и под американскими бомбами. Уцелели же мы тогда буквально чудом - пилоты ВВС США расстреливали на земле со своих "Сейбров" и "Шутингов" все живое. Хуже всего было при переходе через так называемую "Долину смерти". Это была совершенно голая местность вдоль реки Тедонган, простиравшаяся на 40 километров. Укрыться в тех местах было негде, и, если штурмовики врага застигнут там, - то конец.
Нам повезло - успели проскочить долину без потерь. Выручили китайские бойцы, которые вовремя, сцепившись сотнями, удерживали мешки с песком, по которым проехали наши машины на разрушенной переправе. Как только мы приблизились к границе, то услышали за нашими спинами рев моторов - налетели янки. В жестокой схватке с воздушным противником сошлись расчеты китайских и северокорейских зенитчиков. Дорогую цену заплатили воины НОАК и КНА, но досталось и американцам. Несколько их сбитых самолетов остались пылать на земле.
Через несколько часов мое подразделение прибыло в Аньдунь к месту дислокации радиотехнического батальона. Чуть раньше на выносном пункте управления от подполковника Петрова мы узнали радостную весть, которую так долго ждали, - сегодня в 22.00 по местному времени прекращаются боевые действия между армиями Южной и Северной Кореи. Войска занимают довоенные позиции по 38-й параллели. Это означало конец войны.
Но домой я вернулся больше чем через год. Пришлось нести боевое дежурство в Китае на случай воздушных провокаций...
+++++++++++++++
27 июля 1953 года, в день перемирия, я приехал в Китай. Было жесточайшее условие, чтобы ни одного русского на корейской территории не было, и утром мы пересекли границу и дальше несли боевое дежурство на территории Китая.
У нас были лучшие асы. Например, Крамаренко Сергей Макарович, он сейчас председатель Совета ветеранов корейской войны, был командиром эскадрильи, в Великую Отечественную сбил 13 “мессеров” и в корейскую сбил 13 американских самолетов.
Или Евгений Георгиевич Пепеляев, который тоже здравствует, ему 92 года, Герой Советского Союза, интереснейшая личность. Он сбил больше всех, 23 американских самолета на его счету, притом что лучший американский ас, Джозеф Макконнелл, сбил только 16.
Благодаря Пепеляеву мы получили возможность исследовать истребитель F-86, он подбил один “Сейбр” и насел на него сверху, заставляя снижаться, потом американский летчик ближе к земле катапультировался, а самолет рухнул на побережье. Пепеляев запомнил это место, и специальная бригада отправилась на это место, разобрали F-86 и привезли в Москву, где лучшие конструктивные элементы внедрили в наши самолеты." - из воспоминаний полковника Януса Канова.
_____________________________________________________
"....Корея, осень 1950г.
У нашей эскадрильи не было технических средств для очистки самолетов от вездесущей пыли, стоявшей столбом на летном поле аэродрома Тэгу (Южная Корея). Отдельные рабочие поверхности наших "Мустангов" достаточно быстро покрывались "чумазым" слоем из смеси масла и пыли, которая кроме неприглядного вида, создавала дополнительное аэродинамическое сопротивление, снижающее скорость самолета, и опасность чрезмерного износа трущихся поверхностей.
Когда самолеты становились слишком грязными, и у нас находилась возможность вывести их из боевого применения на пол дня, мы время от времени перегоняли их через Японское море на авиабазу Итацуке в Японии, чтобы оба, и самолет, и пилот имели возможность попасть в горячую баню, а летчик еще и нормально поесть в местном Офицерском Клубе.
Однажды утром после успешного предрассветного боевого вылета на штурмовку транспортных коммуникаций противника вдоль восточного побережья Кореи, капитан Джерри Мау и я направились на наших двух F-51 в Итацуке на процедуру быстрой очистки. Мы собирались, пока наши самолеты будут "принимать ванну", "пообедать" в Офицерском Клубе, и поэтому захватили с собой нашу летнюю униформу цвета беж, дабы перед походом в приличное заведение сменить неряшливые лётные костюмы.
В связи с тем, что в кабине "Мустанга" нет места для багажа, мы просто повесили выходную униформу на проволочные плечики, пристроили их на бронеспинку и прижали парашютными сумками.
Насладившись прекрасным душем в гостевых офицерских квартирах и обедом (на фарфоровых тарелках!) в Офицерском Клубе ... мы отправились на закупку нескольких упаковок баночного пива для нашего примитивного брезентового "Клуба Истребителей" на Тэгу.
++++++++++++++++++++
Инженер технической службы на Итацуке любезно предоставил в наше распоряжение пару старых подвесных подкрыльевых бачков с тем, чтобы нам было где разместить драгоценный жидкостно-баночный груз, предназначенный для наших друзей в Корее. Его доброта воистину не имела границ, так как он срезал заливную горловину и на ее месте вырезал лючок 20х20 сантиметров, крепящийся на петлях и двух зажимах. Вершина инженерной мысли для перевозки баночного пива самолетом...
Джерри Мау настоял на том, что именно он повезет оба грузовых бачка на своем самолете. Он заявил, что не может доверить мне все это пиво. "...Ты можешь случайно сбросить бачки или помять их, выполняя свою обычную жесткую посадку в Тэгу" пенял он мне.
После того, как мы загрузили наши пивные банки в модифицированные подвесные бачки, Джерри аккуратно сложил свою летнею выходную униформу и засунул ее поверх пивных банок в бачок под правым крылом. С довольным видом он закрыл и закрепил лючок.
Когда он между делом упомянул, что оставил в кармане летних брюк свой бумажник, я поинтересовался, не боится ли он потерять его, если что-либо вынудит его сбросить подвесные бачки.
Нет, он не боялся. Он сказал, что он не собирается сбрасывать все это пиво ни при каких условиях... даже если нас атакуют вражеские истребители.
+++++++++++++++++++++
Спустя примерно пол часа после взлета с Итацуке мы крыло к крылу (я справа от Джерри) приближались к Цусимскому проливу, это примерно полпути над Японским морем. Внезапно я заметил кусочек бежевой ткани, высовывающийся из под крышки лючка подвесного бака под правым крылом самолета Джерри. Ткань весело трепыхалась в потоках набегающего воздуха. Я вызвал его по радио и сообщил об этом любопытном явлении. Его реакция была более чем сдержанная, да и собственно, что он мог предпринять в сложившейся ситуации?
По мере того, как мы на высоте трех километров неслись дальше кусок ткани становился все больше и больше. Наконец, целая штанина Мауэвых брюк была вытянута сквозь щель размером не более полсантиметра, и заполоскалась в потоке набегающего со скоростью около 500 км/час воздушного потока.
К этому времени Джерри наконец понял что происходит ...и что вот-вот произойдет. Он был вне себя от гнева. Мы были над Японским морем примерно в ста километрах от ближайшей суши, без какой бы то ни было возможности приземлиться до того момента, когда брюки будут полностью вытянуты наружу.
Ему оставалось только наблюдать в смятении за тем, как поток воздуха вытягивает брюки сантиметр за сантиметром. Вдруг брюки дернулись, как живые и замерли. Мы поняли, что карман с бумажником заклинил ткань в щели под крышкой лючка. Бумажник с тремя сотнями долларов, тремя сотнями старых добрых зеленых американских баксов!
Слабая надежда затеплилась в наших сердцах. Мы снизили скорость до 300 км/час, надеясь, что ослабление воздушного потока и зажатый бумажник позволят брюкам продержаться до Пусана, где мы можем сесть и спасти их.
Тщетно... Находясь достаточно близко возле правого крыла Джерри я хорошо видел, как трепещущая на ветру штанина все-таки выдернула бумажник стоимостью 300 долларов из под крышки лючка... Получившие свободу штаны, размахивая брючинами в солнечной тишине устремились к морю, находящемуся тремя километрами ниже.
Но пиво! Пиво было в сохранности, и хорошо охладилось за время перелета через море. На Тэгу мы подняли пенистый тост за дорогие брюки Джэрри Мау и за их эффектное падение в Японское море!" - воспоминания Дуэйна "Бад" Бэйтмана, подполковника ВВС США в отставке.
http://old.redstar.ru/2003/07/25_07/3_07.html
https://www.mk.ru/politics/2010/11/24/546885-veteranyi-nezakonchennoy-voynyi.html
https://oper-1974.livejournal.com/1251081.html
Взято: oper-1974.livejournal.com
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]