Последний барак в Ростокино
Поизучал немного про Ростокино и нашлись трогательные воспоминания о такой вроде коренной московской жизни, но в то же время такой провинциально наивной и обыденной. Живая история о простых людях с одного из форумов:
Ростокино строили три организации — метростроевцы, милиционеры и пожарники.
Мой отец работал в пожарной команде. И мы жили в городке пожарников, прозванном в народе Пожаркой. 8-й проезд, дом 3 — по такому адресу стоял наш барак.
Теперь это Будайский проезд и здесь находится управа района. Барак был двухэтажный, щитовой, засыпной. Между фанерными стенами насыпали опилки. Снаружи бараки обшивали дранкой, и они очень нарядно выглядели, как будто каменные. 2 подъезда, коридорная система. У нас была комната 14 метров. И жило в ней 6 человек. Мама с отцом. Я, две мои сестры и ирландский сеттер Шорох под кроватью. Как мы все размещались — для меня теперь загадка. Помню, что я спал на письменном столе. У родителей была кровать. Бабке ставили раскладушку. А вот где сестры спали, я теперь уже и не помню. И все так жили плотно.
Сломали наш барак в 72 году. Одним из последних. Он уже стоял, подпертый столбами. Я-то уехал из него раньше, а люди в нем до последнего жили. И сегодня почти через ночь мне снится, что нас снова в него поселили. При всем том ужасе и неустроенности, которая была тогда в нашем существовании (в тот же туалет невозможно было попасть и приходилось бежать на улицу в кусты, на кухне — два человека на камфорку), жили дружно, одной семьей. Никому в голову не приходило запирать свои комнаты. Я с теплом вспоминаю наш барак и населявших его людей. Какие были типажи!
Рядом с нами, например, жил обыкновенный палач. Красивый мужик. Всегда ходил в форме капитана третьего ранга. Со всеми первым здоровался. Интеллигентная жена. Сын красавец. Вообще о том, что этот милый тихий человек работал штатным палачом на Лубянке, мы узнали, когда уже умер Сталин, и Берию посадили. Я тогда служил во флоте, когда вернулся в 56 году, капитан уже исчез. Видимо, вслед за Берией его расстреляли. Что он был палачом, мне рассказал отец. Причем у капитана на кителе была куча медалей. Но потом выяснилось, что на фронте он и не был, а всю войну продолжал расстреливать. Вслед за ним исчезла и семья.
В соседнем подъезде жила Вера Гроб. Такое мрачное прозвище она получила от жителей барака не случайно. Работала Вера машинисткой в летной части. Там себе и находила мужей. Только она распишется с летчиком, он отправляется на фронт. Оставляет жене продовольственный офицерский аттестат. Летчика сбивают. Верка рыдает в голос и три месяца ходит в трауре. А потом снова у нее свадьба. И так три раза она выскакивала замуж за летчиков, и печальная история снова повторялась. Ее и окрестили Верой Гроб. После войны с мужьями стало туговато, и она стала просто приводить к себе мужиков на ночь. Участковый ей уже грозил: «Верка, если не прекратишь свои свадьбы, отправишься за 101 километр». И Верка затаилась. А в 46-м барак всполошила скандальная история. У нас жили с матерью две сестры-двойняшки. Красавицы. И вдруг одна из них забеременела в 15 лет. Мать сначала в крик, потом в слезы. Бьет девчонку, от кого, мол, она понесла. А та не говорит. Следом и вторая отяжелела. Ну, тут уже весь дом стало трясти. Дядя Кузя собрал на кухне совет и сказал, что он знает, кто это с девками такое сотворил. По версии дяди Кузи, это был Лешка-инвалид. Его недолюбливали в доме. Он был без ног, но жил богато тем, что ездил на вокзал побираться. Мать двойняшек решила, что Лешку надо прижать. Сходила к участковому. А что он мог сделать, только припугнуть инвалида. Тем временем девчонки родили каждая по двойне. Как одиноким матерям им дали по большой комнате. Рождение малюток отметили большой пьянкой. Лешку все оставили в покое. Позже выяснилось, что во всем виновата Верка Гроб. Недаром она никакого участия не принимала в расследовании. Оказалось, это она нашла двойняшкам «мужей».
Помню колоритную семью профессиональных воров — отец, мать, дочь и сын. Причем никогда они не жили полным составом. Обязательно кто-нибудь из них сидел в тюрьме. Вели они себя очень культурно, не сквернословили. Давали всем в долг. Была смешная история. Как-то мать двойняшек вывесила во дворе сушить белье и забыла снять на ночь. Утром белья не оказалось. Она стала бегать по двору и во всю глотку крыть семью воров. Глава воровского клана услышал ее. Выходит из подъезда. Лысый, худой. На нем начищенные хромовые сапоги, офицерские галифе, белоснежная майка, подтяжки. И заикаясь, спокойно говорит ей: «Ты что орешь? Какое барахло? Нам чужого не надо, нам ворованного хватает». Эта блистательная фраза засела у меня в голове надолго.
Помню, во дворе поддерживалась необыкновенная чистота. Асфальта еще не было. Женщина-дворник в белом фартуке каждый день мела дорожки и посыпала их свежим желтым песком. Она же и следила за порядком во дворе каждый вечер и докладывала обо всем участковому. Эта жизнь ушла безвозвратно и больше никогда не повторялась.
Только во сне.
Взято: usolt.livejournal.com