Как финны беспощадно убивали немцев. 1944 г.
---
"Батальон добрался до Киттилэ в октябре. Позади четыре недели пути и расстояние в 250 километров. Мы прошли территорию Финляндии с востока на запад и оказались за Полярным кругом.
Вообще-то в этой маленькой деревушке я не заметил ничего примечательного, она была всего лишь еще одним населенным пунктом, который мы прошли, двигаясь на север. Однако она, тем не менее, надолго врезалась мне в память.
После того что я узнал, мое восприятие войны сильно изменилось. Здесь я узнал о гибели Маннхарда и кровопролитных боях между бывшими братьями по оружию, состоявшимися на берегу моря близ Торнио и в Кеми. Таким образом, рассказ о Киттилэ - это рассказ о печали и роковой судьбе, о нарушенных обещаниях и умирающих надеждах.
В день нашего прибытия в деревню эшелон поддержки нашей дивизии должен был отправиться дальше на север. Здесь собралась масса грузовиков, машин скорой медицинской помощи, обозов. Особенно много было раненых и медицинского персонала.
Полевой госпиталь нужно было эвакуировать еще несколько дней назад, однако с юга постоянно продолжали прибывать раненые, и поэтому эвакуация все время откладывалась. Говорили, что совсем недавно прибыл транспорт, которому пришлось сделать большой крюк и проехать по территории Швеции. Подобный слух раньше показался бы невероятным, но сегодня могло произойти все, что угодно.
Возле госпиталя я случайно наткнулся на Хервега из разведывательного батальона, в котором служил Маннхард. Он передвигался на костылях, поскольку его нога была закована в гипс. Хервег тоже узнал меня и сообщил, что был ранен под Торнио и прибыл в Киттилэ несколько дней назад, когда полевой госпиталь перевели туда из Рованиеми.
Когда я спросил его, известно ли что-нибудь о Маннхарде, он уклонился от ответа, заявив, что ему нужно идти. Уже поздно, сказал он. Не мог бы я вечером навестить его в госпитале? То, как Хервег внезапно прервал разговор, встревожило меня.
Торнио? Я вспомнил, что слышал это название несколько недель назад. Так назывался городок, располагавшийся прямо на границе со Швецией. От шведского города Хапаранда его отделял мост, перекинутый через реку Торнио, впадающую в воды Ботнического залива.
Кто-то из врачей на перевязочном пункте что-то рассказывал о Торнио. Это случилось в тот день, когда советские истребители совершили налет на так называемый Арктический тракт, что проходит к северо-западу от Рованиеми.
Вражеские самолеты оставили после себя жуткую картину: мертвые и умирающие люди и животные в лужах крови, залившей место, которое совсем недавно казалось таким идиллическим. Когда мы ждали прибытия машин скорой помощи, врач рассказал, что финны захватили один из госпитальных обозов в Торнио и что там прошел тяжелый бой.
Сейчас я вспомнил эту новость, вызвавшую в нас тогда чувство невыразимой горечи. Мы никак не ожидали от вчерашних братьев по оружия захвата госпитального обоза, которому не позволили выйти к морю, а вместо этого перенаправили на север. Причина подобных действий финнов оставалась для нас непонятной.
Позднее стало известно то, о чем в свое время предупреждал Маннхард. В начале октября мощная финская группировка высадилась в Торнио, другие части наших бывших союзников двигались на этот город с юга, вооруженные новенькими немецкими штурмовыми орудиями, поставленными Германией еще летом и использовавшимися в дни наступления советских войск в южной Карелии. Наши войска были вынуждены оставить этот район. В числе прочих ушел из этих мест и наш разведывательный батальон. Говорят, что обе стороны понесли огромные потери.
Солдаты нашего батальона понимали, что финны стали врагами. Они обязательно атакуют наши части, образующие юго-восточный фланг отступающей армии "Лапландия", чтобы уничтожить хотя бы ее арьергард. И все же вместо того, чтобы как можно скорее отходить на запад, батальон должен был действовать в соответствии с графиком отхода армии, и порой без особой надобности ему приходилось занимать те или иные позиции.
Там мы обычно рассматривали окружающую местность в бинокль и отправляли дозоры, чтобы заранее обнаружить противника. До сих пор финны никак не препятствовали отступлению, но мы постоянно чувствовали, что за нашими передвижениями внимательно наблюдают.
Например, в Рованиеми, через считаные минуты после того как мы переправились на другой берег, мост взлетел на воздух. Мы остались довольны тем, что оставили район, где могли произойти серьезные бои с финскими войсками. В конечном итоге 12-й полк первым, так сказать, скрестил шпаги с нашими бывшими союзниками и, в результате, на полдня замедлил отступление.
По пути в Киттилэ наш батальон увеличил скорость движения до 30 километров в день. Признаться, мы шли налегке, неся лишь винтовки и автоматы. Пулеметы, боеприпасы и прочее снаряжение находились в корзинах на спинах наших верных мулов. Однако погода вскоре ухудшилась. Пошел дождь, а ночью ударил мороз. В этом году зима запоздала, и по пути в Киттилэ снег практически не препятствовал нам.
Хервег ждал меня у входа в госпиталь. Мы протиснулись в узкий коридор и прошли в комнатушку, которая освещалась карбидными лампами. Она была вся заставлена носилками с ранеными. Медицинский персонал самоотверженно занимался выполнением своих привычных обязанностей.
Мрачная атмосфера, царившая в помещении, отвечала моему не слишком радостному настроению и недобрым предчувствиям, которые я в эти минуты испытывал. Хервег отвел меня в угол, где находился раненый, который сидел на деревянном ящике, прислонившись спиной к стене, и курил. Его правое плечо и рука были в гипсе. Услышав наши шаги, он обернулся.
- Что случилось? - я первым нарушил молчание. - Он погиб, Фосс. Погиб в бою под Торнио три недели назад, - неестественно низким голосом ответил Хервег. - Жаль, что я не могу рассказать тебе ничего утешительного.
- Это была его идея, - наконец снова заговорил Хервег. - Конечно, потом, задним числом, задаешь себе вопрос: было ли это неизбежностью? Можно ли было поступить иначе? Я скажу только одно, он сам этого захотел. Он сказал мне: давай попробуем их выручить, там ведь много раненых, они совершенно беспомощны. Он имел в виду транспорт с ранеными, который захватили финны.
- Насколько я понимаю, ты вместе с ним отправился в этот рейд, верно? - Каждый из нас там по-своему был, - вступил в разговор Старик. - Я в транспорте, а Хервег участвовал в рейде. - Неужели? Не может быть! Ты же сказал, что транспорт был захвачен финнами, - удивился я. — Расскажи мне все с самого начала.
- Как ты, наверно, уже знаешь, разведывательный батальон в сентябре находился в районе между Оулу и Кемью, - начал Хервег - В конце месяца разразился сильный буран. Он бушевал целых два дня. Не успел он утихнуть, как финны высадились в Торнио.
Прошло два дня, и они захватили город. Даже после этого мы оставались с ними в дружеских отношениях. Насколько мне известно, командиры частей, дислоцировавшихся в Кеми, договорились о том, что дороги и мосты сохранят в нормальном состоянии, чтобы мы могли благополучно пройти по ним.
Однако финские войска, высадившиеся в Торнио, повели себя совсем не миролюбиво. Они успели захватить все склады, обозы и транспорты с нашими ранеными. Не было никакого сомнения в том, что так может вести себя только враг. Оставлять это без ответа было нельзя.
- Это ведь был госпитальный транспорт, так? Мы что-то слышали об этом, - вставил я. - Нет, не так, - проговорил Старик. - Мы уже оставили транспорт и собирались следовать на север с конвоем наших собственных грузовиков и машин скорой помощи.
- Через два дня, будучи в составе армейской боевой группы, мы атаковали Торнио, - продолжил Хервег. - Разразился жестокий бой. С обеих сторон ударили минометы, артиллерийские орудия повели прицельный огонь. Финны отчаянно сопротивлялись, заняв господствующие высоты и стреляя из всех видов оружия.
Мы в свою очередь спустились с холмов и стали прорываться к окраине города. Нашей главной целью был прорыв к дороге, что ведет на север. Мы отступали медленно и, наконец, смогли занять ее. Наши потери были огромны.
Мы получили приказ остановиться и удерживать занятые нами позиции, а затем освободить местность, находившуюся южнее. В тот же самый момент, совершенно случайно, Маннхард заметил в бинокль транспорт с ранеными.
Среди деревьев обнаружились машины немецкого производства, главным образом со знаком Красного Креста. Он указал в этом направлении, и я тоже увидел их. С десяток машин стояли в небольшой роще на крохотном полуострове, там, где находился финский береговой плацдарм.
- Что ты на это скажешь? - спросил меня Маннхард, и по выражению его лица я сразу же понял, что он задумал. - Хервег, - продолжил он. - Быстро приведи семь человек. Проверь, чтобы у всех были автоматы. Возьми один пулемет и побольше ручных гранат. Как только стемнеет, мы отправимся туда.
Судя по сложившейся обстановке, мы вряд ли смогли бы выбить финнов с того плацдарма. Мы могли лишь спасти раненых, да и то, если бы действовали быстро и решительно. Иначе они куда-нибудь вывезли бы их, и они навсегда пропали бы. Те, кто выживет, скорее всего, попадут в Сибирь. - Быстрота и решительность, - сказал Маннхард. - Это наш единственный шанс.
- Мы получили разрешение на эту операцию и отправились выполнять ее, как только стемнело. Мы добрались до берега незамеченными, потом украдкой двинулись вдоль края леса к полуострову. Наш план был такой - уничтожаем финские караулы и при условии, если обоз готов к отправлению, немедленно прорываемся к дороге.
Не доходя метров триста до рощи, мы остановились, и Маннхард прошел вперед, чтобы лучше разобраться в обстановке. Он велел нам дожидаться его сигнала светом фонарика. Я наблюдал за ним в бинокль. Сначала он шел прямо, но, вскоре, ближе к краю рощи, стал двигаться, сильно пригибаясь к земле.
Все случилось примерно через пару минут. Должно быть, кто-то из караульных услышал подозрительный шорох или заметил Маннхарда и тут же выпустил ракету. На светлом песке сразу стала хорошо видна темная фигура.
Раздались крики, и почти мгновенно финны открыли огонь. Он попытался выстрелить, но не успел, и в следующее мгновение с близкого расстояния его буквально изрешетили пулеметной очередью. - Разве вы не успели прикрыть его огнем из вашего пулемета? - спросил я. - Вы же его для этого и брали, разве не так?
- Мы никак не смогли бы помочь ему в те секунды, потому что попали бы в машины с нашими ранеными, - печально покачал головой Хервег. - Мы действительно никак не могли помочь ему. Лишь после того, как финны выскочили из машин и окружили его, мы сумели быстро занять подходящую позицию и открыли по ним огонь. Но для него все уже было окончено.
- Значит, вы его там и оставили? Вы уверены, что он погиб? Вы точно убедились в этом? - спросил я. - Я тебе точно говорю, он погиб, тут никаких сомнений быть не может.
По его словам, он все видел собственными глазами сразу после того, как в небо взлетела сигнальная ракета. Маннхард погиб не напрасно! Воспользовавшись замешательством финских часовых, Старик и еще несколько раненых, способных передвигаться, завладели оружием и уничтожили тех, кто их охранял.
Начальник обоза, военный врач быстро оценил обстановку и отдал приказ немедленно прорываться к своим. Санитарные машины, ревя моторами, устремились к дороге. Ведя стрельбу из передних и задних машин - посередине ехали автомобили с тяжелоранеными, - они сумели вырваться из вражеского кольца.
Чтобы вывезти своих подопечных из опасной зоны, начальник обоза отдал приказ по мосту переправиться на другой берег реки. Этот маневр удался. Спустя какое-то время они оказались на шведской стороне, в городке Хапаранда.
Старик продолжил свой рассказ. Шведы встретили их радушно - осмотрели и подлечили тяжелораненых и поездом переправили в Норвегию. Остальным разрешили вернуться в свои части. Им позволили сохранить оружие и снабдили бензином для машин. Два шведских врача проводили их до самой границы. Наши товарищи пересекли в нижнем течении реку Муонио и прибыли в Киттилэ всего несколько дней назад.
Прошло больше часа. Мне нужно было возвращаться на место. Я попрощался и пожелал однополчанам удачи. Хервег проводил меня до дверей. Прежде чем уйти, я услышал, как врач сказал ему, что его отправляют вместе со следующим транспортом, который отъезжает через час.
К сожалению, нам так и не представилась возможность спокойно поговорить наедине. Я узнал, что те, кто участвовал в операции под Торнио, сумели без потерь добраться до своих. Хервега ранило спустя несколько дней где-то между Кемью и Торнио. По его словам, большая группировка финнов атаковала Кемь с юга и одновременно несколько островов, расположенных возле побережья.
Бои были ожесточенные, и обе стороны понесли внушительные потери. Говорят, что сама Кемь лежит в руинах." - из воспоминаний унтершарфюрера 6-го моторизированного горного разведбатальона горнострелковой дивизии СС "Норд" И.Фосса.
Вообще-то в этой маленькой деревушке я не заметил ничего примечательного, она была всего лишь еще одним населенным пунктом, который мы прошли, двигаясь на север. Однако она, тем не менее, надолго врезалась мне в память.
После того что я узнал, мое восприятие войны сильно изменилось. Здесь я узнал о гибели Маннхарда и кровопролитных боях между бывшими братьями по оружию, состоявшимися на берегу моря близ Торнио и в Кеми. Таким образом, рассказ о Киттилэ - это рассказ о печали и роковой судьбе, о нарушенных обещаниях и умирающих надеждах.
В день нашего прибытия в деревню эшелон поддержки нашей дивизии должен был отправиться дальше на север. Здесь собралась масса грузовиков, машин скорой медицинской помощи, обозов. Особенно много было раненых и медицинского персонала.
Полевой госпиталь нужно было эвакуировать еще несколько дней назад, однако с юга постоянно продолжали прибывать раненые, и поэтому эвакуация все время откладывалась. Говорили, что совсем недавно прибыл транспорт, которому пришлось сделать большой крюк и проехать по территории Швеции. Подобный слух раньше показался бы невероятным, но сегодня могло произойти все, что угодно.
Возле госпиталя я случайно наткнулся на Хервега из разведывательного батальона, в котором служил Маннхард. Он передвигался на костылях, поскольку его нога была закована в гипс. Хервег тоже узнал меня и сообщил, что был ранен под Торнио и прибыл в Киттилэ несколько дней назад, когда полевой госпиталь перевели туда из Рованиеми.
Когда я спросил его, известно ли что-нибудь о Маннхарде, он уклонился от ответа, заявив, что ему нужно идти. Уже поздно, сказал он. Не мог бы я вечером навестить его в госпитале? То, как Хервег внезапно прервал разговор, встревожило меня.
Торнио? Я вспомнил, что слышал это название несколько недель назад. Так назывался городок, располагавшийся прямо на границе со Швецией. От шведского города Хапаранда его отделял мост, перекинутый через реку Торнио, впадающую в воды Ботнического залива.
Кто-то из врачей на перевязочном пункте что-то рассказывал о Торнио. Это случилось в тот день, когда советские истребители совершили налет на так называемый Арктический тракт, что проходит к северо-западу от Рованиеми.
Вражеские самолеты оставили после себя жуткую картину: мертвые и умирающие люди и животные в лужах крови, залившей место, которое совсем недавно казалось таким идиллическим. Когда мы ждали прибытия машин скорой помощи, врач рассказал, что финны захватили один из госпитальных обозов в Торнио и что там прошел тяжелый бой.
Сейчас я вспомнил эту новость, вызвавшую в нас тогда чувство невыразимой горечи. Мы никак не ожидали от вчерашних братьев по оружия захвата госпитального обоза, которому не позволили выйти к морю, а вместо этого перенаправили на север. Причина подобных действий финнов оставалась для нас непонятной.
Позднее стало известно то, о чем в свое время предупреждал Маннхард. В начале октября мощная финская группировка высадилась в Торнио, другие части наших бывших союзников двигались на этот город с юга, вооруженные новенькими немецкими штурмовыми орудиями, поставленными Германией еще летом и использовавшимися в дни наступления советских войск в южной Карелии. Наши войска были вынуждены оставить этот район. В числе прочих ушел из этих мест и наш разведывательный батальон. Говорят, что обе стороны понесли огромные потери.
Солдаты нашего батальона понимали, что финны стали врагами. Они обязательно атакуют наши части, образующие юго-восточный фланг отступающей армии "Лапландия", чтобы уничтожить хотя бы ее арьергард. И все же вместо того, чтобы как можно скорее отходить на запад, батальон должен был действовать в соответствии с графиком отхода армии, и порой без особой надобности ему приходилось занимать те или иные позиции.
Там мы обычно рассматривали окружающую местность в бинокль и отправляли дозоры, чтобы заранее обнаружить противника. До сих пор финны никак не препятствовали отступлению, но мы постоянно чувствовали, что за нашими передвижениями внимательно наблюдают.
Например, в Рованиеми, через считаные минуты после того как мы переправились на другой берег, мост взлетел на воздух. Мы остались довольны тем, что оставили район, где могли произойти серьезные бои с финскими войсками. В конечном итоге 12-й полк первым, так сказать, скрестил шпаги с нашими бывшими союзниками и, в результате, на полдня замедлил отступление.
По пути в Киттилэ наш батальон увеличил скорость движения до 30 километров в день. Признаться, мы шли налегке, неся лишь винтовки и автоматы. Пулеметы, боеприпасы и прочее снаряжение находились в корзинах на спинах наших верных мулов. Однако погода вскоре ухудшилась. Пошел дождь, а ночью ударил мороз. В этом году зима запоздала, и по пути в Киттилэ снег практически не препятствовал нам.
Хервег ждал меня у входа в госпиталь. Мы протиснулись в узкий коридор и прошли в комнатушку, которая освещалась карбидными лампами. Она была вся заставлена носилками с ранеными. Медицинский персонал самоотверженно занимался выполнением своих привычных обязанностей.
Мрачная атмосфера, царившая в помещении, отвечала моему не слишком радостному настроению и недобрым предчувствиям, которые я в эти минуты испытывал. Хервег отвел меня в угол, где находился раненый, который сидел на деревянном ящике, прислонившись спиной к стене, и курил. Его правое плечо и рука были в гипсе. Услышав наши шаги, он обернулся.
- Что случилось? - я первым нарушил молчание. - Он погиб, Фосс. Погиб в бою под Торнио три недели назад, - неестественно низким голосом ответил Хервег. - Жаль, что я не могу рассказать тебе ничего утешительного.
- Это была его идея, - наконец снова заговорил Хервег. - Конечно, потом, задним числом, задаешь себе вопрос: было ли это неизбежностью? Можно ли было поступить иначе? Я скажу только одно, он сам этого захотел. Он сказал мне: давай попробуем их выручить, там ведь много раненых, они совершенно беспомощны. Он имел в виду транспорт с ранеными, который захватили финны.
- Насколько я понимаю, ты вместе с ним отправился в этот рейд, верно? - Каждый из нас там по-своему был, - вступил в разговор Старик. - Я в транспорте, а Хервег участвовал в рейде. - Неужели? Не может быть! Ты же сказал, что транспорт был захвачен финнами, - удивился я. — Расскажи мне все с самого начала.
- Как ты, наверно, уже знаешь, разведывательный батальон в сентябре находился в районе между Оулу и Кемью, - начал Хервег - В конце месяца разразился сильный буран. Он бушевал целых два дня. Не успел он утихнуть, как финны высадились в Торнио.
Прошло два дня, и они захватили город. Даже после этого мы оставались с ними в дружеских отношениях. Насколько мне известно, командиры частей, дислоцировавшихся в Кеми, договорились о том, что дороги и мосты сохранят в нормальном состоянии, чтобы мы могли благополучно пройти по ним.
Однако финские войска, высадившиеся в Торнио, повели себя совсем не миролюбиво. Они успели захватить все склады, обозы и транспорты с нашими ранеными. Не было никакого сомнения в том, что так может вести себя только враг. Оставлять это без ответа было нельзя.
- Это ведь был госпитальный транспорт, так? Мы что-то слышали об этом, - вставил я. - Нет, не так, - проговорил Старик. - Мы уже оставили транспорт и собирались следовать на север с конвоем наших собственных грузовиков и машин скорой помощи.
- Через два дня, будучи в составе армейской боевой группы, мы атаковали Торнио, - продолжил Хервег. - Разразился жестокий бой. С обеих сторон ударили минометы, артиллерийские орудия повели прицельный огонь. Финны отчаянно сопротивлялись, заняв господствующие высоты и стреляя из всех видов оружия.
Мы в свою очередь спустились с холмов и стали прорываться к окраине города. Нашей главной целью был прорыв к дороге, что ведет на север. Мы отступали медленно и, наконец, смогли занять ее. Наши потери были огромны.
Мы получили приказ остановиться и удерживать занятые нами позиции, а затем освободить местность, находившуюся южнее. В тот же самый момент, совершенно случайно, Маннхард заметил в бинокль транспорт с ранеными.
Среди деревьев обнаружились машины немецкого производства, главным образом со знаком Красного Креста. Он указал в этом направлении, и я тоже увидел их. С десяток машин стояли в небольшой роще на крохотном полуострове, там, где находился финский береговой плацдарм.
- Что ты на это скажешь? - спросил меня Маннхард, и по выражению его лица я сразу же понял, что он задумал. - Хервег, - продолжил он. - Быстро приведи семь человек. Проверь, чтобы у всех были автоматы. Возьми один пулемет и побольше ручных гранат. Как только стемнеет, мы отправимся туда.
Судя по сложившейся обстановке, мы вряд ли смогли бы выбить финнов с того плацдарма. Мы могли лишь спасти раненых, да и то, если бы действовали быстро и решительно. Иначе они куда-нибудь вывезли бы их, и они навсегда пропали бы. Те, кто выживет, скорее всего, попадут в Сибирь. - Быстрота и решительность, - сказал Маннхард. - Это наш единственный шанс.
- Мы получили разрешение на эту операцию и отправились выполнять ее, как только стемнело. Мы добрались до берега незамеченными, потом украдкой двинулись вдоль края леса к полуострову. Наш план был такой - уничтожаем финские караулы и при условии, если обоз готов к отправлению, немедленно прорываемся к дороге.
Не доходя метров триста до рощи, мы остановились, и Маннхард прошел вперед, чтобы лучше разобраться в обстановке. Он велел нам дожидаться его сигнала светом фонарика. Я наблюдал за ним в бинокль. Сначала он шел прямо, но, вскоре, ближе к краю рощи, стал двигаться, сильно пригибаясь к земле.
Все случилось примерно через пару минут. Должно быть, кто-то из караульных услышал подозрительный шорох или заметил Маннхарда и тут же выпустил ракету. На светлом песке сразу стала хорошо видна темная фигура.
Раздались крики, и почти мгновенно финны открыли огонь. Он попытался выстрелить, но не успел, и в следующее мгновение с близкого расстояния его буквально изрешетили пулеметной очередью. - Разве вы не успели прикрыть его огнем из вашего пулемета? - спросил я. - Вы же его для этого и брали, разве не так?
- Мы никак не смогли бы помочь ему в те секунды, потому что попали бы в машины с нашими ранеными, - печально покачал головой Хервег. - Мы действительно никак не могли помочь ему. Лишь после того, как финны выскочили из машин и окружили его, мы сумели быстро занять подходящую позицию и открыли по ним огонь. Но для него все уже было окончено.
- Значит, вы его там и оставили? Вы уверены, что он погиб? Вы точно убедились в этом? - спросил я. - Я тебе точно говорю, он погиб, тут никаких сомнений быть не может.
По его словам, он все видел собственными глазами сразу после того, как в небо взлетела сигнальная ракета. Маннхард погиб не напрасно! Воспользовавшись замешательством финских часовых, Старик и еще несколько раненых, способных передвигаться, завладели оружием и уничтожили тех, кто их охранял.
Начальник обоза, военный врач быстро оценил обстановку и отдал приказ немедленно прорываться к своим. Санитарные машины, ревя моторами, устремились к дороге. Ведя стрельбу из передних и задних машин - посередине ехали автомобили с тяжелоранеными, - они сумели вырваться из вражеского кольца.
Чтобы вывезти своих подопечных из опасной зоны, начальник обоза отдал приказ по мосту переправиться на другой берег реки. Этот маневр удался. Спустя какое-то время они оказались на шведской стороне, в городке Хапаранда.
Старик продолжил свой рассказ. Шведы встретили их радушно - осмотрели и подлечили тяжелораненых и поездом переправили в Норвегию. Остальным разрешили вернуться в свои части. Им позволили сохранить оружие и снабдили бензином для машин. Два шведских врача проводили их до самой границы. Наши товарищи пересекли в нижнем течении реку Муонио и прибыли в Киттилэ всего несколько дней назад.
Прошло больше часа. Мне нужно было возвращаться на место. Я попрощался и пожелал однополчанам удачи. Хервег проводил меня до дверей. Прежде чем уйти, я услышал, как врач сказал ему, что его отправляют вместе со следующим транспортом, который отъезжает через час.
К сожалению, нам так и не представилась возможность спокойно поговорить наедине. Я узнал, что те, кто участвовал в операции под Торнио, сумели без потерь добраться до своих. Хервега ранило спустя несколько дней где-то между Кемью и Торнио. По его словам, большая группировка финнов атаковала Кемь с юга и одновременно несколько островов, расположенных возле побережья.
Бои были ожесточенные, и обе стороны понесли внушительные потери. Говорят, что сама Кемь лежит в руинах." - из воспоминаний унтершарфюрера 6-го моторизированного горного разведбатальона горнострелковой дивизии СС "Норд" И.Фосса.
Взято: oper-1974.livejournal.com
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]