Сто лет кровавым событиям в Таганроге
---
Пройду по Николаевской, постою на Гимназической...
Вот и старый вокзал, площадь Восстания.
Восстания? Хорошо, пусть восстания. Сегодня мало кто пытается вникнуть в суть имён...
Ровно 100 лет назад, именно в этот день здесь свистели пули, обрывалась чья-то едва начавшаяся жизнь.
Да, 19 января 1918 года Таганрог умылся кровью...
Но давайте по порядку.
Бойня случилась не вдруг. В стране уже давно бушевала великая смута, но патриархальный Таганрог держался. Хотя, буря назревала...
Вспоминает Николай Плужников:
В Таганроге к тому времени обстановка оказалась исключигельво сложной. Еще в декабре 1917 года генерал Каледин приказал расформировать 274-й И 275-й пехотный и Заамурский кавалерийский запасные полки, тем самым стремился лишить революционных рабочих надежной опоры. Эти полки активно поддерживали рабочих, при необходимости могли обеспечить нрасногвардейцев оружием и боеприпасами.
В период расформирования запасных полков и было передано в заводские отряды Красной гвардии свыше 1000 винтовок, 4 пулемета и 80000 патронов. Из казарм частей оружие переправлялось на котельный завод, а оттуда развозилось по всем заводам в глубоной тайне, темными ночами, во время дежурства штабс-капитана Луки Дмитриевича Кабанова.
Командир 274-го запасного пехотного полка полковник Микеладзе сочувственно относился к передаче оружия рабочим.
Вспоминает Павел Петрович Филевский:
"В Таганроге находились два полка. Начальником одного из них был грузинский князь Микеладзе, толстый бонвиван и волокита, у которого солдаты голодовали. Командиром второго был Подгурский - большой выпивоха, невнимательный к солдатам. "
Плужников вспоминает:
в подразделениях Красной гвардии регулярно проходили занятия по обучению рабочих стрельбе, ведению уличных боев. Воспитанию, сплачиванию красногвардейцев большое внимание уделяли революционные комитеты. На Русcko-Балтийском заводе в состав комитета входили: М. Росликов. В. С. Стернин, И. П. Верстак, В. С. Самарич, А. Н. Волошин, И. Конеев, Н. Трусов. Инструкторами по обучению военному делу заводскях дружин являлись Николай Зубец, Евдокименко, Иван Беззубый, И. Д. Матюшин, Д. Я. Тертышный, И. Г. Москатов, В. Гончаров, В. И. Фалин, Семен Штыб, Л. М. Цуккерт, Дорофей Ермаков, Федор Бесклетный; Сигиамунд Клово, Ф. Н. Глушко, С. Я. Ткачев, А. Гуро, Коваленко и другие.
Для Николая Плужникова это были герои, его старшие товарищи, подобные тем, которые всю жизнь гордились участием в расстреле царской семьи. Забегая немного вперёд процитирую материалы дела по расследованию зверств большевиков в Таганроге:
Главными носителями власти и проводниками большевистской политики явились в г. Таганроге за кратковременное владычество там большевиков, длившееся с 20 января по 17 апреля 1918 года, люди, не только не соответствующие по своему нравственному и умственному уровню занимаемым ими должностям, но зачастую и с уголовным прошлым: так, военным комиссаром города и округа был Иван Родионов, отбывший наказание за грабеж; помощником его — Роман Гончаров, также осужденный за грабеж; комиссаром по морским делам — Кануников, бывший повар-матрос, отбывший каторгу за убийство, начальником контрразведывательного отделения Иван Верстак, зарегистрированный с 16-летнего возраста вор; начальником всех красноармейцев города, заведующий нарядами на производство обысков и расстрелов — Игнат Сигида, осужденный за грабеж, и, наконец, начальником пулеметной команды бронированного поезда, а затем председателем контрольной комиссии по перевозке ценностей из Ростова-на-Дону в Царицын. — мещанин гор. Таганрога Иван Лиходелов, по кличке «Пузырь», судившийся и отбывший наказание за грабеж.
Сюда же можно добавить и каторжников Глушкова, Волошина, специально присланных экстремистов-боевиков Смирнова и Стернина.
каторжанин Антон Глушков
Что бы лучше понимать о каких событиях идёт речь, кратко напомню хронологию тех дней:
Гарнизон Таганрога в первых числах января 1918 г. составляли юнкера 3-й Киевской школы прапорщиков, начальником которой был полковник Мастыко, начальником штаба — штабс-капитан Левицкий. Эта часть не входила в состав Добровольческой Армии, а подчинялась штабу Войскового Атамана А.М. Каледина. Численность личного состава школы прапорщиков была около 200 человек. Следует прибавить к этому числу еще несколько десятков добровольцев из учащейся молодежи Таганрога. Запись в добровольческую дружину производилась по призыву «Блока средне-учащихся» и «Организации социалистического студенчества».
Самым крупным предприятием в городе был «Русско-балтийский» механический завод, эвакуированный из Риги в 1915 г. и укомплектованный в основном рабочими-латышами. Численность их была свыше 12 000, и, «они быстро заняли руководящее место в основной рабочей массе».
То обстоятельство, что на Таганрог наступали полки латышских стрелков, а в городе их ожидали тысячи рабочих-латышей, которые, как и их сородичи из армии Сиверса, не любили русских и ненавидели историческую Россию — является по сути дела ключом к пониманию феномена «вооруженного восстания таганрогских рабочих».
Начало боевых действий было положено нападением рабочих Котельного завода на караул, выставленный Школой прапорщиков у гарнизонного продовольственного склада, где хранилась мука, близ того же завода. В перестрелке был убит рабочий Яков Валиков. Рев заводских гудков послужил общим сигналом к восстанию. Его центром стал Русско-Балтийский завод, во главе стояли Стернин, большевистский активист, прибывший из Петрограда , и Росликов.
Соотношение сил не давало полковнику Мастыко возможности для активных наступательных действий. Взвод юнкеров с одним пулеметом занял оборону на вокзале станции Таганрог, другой взвод использовал в качестве опорного пункта обнесенное деревянным забором здание казенного винного склада (спиртозавода) по ул. Камышанской (ныне Социалистическая). Остальные два взвода укрепились в центре города, в зданиях Коммерческого клуба и «Европейской» гостиницы.
дом Жеребцова
В ночь с 17 на 18 января анархист-коммунист Н. Ткаченко и с ним около 30 человек проникли по крышам сараев в подворье дома хлеботорговца Жеребцова по ул. Николаевской, 70 (ныне ул. Фрунзе), где под охраной команды увечных воинов находился склад оружия «разошедшегося по домам» Запасного Заамурского кавалерийского полка. Ткаченко с анархистами вырезали караул, нагрузили оружием прибывший с Русско-Балтийского завода автомобиль, отправили его обратно на завод. Через некоторое время озабоченный задержкой автомобиля, который должен был вернуться за новой партией оружия, Ткаченко стал звонить из дома Жеребцова на завод и торопить товарищей с отправкой машины. По-видимому, он был к тому времени уже изрядно пьян, т.к. не понял, что отвечал ему не «товарищ с Руссо-Балта», а офицер команды юнкеров, занимавших телефонную станцию. В дом Жеребцова был послан наряд, который взял 12 анархистов и транспортировал их в гостиницу «Европейская». Причем, как свидетельствует советский автор Г. Пономаренко , Ткаченко и еще четверо по дороге так и не пришли в себя. По версии Пономаренко — они были оглушены. По сохраненным устным преданием воспоминаниям современников — пьяны. Во всяком случае, трудно представить себе, чтобы отряд хорошо вооруженных анархистов, «пошедших на дело», мог быть «в одну минуту оглушен и связан» без единого выстрела. Взятые на месте преступления убийцы караульных инвалидов были приговорены военно-полевым судом к расстрелу и расстреляны в ту же ночь во дворе гостиницы. Этот расстрел советская литература именует «зверской расправой».
Николай Ткаченко
Второй день боев в Таганроге, 18 января 1918 г., ознаменовался большим ожесточением. Большевикам, осаждавшим склад, удалось поджечь запасы спирта, хранившиеся в его подвальных помещениях. Здание охватил огонь. По данным В. Е. Павлова в огне и при попытке прорыва из здания склада бывшие там юнкера, офицеры и гимназисты погибли все.
Оборона вокзала другим взводом Школы прапорщиков продолжалась 17, 18 и 19 января. В середине третьего дня осады большевики проявили «рабочую смекалку» : разогнав на привокзальных путях паровоз с двумя прицепленными к нему вагонами, наполненными «горючим материалом» — дровами, пустили его на перрон вокзала, с расчетом, что он разрушит здание. Расчет не удался. Паровоз на перрон выскочил, но стены вокзала не достиг. Атака красногвардейцев на «опешивших юнкеров» была успешно отбита.
Полковник А. П. Кутепов узнал о большевистском мятеже в Таганроге, по-видимому, только 19 января. На помощь юнкерам была переброшена 1-я офицерская рота 2-го офицерского батальона под командованием капитана Чернова . Ее 1-й взвод прорвался на вокзал. Наступать в центр города капитан Чернов, однако, не решился . Перед рассветом 12 января офицерский взвод и взвод Школы прапорщиков, взяв тела 5 убитых и забрав раненых, отступили на станцию Марцево, где соединились с 1-й офицерской ротой. Возможно, отказ от атаки в центр города был связан с надеждой на то, что по условию заключенного 19 января перемирия (об этом речь впереди) полковник Мастыко со своими людьми сможет беспрепятственно покинуть город.
Основные силы Школы прапорщиков, около 150 человек, ночь с 18 на 19 января. оставив здания Коммерческого клуба и телефонной станции (ул. Николаевская), сосредоточились в «Европейской» гостинице на ул. Петровской. По-видимому, утром 19 января к полковнику Мастыко обратились представители Таганрогского Совета и членов Войскового Правительства от Социалистических партий эсеров и РСДРП (м) с предложением о заключении перемирия. Авторы советских исторических работ с подозрительным усердием доказывают, что никаких условий перемирия большевики не принимали. «Предатели пытались остановить руку рабочего класса, когда он занес ее для смертельного удара по Калединщине. Выросший на целую голову выше соглашателей, таганрогский пролетарий отвырнул (так в тексте — А.Н.) жалкую попытку оборонцев помешать рабочим уничтожить контр-революцию» , — писал Губарев. Однако, о том, что большевики согласились на перемирие, прямо сообщает красногвардеец И. В. Замлянский: «После заключения перемирия я, будучи все время в бою, отправился в штаб» . Бывший в это время в отряде Кутепова капитан А.Ф. Долгополов пишет: «Убедившись, что юнкеров им не победить, большевики с радостью ухватились за предложение Комитета общественных организаций г. Таганрога о перемирии. Дабы не подвергать опасности мирное население и избежать разрушения города, Городская дума, Земский союз и другие организации предложили большевикам выпустить юнкеров из города с оружием в руках. Вначале большевики отвергли это предложение, а потом согласились»…
Рано утром 20 января полковник Мастыко с офицерами и юнкерами 3-й Киевской школы прапорщиков и добровольцами из учащейся молодежи Таганрога выступил из «Европейской» гостиницы, двигаясь по ул. Петровской, надеясь, согласно условиям заключенного перемирия, вывести своих людей из города. Колонна юнкеров прикрывала повозки с ранеными. На замыкающей повозке был установлен пулемет . На перекрестке ул. Петровской и Гоголевского переулка колонна была обстреляна большевиками с баррикады, перегородившей улицу и вынуждена была свернуть на Гоголевский. Отвечая ружейными залпами и огнем пулемета, отряд полковника Мастыко продолжил движение по Гоголевскому переулку до ул. Чехова . Если бы отряду удалось прорваться на эту широкую, выходящую на Мариупольское и Ростовское шоссе улицу, то он был бы спасен. Но этого не случилось. Отряд повернул с Гоголевского на узкую тупиковую ул. Кузнечную, которую, к тому же пересекала широкая, заросшая ивами и кустарником балка Черепаха. Именно здесь колонну поджидала засада красногвардейцев с пулеметами.
Отряд был скошен огнем. Раненых, около 50 человек, отвезли на Металлургический завод и живыми сожгли в коксовой печи . В тот же и последующие дни по городу прошли повсеместные облавы на офицеров и прочих «контрреволюционеров», из числа жителей Таганрога, которых убивали с крайней жестокостью.
Дело № 40
ОСОБАЯ КОМИССИЯ ПО РАССЛЕДОВАНИЮ ЗЛОДЕЯНИЙ БОЛЬШЕВИКОВ, СОСТОЯЩАЯ ПРИ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМ ВООРУЖЕННЫМИ СИЛАМИ НА ЮГЕ РОССИИ
АКТ РАССЛЕДОВАНИЯ
по делу о злодеяниях, учиненных
большевиками в городе Таганроге за время
с 20 января по 17 апреля 1918 года
В ночь на 18 января 1918 года в городе Таганроге началось выступление большевиков, состоявших из проникших в город частей Красной армии Сиверса , нескольких тысяч местных рабочих, по преимуществу латышей и преступного элемента города, поголовно примкнувшего к большевикам.
Для подавления этого мятежа выступили офицеры, юнкера и ученики-добровольцы. Четыре дня на улицах города шли то ожесточенные бои, то перестрелка; наконец, добровольцы 20 января отошли к казенному винному складу, бывшему предметом особых вожделений большевиков.
Это был последний их оплот. Горсть людей, численностью не более 250 человек, подавленная количеством большевистских сил, с иссякшим запасом патронов, не могла более сопротивляться, тем более что винный склад был подожжен.
20 января юнкера заключили перемирие и сдались большевикам с условием беспрепятственного выпуска их из города, однако это условие большевиками соблюдено не было, и с этого дня началось проявление «исключительной по своей жестокости» расправы со сдавшимися.
Офицеров, юнкеров и вообще всех выступавших с ними и сочувствовавших им большевики ловили по городу и или тут же на улицах расстреливали, или отправляли на один из заводов, где их ожидала та же участь.
Целые дни и ночи по городу производились повальные обыски; искали везде где только могли так называемых «контрреволюционеров».
Не были пощажены раненые и больные. Большевики врывались в лазареты и, найдя там раненого офицера или юнкера, выволакивали его на улицу и зачастую тут же расстреливали его. Но смерти противника им было мало. Над умирающими и трупами еще всячески глумились. Один из большевиков — Шевченко, догнав у полотна железной дороги близ казенного винного склада раненного в ногу офицера или юнкера, ударом приклада винтовки сбил его с ног, после чего начал топтать ногами, а когда тот перестал двигаться, то помочился ему в лицо и еще несколько раз ударил его. Ужасной смертью погиб штабс-капитан, адъютант начальника школы прапорщиков: его, тяжело раненного, большевистские сестры милосердия взяли за руки и за ноги и, раскачав, ударили головой о каменную стену.
Большинство арестованных «контрреволюционеров» отвозилось на металлургический, кожевенный и, главным образом, Балтийский заводы. Там они убивались, причем «большевиками была проявлена такая жестокость, которая возмущала даже сочувствовавших им рабочих, заявивших им по этому поводу протест».
На металлургическом заводе красногвардейцы бросили в пылающую доменную печь до 50 человек юнкеров и офицеров, предварительно связав им ноги и руки, в полусогнутом положении. Впоследствии останки этих несчастных были найдены в шлаковых отбросах на заводе.
Около перечисленных заводов производились массовые расстрелы и убийства арестованных, причем тела некоторых из них обезображивались до неузнаваемости.
Убитых оставляли подолгу валяться на месте расстрела и не позволяли родственникам убирать тела своих близких, оставляя их на съедение собакам и свиньям, которые таскали их по степи.
На многих трупах кроме обычных огнестрельных ранений имелись колотые и рубленые раны прижизненного происхождения — зачастую в большом количестве и на разных частях тела; иногда эти раны свидетельствовали о сплошной рубке всего тела; головы у многих, если не у большинства, были совершенно размозжены и превращены в бесформенные массы с совершенной потерей очертаний лица; были трупы с отрубленными конечностями и ушами; на некоторых же имелись хирургические повязки — ясное доказательство захвата их в больницах и госпиталях.
Медико-полицейским осмотром вырытого из могил 51 трупа было установлено, что у 26 из них размозжены и разбиты черепа, три трупа совершенно обезображены, у шести обнаружены переломы рук и ног, у 20 штыковые и рубленые раны, на трех хирургические повязки, в двух трупах опознаны ученики, в одном — рабочий и, наконец, в яме (могиле) у полотна железной дороги, идущей со станции Марцево на Балтийский завод, был обнаружен труп генерала от кавалерии Ренненкампфа с огнестрельными ранениями в голову.
Главными носителями власти и проводниками большевистской политики явились в г. Таганроге за кратковременное владычество там большевиков, длившееся с 20 января по 17 апреля 1918 года, люди, не только не соответствующие по своему нравственному и умственному уровню занимаемым ими должностям, но зачастую и с уголовным прошлым: так, военным комиссаром города и округа был Иван Родионов, отбывший наказание за грабеж; помощником его — Роман Гончаров, также осужденный за грабеж; комиссаром по морским делам — Кануников, бывший повар-матрос, отбывший каторгу за убийство, начальником контрразведывательного отделения Иван Верстак, зарегистрированный с 16-летнего возраста вор; начальником всех красноармейцев города, заведующий нарядами на производство обысков и расстрелов — Игнат Сигида, осужденный за грабеж, и, наконец, начальником пулеметной команды бронированного поезда, а затем председателем контрольной комиссии по перевозке ценностей из Ростова-на-Дону в Царицын. — мещанин гор. Таганрога Иван Лиходедов, по кличке «Пузырь», судившийся и отбывший наказание за грабеж.
Вот как эти же события виделись со стороны. П.П.Филевский в своём дневнике пишет:
После расформирования полков рабочие завода стали вывозить муку.
Кто-то из властей (какая это была власть никто не говорил, да едва ли знал) этому стал препятствовать. Власти обратились к полковнику Мастырке, командиру школы юнкеров, эвакуированной в наш город из Киева. Размещалась она на Петровской улице в доме Гайрабетова (ныне пединститут). Юнкера прекрасно сохранили военную дисциплину и при всеобщей разнузданности представляли какое-то оригинальное явление. Они потребовали от рабочих прекратить грабительский вывез муки, ссылаясь на то, что должна быть распределена ввиду нехватки продуктов между всем населением города. Рабочие продолжали разбирать муку. Юнкера в боевом порядке явились на склады и выставили охрану. Произошла первая схватка. Рабочие оказались плохо вооружены.
В эти же дни случил ась какая-то непонятная история в казармах одного казачьего полка в Гоголевском переулке. У окна казармы появился неизвестный человек (как потом выяснилось рабочий) и солдат его застрелил. Отчего появился рабочий, а солдат его застрелил никто не знал, но это послужило сигналом. И с ночи четырнадцатого января 1918 года по городу началась стрельба. Произошло нападение юнкеров, которые засев в нескольких местах, стали отстреливаться. Схватки происходили у телефонной станции и в Коммерческом собрании, на вокзале и в Гоголевском переулке. Во многих местах лежали трупы убитых и раненые, которых сестры милосердия выносили на носилках.
Разгорелась борьба у винного склада, за городским садом, здание которого занимали юнкера. Упорная перестрелка у склада окончилась перемирием: юнкера согласились уйти, если им дадут возможность покинуть город. Рабочие согласились, но как только юнкера оставили здание винного склада, уже охваченного огнем, рабочие открыли по ним беспощадный огонь. Теряя людей юнкера отступали по Кузнецкой улице, где наткнулись на засаду и почти все там погибли вместе со своим полковником.
Прибывшие двадцатого января из Харькова большевики заняли город.
После того как в Таганроге окончательно установилась Советская власть началась реквизиция комнат и вещей у состоятельных граждан. «Помню, отбирали для армии, - пишет П. П. Филевский, - вынули у нас из сундука бархатную скатерть и откладывают, Я спрашиваю, -зачем же для армии скатерть такая роскошная и ценная.
- А вот потому, что ценная, - отвечают мне.
А потом видел ее на толчке, ее продавал какой-то субъект, совершенно не стесняясь, несмотря на то, что такую вещь легко заметить.
у нас оказалось семнадцать салфеток. Забирают их как предмет роскоши.
- Я в первый раз слышу, что салфетки - предмет роскоши, говорю я.
- Ну, мы вам оставим несколько штук. И оставили четыре порванные салфетки. Затем отобрали женские рубахи, юбки. - Да разве это для армии нужно?
- А для сестер милосердия.
Эти хозяйственные поборы время от времени повторялись. Были еще постоянные обыски: искали золото, оружие. Производили просто обыски у подозрительных лиц. Одним из первых жертв был брат моей жены Петр Матвеевич Добровольский. Он был захвачен большевиками и усажен в вагон с другими, более богатыми людьми города. От них требовали выкуп, но суммы выкупа были настолько велики что никто не мог за себя заплатить.
С Добровольского требовали несколько тысяч, он отказался. Тогда в конце-концов помирились на 125 рублях. Других погнали на шахты, например Воронкина, Георгия Хандрина и Дмитрия Скараманга. Два последних бежали, Хандрин где-то погиб, а Скараманга, лучше снабженный деньгами, добрался до Тифлиса и бежал за границу. Впоследствии его сын и дочь переехали к нему в Париж)).
Белой армии была присуща жестокость свойственная войне вообще. Но на освобожденных от большевиков территориях никогда белыми не создавались организации, аналогичные советским ЧК, ревтрее6уналам и реввоенсоветам. И никогда руководители Белого движения не призывали к расстрелам, к гражданской войне, к террору, к взятию заложников. Белые не видели в этом идеологической необходимости, поскольку воевали не с народом, а с большевиками. Советская власть напротив, воевала именно с народом (в этом нет ни тени преувеличения: поскольку гражданская война была объявлена всему крестьянству, всей буржуазии, т.е. интеллигенции, всем поддерживавшим социал-демократов и меньшевиков рабочим). За вычетом этих групп кто же оставался, кроме слова пролетариат.
Продолжение следует
Вот и старый вокзал, площадь Восстания.
Восстания? Хорошо, пусть восстания. Сегодня мало кто пытается вникнуть в суть имён...
Ровно 100 лет назад, именно в этот день здесь свистели пули, обрывалась чья-то едва начавшаяся жизнь.
Да, 19 января 1918 года Таганрог умылся кровью...
Но давайте по порядку.
Бойня случилась не вдруг. В стране уже давно бушевала великая смута, но патриархальный Таганрог держался. Хотя, буря назревала...
Вспоминает Николай Плужников:
В Таганроге к тому времени обстановка оказалась исключигельво сложной. Еще в декабре 1917 года генерал Каледин приказал расформировать 274-й И 275-й пехотный и Заамурский кавалерийский запасные полки, тем самым стремился лишить революционных рабочих надежной опоры. Эти полки активно поддерживали рабочих, при необходимости могли обеспечить нрасногвардейцев оружием и боеприпасами.
В период расформирования запасных полков и было передано в заводские отряды Красной гвардии свыше 1000 винтовок, 4 пулемета и 80000 патронов. Из казарм частей оружие переправлялось на котельный завод, а оттуда развозилось по всем заводам в глубоной тайне, темными ночами, во время дежурства штабс-капитана Луки Дмитриевича Кабанова.
Командир 274-го запасного пехотного полка полковник Микеладзе сочувственно относился к передаче оружия рабочим.
Вспоминает Павел Петрович Филевский:
"В Таганроге находились два полка. Начальником одного из них был грузинский князь Микеладзе, толстый бонвиван и волокита, у которого солдаты голодовали. Командиром второго был Подгурский - большой выпивоха, невнимательный к солдатам. "
Плужников вспоминает:
в подразделениях Красной гвардии регулярно проходили занятия по обучению рабочих стрельбе, ведению уличных боев. Воспитанию, сплачиванию красногвардейцев большое внимание уделяли революционные комитеты. На Русcko-Балтийском заводе в состав комитета входили: М. Росликов. В. С. Стернин, И. П. Верстак, В. С. Самарич, А. Н. Волошин, И. Конеев, Н. Трусов. Инструкторами по обучению военному делу заводскях дружин являлись Николай Зубец, Евдокименко, Иван Беззубый, И. Д. Матюшин, Д. Я. Тертышный, И. Г. Москатов, В. Гончаров, В. И. Фалин, Семен Штыб, Л. М. Цуккерт, Дорофей Ермаков, Федор Бесклетный; Сигиамунд Клово, Ф. Н. Глушко, С. Я. Ткачев, А. Гуро, Коваленко и другие.
Для Николая Плужникова это были герои, его старшие товарищи, подобные тем, которые всю жизнь гордились участием в расстреле царской семьи. Забегая немного вперёд процитирую материалы дела по расследованию зверств большевиков в Таганроге:
Главными носителями власти и проводниками большевистской политики явились в г. Таганроге за кратковременное владычество там большевиков, длившееся с 20 января по 17 апреля 1918 года, люди, не только не соответствующие по своему нравственному и умственному уровню занимаемым ими должностям, но зачастую и с уголовным прошлым: так, военным комиссаром города и округа был Иван Родионов, отбывший наказание за грабеж; помощником его — Роман Гончаров, также осужденный за грабеж; комиссаром по морским делам — Кануников, бывший повар-матрос, отбывший каторгу за убийство, начальником контрразведывательного отделения Иван Верстак, зарегистрированный с 16-летнего возраста вор; начальником всех красноармейцев города, заведующий нарядами на производство обысков и расстрелов — Игнат Сигида, осужденный за грабеж, и, наконец, начальником пулеметной команды бронированного поезда, а затем председателем контрольной комиссии по перевозке ценностей из Ростова-на-Дону в Царицын. — мещанин гор. Таганрога Иван Лиходелов, по кличке «Пузырь», судившийся и отбывший наказание за грабеж.
Сюда же можно добавить и каторжников Глушкова, Волошина, специально присланных экстремистов-боевиков Смирнова и Стернина.
каторжанин Антон Глушков
Что бы лучше понимать о каких событиях идёт речь, кратко напомню хронологию тех дней:
Гарнизон Таганрога в первых числах января 1918 г. составляли юнкера 3-й Киевской школы прапорщиков, начальником которой был полковник Мастыко, начальником штаба — штабс-капитан Левицкий. Эта часть не входила в состав Добровольческой Армии, а подчинялась штабу Войскового Атамана А.М. Каледина. Численность личного состава школы прапорщиков была около 200 человек. Следует прибавить к этому числу еще несколько десятков добровольцев из учащейся молодежи Таганрога. Запись в добровольческую дружину производилась по призыву «Блока средне-учащихся» и «Организации социалистического студенчества».
Самым крупным предприятием в городе был «Русско-балтийский» механический завод, эвакуированный из Риги в 1915 г. и укомплектованный в основном рабочими-латышами. Численность их была свыше 12 000, и, «они быстро заняли руководящее место в основной рабочей массе».
То обстоятельство, что на Таганрог наступали полки латышских стрелков, а в городе их ожидали тысячи рабочих-латышей, которые, как и их сородичи из армии Сиверса, не любили русских и ненавидели историческую Россию — является по сути дела ключом к пониманию феномена «вооруженного восстания таганрогских рабочих».
Начало боевых действий было положено нападением рабочих Котельного завода на караул, выставленный Школой прапорщиков у гарнизонного продовольственного склада, где хранилась мука, близ того же завода. В перестрелке был убит рабочий Яков Валиков. Рев заводских гудков послужил общим сигналом к восстанию. Его центром стал Русско-Балтийский завод, во главе стояли Стернин, большевистский активист, прибывший из Петрограда , и Росликов.
Соотношение сил не давало полковнику Мастыко возможности для активных наступательных действий. Взвод юнкеров с одним пулеметом занял оборону на вокзале станции Таганрог, другой взвод использовал в качестве опорного пункта обнесенное деревянным забором здание казенного винного склада (спиртозавода) по ул. Камышанской (ныне Социалистическая). Остальные два взвода укрепились в центре города, в зданиях Коммерческого клуба и «Европейской» гостиницы.
дом Жеребцова
В ночь с 17 на 18 января анархист-коммунист Н. Ткаченко и с ним около 30 человек проникли по крышам сараев в подворье дома хлеботорговца Жеребцова по ул. Николаевской, 70 (ныне ул. Фрунзе), где под охраной команды увечных воинов находился склад оружия «разошедшегося по домам» Запасного Заамурского кавалерийского полка. Ткаченко с анархистами вырезали караул, нагрузили оружием прибывший с Русско-Балтийского завода автомобиль, отправили его обратно на завод. Через некоторое время озабоченный задержкой автомобиля, который должен был вернуться за новой партией оружия, Ткаченко стал звонить из дома Жеребцова на завод и торопить товарищей с отправкой машины. По-видимому, он был к тому времени уже изрядно пьян, т.к. не понял, что отвечал ему не «товарищ с Руссо-Балта», а офицер команды юнкеров, занимавших телефонную станцию. В дом Жеребцова был послан наряд, который взял 12 анархистов и транспортировал их в гостиницу «Европейская». Причем, как свидетельствует советский автор Г. Пономаренко , Ткаченко и еще четверо по дороге так и не пришли в себя. По версии Пономаренко — они были оглушены. По сохраненным устным преданием воспоминаниям современников — пьяны. Во всяком случае, трудно представить себе, чтобы отряд хорошо вооруженных анархистов, «пошедших на дело», мог быть «в одну минуту оглушен и связан» без единого выстрела. Взятые на месте преступления убийцы караульных инвалидов были приговорены военно-полевым судом к расстрелу и расстреляны в ту же ночь во дворе гостиницы. Этот расстрел советская литература именует «зверской расправой».
Николай Ткаченко
Второй день боев в Таганроге, 18 января 1918 г., ознаменовался большим ожесточением. Большевикам, осаждавшим склад, удалось поджечь запасы спирта, хранившиеся в его подвальных помещениях. Здание охватил огонь. По данным В. Е. Павлова в огне и при попытке прорыва из здания склада бывшие там юнкера, офицеры и гимназисты погибли все.
Оборона вокзала другим взводом Школы прапорщиков продолжалась 17, 18 и 19 января. В середине третьего дня осады большевики проявили «рабочую смекалку» : разогнав на привокзальных путях паровоз с двумя прицепленными к нему вагонами, наполненными «горючим материалом» — дровами, пустили его на перрон вокзала, с расчетом, что он разрушит здание. Расчет не удался. Паровоз на перрон выскочил, но стены вокзала не достиг. Атака красногвардейцев на «опешивших юнкеров» была успешно отбита.
Полковник А. П. Кутепов узнал о большевистском мятеже в Таганроге, по-видимому, только 19 января. На помощь юнкерам была переброшена 1-я офицерская рота 2-го офицерского батальона под командованием капитана Чернова . Ее 1-й взвод прорвался на вокзал. Наступать в центр города капитан Чернов, однако, не решился . Перед рассветом 12 января офицерский взвод и взвод Школы прапорщиков, взяв тела 5 убитых и забрав раненых, отступили на станцию Марцево, где соединились с 1-й офицерской ротой. Возможно, отказ от атаки в центр города был связан с надеждой на то, что по условию заключенного 19 января перемирия (об этом речь впереди) полковник Мастыко со своими людьми сможет беспрепятственно покинуть город.
Основные силы Школы прапорщиков, около 150 человек, ночь с 18 на 19 января. оставив здания Коммерческого клуба и телефонной станции (ул. Николаевская), сосредоточились в «Европейской» гостинице на ул. Петровской. По-видимому, утром 19 января к полковнику Мастыко обратились представители Таганрогского Совета и членов Войскового Правительства от Социалистических партий эсеров и РСДРП (м) с предложением о заключении перемирия. Авторы советских исторических работ с подозрительным усердием доказывают, что никаких условий перемирия большевики не принимали. «Предатели пытались остановить руку рабочего класса, когда он занес ее для смертельного удара по Калединщине. Выросший на целую голову выше соглашателей, таганрогский пролетарий отвырнул (так в тексте — А.Н.) жалкую попытку оборонцев помешать рабочим уничтожить контр-революцию» , — писал Губарев. Однако, о том, что большевики согласились на перемирие, прямо сообщает красногвардеец И. В. Замлянский: «После заключения перемирия я, будучи все время в бою, отправился в штаб» . Бывший в это время в отряде Кутепова капитан А.Ф. Долгополов пишет: «Убедившись, что юнкеров им не победить, большевики с радостью ухватились за предложение Комитета общественных организаций г. Таганрога о перемирии. Дабы не подвергать опасности мирное население и избежать разрушения города, Городская дума, Земский союз и другие организации предложили большевикам выпустить юнкеров из города с оружием в руках. Вначале большевики отвергли это предложение, а потом согласились»…
Рано утром 20 января полковник Мастыко с офицерами и юнкерами 3-й Киевской школы прапорщиков и добровольцами из учащейся молодежи Таганрога выступил из «Европейской» гостиницы, двигаясь по ул. Петровской, надеясь, согласно условиям заключенного перемирия, вывести своих людей из города. Колонна юнкеров прикрывала повозки с ранеными. На замыкающей повозке был установлен пулемет . На перекрестке ул. Петровской и Гоголевского переулка колонна была обстреляна большевиками с баррикады, перегородившей улицу и вынуждена была свернуть на Гоголевский. Отвечая ружейными залпами и огнем пулемета, отряд полковника Мастыко продолжил движение по Гоголевскому переулку до ул. Чехова . Если бы отряду удалось прорваться на эту широкую, выходящую на Мариупольское и Ростовское шоссе улицу, то он был бы спасен. Но этого не случилось. Отряд повернул с Гоголевского на узкую тупиковую ул. Кузнечную, которую, к тому же пересекала широкая, заросшая ивами и кустарником балка Черепаха. Именно здесь колонну поджидала засада красногвардейцев с пулеметами.
Отряд был скошен огнем. Раненых, около 50 человек, отвезли на Металлургический завод и живыми сожгли в коксовой печи . В тот же и последующие дни по городу прошли повсеместные облавы на офицеров и прочих «контрреволюционеров», из числа жителей Таганрога, которых убивали с крайней жестокостью.
Дело № 40
ОСОБАЯ КОМИССИЯ ПО РАССЛЕДОВАНИЮ ЗЛОДЕЯНИЙ БОЛЬШЕВИКОВ, СОСТОЯЩАЯ ПРИ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМ ВООРУЖЕННЫМИ СИЛАМИ НА ЮГЕ РОССИИ
АКТ РАССЛЕДОВАНИЯ
по делу о злодеяниях, учиненных
большевиками в городе Таганроге за время
с 20 января по 17 апреля 1918 года
В ночь на 18 января 1918 года в городе Таганроге началось выступление большевиков, состоявших из проникших в город частей Красной армии Сиверса , нескольких тысяч местных рабочих, по преимуществу латышей и преступного элемента города, поголовно примкнувшего к большевикам.
Для подавления этого мятежа выступили офицеры, юнкера и ученики-добровольцы. Четыре дня на улицах города шли то ожесточенные бои, то перестрелка; наконец, добровольцы 20 января отошли к казенному винному складу, бывшему предметом особых вожделений большевиков.
Это был последний их оплот. Горсть людей, численностью не более 250 человек, подавленная количеством большевистских сил, с иссякшим запасом патронов, не могла более сопротивляться, тем более что винный склад был подожжен.
20 января юнкера заключили перемирие и сдались большевикам с условием беспрепятственного выпуска их из города, однако это условие большевиками соблюдено не было, и с этого дня началось проявление «исключительной по своей жестокости» расправы со сдавшимися.
Офицеров, юнкеров и вообще всех выступавших с ними и сочувствовавших им большевики ловили по городу и или тут же на улицах расстреливали, или отправляли на один из заводов, где их ожидала та же участь.
Целые дни и ночи по городу производились повальные обыски; искали везде где только могли так называемых «контрреволюционеров».
Не были пощажены раненые и больные. Большевики врывались в лазареты и, найдя там раненого офицера или юнкера, выволакивали его на улицу и зачастую тут же расстреливали его. Но смерти противника им было мало. Над умирающими и трупами еще всячески глумились. Один из большевиков — Шевченко, догнав у полотна железной дороги близ казенного винного склада раненного в ногу офицера или юнкера, ударом приклада винтовки сбил его с ног, после чего начал топтать ногами, а когда тот перестал двигаться, то помочился ему в лицо и еще несколько раз ударил его. Ужасной смертью погиб штабс-капитан, адъютант начальника школы прапорщиков: его, тяжело раненного, большевистские сестры милосердия взяли за руки и за ноги и, раскачав, ударили головой о каменную стену.
Большинство арестованных «контрреволюционеров» отвозилось на металлургический, кожевенный и, главным образом, Балтийский заводы. Там они убивались, причем «большевиками была проявлена такая жестокость, которая возмущала даже сочувствовавших им рабочих, заявивших им по этому поводу протест».
На металлургическом заводе красногвардейцы бросили в пылающую доменную печь до 50 человек юнкеров и офицеров, предварительно связав им ноги и руки, в полусогнутом положении. Впоследствии останки этих несчастных были найдены в шлаковых отбросах на заводе.
Около перечисленных заводов производились массовые расстрелы и убийства арестованных, причем тела некоторых из них обезображивались до неузнаваемости.
Убитых оставляли подолгу валяться на месте расстрела и не позволяли родственникам убирать тела своих близких, оставляя их на съедение собакам и свиньям, которые таскали их по степи.
На многих трупах кроме обычных огнестрельных ранений имелись колотые и рубленые раны прижизненного происхождения — зачастую в большом количестве и на разных частях тела; иногда эти раны свидетельствовали о сплошной рубке всего тела; головы у многих, если не у большинства, были совершенно размозжены и превращены в бесформенные массы с совершенной потерей очертаний лица; были трупы с отрубленными конечностями и ушами; на некоторых же имелись хирургические повязки — ясное доказательство захвата их в больницах и госпиталях.
Медико-полицейским осмотром вырытого из могил 51 трупа было установлено, что у 26 из них размозжены и разбиты черепа, три трупа совершенно обезображены, у шести обнаружены переломы рук и ног, у 20 штыковые и рубленые раны, на трех хирургические повязки, в двух трупах опознаны ученики, в одном — рабочий и, наконец, в яме (могиле) у полотна железной дороги, идущей со станции Марцево на Балтийский завод, был обнаружен труп генерала от кавалерии Ренненкампфа с огнестрельными ранениями в голову.
Главными носителями власти и проводниками большевистской политики явились в г. Таганроге за кратковременное владычество там большевиков, длившееся с 20 января по 17 апреля 1918 года, люди, не только не соответствующие по своему нравственному и умственному уровню занимаемым ими должностям, но зачастую и с уголовным прошлым: так, военным комиссаром города и округа был Иван Родионов, отбывший наказание за грабеж; помощником его — Роман Гончаров, также осужденный за грабеж; комиссаром по морским делам — Кануников, бывший повар-матрос, отбывший каторгу за убийство, начальником контрразведывательного отделения Иван Верстак, зарегистрированный с 16-летнего возраста вор; начальником всех красноармейцев города, заведующий нарядами на производство обысков и расстрелов — Игнат Сигида, осужденный за грабеж, и, наконец, начальником пулеметной команды бронированного поезда, а затем председателем контрольной комиссии по перевозке ценностей из Ростова-на-Дону в Царицын. — мещанин гор. Таганрога Иван Лиходедов, по кличке «Пузырь», судившийся и отбывший наказание за грабеж.
Вот как эти же события виделись со стороны. П.П.Филевский в своём дневнике пишет:
После расформирования полков рабочие завода стали вывозить муку.
Кто-то из властей (какая это была власть никто не говорил, да едва ли знал) этому стал препятствовать. Власти обратились к полковнику Мастырке, командиру школы юнкеров, эвакуированной в наш город из Киева. Размещалась она на Петровской улице в доме Гайрабетова (ныне пединститут). Юнкера прекрасно сохранили военную дисциплину и при всеобщей разнузданности представляли какое-то оригинальное явление. Они потребовали от рабочих прекратить грабительский вывез муки, ссылаясь на то, что должна быть распределена ввиду нехватки продуктов между всем населением города. Рабочие продолжали разбирать муку. Юнкера в боевом порядке явились на склады и выставили охрану. Произошла первая схватка. Рабочие оказались плохо вооружены.
В эти же дни случил ась какая-то непонятная история в казармах одного казачьего полка в Гоголевском переулке. У окна казармы появился неизвестный человек (как потом выяснилось рабочий) и солдат его застрелил. Отчего появился рабочий, а солдат его застрелил никто не знал, но это послужило сигналом. И с ночи четырнадцатого января 1918 года по городу началась стрельба. Произошло нападение юнкеров, которые засев в нескольких местах, стали отстреливаться. Схватки происходили у телефонной станции и в Коммерческом собрании, на вокзале и в Гоголевском переулке. Во многих местах лежали трупы убитых и раненые, которых сестры милосердия выносили на носилках.
Разгорелась борьба у винного склада, за городским садом, здание которого занимали юнкера. Упорная перестрелка у склада окончилась перемирием: юнкера согласились уйти, если им дадут возможность покинуть город. Рабочие согласились, но как только юнкера оставили здание винного склада, уже охваченного огнем, рабочие открыли по ним беспощадный огонь. Теряя людей юнкера отступали по Кузнецкой улице, где наткнулись на засаду и почти все там погибли вместе со своим полковником.
Прибывшие двадцатого января из Харькова большевики заняли город.
После того как в Таганроге окончательно установилась Советская власть началась реквизиция комнат и вещей у состоятельных граждан. «Помню, отбирали для армии, - пишет П. П. Филевский, - вынули у нас из сундука бархатную скатерть и откладывают, Я спрашиваю, -зачем же для армии скатерть такая роскошная и ценная.
- А вот потому, что ценная, - отвечают мне.
А потом видел ее на толчке, ее продавал какой-то субъект, совершенно не стесняясь, несмотря на то, что такую вещь легко заметить.
у нас оказалось семнадцать салфеток. Забирают их как предмет роскоши.
- Я в первый раз слышу, что салфетки - предмет роскоши, говорю я.
- Ну, мы вам оставим несколько штук. И оставили четыре порванные салфетки. Затем отобрали женские рубахи, юбки. - Да разве это для армии нужно?
- А для сестер милосердия.
Эти хозяйственные поборы время от времени повторялись. Были еще постоянные обыски: искали золото, оружие. Производили просто обыски у подозрительных лиц. Одним из первых жертв был брат моей жены Петр Матвеевич Добровольский. Он был захвачен большевиками и усажен в вагон с другими, более богатыми людьми города. От них требовали выкуп, но суммы выкупа были настолько велики что никто не мог за себя заплатить.
С Добровольского требовали несколько тысяч, он отказался. Тогда в конце-концов помирились на 125 рублях. Других погнали на шахты, например Воронкина, Георгия Хандрина и Дмитрия Скараманга. Два последних бежали, Хандрин где-то погиб, а Скараманга, лучше снабженный деньгами, добрался до Тифлиса и бежал за границу. Впоследствии его сын и дочь переехали к нему в Париж)).
Белой армии была присуща жестокость свойственная войне вообще. Но на освобожденных от большевиков территориях никогда белыми не создавались организации, аналогичные советским ЧК, ревтрее6уналам и реввоенсоветам. И никогда руководители Белого движения не призывали к расстрелам, к гражданской войне, к террору, к взятию заложников. Белые не видели в этом идеологической необходимости, поскольку воевали не с народом, а с большевиками. Советская власть напротив, воевала именно с народом (в этом нет ни тени преувеличения: поскольку гражданская война была объявлена всему крестьянству, всей буржуазии, т.е. интеллигенции, всем поддерживавшим социал-демократов и меньшевиков рабочим). За вычетом этих групп кто же оставался, кроме слова пролетариат.
Продолжение следует
Взято: skif-tag.livejournal.com
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]