Семя Иуды. Предательство в литературе: от Шекспира до Борхеса

Предательство — важная и для европейской, и для русской литературы тема: судить об этом можно уже по тому, что Данте поместил в самый низ ада трех предателей.

C древнейших времен предательство — важнейшая для европейской культуры тема. Особенно актуальной она стала в эпоху Средневековья: евангельский сюжет измены Иуды использовался в разных видах искусства (особенно изобразительном), а сама категория стала одной из центральных в морально-этическом аспекте. Не случайно Данте Алигьери в «Божественной комедии» подвел своеобразный итог многим духовным и интеллектуальным исканиям Средневековья. Он поместил в самую мрачную часть Ада, рядом с Люцифером, предателя божественной власти Иуду и предателей власти светской — Гая Кассия Лонгина и Марка Юния Брута, участников заговора против Цезаря и его убийц (имя Брута можно считать дохристианским символом предательства, а затем его потеснил другой персонаж, хотя в веках остались оба). Может показаться, что в античности эта категория не имела такого большого значения: хитроумный Одиссей — герой, Троянский конь — подвиг и военная уловка, а не подлость. Однако вспомним Медею, которую Ясон привез на чужбину, поклялся ей в верности, а потом бросил ради брака со знатной гречанкой (за что колхидская колдунья ему страшно отомстила), или верную Пенелопу, которая ждала Одиссея годами, или историю про триста спартанцев — греки хорошо понимали, что такое предательство.

В литературе тема предательства неоднократно осмыслялась, причем в самых разных контекстах: она может быть связана и с общими размышлениями о природе зла, и с конкретными социальными конфликтами. Рассмотрим некоторые знаковые произведения о предателях и предательстве.

Аркадий Гайдар. Судьба барабанщика (1938)



Сегодня о некогда сверхпопулярной повести «Судьбе барабанщика» вспоминают нечасто, хотя таких ярких художественных текстов в советской (не говоря уже о постсоветской) детской литературе было не так уж и много. Время действия повести — 1920-е, период восстановления страны после Гражданской войны. Главный герой, мальчик Сережа, остается летом один в квартире: отца посадили за растрату, а мачеха уехала с новым мужем на курорт. Сережа, как и его отец, оступается, влезает в долги и однажды обнаруживает в своей квартире незнакомцев — мужчину и старика (этот эпизод напоминает сцену проникновения свиты Воланда в нехорошую квартиру — о сходстве атмосферы «Мастера и Маргариты» и «Судьбы барабанщика» можно почитать в исследовании культуролога Ирины Глущенко «Барабанщики и шпионы. Марсельеза Аркадия Гайдара» [М.: Издательство Высшей школы экономики, 2015]). Мужчина прикидывается «дядей» Сережи (на самом деле он бывший белогвардеец и вражеский шпион, а его спутник — старый бандит), многократно обманывает мальчика, увозит в Киев и впутывает в свои дела. В конце концов Сережа выводит агентов иностранной разведки на чистую воду, убивает старика и сам чуть не погибает от «дядиной» пули. Сюжет «Судьбы барабанщика» динамичен, в ней много характерных деталей эпохи, позволяющих понять жизнь того времени.

Почему предательство — важная для этой повести тема? Конечно, не только потому, что речь идет о злокозненном шпионе-белогвардейце: отец Сережи, бывший красноармеец, запутался в личной жизни и предал из-за коварной жены молодую советскую родину, за что и поплатился свободой. Сам Сережа не только сын красноармейца, наслышанный о его борьбе, подвигах и товарищах, — он пионер, барабанщик отряда. Он знает, как поступать правильно, но ему не хватает сил и мужества противостоять соблазнам самостоятельной жизни, поэтому шаг за шагом Сережа становится пособником шпионов и бандитов и предает тем самым героическое прошлое отца — однако как раз память о нем помогает мальчику встать на верный путь и исправить свои ошибки.

Уильям Шекспир. Король Лир (1605–1606)



Главный герой трагедии, почувствовав приближение старческой немощи, решил разделить свое королевство между тремя дочерьми. Перед этим он спросил, как сильно они его любят: Лира сбили с толку лицемерные речи двух дочерей, он отдал им свой трон, а третью дочь, верную ему Корделию, оттолкнул. После многочисленных страданий и унижений он прозревает и понимает, какова цена власти, богатства, почета и раболепного подчинения, которыми пользовался раньше. В «Короле Лире», как и в «Гамлете», не просто рушатся семейные связи — весь мир разваливается и погружается в хаос: «любовь остывает, слабеет дружба, везде братоубийственная рознь. В городах мятежи, в деревнях раздоры, во дворцах измены, и рушится семейная связь между родителями и детьми... Наше лучшее время миновало. Ожесточение, предательство, гибельные беспорядки будут сопровождать нас до могилы».

Николай Гоголь. Тарас Бульба (1835)



Тема предательства сыграла в романтическом эпосе Гоголя сюжетообразующую роль, хотя она встречается в его творчестве не так часто (например, предательством искусства можно назвать дьявольское преображение художника Чарткова в «Портрете»).

В основу сюжета легли реальные исторические события (казацкое восстание 1637–1638 годов), однако повесть далека от исторической достоверности — и не только потому, что круг источников, доступных Гоголю (вроде знаменитого «Описания Украины» Боплана), сложно назвать широким. Раннее творчество Гоголя развивалось в русле европейского романтизма, связанного с возникшей после Великой французской революции национальной идеей. Новая программа включала в себя интерес к корням, фольклору и судьбам отдельных народов. На той же почве возник и исторический роман, его ключевым представителем был Вальтер Скотт (об этом подробно писал в тридцатые годы прошлого века венгерский философ и литературовед Георг Лукач в работе, которая так и называется — «Исторический роман»).

Сюжеты «Вечеров на хуторе близ Диканьки» и «Миргорода» основаны на фольклоре, легендах и т. п., но «Тарас Бульба» выделяется на их фоне реалистичностью и «серьезностью» повествования: автор написал смешные и жутковатые повести в «низком» романтическом жанре, а затем решил обратиться к «высокому» — историческому роману (книги Вальтера Скотта, как известно, в начале XIX века отнюдь не считались развлекательным чтением для школьников). Высокому жанру нужны соответствующий материал (писатель изучал доступные ему исторические источники, предания, казацкие песни) и драматургия: конфликт «Тараса Бульбы» не мог разрешиться в комически-гротескном ключе, как в случае «Ночи перед Рождеством». А как мы видели выше, именно тема предательства часто становилась основой сюжета для трагических произведений разных эпох.

Медея и Орест, Юлий Цезарь, Иисус Христос, Гамлет и король Лир — все они так или иначе жертвы предательства и великие трагические персонажи. Гоголь соединяет шекспиризм немецких романтиков с историзмом Скотта. В статье «Шлёцер, Миллер и Гердер», опубликованной за год до выхода «Тараса Бульбы», Гоголь говорит, что при описании исторических лиц историку следует ориентироваться именно на характеры Шекспира — так что в общем все сходится. В итоге мы получаем шекспировский конфликт в романтическом повествовании о национально-освободительной борьбе.

Леонид Андреев. Иуда Искариот (1907)



Леонид Андреев, писатель-модернист, прославившийся своей экспрессивной манерой письма, выворачивает наизнанку библейский сюжет — по его собственным словам, он хотел написать «нечто по психологии предательства». В центре повествования теперь не жертва предателя, а он сам, изображенный к тому же крайне двусмысленно и противоречиво: Иуда то спасает, то губит Христа, он любит и предает его. В конечном итоге предателями оказываются и остальные апостолы, христианские взгляды развенчиваются, а мы, кроме попытки описания психологии предательства, получаем еще и нечто ницшеанско-богоборческое:

«— Иуда, — сказал Иисус и молнией своего взора осветил ту чудовищную груду насторожившихся теней, что была душой Искариота, — но в бездонную глубину ее не мог проникнуть. — Иуда! Целованием ли предаешь сына человеческого?

И видел, как дрогнул и пришел в движение весь этот чудовищный хаос. Безмолвным и строгим, как смерть в своем гордом величии, стоял Иуда из Кариота, а внутри его все стенало, гремело и выло тысячью буйных и огненных голосов:

„Да! Целованием любви предаем мы тебя. Целованием любви предаем мы тебя на поругание, на истязания, на смерть! Голосом любви скликаем мы палачей из темных нор и ставим крест — и высоко над теменем земли мы поднимаем на кресте любовью распятую любовь”».

Хорхе Луис Борхес. Три версии предательства Иуды (1904)

В гораздо более остроумной манере неканонический образ Иуды представляет в одном из своих рассказов Хорхе Луис Борхес. Речь в нем идет о том, что некий Нильс Рунеберг доказал: не Христос, а Иуда на самом деле был посланником Бога. «Бог стал человеком полностью, но стал человеком вплоть до его низости, человеком вплоть до мерзости и бездны. Чтобы спасти нас, он мог избрать любую судьбу из тех, что плетут сложную сеть истории: он мог стать Александром, или Пифагором, или Рюриком, или Иисусом; он избрал самую презренную судьбу: он стал Иудой». Никакой психологии предательства, только игра ума и, как обычно, куча ссылок и непонятных слов в одном небольшом тексте.

Источник - gorky.media

Взято: vakin.livejournal.com

уникальные шаблоны и модули для dle