МОИСЕЙКА, САШУНЕЧКА, ДИМЫЧ. Как разные формы имени меняют восприятие?
---
Вряд ли кто-то станет спорить с тем, что для каждого человека самое значимое слово — его собственное имя. Вы задумывались над тем, какое количество имён можно образовать от вашего имени и почему одно вам нравится больше других, а есть и такие, что раздражают?
А сколько ласковых прозвищ вы можете придумать для человека, которого любите? Вот, к примеру, производные от одного из самых популярных во всём мире имён, Александр, приведённые в Википедии: Александрушка, Алексаня, Саня, Санюра, Санюта, Санюха, Санюша, Алексаха, Алексаша, Саша, Сашуха, Сашуля, Сашуня, Сашута, Сашура, Шура, Шуруня, Алекся, Алексюха, Алексюша, Аля, Ася, Лекса, Лёкса, Лексаня, Лексаша.
Здесь нет одного из самых популярных дериватов — Санёк, возможно потому, что оно имеет некий хулиганский оттенок. Разумеется, стоит отдельно выделить такие формы, как «Дядь-Саш» или «Сашулечка-красотулечка», поскольку они образованы сращиванием деривата с дополнительным словом, несущим экспрессивную окраску. Смотрите, «Сан-Саныч» и «Алекс» — это тоже вроде Александры, как «Сашок» и «Сашунька», но здесь мы уже можем судить об отношении к ним других людей, о возрасте и статусе того, к кому обратились.
Помню, в детстве меня потряс тот факт, что пожилого мужчину, который жил в нашем подъезде, все звали «Толик» и не иначе. Это был опустившийся алкоголик, работающий на заводе. В книге Гарина-Михайловского «Детство Тёмы», прислуга часто обращается к восьмилетнему мальчику «Артемий Николаевич» и «батюшка наш»:
« — Артемий Николаич, завтракать! — раздаётся по саду молодой, звонкий голос горничной Тани.
Из-за деревьев мелькает платье Тани.
— Пожалуйте завтракать, — говорит горничная ласково и фамильярно обхватывая Тёму».
А вот соседского рябого мальчика Иоську никто и никогда не назовёт Иосифом, несмотря на то, что его зовут именно так. Есть ещё и Абрумка деревенский вариант имени Авраам, это пожилой еврей-ростовщик. Такую уничижительную форму имени автор скорее всего использовал, чтобы показать сложное положение евреев в то время и отсутствие уважения со стороны людей к национальному меньшинству.
Набоковская Лолита была «Ло, просто Ло, по утрам, ростом в пять футов (без двух вершков и в одном носке). Она была Лола в длинных штанах. Она была Долли в школе. Она была Долорес на пунктире бланков. Но в моих объятиях она была всегда Лолита…»
Например, у традиционного имени Анна в англоязычных странах более 18 дериватов, среди них Нэнни и Анита. У нас существуют даже такие формы, как Нюша. Но крайне редко упоминатеся, что все они производные от основной формы — Ханна, а во многих случаях дериваты одного и того же имени даются как совершенно различные имена, в связи с чем появляется путаница. Садовые цветы, которые у нас называют «анютины глазки», также получили дериват древнееврейского имени «Ханна».
Посмотрите сколько различных форм имени своей жены придумал герой рассказа Залмана Шнеура, шинкарь реб Шахне. Он был вынужден сидеть на одном месте, потому что у него отказали ноги после несчастного случая, и постоянно звал жену:
— Хая, — начинает реб Шахне с улыбочкой, — Хаеле, Хаюткеле, Хаюшинька!
Жена не отвечает. Реб Шахне принимается нудить. Сперва совсем тихо, как бы про себя, но с каждым следующим ласковым прозвищем он становится все нежнее и каждый раз берет тоном выше:
— Хайкеле! Хаюшинька! Хаюньчик! Хаймулинька! Хайшмулинька!
Не помогает. Хая занята, Хая не слышит. Или прикидывается, что не слышит. Но любовь реб Шахне к жене переливается через край. Он не может сдержаться:
— Хайлаткеле! — зовет он ее. — Хайэнтеле! Хаймончинке! Хайпончинке! Хайлялькеле!
Не помогает. Хая не отвечает.
— Хайкецеле! Хайплецеле! Хайбейгеле! Хайэйгеле! Хая! А?!
Самое время замолчать, потому что Хая вбегает с засученными рукавами, и она очень раздражена.
— Чего тебе, злосчастный? Горе ты мое!
— Хайголделе! — пытается помириться реб Шахне. — Я только хотел…
<…> Со временем реб Шахне сам убеждается, что меламед и жена отчасти правы. Просто так целый час подряд кричать «Хая, Хая!» не очень-то красиво и не очень «музыкально». И тут реб Шахне в голову приходит совершенно новая идея. А именно: когда ему нужно позвать жену, он начинает вслух читать недельный раздел...Его недельный раздел состоит при этом всего из одного слова — Хая. Но он варьирует это слово на сотни ладов, со всеми тропами Пятикнижия, так что получается целый недельный раздел, вроде того, что опытный чтец Торы пропевает с бимы в бесмедреше…»
Самые непонятные для большинства русскоязычных формы Хайлаткеле, Хайэнтеле, Хаймончинке, Хайпончинке, Хайлялькеле были образованы с помощью слияния имени и различных идишский слов — оладышек, уточка, маковница, пончик, куколка.
Хайкецеле, Хайплецеле, Хайбейгеле, Хайэйгеле, Хайголделе — это Хая-кошечка, Хая-лепешечка, Хая-бубличек, Хая-глазок, и Хая-золотая.
А сколько ласковых прозвищ вы можете придумать для человека, которого любите? Вот, к примеру, производные от одного из самых популярных во всём мире имён, Александр, приведённые в Википедии: Александрушка, Алексаня, Саня, Санюра, Санюта, Санюха, Санюша, Алексаха, Алексаша, Саша, Сашуха, Сашуля, Сашуня, Сашута, Сашура, Шура, Шуруня, Алекся, Алексюха, Алексюша, Аля, Ася, Лекса, Лёкса, Лексаня, Лексаша.
Здесь нет одного из самых популярных дериватов — Санёк, возможно потому, что оно имеет некий хулиганский оттенок. Разумеется, стоит отдельно выделить такие формы, как «Дядь-Саш» или «Сашулечка-красотулечка», поскольку они образованы сращиванием деривата с дополнительным словом, несущим экспрессивную окраску. Смотрите, «Сан-Саныч» и «Алекс» — это тоже вроде Александры, как «Сашок» и «Сашунька», но здесь мы уже можем судить об отношении к ним других людей, о возрасте и статусе того, к кому обратились.
Помню, в детстве меня потряс тот факт, что пожилого мужчину, который жил в нашем подъезде, все звали «Толик» и не иначе. Это был опустившийся алкоголик, работающий на заводе. В книге Гарина-Михайловского «Детство Тёмы», прислуга часто обращается к восьмилетнему мальчику «Артемий Николаевич» и «батюшка наш»:
« — Артемий Николаич, завтракать! — раздаётся по саду молодой, звонкий голос горничной Тани.
Из-за деревьев мелькает платье Тани.
— Пожалуйте завтракать, — говорит горничная ласково и фамильярно обхватывая Тёму».
А вот соседского рябого мальчика Иоську никто и никогда не назовёт Иосифом, несмотря на то, что его зовут именно так. Есть ещё и Абрумка деревенский вариант имени Авраам, это пожилой еврей-ростовщик. Такую уничижительную форму имени автор скорее всего использовал, чтобы показать сложное положение евреев в то время и отсутствие уважения со стороны людей к национальному меньшинству.
Набоковская Лолита была «Ло, просто Ло, по утрам, ростом в пять футов (без двух вершков и в одном носке). Она была Лола в длинных штанах. Она была Долли в школе. Она была Долорес на пунктире бланков. Но в моих объятиях она была всегда Лолита…»
Например, у традиционного имени Анна в англоязычных странах более 18 дериватов, среди них Нэнни и Анита. У нас существуют даже такие формы, как Нюша. Но крайне редко упоминатеся, что все они производные от основной формы — Ханна, а во многих случаях дериваты одного и того же имени даются как совершенно различные имена, в связи с чем появляется путаница. Садовые цветы, которые у нас называют «анютины глазки», также получили дериват древнееврейского имени «Ханна».
Посмотрите сколько различных форм имени своей жены придумал герой рассказа Залмана Шнеура, шинкарь реб Шахне. Он был вынужден сидеть на одном месте, потому что у него отказали ноги после несчастного случая, и постоянно звал жену:
— Хая, — начинает реб Шахне с улыбочкой, — Хаеле, Хаюткеле, Хаюшинька!
Жена не отвечает. Реб Шахне принимается нудить. Сперва совсем тихо, как бы про себя, но с каждым следующим ласковым прозвищем он становится все нежнее и каждый раз берет тоном выше:
— Хайкеле! Хаюшинька! Хаюньчик! Хаймулинька! Хайшмулинька!
Не помогает. Хая занята, Хая не слышит. Или прикидывается, что не слышит. Но любовь реб Шахне к жене переливается через край. Он не может сдержаться:
— Хайлаткеле! — зовет он ее. — Хайэнтеле! Хаймончинке! Хайпончинке! Хайлялькеле!
Не помогает. Хая не отвечает.
— Хайкецеле! Хайплецеле! Хайбейгеле! Хайэйгеле! Хая! А?!
Самое время замолчать, потому что Хая вбегает с засученными рукавами, и она очень раздражена.
— Чего тебе, злосчастный? Горе ты мое!
— Хайголделе! — пытается помириться реб Шахне. — Я только хотел…
<…> Со временем реб Шахне сам убеждается, что меламед и жена отчасти правы. Просто так целый час подряд кричать «Хая, Хая!» не очень-то красиво и не очень «музыкально». И тут реб Шахне в голову приходит совершенно новая идея. А именно: когда ему нужно позвать жену, он начинает вслух читать недельный раздел...Его недельный раздел состоит при этом всего из одного слова — Хая. Но он варьирует это слово на сотни ладов, со всеми тропами Пятикнижия, так что получается целый недельный раздел, вроде того, что опытный чтец Торы пропевает с бимы в бесмедреше…»
Самые непонятные для большинства русскоязычных формы Хайлаткеле, Хайэнтеле, Хаймончинке, Хайпончинке, Хайлялькеле были образованы с помощью слияния имени и различных идишский слов — оладышек, уточка, маковница, пончик, куколка.
Хайкецеле, Хайплецеле, Хайбейгеле, Хайэйгеле, Хайголделе — это Хая-кошечка, Хая-лепешечка, Хая-бубличек, Хая-глазок, и Хая-золотая.
Взято: kibernetika.livejournal.com
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]