Может ли ВМФ России бороться с авианосными ударными группами?

Как то давно уже мы с вами обсуждали, что есть АУГ вероятного противника и нужны ли России авианосцы. С тех пор прошло уже наверное лет пять, много чего изменилось. Вот сегодня например российские подводные лодки "Великий Новгород" и "Колпино" проекта 636.3 выпустили по объектам террористов в Сирии из подводного положения семь крылатых ракет "Калибр" морского базирования

Давайте с вами обсудим текущее положение дел в процессе противостояния российскими ВМФ и АУГ противника.

Статьи и мнения на данную тематику с завидной регулярностью появляются в российских СМИ, когда происходят какие-то крупные события в деятельности ВМФ России (например, походы российских крупных надводных кораблей к берегам Сирии), или ВМФ других стран.

К примеру, недавно завершение строительства новейшего британского авианосца "Куин Элизабет" (крупнейшего авианосца и боевого корабля за всю историю британского флота) и его выхода в море на ходовые испытания 26 июня 2017 года, вновь привлекло внимание СМИ к теме возможностей ВМФ России по противостоянию АУГ. Особенно с учётом своеобразной заочной "перепалки" между британским Министром Обороны Майклом Фэллоном и официальным представителем российского Министерства Обороны, генерал-майором Игорем Конашенковым. Первый заявил, что Россия будет "смотреть с завистью" на новый британский авианосец, на что официальный представитель российского Минобороны заявил, что новейший британский авианосец представляет собой лишь "удобную крупногабаритную морскую цель". Попробуем разобраться, насколько эффективно в современных условиях ВМФ России может противодействовать авианосным ударным группам и возможно ли это вообще?

В большинстве статей, касающихся возможностей борьбы с АУГ вероятного противника, выдвигается (или по крайней мере "прослеживается" рефреном) фактически тезис о полной невозможности противостояния АУГ конвенциональным вооружением — радиус удара палубной авиации и "рубеж обороны" не позволяют даже выйти надводным кораблям, подводным лодкам и авиации на рубеж пуска противокорабельных крылатых ракет (ПКР), а даже в случае большой удачи и осуществлении пуска ПКР по авианосцу, корабли прикрытия, по мнению авторов многочисленных статей, с лёгкостью уничтожат все атакующие ПКР.

Как правило, приводятся совершенно огромные значения "рубежа обороны" авианосца — 600-700, 1000 и даже 1500 километров. Не менее огромные значения указываются для радиуса нанесения удара палубной авиации и рубежа противолодочной обороны. Цифры "рубежа обороны" как правило соответствуют предельной дальности обнаружения воздушных целей авианосным соединением, обеспечиваемой палубными самолётами дальнего радиолокационного обнаружения. Так возможности обнаружения воздушных целей самолётами ДРЛО E-2 "Хок Ай" оцениваются до 700 километров, для цели класса " бомбардировщик", имеющего эффективную поверхность рассеяния (ЭПР) не менее 25 квадратных метров и летящего на высоте 10 километров, при нахождении самолёта ДРЛО на сопоставимой высоте (высота патрулирования американского палубного самолёта ДРЛО Е-2 "Хок Ай" составляет 9.5-10 км). Патрулирование самолётов ДРЛО осуществляется на удалении до 300 километров от авианосца. Таким образом, воздушная цель класса "бомбардировщик" на большой высоте действительно может быть обнаружена на дальности до 1000 километров от авианосца, что обеспечивает определённый запас времени для подъёма истребителей с палубы авианосца — однако они должны быть к моменту обнаружения уже на полётной палубе, заправлены и снаряжены боекомплектом.

Соответственно на палубе авианосца должны заранее находиться в максимальной готовности к взлёту истребители в требуемом для парирования возможной угрозы количестве. Однако, радиус действия истребителей сильно зависит от скоростного режима. Так к примеру, американский палубный истребитель-перехватчик F-14 "Томкет" (снят с вооружения в 2007 году, к великому неудовольствию американских адмиралов), который до сих пор остаётся непревзойдённым истребителем-перехватчиком ВМС США по возможностям дальности и продолжительности боевого патрулирования, имел радиус действия в "обычном" режиме полёта свыше 920 километров. Однако при перехвате исключительно на сверхзвуковой скорости (что является очень необходимым при перехвате атакующих авианосец самолётов противника) его радиус действия сокращался до порядка 320 и 250 километров, в зависимости от скоростного режима. Таким образом, приводимые во многих статьях гигантские значения "рубежа обороны" АУГ мало отражают действительное положение и относятся только к предельному расстоянию от авианосца, на котором может быть обнаружена крупная воздушная цель на больших высотах.

Пожалуй, наиболее верным "популярным" аргументом относительно возможностей борьбы с АУГ является крайне низкая для крупных надводных кораблей вероятность сближения с авианосцем на дальность применения своих ПКР. Действительно даже самые дальнобойные ПКР, имеющиеся на вооружении кораблей ВМФ России, такие как "Гранит" и "Вулкан" (максимальная дальность полёта по комбинированной траектории — около 500 и 700 километров соответственно). В то время как практически достижимый максимальный радиус удара авиакрыла американского авианосца при осуществлении массированной составляет приблизительно 700 километров, с учётом времени необходимого для подъёма группы из 30-35 самолётов (количество самолётов, которые при своевременной подготовке заранее, способен поднять авианосец для удара на максимальный радиус действия), полёт к цели, непосредственное нанесение удара и посадки всей группы (что занимает достаточно большое время).

С учётом дальности полёта современных авиационных ПКР это расстояние увеличивается. К началу следующего десятилетия, как ожидается, это расстояние ещё больше увеличится, т.к. в 2019 году в ВМС США должно начаться развёртывание новых дальнобойных авиационных противокорабельных крылатых ракет LRASM. Однако это относится к ситуации, когда противников разделяет изначально огромное расстояние. Основной же "сценарий" нанесения удара ПКР крупными надводными кораблями — это удар из положения "непосредственного слежения" в случае эскалации конфликта, когда противников изначально разделяет не более нескольких сотен километров и обе стороны поддерживают различными средствами "контакт" друг с другом.

Такое "непосредственное слежение", к примеру, постоянно осуществляется во время действия российских боевых кораблей в Средиземном море, когда соединения российских и НАТОвских кораблей маневрируют на небольшом удалении друг от друга. В годы Холодной войны для крупных надводных кораблей ВМФ СССР такой удар из положения "непосредственного слежения" и вовсе был главным способом их боевого применения. Особенно с учётом того, что эскадры СССР и США практически круглый год осуществляли патрулирование в Северной Атлантике и Средиземном море и непрерывно держали друг друга под "пристальным наблюдением".

В других же ситуациях наиболее "действенным" средством борьбы с авианосными ударными группами потенциального противника в ВМФ России были и остаются подводные лодки с крылатыми ракетами — на данный момент это подводные лодки проекта 949А "Антей" и новейшая многоцелевая подводная лодка 4 поколения "Северодвинск" проекта 885 "Ясень" (в ближайшем будущем ВМФ России будут получать подводные лодки усовершенствованного проекта 885М. Первая подлодка данного проекта, "Казань", была спущена на воду в конце марта 2017 года). В очень многих статьях, касающихся оценки возможностей противодействия АУГ потенциального противника, приводятся утверждения о практически полной невозможности подлодок выйти на рубеж пуска своих ПКР по авианосцу. Основных аргумента приводится два — невозможность получения целеуказания для ПКР при стрельбе на большую дальность и рубеж противолодочной обороны авианосца, который практически не могут преодолеть подводные лодки. Рассмотрим подробно данные утверждения.

Что бы обеспечить возможность стрельбы ПКР на большую дальность, необходимо обеспечить им целеуказание, т.е. получить информацию о районе нахождения АУГ противника, что бы ПКР долетев до заданного района и включив свои головки самонаведения, смогли найти цель и навестись на неё. В Советском Союзе для решения данной задачи была развёрнута система морской космической разведки и целеуказания (МКРЦ) "Легенда". Данная система состояла из орбитальной группировки, состоящей из двух типов спутников — "УС-А" для ведения радиолокационной разведки и "УС-П" для ведения радиотехнической разведки. В силу технологий 1970-х годов, спутники радиолокационной разведки УС-А действовали на очень низких орбитах и поэтому в силу невозможности получения достаточного количества энергии от солнечных батарей оснащались ядерными энергобатареями. Уверенно обнаружить данные спутники могли только крупную группу кораблей, но от них именно это и требовалось — обнаружить АУГ вероятного противника. С помощью данной системы, к примеру, осуществлялось эффективное слежение за экспедиционным соединением британского флота во время Фолклендской войны.

Спутники "Легенды" осматривали большую часть акватории Мирового океана и при обнаружении АУГ противника незамедлительно транслировали информацию о её местонахождении на береговые командные пункты флота и носители тяжёлых ПКР, для которых собственно и предназначалась данная информация. В силу исчерпания ресурса спутников "Легенды" они были сведены с орбиты. В 2006 году был выведен из эксплуатации последний спутник радиотехнической разведки "УС-П". Однако, в настоящий момент ведётся развёртывание новой, на порядок более совершенной и эффективной системы МКРЦ "Лиана". При меньшем количестве спутников, она способна "охватывать" сопоставимую с бывшей "Легендой" площадь акватории Мирового океана и обнаруживать любые объекты в океане с высочайшей точностью, что позволяет обеспечить надёжное целеуказание для ПКР.

В большинстве статей, посвящённых возможностям борьбы с АУГ вероятного противника совершенно без внимания остаётся возможность получения подводными лодками с противокорабельными ракетами целеуказания при помощи своего гидроакустического комплекса. Возможно, это происходит из-за распространённого утверждения о том, что подводная лодка практически не в состоянии преодолеть рубеж противолодочной обороны АУГ. При этом цифры радиуса этого "рубежа" ПЛО, как правило называются самые разные — от 400 до 700 и более километров. Сам же "рубеж ПЛО" представляется как некая круговая зона, попадая в которую подводная лодка едва ли не сразу обнаруживается противолодочными самолётами и вертолётами.

Как правило, данный цифры основаны на возможностях американских АУГ времён Холодной войны, когда авиакрылья авианосцев имели эскадрилью палубных противолодочных самолётов S-3 "Викинг". Но данные самолёты были сняты с вооружения в 2009-м году, в результате чего возможности ПЛО даже американских АУГ существенно сократились. Часто приводимые цифры "рубежа ПЛО" отражают лишь радиус действия этих самолётов — расстояние на котором "Викинги" могли вести противолодочный поиск. Однако, стоит заметить, что противолодочный поиск — это крайне трудная операция. Искать подлодку нужно на огромном пространстве, что очень затруднительно, даже если она обладает достаточно высокой шумностью. Самолёт ПЛО находясь в отведённом районе, сбрасывает в море (или как это называют — "выставляет") пассивные и активные гидроакустические буи, которые опускаются на определённую глубину, после чего принимает и анализирует полученную от них по радиоканалу информацию. Если какой-то из буев засёк шум подводной лодки (пассивный) или получил отражение звукового эхо-сигнала (активный буй), необходимы дополнительно очень трудоёмкие действия по "локализации" местонахождения подводной лодки.

Самолёт ПЛО выставляет гидроакустические буи уже на гораздо меньшей площади вокруг места "контакта" с подводной лодкой, и ожидает когда несколько буев дадут информацию о подводной лодке. Затем самолёт ПЛО уже при помощи магнитометра окончательно устанавливает положение подлодки и производит сброс торпед. Однако, проблема состоит в том, что площадь, на которой необходимо искать подводную лодку гигантская, даже при наличии предварительных разведданных или предполагаемого района нахождения подлодки, определённого аналитическими методами. Самое главное — возможности ПЛО НАТО существенно снизились со времён Холодной войны. Т.к. противолодочные самолёты S-3 "Викинг" были сняты с вооружения в 2009-м году, то ПЛО АУГ обеспечивается только палубными вертолётами и гидроакустическими средствами кораблей охранения.

А возможности вертолётов ПЛО куда более "скромные", чем у самолётов — у них в разы меньше скорость, в несколько раз меньшее количество гидроакустических буев и очень небольшой радиус действия. Более-менее эффективно обеспечить рубеж ПЛО силами вертолётов возможно лишь на расстоянии порядка 100 километров. Возможности ПЛО АУГ возрастают при поддержке противолодочных самолётов базовой патрульной авиации. Однако их количество со времён Холодной войны также существенно сократилось, что правда в значительной степени компенсируют новые противолодочные самолёты Р-8 "Посейдон", которыми перевооружаются эскадрильи базовой патрульной авиации США и их союзников. К примеру Великобритания, в "зоне ответственности" флота которой находится значительная часть Северной Атлантики не имеет противолодочных самолётов — последние самолёты ПЛО "Нимрод" были сняты с вооружения в 2011 году.

Но главное — шумность современных подводных лодок крайне низкая и предельно затрудняет их обнаружение. Кроме того, дальность и эффективность обнаружения подводных лодок крайне зависит от гидрологических условий, которые как правило, динамически изменяются и редко когда являются оптимальными для работы гидроакустических средств. В тоже врем, шумность надводных кораблей превышает шумность современных подводных в сотни и тысячи раз, что позволяет обнаружить их гидроакустическими средствами подводных лодок на огромном расстоянии. К примеру, дальность обнаружения крупных надводных кораблей гидроакустическим комплексом новейшей российской подлодки пр.885 "Северодвинск" по данным открытых источников составляет до 240 километров. Вероятно, схожими характеристиками обладает и новый гидроакустический комплекс, устанавливаемый на подводные лодки с крылатыми ракетами проекта 949А в ходе проводимого капитального ремонта и модернизации.

Таким образом, подводная лодка имеет возможность обнаружить крупное корабельное соединение противника на огромном расстоянии, в то время как обнаружить её для противника является весьма нетривиальной задачей. В настоящее время для всех развитых флотов мира весьма актуальным является вопрос защиты корабельных соединений от торпедных атак субмарин противника, не говоря уже об обнаружении современных подводных лодок на более удалённых рубежах. Учитывая всё вышесказанное, российские подлодки с крылатыми ракетами имеют все шансы подойти к АУГ вероятного противника на дальность, с которой возможно получение "автономного" целеуказания для ПКР средствами собственного гидроакустического комплекса и осуществление залпа ПКР по кораблям противника.

Отдельной темой, вызывающей самые ожесточённые споры является вопрос, сколько сверхзвуковых ПКР, атакующих авианосное соединение могут сбить его корабли охранения, главным образом крейсеры и эсминцы, оснащённые многофункциональной системой управления оружием "Иджис". В данном вопросе мнения авторов различных статей на данную тему, как правило, кардинально расходятся — от полной невозможности поразить тяжёлые сверхзвуковые ПКР корабельными средствами ПВО, до, напротив, колоссальной эффективности корабельных средств ПВО вероятного противника и невозможности "пробить" ПВО авианосной группы сколь-либо адекватным количеством ПКР. Однако, поставить точку в данной дискуссии при неимении "практического опыта" едва ли представляется возможным.

С одной стороны возможности средств ПВО современных крупных кораблей, таких как например, кораблей оснащённых системой "Иджис", британских эсминцев класса "Дэринг" и современных фрегатов и эсминцев стран НАТО огромны и постоянно совершенствуются. Так, например, активное распространение в последние годы зенитных ракет с активными радиолокационными головками самонаведения и совершенствование систем обмена тактической информации (например, внедрение в ВМС США системы Cooperative Engagement Capability, позволяющей осуществлять обмен данными о целях между всеми кораблями и самолётами корабельного соединения) уже в самом ближайшем будущем позволят осуществлять перехват низколетящих средств воздушного нападения, включая ПКР, за пределами радиогоризонта. В сочетании с очень большим количеством целевых каналов современных корабельных ЗРК это позволяет отражать даже массированные ракетные и авиационные удары.

С другой стороны, сверхзвуковые ПКР, являющиеся главным оружием российского флота продолжают оставаться предельно сложными целями для средств ПВО. Огромная скорость полёта (для ПКР "Гранит" 750 мс на большой высоте и около 500-550 мс на малой и 850 и 650 мс соответственно для ПКР "Оникс"; почти 1000 мс на конечном участке полёта, протяжённостью в 25-40 км для ПКР 3М54 — одной из ПКР, входящей в состав комплекса "Калибр"), возможность маневрирования (для ПКР "Гранит" на больших высотах), и "интеллектуальные" системы наведения, обеспечивающие обмен информацией между ПКР в полёте, выстраивание ракет фронтом, поиск цели по источникам радиолокационного излучения, наведение на источник помех, а также станции помех, создающие уводящие помехи до крайности затрудняют борьбу с ними.

Вообще, одной из проблем дискуссий на тему возможностей противостояния ВМФ России авианосным группам вероятного противника, является то, что для российского вооружения, в частности ПКР, педантично перечисляются все "нерекламные" характеристики и нюансы их боевого применения, в то время как возможности вооружения вероятного противника оцениваются исключительно на основе "рекламных" характеристик. Так например, вероятность и зона поражения корабельных ЗРК вероятного противника принимаются одинаковыми как для дозвуковых ПКР, так и сверхзвуковых, и делается вывод о необходимости задействовать гигантское количество ПКР для прорыва ПВО АУГ, что зачастую превышает любые разумные пределы и соответственно делается вывод о едва ли не тотальной неуязвимости.

Однако стоит заметить, что публикуемые в открытых источниках характеристики ЗРК и зенитных ракет (впрочем, равно как и любых других видов вооружения) являются скорее "оценочными" и приводятся для "полигонных" целей — как правило это цель класса "истребитель", летящий со скоростью 300-350 мс на большой высоте, с нулевым параметром (т.е. летящий прямо на ЗРК) и не маневрирующий. Российские же сверхзвуковые ПКР обладают огромной скоростью полёта, особенно на большой высоте, что уже само по себе, существенно "урезает" зону поражения ЗРК. Возможность интенсивного маневрирования, вкупе с постановкой уводящих помех существенно снижает вероятность их поражения одной зенитной ракетой. Собственно, в Западных источниках, количество зенитных ракет семейства "Стандарт", составляющих основу боекомплекта "Иджис"-кораблей, требующихся для гарантированного поражения дозвуковой ПКР оценивается в 3, а для поражения сверхзвуковой — по меньшей мере 4-5. Имеющийся единственный случай реального боевого применения системы "Иджис" в октябре 2016 года (находящийся у берегов Йемена эсминец "Мэйсон" в течении недели отразил 3 атаки одиночных ПКР, запущенных с берега йеменскими повстанцами) частично подтверждает эти цифры — по имеющимся данным, по дозвуковым ПКР, атакующих корабль выпускалось по 3 зенитные ракеты, хотя их цель была крайне простой для перехвата — не маневрирующая и двигающаяся с дозвуковой скоростью.

В целом, любые войны зачастую демонстрируют несоответствие "рекламных" характеристик того или иного вооружения реальным. Так, например, в ходе Фолклендской войны, лучший на тот момент британский корабельный ЗРК "Си Вулф" имел вероятность поражения "полигонных" целей в 0.85, а на испытаниях даже перехватывал артиллерийские снаряды, однако в ходе боевых действий его эффективность оказалась почти в 2 раза ниже. С теоретической точки зрения, если рассматривать приводимые характеристики британских ЗРК, сам подход аргентинской авиации к британским кораблям был абсолютно невозможен. Однако, аргентинские штурмовики не только бомбили неуправляемыми бомбами британские корабли, но и нанесли крайне чувствительные потери британскому флоту, поставив его очень близко к грани поражения.

Имеется также множество факторов, оценить которые едва ли представляется возможным, в частности воздействие средств радиоэлектронного противодействия с обоих сторон.

С большой долей уверенности, можно утверждать, что возможности современного ВМФ России позволяют вести уверенную борьбу с одной авианосной ударной группой вероятного противника и нанесение её авианосцу повреждений, обеспечивающих выведение его из строя или как минимум существенное снижение его боеспособности. Эффективное же противостояние авианосному соединению, насчитывающему 2-3 АУГ возможно только при очень благоприятных обстоятельствах.

Вместе с тем, качественный рост боевых возможностей и появление новых АУГ вероятного противника в ближайшей перспективе не остаётся без внимания со стороны российского Минобороны. Создание новых средств разведки и целеуказания, новых субмарин и крупных надводных кораблей, оснащённых сверхзвуковыми ПКР "Оникс" и "Калибр", активно идущая модернизация подводных лодок проекта 949А (в ходе которой боекомплект ПКР будет увеличен в 3 раза — вместо имеющихся 24 ПКР "Гранит", на модернизированных подлодках будет 72 ПКР "Оникс" и крылатых ракет семейства "Калибр"), а также ведущиеся испытания принципиально новой гиперзвуковой ПКР "Циркон" позволит в обозримом будущем не только поддерживать имеющийся "статус-кво", но и на порядок повысить возможности ВМФ России по борьбе с АУГ — обеспечить не только выведение из строя авианосца противника, но и разгром всей АУГ, а также возможность гораздо более "уверенно" противостоять целому авианосному соединению.

Для противостояние авианосной группировке является сложнейшей задачей, требующей привлечения огромного количества самых разнообразных сил и средств, что под силу только наиболее мощным державам. Активное развитие и совершенствование российских "противоавианосных" сил наглядно демонстрирует, что несмотря на все трудности ВМФ России по-прежнему остаётся крайне сложным противником и является одним из наиболее передовых флотов мира.

Как говорилось выше, ответить на вопрос "насколько эффективно российский флот может противостоять АУГ вероятного противника" едва ли возможно, по причине отсутствия какого-либо практического опыта. Совершенствование же "противоавианосных" сил ВМФ России позволит с огромной вероятностью гарантировать и в будущем, что этот вопрос так и останется без ответа.

©журнал "Новый оборонный заказ"
http://dfnc.ru/c106-technika/mozhet-li-vmf-rossii-borotsya-s-avianosnymi-udarnymi-gruppami/

Взято: masterok.livejournal.com

уникальные шаблоны и модули для dle