Нескромное обаяние отрицательных персонажей
---
Если верить основоположнику аналитической психологии Карлу Густаву Юнгу, то один из древнейших архетипов коллективного бессознательного всего человечества — это персонифицированные враждебные силы. То есть образ злого могущественного гада под ближайшим кустом чрезвычайно близок нам с колыбели.
Но если наплевать на старину Карла Густава и зарыться в древнюю и античную мифологию, мы с интересом выясним, что силы зла как-то очень демонстративно в ней отсутствуют. В совсем первобытных сказаниях нам встречаются натуры куда более примитивные: звери, духи и боги, которые хотят съесть героя, обмануть, стянуть у него лепешку или снять с него кожу, но делают они это не со зла, а потому, что кушать очень хочется или им просто скучно, вот и развлекаются как умеют. В более развитых мифологиях мы видим образы более сложные и многогранные: гневных богов, мстительных духов и коварных царей. Но вот чтобы зло разгуливало там само по себе, в чистом виде, просто ради удовольствия существовать на белом свете — нет, такой архетип практически незнаком древним мифам.
Чистое зло возникает в мифе лишь в одном случае. Когда одна религия вытесняет другую, она сплошь и рядом превращает прежних идолов в безукоризненных монстров, чтобы поклоняться им стало делом неприличным, опасным и караемым. Культ вполне добропорядочного, хотя и вздорного бога Сета в Египте проиграл культу Гора, и Сет превратился в бесконечного злого бога пустыни и хаоса. Греческий синтезированный миф отправил в царство Аида половину пантеона матриархального культа Крито-Микен, назначив богиню плодородия Гекату царицей мрака и зла и сделав ее мудрых помощниц ослоногими страхолюдинами, пожирающими путников на пустынных дорогах. Христианство предложило идею Сатаны как противника Бога (чего в еврейской Торе нет), после чего стало рассматривать всех языческих богов — солнечных Аполлонов, девственных Артемид и добродетельных Афин — как отвратительных бесов сатанинской свиты. И так далее и тому подобное.
По-человечески это понятно. Если ты проповедник единственного всемогущего бога Буки, то ты не можешь объяснять тем, кто верит в бога Бяку, что никакого Бяки нет, это суеверие и вымысел. Такая атеистическая дискредитация высших сил может ненароком ударить и по твоему Буке, сам понимаешь. Проще всего объявить Бяку бякой, гадким, злым чертом, который просто жалкая тряпка по сравнению с Букой. Но Бука во благости своей позволяет Бяке жить, чтобы он искушал людей и проверял их верность Буке.
Так и пополнялся пантеон нечисти веками и тысячелетиями, и наполнился до того, что благочестивым монахам, составлявшим списки бесов, не хватало пергамента для перечисления легиона их имен. А в коллективное бессознательное действительно вошел архетип силы могущественной и злой по природе своей. В европейской культуре он сложился окончательно примерно в средние века, и тогда же начался обратный процесс — гуманизация и отчасти героизация злых сил.
И один из самых мощных первых камней в это здание заложил Джон Мильтон, который в своем «Потерянном рае» свел воедино тогдашние представления о павшем ангеле как об искалеченном, но все еще прекрасном первенце Творения, который взревновал к Богу и преисполнился гордости, которого терзают тысячи мук, вызывая к нему даже определенное сочувствие.
Этот образ интриговал и заставлял в него всматриваться. Это вам не уродливое трехголовое чудище Данте, меланхолично набивавшее пасть Брутом и Иудой; это была волнующая и привлекательная трагедия духа — гордого, сильного и прекрасного, но растоптавшего самого себя. Впервые зло стало на самом деле соблазнительным.
И примерно с конца XVIII века по нашей культуре начинается шествие романтических злодеев — как земных, так и мистических, страдающих байронических типов, прекрасных, но порочных созданий. Они куда интереснее правильных героев, тех, что всегда поступают хорошо и предсказуемо и уже навязли в зубах со своими скучными добродетелями.
Герои не двигают сюжет, сюжет создают их антагонисты — злодеи живые, красочные и будоражащие воображение. Хороший злодей делает кассу. Герой без злодея способен максимум штрафовать старушек за неправильный переход улицы, но при идеальном мерзавце в противниках он обретает запредельную мощь и величие. Злодеи покорили комиксы, блокбастеры и рекламу (вспомним, например, недавнюю кампанию Jaguar Good to be Bad, посвященную неотразимому обаянию британских злодеев). Злым койотам и серым волкам сочувствуют даже дети, которые лучше узнают себя в них, чем в тупых страусах и зайках, поливающих ромашки из леечки.
На чем ездят злодеи
Может быть, некоторые предпочитают огненные кометы и коней бледных, но очаровательные британские злодеи выбирают Jaguar. По крайней мере, если верить рекламным кампаниям Jaguar, которая любит эксплуатировать образ «плохой парень на хорошей машине». В последнем ролике у них даже Стивен Хокинг снялся, злодей!
знаменитых злодеев мировой культуры
Мефистофель
Черный пудель, зашедший навестить ученого и обернувшийся школяром — ироничным скептиком и верным спутником во всевозможных увеселениях. Конечно, Мефистофель — одна из личин дьявола и находится рядом с Фаустом, предполагая утащить его душу в ад, но это будет когда-нибудь потом, а пока он дарит свою жертву молодостью, полезными научными фактами, любовью прекрасной девушки и остроумными высказываниями. Он практически всеведущ, ему подвластны время и пространство, он одним движением руки способен топить корабли — трудно придумать лучшего второго пилота. И уж, конечно, он куда интереснее и симпатичнее, чем вечно всем недовольный, ноющий и рефлексирующий Фауст. Гете взял сюжет про Фауста и черта из народных сказок, но ухитрился превратить банального злобного беса в сложнейший образ, над пониманием которого до сих пор бьются лучшие умы от филологии. В конце концов Мефистофель, как и положено злодею, сокрушительно проигрывает, потеряв душу Фауста, которою он честно выиграл на пари у Бога. Но дело в том, что Бог любит жухать.
Демон
Лермонтов позаимствовал свой образ Демона напрямую у Мильтона. Этот печальный и прекрасный дух изгнанья является не кем иным, как самим Сатаной, Люцифером поверженным. Когда-то он восстал против Бога, потому что не пожелал быть вторым после Христа. И вообще он яростный противник насилия, даже божественного, и не готов смиряться, подчиняться ему. Теперь ему положено отчаянно творить зло, но даже этого он не делает. Во-первых, из того же чувства протеста, а во-вторых, не желая заниматься бессмысленным трудом: зло и так является частью природы людей, они прекрасно справляются с обязанностями дьявола сами. Демон, изнывая от бессмысленности бытия и общей невостребованности, пытается научиться любить, для чего соблазняет прекрасную грузинку, но и тут остается с носом. Всюду один сплошной облом. А все из-за гордости и здравомыслия, в общем.
Чудовище Франкенштейна
Еще один бунтарь, поднявшийся против своего создателя. Но так как создавал его не профессиональный демиург, а всего-навсего швейцарский самоучка Витя Франкенштейн, то и создание получилось соответствующее: уродливое, корявое и жутко несчастное. Чудовище Франкенштейна зло творит умеренно, в основном истребляет родных и близких ученого, а также тех, кто нападает на монстра или смеется над ним. В конце концов, отчаявшись найти на белом свете любовь и понимание, чудовище уходит на Северный полюс, чтобы там покончить с собой. Все мысленно желают ему успеха в этом деле и рыдают. Эта жестокая пародия на конфликт Бога и его созданий была поначалу крайне сурово воспринята всеми церквями, но потом в ней усмотрели положительные воспитательные моменты (жалей убогих и не пытайся никогда подражать Богу). Так что «Франкенштейн, или Современный Прометей» сейчас прекрасно ставят даже на сценах католических колледжей как вполне богоугодное произведение.
Дракула
Один из самых древних представителей сил зла — проголодавшийся кровосос с кое-какими волшебными способностями. Но в сознании цивилизованных людей мотив «очень кушать хочется» не годился как подоплека истинного злодейства, так что вампир Дракула, появившийся в романе Брэма Стокера, уже не выползает грязным чучелом из могилы, чтобы банально подкрепиться первым подвернувшимся бомжом — и опять баиньки. Нет, он живет в роскошном, хотя и плохо прибранном замке. Носит шелковые плащи на багряной подкладке. У него целый выводок бледных невест, он предпочитает элегантно кусать утонченных барышень из высшего общества и делает это не столько от хорошего аппетита, сколько из смутно-эротических побуждений, исполняя свое проклятое предназначение. В общем, колоритен, загадочен, трагичен, а еще умеет превращаться в летучую мышь. Идеальный кассовый злодей.
Профессор Мориарти
Пожалуй, первый ставший всемирно известным глава преступного мира, объединенного и сплоченного многоумным лидером. Преступники и бандиты до этого позиционировались одиночками, в крайнем случае руководительствовали небольшой, но эффектной шайкой. А вот идея настоящего преступного синдиката с сущим демоном коварства и рациональности во главе впервые была так ярко воплощена именно Артуром Конан-Дойлем*.
На самом деле в бульварной литературе XIX века этот образ встречался и до Мориарти, да и у Эжена Сю с Виктором Гюго есть намеки на похожие персонажи. Просто у Конан-Дойля получилось лучше, чем у всех, кто пытался раньше.
Наполеон преступного мира не служит злу как идее, но охотно использует его ради достижения своих целей — богатства и власти. Зато ему очень близка тема бунта: он испытывает искреннюю ненависть к закону, морали и упорядоченному бытию, если этот порядок создан и установлен не самим профессором.
Воланд
Очередной раз дьявол является на землю и привычно глядит, как люди творят тут зло без какого-либо бесовского вмешательства. Импозантный разноглазый господин с тростью в виде головы пуделя и развеселая дьявольская свита даже пытаются намекнуть москвичам сталинской эпохи, что на свете есть, кхм… как бы некая нравственность и что некоторые вещи вытворять уж совсем некомильфо. Впрочем, образ Сатаны как трагичного, но в целом благородного существа, находящегося в уважительном партнерстве с Христом, — это лишь один из способов прочтения «Мастера и Маргариты». По мнению, например, известного богослова дьяка Кураева, Булгаков, будучи сыном профессора теологии, прекрасно разбирался в христианской догматике и написал вовсе не авантюрный волшебный роман, а страшную вещь, повествование о евангелии от Сатаны, которое все до единого слова есть ложь. С помощью лжи Воланд заманивает в свои сети растерянных грешников, а Мастер и Маргарита отправляются в конце концов в адскую могилу, куда и положено идти прелюбодеям, лжецам и трусам, отступившимся от Бога. К счастью, большинство читателей великого романа — не дьяки Кураевы, поэтому не видят всех этих ужасов, а видят лишь веселых котов, иностранных консультантов и хорошеньких ведьм в передничках.
Джокер
Весь в фиолетовом бархате и впечатляюще зеленовласый, он поливает публику ядом из бутоньерки и жонглирует бомбами. Когда-то Джокер был простым гангстером, но по милости одной противной летучей мыши Джокеру пришлось искупаться в кислоте, и с тех пор на покрытом гримом лице у него навеки застыл жуткий оскал, заляпанный плохо положенной помадой. Вместе с ожогами он приобрел могучий интеллект и приличные познания в области химии: любимый способ убийства у него — отравление. Самое извращенное во вселенной чувство юмора он, видимо, тоже раздобыл в чане с кислотой: отныне его девиз — «Смерть — это весело!» Свои убийственные преступления он обустраивает как цирковые шоу, пользуется клоунским реквизитом и безумен ровно настолько, насколько хватает мрачной фантазии режиссеров и сценаристов (если вспомнить, что над образом Джокера трудились такие монстры, как Тим Бёртон, мы вынуждены признать, что безумие Джокера безгранично). Как и положено истинному злодею, больше всего на свете он хочет уничтожить своего создателя, Бэтмена, отомстив за свою кислотную колыбель.
Дарт Вейдер
Еще один ребенок-гений, сын рабыни, рожденный при помощи непорочного зачатия. Или порочного — вопрос дискуссионный, так как, безусловно, отцом его была Сила, но неизвестно, какой частью — Темной или Светлой — она его зачинала. Джедаи выиграли мальчика у жадного хозяина, после чего парню просто фатально не везло: его предавали все, кто мог, его мать никто не почесался защитить от смерти в лапах диких кочевников (потому что джедая не должны волновать подобные пустяки), ему нельзя быть с любимой женщиной, граф Дуку отрезал ему одну руку, любимый учитель отрезал все оставшиеся конечности, а потом еще Дарт Вейдер сварился в лаве и лишился способности дышать. Все это не улучшает его настроения, и он переходит на Темную сторону Силы. Он ходит в эффектном шлеме и говорит смешным голосом, уничтожает планеты и, безногий и безрукий, фехтует своим красным мечом как бог. Умирает Дарт, спасая своего сына, и в момент смерти опять переходит на Светлую сторону. Но уже поздно: в пантеоне «Звездных войн» он прочно занял место самого главного темного злодея, потеснив с этого поста коварного императора Палпатина.
Альтрон
Так как у всех героев комиксов очень много альтернативных жизней, остановимся на той, которая была нам представлена в фильме «Мстители. Эра Альтрона». Альтрон — искусственный интеллект, созданный изобретателем Тони Старком для управления армией роботов. Армия нужна для защиты от злобных гадов из космоса и других измерений. Тут же ошиваются скандинавские боги, герои Второй мировой войны — в общем, привычный салат от Marvel. Неудивительно, что от этого кавардака плавятся и наилучшие электронные мозги. Насмотревшись кинохроник, Альтрон понял, что люди, в общем, неприятные существа, недобрые и глупые, и надо бы их всех пустить на компост. Альтрон заставляет даму-биолога вырастить ему красивое мускулистое тело и колоритно злодействует, поигрывая мышцами и рассуждая о порочности человеческой природы, пока боги, герои и ученые, объединившись, не вырывают у него сердце. (Потому что надо было не плотью обрастать, а тихо сидеть в компьютере и мешать грузиться «виндоусу» — тут скандинавские асы и русские вдовы были бы бессильны.)
Рамси Болтон
Нелюбимый бастард, зачатый в жестоком мире «Игры престолов» жестоким отцом прямо на трупе бывшего мужа матушки Рамси. Так как в данном популярном сериале злодеями так или иначе являются все герои, даже случайно залетевшие в кадр птички, Рамси нужно очень стараться, чтобы сверкать на этом фоне бриллиантом чистого злодейства. И он старается. И у него получается. Получается настолько хорошо, что в самых задушевных эпизодах даже опытных зрителей тошнит попкорном. Зато у Рамси очаровательная застенчивая улыбка и выразительные голубые глаза, из-за чего в опросах на женских сайтах он то и дело попадает в первую тройку самых сексуальных героев сериала — в компании с Джоном Сноу и Джейме Ланнистером. А мужчины, случайно забредшие на сайт, потом с изумлением обсуждают друг с другом: неужели женщин возбуждают кастрация, людоедство и сдирание кожи с пленников?
Злодеи для самых маленьких
Любить плохих парней (и не парней) нас приучают с ясельного возраста.
Но если наплевать на старину Карла Густава и зарыться в древнюю и античную мифологию, мы с интересом выясним, что силы зла как-то очень демонстративно в ней отсутствуют. В совсем первобытных сказаниях нам встречаются натуры куда более примитивные: звери, духи и боги, которые хотят съесть героя, обмануть, стянуть у него лепешку или снять с него кожу, но делают они это не со зла, а потому, что кушать очень хочется или им просто скучно, вот и развлекаются как умеют. В более развитых мифологиях мы видим образы более сложные и многогранные: гневных богов, мстительных духов и коварных царей. Но вот чтобы зло разгуливало там само по себе, в чистом виде, просто ради удовольствия существовать на белом свете — нет, такой архетип практически незнаком древним мифам.
Чистое зло возникает в мифе лишь в одном случае. Когда одна религия вытесняет другую, она сплошь и рядом превращает прежних идолов в безукоризненных монстров, чтобы поклоняться им стало делом неприличным, опасным и караемым. Культ вполне добропорядочного, хотя и вздорного бога Сета в Египте проиграл культу Гора, и Сет превратился в бесконечного злого бога пустыни и хаоса. Греческий синтезированный миф отправил в царство Аида половину пантеона матриархального культа Крито-Микен, назначив богиню плодородия Гекату царицей мрака и зла и сделав ее мудрых помощниц ослоногими страхолюдинами, пожирающими путников на пустынных дорогах. Христианство предложило идею Сатаны как противника Бога (чего в еврейской Торе нет), после чего стало рассматривать всех языческих богов — солнечных Аполлонов, девственных Артемид и добродетельных Афин — как отвратительных бесов сатанинской свиты. И так далее и тому подобное.
По-человечески это понятно. Если ты проповедник единственного всемогущего бога Буки, то ты не можешь объяснять тем, кто верит в бога Бяку, что никакого Бяки нет, это суеверие и вымысел. Такая атеистическая дискредитация высших сил может ненароком ударить и по твоему Буке, сам понимаешь. Проще всего объявить Бяку бякой, гадким, злым чертом, который просто жалкая тряпка по сравнению с Букой. Но Бука во благости своей позволяет Бяке жить, чтобы он искушал людей и проверял их верность Буке.
Так и пополнялся пантеон нечисти веками и тысячелетиями, и наполнился до того, что благочестивым монахам, составлявшим списки бесов, не хватало пергамента для перечисления легиона их имен. А в коллективное бессознательное действительно вошел архетип силы могущественной и злой по природе своей. В европейской культуре он сложился окончательно примерно в средние века, и тогда же начался обратный процесс — гуманизация и отчасти героизация злых сил.
И один из самых мощных первых камней в это здание заложил Джон Мильтон, который в своем «Потерянном рае» свел воедино тогдашние представления о павшем ангеле как об искалеченном, но все еще прекрасном первенце Творения, который взревновал к Богу и преисполнился гордости, которого терзают тысячи мук, вызывая к нему даже определенное сочувствие.
Этот образ интриговал и заставлял в него всматриваться. Это вам не уродливое трехголовое чудище Данте, меланхолично набивавшее пасть Брутом и Иудой; это была волнующая и привлекательная трагедия духа — гордого, сильного и прекрасного, но растоптавшего самого себя. Впервые зло стало на самом деле соблазнительным.
И примерно с конца XVIII века по нашей культуре начинается шествие романтических злодеев — как земных, так и мистических, страдающих байронических типов, прекрасных, но порочных созданий. Они куда интереснее правильных героев, тех, что всегда поступают хорошо и предсказуемо и уже навязли в зубах со своими скучными добродетелями.
Герои не двигают сюжет, сюжет создают их антагонисты — злодеи живые, красочные и будоражащие воображение. Хороший злодей делает кассу. Герой без злодея способен максимум штрафовать старушек за неправильный переход улицы, но при идеальном мерзавце в противниках он обретает запредельную мощь и величие. Злодеи покорили комиксы, блокбастеры и рекламу (вспомним, например, недавнюю кампанию Jaguar Good to be Bad, посвященную неотразимому обаянию британских злодеев). Злым койотам и серым волкам сочувствуют даже дети, которые лучше узнают себя в них, чем в тупых страусах и зайках, поливающих ромашки из леечки.
На чем ездят злодеи
Может быть, некоторые предпочитают огненные кометы и коней бледных, но очаровательные британские злодеи выбирают Jaguar. По крайней мере, если верить рекламным кампаниям Jaguar, которая любит эксплуатировать образ «плохой парень на хорошей машине». В последнем ролике у них даже Стивен Хокинг снялся, злодей!
знаменитых злодеев мировой культуры
Мефистофель
Черный пудель, зашедший навестить ученого и обернувшийся школяром — ироничным скептиком и верным спутником во всевозможных увеселениях. Конечно, Мефистофель — одна из личин дьявола и находится рядом с Фаустом, предполагая утащить его душу в ад, но это будет когда-нибудь потом, а пока он дарит свою жертву молодостью, полезными научными фактами, любовью прекрасной девушки и остроумными высказываниями. Он практически всеведущ, ему подвластны время и пространство, он одним движением руки способен топить корабли — трудно придумать лучшего второго пилота. И уж, конечно, он куда интереснее и симпатичнее, чем вечно всем недовольный, ноющий и рефлексирующий Фауст. Гете взял сюжет про Фауста и черта из народных сказок, но ухитрился превратить банального злобного беса в сложнейший образ, над пониманием которого до сих пор бьются лучшие умы от филологии. В конце концов Мефистофель, как и положено злодею, сокрушительно проигрывает, потеряв душу Фауста, которою он честно выиграл на пари у Бога. Но дело в том, что Бог любит жухать.
Демон
Лермонтов позаимствовал свой образ Демона напрямую у Мильтона. Этот печальный и прекрасный дух изгнанья является не кем иным, как самим Сатаной, Люцифером поверженным. Когда-то он восстал против Бога, потому что не пожелал быть вторым после Христа. И вообще он яростный противник насилия, даже божественного, и не готов смиряться, подчиняться ему. Теперь ему положено отчаянно творить зло, но даже этого он не делает. Во-первых, из того же чувства протеста, а во-вторых, не желая заниматься бессмысленным трудом: зло и так является частью природы людей, они прекрасно справляются с обязанностями дьявола сами. Демон, изнывая от бессмысленности бытия и общей невостребованности, пытается научиться любить, для чего соблазняет прекрасную грузинку, но и тут остается с носом. Всюду один сплошной облом. А все из-за гордости и здравомыслия, в общем.
Чудовище Франкенштейна
Еще один бунтарь, поднявшийся против своего создателя. Но так как создавал его не профессиональный демиург, а всего-навсего швейцарский самоучка Витя Франкенштейн, то и создание получилось соответствующее: уродливое, корявое и жутко несчастное. Чудовище Франкенштейна зло творит умеренно, в основном истребляет родных и близких ученого, а также тех, кто нападает на монстра или смеется над ним. В конце концов, отчаявшись найти на белом свете любовь и понимание, чудовище уходит на Северный полюс, чтобы там покончить с собой. Все мысленно желают ему успеха в этом деле и рыдают. Эта жестокая пародия на конфликт Бога и его созданий была поначалу крайне сурово воспринята всеми церквями, но потом в ней усмотрели положительные воспитательные моменты (жалей убогих и не пытайся никогда подражать Богу). Так что «Франкенштейн, или Современный Прометей» сейчас прекрасно ставят даже на сценах католических колледжей как вполне богоугодное произведение.
Дракула
Один из самых древних представителей сил зла — проголодавшийся кровосос с кое-какими волшебными способностями. Но в сознании цивилизованных людей мотив «очень кушать хочется» не годился как подоплека истинного злодейства, так что вампир Дракула, появившийся в романе Брэма Стокера, уже не выползает грязным чучелом из могилы, чтобы банально подкрепиться первым подвернувшимся бомжом — и опять баиньки. Нет, он живет в роскошном, хотя и плохо прибранном замке. Носит шелковые плащи на багряной подкладке. У него целый выводок бледных невест, он предпочитает элегантно кусать утонченных барышень из высшего общества и делает это не столько от хорошего аппетита, сколько из смутно-эротических побуждений, исполняя свое проклятое предназначение. В общем, колоритен, загадочен, трагичен, а еще умеет превращаться в летучую мышь. Идеальный кассовый злодей.
Профессор Мориарти
Пожалуй, первый ставший всемирно известным глава преступного мира, объединенного и сплоченного многоумным лидером. Преступники и бандиты до этого позиционировались одиночками, в крайнем случае руководительствовали небольшой, но эффектной шайкой. А вот идея настоящего преступного синдиката с сущим демоном коварства и рациональности во главе впервые была так ярко воплощена именно Артуром Конан-Дойлем*.
На самом деле в бульварной литературе XIX века этот образ встречался и до Мориарти, да и у Эжена Сю с Виктором Гюго есть намеки на похожие персонажи. Просто у Конан-Дойля получилось лучше, чем у всех, кто пытался раньше.
Наполеон преступного мира не служит злу как идее, но охотно использует его ради достижения своих целей — богатства и власти. Зато ему очень близка тема бунта: он испытывает искреннюю ненависть к закону, морали и упорядоченному бытию, если этот порядок создан и установлен не самим профессором.
Воланд
Очередной раз дьявол является на землю и привычно глядит, как люди творят тут зло без какого-либо бесовского вмешательства. Импозантный разноглазый господин с тростью в виде головы пуделя и развеселая дьявольская свита даже пытаются намекнуть москвичам сталинской эпохи, что на свете есть, кхм… как бы некая нравственность и что некоторые вещи вытворять уж совсем некомильфо. Впрочем, образ Сатаны как трагичного, но в целом благородного существа, находящегося в уважительном партнерстве с Христом, — это лишь один из способов прочтения «Мастера и Маргариты». По мнению, например, известного богослова дьяка Кураева, Булгаков, будучи сыном профессора теологии, прекрасно разбирался в христианской догматике и написал вовсе не авантюрный волшебный роман, а страшную вещь, повествование о евангелии от Сатаны, которое все до единого слова есть ложь. С помощью лжи Воланд заманивает в свои сети растерянных грешников, а Мастер и Маргарита отправляются в конце концов в адскую могилу, куда и положено идти прелюбодеям, лжецам и трусам, отступившимся от Бога. К счастью, большинство читателей великого романа — не дьяки Кураевы, поэтому не видят всех этих ужасов, а видят лишь веселых котов, иностранных консультантов и хорошеньких ведьм в передничках.
Джокер
Весь в фиолетовом бархате и впечатляюще зеленовласый, он поливает публику ядом из бутоньерки и жонглирует бомбами. Когда-то Джокер был простым гангстером, но по милости одной противной летучей мыши Джокеру пришлось искупаться в кислоте, и с тех пор на покрытом гримом лице у него навеки застыл жуткий оскал, заляпанный плохо положенной помадой. Вместе с ожогами он приобрел могучий интеллект и приличные познания в области химии: любимый способ убийства у него — отравление. Самое извращенное во вселенной чувство юмора он, видимо, тоже раздобыл в чане с кислотой: отныне его девиз — «Смерть — это весело!» Свои убийственные преступления он обустраивает как цирковые шоу, пользуется клоунским реквизитом и безумен ровно настолько, насколько хватает мрачной фантазии режиссеров и сценаристов (если вспомнить, что над образом Джокера трудились такие монстры, как Тим Бёртон, мы вынуждены признать, что безумие Джокера безгранично). Как и положено истинному злодею, больше всего на свете он хочет уничтожить своего создателя, Бэтмена, отомстив за свою кислотную колыбель.
Дарт Вейдер
Еще один ребенок-гений, сын рабыни, рожденный при помощи непорочного зачатия. Или порочного — вопрос дискуссионный, так как, безусловно, отцом его была Сила, но неизвестно, какой частью — Темной или Светлой — она его зачинала. Джедаи выиграли мальчика у жадного хозяина, после чего парню просто фатально не везло: его предавали все, кто мог, его мать никто не почесался защитить от смерти в лапах диких кочевников (потому что джедая не должны волновать подобные пустяки), ему нельзя быть с любимой женщиной, граф Дуку отрезал ему одну руку, любимый учитель отрезал все оставшиеся конечности, а потом еще Дарт Вейдер сварился в лаве и лишился способности дышать. Все это не улучшает его настроения, и он переходит на Темную сторону Силы. Он ходит в эффектном шлеме и говорит смешным голосом, уничтожает планеты и, безногий и безрукий, фехтует своим красным мечом как бог. Умирает Дарт, спасая своего сына, и в момент смерти опять переходит на Светлую сторону. Но уже поздно: в пантеоне «Звездных войн» он прочно занял место самого главного темного злодея, потеснив с этого поста коварного императора Палпатина.
Альтрон
Так как у всех героев комиксов очень много альтернативных жизней, остановимся на той, которая была нам представлена в фильме «Мстители. Эра Альтрона». Альтрон — искусственный интеллект, созданный изобретателем Тони Старком для управления армией роботов. Армия нужна для защиты от злобных гадов из космоса и других измерений. Тут же ошиваются скандинавские боги, герои Второй мировой войны — в общем, привычный салат от Marvel. Неудивительно, что от этого кавардака плавятся и наилучшие электронные мозги. Насмотревшись кинохроник, Альтрон понял, что люди, в общем, неприятные существа, недобрые и глупые, и надо бы их всех пустить на компост. Альтрон заставляет даму-биолога вырастить ему красивое мускулистое тело и колоритно злодействует, поигрывая мышцами и рассуждая о порочности человеческой природы, пока боги, герои и ученые, объединившись, не вырывают у него сердце. (Потому что надо было не плотью обрастать, а тихо сидеть в компьютере и мешать грузиться «виндоусу» — тут скандинавские асы и русские вдовы были бы бессильны.)
Рамси Болтон
Нелюбимый бастард, зачатый в жестоком мире «Игры престолов» жестоким отцом прямо на трупе бывшего мужа матушки Рамси. Так как в данном популярном сериале злодеями так или иначе являются все герои, даже случайно залетевшие в кадр птички, Рамси нужно очень стараться, чтобы сверкать на этом фоне бриллиантом чистого злодейства. И он старается. И у него получается. Получается настолько хорошо, что в самых задушевных эпизодах даже опытных зрителей тошнит попкорном. Зато у Рамси очаровательная застенчивая улыбка и выразительные голубые глаза, из-за чего в опросах на женских сайтах он то и дело попадает в первую тройку самых сексуальных героев сериала — в компании с Джоном Сноу и Джейме Ланнистером. А мужчины, случайно забредшие на сайт, потом с изумлением обсуждают друг с другом: неужели женщин возбуждают кастрация, людоедство и сдирание кожи с пленников?
Злодеи для самых маленьких
Любить плохих парней (и не парней) нас приучают с ясельного возраста.
Бармалей
У него смешные усы и настоящая тельняшка. И он ест маленьких детей! И он смешной. А потом он пообещал, что будет теперь хорошим!
Волк из «Ну, погоди!»
Когда-то мы до последнего надеялись, что этот крутой тип в клешах и с папиросой все-таки сожрет прилизанного зайку-ябеду. А еще его озвучивал Папанов!
Мистер Бёрнс
Самый слабосильный злодей на свете, этого древнего миллионера может сбить с ног даже чиханье. Но за все 27 лет сериала «Симпсоны» мы так и не увидели другого героя с таким размахом, такой фантазией и такой бесшабашностью. А на каких шикарных ретроавтомобилях он ездит! А как его все боятся!
Старуха Шапокляк
«Кто людям помогает, тот тратит время зря. Хорошими делами прославиться нельзя!» Ну что еще добавить?
Капитан Крюк
За ним по пятам ходит крокодил с будильником внутри. А вместо руки у него крюк. Бедный! Кстати, во многих постановках сцену смерти Крюка — когда он прыгает за борт и крокодил его съедает — убирали из спектакля, а то дети слишком громко плакали. Им было жалко пирата.
Источник: klikabol.mirtesen.ru
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]