СТРОЙБАТ. "Бей чучмеков, они за Берия!"
---
В. А. Козлов "Военные строители: группа повышенного риска".
К числу конфликтов хрущевского времени можно отнести многочисленные случаи групповых драк, массового хулиганства и волнений военнослужащих строительных батальонов и призванных (мобилизованных) через военкоматы на работу в промышленность рабочих либо досрочно демобилизованных в тех же целях солдат.
Армейские начальники отреагировали на новую политику массовым сбросом в строительные части физически ослабленных солдат, а также тех, кто имел криминальное прошлое или отличался недисциплинированностью.
При расследовании беспорядков среди солдат стройбата в г. Усолье-Сибирское (август 1953 г.) выяснилось, что конфликтная часть, существовавшая всего полтора месяца, с самого начала стала своеобразным отстойником, куда командование нормальных частей отправило своих худших солдат.
Из 650 солдат батальона 350 имели дисциплинарные взыскания (172 человека - от 2 до 10 дисциплинарных взысканий). 498 военнослужащих поступили с различными заболеваниями (дизентерией, гастритом, хронической гонореей, недержанием мочи, с остаточными явлениями туберкулеза и т. д.). 38 человек имели в прошлом судимости за хулиганство, хищения и др.
Одним словом, личный состав строительного батальона представлял собой идеальную почву для неформальной полукриминальной самоорганизации. С одной стороны, "отпетые" солдаты, активно отторгающие воинскую дисциплину и даже имеющие судимость, а значит и специфический опыт иерархической уголовной самоорганизации и подавления слабых, с другой - неприспособленные к военной службе и неспособные к сопротивлению неудачники, больные и ослабленные военнослужащие.
Не удивительно, что при формировании батальона ни одного дня не проходило без эксцессов. Офицеров избивали и обворовывали. Солдат привозили пьяными, сгружали с автомобилей за руки и ноги.
Доминируя в батальоне, "отпетые" сумели быстро подчинить себе и своим правилам жизни остальных солдат, создали неформальную иерархию, защищенную круговой порукой, подавили систему формальных социальных связей. При расследовании волнений никто из 242 комсомольцев и 14 коммунистов батальона не назвал имен организаторов беспорядков - боялись.
Батальон расквартировали в летних палатках на окраине города - на открытой местности. Начались массовые самовольные отлучки. Гауптвахта просто превратилась в "дневной дом отдыха" - арестованные за нарушения дисциплины солдаты пользовались бездействием караульной службы, свободно уходили на ночь в город, а днем отсыпались.
В феврале 1954 г. Генеральному прокурору СССР Р.А.Руденко пришлось специально информировать Председателя Совета Министров СССР Г.М.Маленкова о неблагополучном положении в строительных батальонах, переданных Министерством обороны СССР в распоряжение ряда отраслевых министерств.
Солдаты были размещены в тесных и душных помещениях, не было комнат для умывания и сушилок, среди военнослужащих были распространены простудные и кожные заболевания, обморожения, вшивость.
Труд стройбатовцев был организован из рук вон плохо, зарплата выдавалась с опозданием. Обычным делом стали массовые самовольные отлучки, пьянки, драки, дебоши в близлежащих населенных пунктах. Имели место случаи убийств, изнасилований и ограблений гражданского населения.
Случаи прямого столкновения с воинскими начальниками, внутренние, "казарменные" беспорядки стройбатовцев были скорее исключением, чем правилом. Один из немногих примеров подобных конфликтов - беспорядки в одной из рот отдельного строительного батальона МВД в Ашхабаде (апрель 1954 г.). Обычно же агрессия стройбатовцев была обращена вовне - на гражданское население или на работников милиции и развивалась по двум возможным сценариям.
В первом случае агрессивное поведение или криминальные действия военных строителей, статус и характер службы которых как бы выводил их за обычные рамки воинской дисциплины, вызывали защитную реакцию и ответную агрессию гражданского населения. Конфликт, развивавшийся более или менее длительное время в латентной форме, в конце концов разрешался групповыми драками, иногда сопровождался погромами.
Особенностью этого сценария было отсутствие агрессии по отношению к представителям власти. Их (этих представителей) участники конфликта если и не воспринимали как третейского судью, то по крайней мере не считали врагом, с которым следует попутно расправиться.
Не покушаясь на основания системы и священную неприкосновенность власти, эти волнения, тем не менее, требовали от начальства быстрой ответной реакции. Типичный эпизод - столкновение военнослужащих строительных батальонов со строительными рабочими в г. Кстове Горьковской области (февраль 1955 г.).
Снежный ком конфликта покатился под гору в результате события малозначительного. Четверо солдат отобрали у рабочего бутылку водки и избили его. В ответ толпа рабочих (40-50 человек), вооружившись ножами, палками, ломами, ворвалась в женское общежитие, напала на группу находившихся там солдат, восьмерых избила, причем троим нанесли тяжкие телесные повреждения.
Прибежавший из общежития в расположение строительного батальона участник столкновения сообщил о происшествии товарищам. На этот раз уже 100 человек выбежали из казарм и, тоже вооружившись железными трубами, черенками от лопат, ломами и палками, напали на рабочее общежитие.
В результате погрома, продолжавшегося несколько часов, были выломаны двери и разбиты окна. Серьезно пострадали 15 рабочих и пятеро солдат. После событий в Кстове причины чрезвычайного происшествия и "меры по укреплению воинской дисциплины" обсуждались на совещании в Горьковском обкоме КПСС. Отдельный доклад о событиях был представлен Главным военным прокурором Генеральному прокурору СССР Руденко.
Несмотря на усилия властей ЧП с военными строителями продолжались. Захватом оружия, стрельбой, ранением 11 человек и убийством одного закончилась групповая драка между стройбатовцами и рабочими завода в городе Молотовске Архангельской области в январе 1955 г..
Аналогичное столкновение местного населения со стройбатовцами в г. Бийске Алтайского края (декабрь 1955 г.) прорвало давно зревший нарыв - разрастание очага преступности и массового хулиганства - и потребовало от представителей власти более радикальных решений.
Дело не ограничилось привлечением к уголовной ответственности активных участников массового хулиганства. Из города удалили источник конфликта. 500 стройбатовцев были немедленно демобилизованы и организованно вывезены из Бийска. Местные жители могли торжествовать.
Второй сценарий стройбатовских волнений отличался перерастанием межгруппового конфликта в прямую агрессию против представителей власти. Не сумев перехватить инициативу в самом начале событий, но попытавшись сделать это хотя бы с опозданием и арестовать зачинщиков, сотрудники милиции или военные командиры сами становились объектом нападения. Раз милиция "заодно с ними" - обидчиками, она не в праве рассчитывать на неприкасаемость!
Совершалась подобная психологическая трансформация тем легче, что в России даже и в образованном обществе всего почиталось неприличным "любить начальство", тем более полицию. Парадокс же подобных ситуаций в том, что агрессия носила как бы персонифицированный характер - отрицательные эмоции направлялись против "плохих" милиционеров, иногда против местного начальства, но, как правило, не распространялись на власть верховную.
В спонтанных действиях толпы в этих случаях чувствовалась б0льшая самоорганизованность. Обычный мотив продолжения беспорядков в новой форме - "наших забрали в милицию"!
Для того, чтобы преодолеть подсознательный страх перед властью, толпе требовались более авторитетные лидеры, чем для вульгарной драки. И они, эти лидеры, находились довольно часто, поскольку в разлагавшихся формальных коллективах неизбежно возникала внутренняя криминальная и полулегальная самоорганизация.
Коллективная солидарность и круговая порука противопоставляли неформальное солдатское "Мы" остальному миру. Милиция же, отношения с которой у постоянно искавших приключений военных строителей и без того были достаточно натянутые, вмешиваясь в конфликт, становилась союзником "врагов".
При "мягком" течении конфликта милиция просто попадала меж двух огней. На нее обрушивались удары с обеих сторон, но милиционеры воспринимались скорее как досадная помеха, мешающая добраться до противника, чем как объект прямой агрессии.
По подобной схеме разворачивались, в частности, массовые беспорядки в городе Барнауле Алтайского края. 22 августа 1954 г. двое солдат затеяли драку со строителем, который затем направился в рабочий клуб смотреть кино.
Через некоторое время в клуб ворвалось около 40 солдат из расположенных поблизости двух строительных батальонов. Солдаты сняли ремни и стали пряжками избивать присутствующих, повредили киноаппаратуру, переломали мебель и скрылись.
Находившийся в это время у здания клуба милицейский патруль из трех человек серьезного противодействия солдатам оказать не смог. Ночью городская милиция и военные власти задержали 40 солдат, находившихся в самовольной отлучке. Между тем по городу распространились ложные слухи о том, что во время драки в клубе солдатами был убит ребенок.
(Вообще тема "убитого ребенка" обладала особым катализирующим воздействием даже на мирных жителей. Нам известно по крайней мере еще три случая, когда подобный слух вызвал быструю спонтанную самоорганизацию не расположенных обычно к волнениям мирных обывателей и спровоцировал стихийные массовые действия.
Утром следующего дня возбужденные слухами рабочие строительства и расположенных неподалеку предприятий стали группироваться, ловить одиночных солдат и избивать их. К полудню на строительстве ТЭЦ-2 собралась большая толпа рабочих. Она двинулась к казармам строительных батальонов, подстрекаемая некими "подвыпившими людьми". Возбужденная толпа смела группу работников милиции, состоявшую из 60 человек, и прорвалась к казармам.
Завязалась коллективная драка, в ходе которой обе стороны бросали друг в друга камни. Около 100 солдат, несмотря на предупредительные выстрелы, прорвалось через оцепление в жилые кварталы города, где били окна, бесчинствовали, затевали драки.
В течение всего дня 23 августа рабочие продолжали собираться группами и избивали встречавшихся им солдат-одиночек. В свою очередь, просочившиеся в город небольшие группы солдат избивали встречавшихся им рабочих. Для прекращения беспорядков власти использовали дополнительные силы.
Порядок был восстановлен. Между казармами, жилыми и производственными кварталами было организовано усиленное патрулирование. В прилегавших к строительству кварталах было подобрано избитых или отнято во время избиения 22 солдата строительных батальонов, 5 из которых к утру 24 августа умерли. В местную больницу на излечение поступило также двое рабочих.
Министерство внутренних дел СССР, учитывая напряженную обстановку в городе, поставило перед ЦК КПСС вопрос о выводе строительных батальонов из Барнаула. Таким образом рабочие, которых, очевидно, уже давно возмущало поведение военных строителей, добились своего.
Показательно, что в докладной записке МВД СССР ЦК КПСС события интерпретировались именно как столкновение двух конфликтных групп - и те, и другие не направляли своей агрессивности непосредственно против работников милиции и представителей власти, просто обе группы сметали всякую досадную помеху на пути к истинному противнику.
Однако гораздо чаще, коль скоро дело доходило до прямого столкновения с милицией и воинскими начальниками, события развивались по более "жесткому" сценарию, а иногда выливались в кровавый бунт.
14 июля 1953 г. в город Рустави Грузинской ССР для работы на строительстве химического комбината из Одессы и Тирасполя прибыли два строительных батальона Советской Армии. Они разместились в поселке Мдавари-Архи близ Рустави.
Новички, возбужденные дорогой, попытались начать со статусного самоутверждения - типичная реакция неформальных группировок на новую среду. Вечером того же дня группа пьяных солдат начала погром в городе. Сначала они просто шатались по поселку и приставали к местным жителям. Но около 22 часов среди них разнесся слух, что "порезали солдата и забрали в милицию" (слух оказался ложным).
Группа военнослужащих, вооружившись палками, железными прутьями и камнями, напала на оперативный пункт милиции, взломала дверь, избила двух милиционеров. Спасаясь бегством, работники милиции открыли беспорядочную стрельбу и легко ранили одного солдата.
Под крики "наших бьют" к беспорядкам присоединился почти весь личный состав одного из строительных батальонов - около тысячи человек. В поисках скрывшихся милиционеров солдаты разгромили квартиры двух местных жителей. В одной из разгромленных квартир кто-то под шумок украл часы и деньги.
Прибывшие для восстановления порядка работники милиции были избиты палками, камнями, а при попытке укрыться от избиения - обстреляны. Вызванные к месту происшествия представители военных комендатур Тбилиси и Рустави также были обстреляны.
Бесчинства военнослужащих удалось прекратить только утром следующего дня. Во время беспорядков, кроме двух милиционеров, получивших тяжкие телесные повреждения, было избито 8 человек из числа местных жителей.
Тема "раненого солдата" - на этот раз действительного, а не мнимого - стала катализатором упомянутых ранее волнений стройбатовцев и в городе Усолье-Сибирское в августе 1953 г.
В ночь на 9 августа неизвестные ранили ударом ножа в шею возвращавшегося в часть из городского увольнения военнослужащего. Двое друзей, навестивших пострадавшего в больнице, сказали в батальоне, что сослуживца порезали "гражданские", и надо им за это отомстить. Местом сбора выбрали городской сад, а сигналом к началу драки - команду "воздух" (применялась при налете авиации противника).
12 августа в 22 часа, когда военные строители смотрели кино в батальоне, некий солдат, приехавший из городского сада на велосипеде, сообщил: "Ребята, наших бьют в саду". Кто-то крикнул "воздух", остальные подхватили условленный сигнал. Около половины присутствовавших солдат бросились к городскому саду, часть выехала на грузовике.
В пути к ним присоединились военнослужащие отдельного строительного батальона (бывший батальон МВД). Солдаты с поясными ремнями, палками и ножами в руках, ворвались в городской сад. Они отламывали рейки от забора и скамеек сада, группами бегали по прилегающим к саду улицам, набрасывались на местных жителей и избивали их.
Попутно разбили окна в городском кинотеатре и магазине. Дважды толпа солдат пыталась ворваться в помещение городского отдела МВД, куда бежали люди, искавшие защиты. Всего в беспорядках участвовало примерно 350-400 человек. Шесть местных жителей получили тяжкие ножевые ранения (один - директор вечерней школы рабочей молодежи - от полученного ранения умер). Сорок пять человек отделались легкими телесными повреждениями.
Последующие события позволяют дать более детальный психологический портрет "отпетых" зачинщиков беспорядков. 15 августа военное командование отправило группу "наиболее недисциплинированных солдат" (50 человек) в лагеря отдельной гвардейской стрелковой бригады.
Однако и там бунтовщики не смирились. Стремление "отпетых" и "беспредельщиков" сохранить высокий внутригрупповой статус в неформальном сообществе подавило даже естественное желание избежать дальнейших неприятностей.
Двое вновь прибывших солдат нахально обратились к временно исполняющему обязанности командира бригады и начальнику особого отдела (военная контрразведка) с "заявлением", "что принимать их в бригаду не следует, так как они принесут много неприятностей, что их дело не служить, а воровать и "подрезать", чем они и займутся, если их оставят в бригаде".
Даже оказавшись на гауптвахте, неформальные лидеры беспорядков не успокоились. Они стали ломать перегородки и окна, выламывать решетки и призывать солдат караула присоединиться к ним.
Чувствуя, что отключить механизмы психологической самозащиты и законопослушания у "нормальных солдат" не так-то просто, "отпетые" попытались использовать нехитрый, но эффективный психологический прием, построенный на импровизации образа "врага": "Не слушайте офицеров, бейте их, они предатели, бандеровцы, только замаскировались в офицерские погоны". После этого арестованные подожгли гауптвахту.
В нападение на представителей власти перерос в ноябре 1953 г. конфликт пьяных военных строителей с жителями Владивостока. Скандал с местными подростками закончился избиением тех, кто вступился за молодежь.
Военный наряд и работники милиции задержали двух хулиганов. Остальные убежали и привели на подмогу около 60 солдат. Толпа потребовала освобождения задержанных. Вооружившись камнями, она окружила отделение милиции и напала на милиционеров. Водворить порядок удалось только с помощью дополнительного воинского наряда и работников особого отдела.
После бурного 1953 г. серьезных столкновений стройбатовцев с милицией долгое время не было. Однако в июле 1958 г. в непосредственной близости от Москвы, в поселке Перово Московской области (ныне в черте города), вспыхнул очередной конфликт между солдатами-строителями, занятыми на сооружении военных объектов, и рабочими Карачаровского механического завода.
Пьяные солдаты самовольно отлучились из части и направились к рабочему общежитию. Там они затеяли между собой ссору. Рабочие попытались вмешаться. Завязалась драка. Оказавшиеся в меньшинстве солдаты послали в казармы за подмогой.
Вскоре группа военных численностью 60-70 человек окружила четырехэтажное здание общежития, стала кидать камни в окна и ломиться в закрытые двери. Семеро рабочих получили телесные повреждения, одного из них с сотрясением мозга доставили в больницу.
Прибывшим на место происшествия 15 работникам милиции солдаты оказали сопротивление и угрожали расправой. Пришлось поднять по тревоге весь личный состав городского отдела милиции, вызвать дежурные подразделения из ближайшей воинской части и из города Балашиха. Только после этого удалось прекратить бесчинства солдат. Большинство задержанных при ликвидации беспорядков военнослужащих оказались пьяными.
В стройбатовских волнениях на станции Перово в 1958 г. впервые обнаруживается намек на некие политические обстоятельства. Как следует из сообщения МВД СССР ЦК КПСС, во время разгрома общежития "в ленинской комнате сорваны и разбиты картины и портреты". (Очевидно, речь идет о каких-то произведениях советского искусства и портретах Ленина, руководителей партии и правительства).
По другим источникам нам известно, что осквернение портретов было обычной формой стихийного протеста против власти. Особенно доставалось в то время портретам Хрущева, которые вывешивали в дни революционных праздников и над которыми немало потрудились безвестные "осквернители", украшая их оскорбительными надписями или, если позволял художественный талант, превращавшими эти портреты в карикатуру.
Подобные символические действия, оскорбляющие власть, в конце 50-х гг., как мы видим, начинают сопутствовать и заурядным межгрупповым конфликтам. В вульгарном хулиганстве обнаруживается редкий намек на анархический протест против власти и ее политических символов.
Юридический статус и состав мобилизованных рабочих Специфическое место в общем ряду солдатских беспорядков занимают волнения, случаи массового хулиганства и групповых драк, в которых участвовала особая категория военнослужащих - мобилизованные через военкоматы рабочие призывного возраста или переданные из строительных частей для работы на стройках или в промышленности солдаты.
Локализованные по времени (все 9 известных нам эпизодов имели место в 1955 г.) и составу участников эти события стали достаточно серьезной социально-политической проблемой для хрущевского руководства, поскольку их спровоцировали (и даже предопределили) не только конкретные обстоятельства места и времени, но и целый букет неуклюжих административных действий власти.
Первая волна бесчинств и массового хулиганства охватила в марте 1955 г. города и поселки Каменской области, и так страдавшей от высокой преступности. В январе 1955 г. в угольную промышленность и на строительство шахт прибыли одновременно две потенциально конфликтные группы - около 30 тысяч человек, завербованных по оргнабору, и почти 10 тысяч рабочих, призванных через военкоматы или "условно демобилизованных".
Военизированный "контингент" включал в себя значительное число лиц с уголовным прошлым. Б0льшая часть этих людей оказалась в городе Новошахтинске и поселках Гуково и Шолоховка, - там, где впоследствии и вспыхнули беспорядки.
Местное население было терроризировано. В некоторых городах и поселках началась борьба за доминирование между самими приезжими. Она шла по жестоким законам подавления конкурентов, принятым в уголовных или блатных сообществах. Все это разворачивалось на фоне переживаемого большей частью новостроечного населения стресса адаптации и растущего недовольства отдельных групп местных рабочих.
Криминальная самоорганизация мобилизованного контингента начиналась уже по дороге к месту назначения. Поэтому и проблемы возникли сразу, как только эшелоны с призывниками стали прибывать в Каменскую область. В ночь на 1 марта в Новошахтинск из Московской области прибыли эшелоном 1000 мобилизованных на работу в угольную промышленность.
Пьяные мобилизованные совершили несколько преступлений. При попытке ограбления продуктового ларька они напали на сотрудника милиции. Последний в целях самообороны применил оружие и ранил в живот одного из нападавших.
Раненого доставили в больницу. А группа мобилизованных (до 60 человек) во главе с бывшим уголовником явилась в городской отдел милиции, потребовала выдать раненого и устроила дебош. Милиции удалось прекратить беспорядки и арестовать главного зачинщика. Были приняты меры к задержанию остальных преступников.
В тот же день, 1 марта, в поселке Шолоховка часть призывников из Белорусского военного округа не вышла на работу, а стала пьянствовать и хулиганить. Несколько человек, тоже во главе с бывшим уголовником, явились в контору строительного управления и, угрожая администрации расправой, предъявили требования о выдаче завышенных авансов, одежды и бесплатного питания.
После этого, собрав вокруг себя около 100 призывников, они затеяли драку с военнослужащими строительного батальона, размещенного в поселке Шолоховка. Вооружившись ножами, железными палками и камнями, хулиганы ворвались в расположение штаба строительного батальона, разбили окна, обезоружили часового и избили восьмерых военнослужащим.
Через четыре дня (5 марта 1955 г.) в поселке Соколовка Новошахтинского района произошло столкновение двух групп мобилизованных рабочих. А 18 марта несколько пьяных призывников, прибывших в поселок "Самбековские шахты" из Приволжского военного округа, во главе с двумя бывшими уголовниками (судимость за грабеж) затеяли ссору с людьми, стоявшими в очереди у магазина. Троих сильно избили.
Возмущенные рабочие задержали хулиганов и учинили над ними самосуд. Торжество первобытного правосудия стоило жизни обоим главарям. Трое призывников были тяжело ранены.
23 марта 1955 г. бесчинства и хулиганство военизированного контингента в поселке Гуковка Зверевского района приобрели этническую окраску. Группа призывников решила отомстить за какие-то старые обиды и, вооружившись железными прутьями и палками, избила мобилизованных узбеков. 3 человека были убиты, 48 - получили телесные повреждения.
По инициативе Москвы были проведены открытые судебные процессы. Вынесенные приговоры были демонстративно жестокими - что сразу охладило преступный пыл призывников. В поселках Гуково и Шолоховке были созданы оперативные группы милиции численностью в 130 человек; рядовой и оперативный состав милиции в городах Шахты и Новошахтинск был увеличен; в местах расположения призывников была усилена постовая и патрульная служба.
1 и 2 мая 1955 г. в разных районах страны снова вспыхнули беспорядки с участием бывших солдат строительных батальонов и призывников, переданных на строительство предприятий угольной промышленности.
Два эпизода произошли в непосредственной близости от Москвы (поселок Сокольники Гремячевского района Московской области и город Кимовск Тульской области). Еще один - в городе Экибастуз Павлодарской области Казахской ССР.
В Кимовске развернулось настоящее побоище между бывшими солдатами строительных батальонов, переданными в промышленность, и местными жителями. С обеих сторон участвовало несколько тысяч человек, в основном пьяных. Дополнительным возбудителем стали слухи об убийстве женщины и ребенка и этнический антагонизм (часть бывших стройбатовцев были азербайджанцами, узбеками и грузинами).
В действительности никакой убитой женщины и ребенка не было, а этнический аргумент оказался фальшивым (среди бывших военных строителей больше половины составляли русские и украинцы, которые так же как узбеки, азербайджанцы и грузины попали в число пострадавших).
Среди слухов, подогревавших толпу, были и какие-то неясные упоминания об антисоветских высказываниях бывших стройбатовцев. Местные жители в стремлении уничтожить постоянный источник страха и агрессии готовы были поверить всему - И женщину они убили, и против Советской власти выступают, да еще и "чучмеки".
Расследование установило, что 377 строительных рабочих - бывших солдат строительных батальонов, прибыли в г. Кимовск 22 февраля 1955 г. Работали они хорошо, а вели себя отвратительно - хулиганили, участвовали в драках, врывались в женские общежития, избивали и пытались насиловать девушек.
За два месяца горожане успели возненавидеть пришельцев. А местная хулиганская "элита" явно искала случая подавить конкурентов. События начались в два часа дня 2 мая 1955 г. с очередной пьяной драки на центральной площади Кимовска. Местные хулиганы вышли победителями, три рабочих азербайджанца были сильно избиты.
Спасаясь от преследования, они прибежали в свое общежитие, подговорили товарищей отбить нападение и с палками и ремнями направились к центральной площади. Не обнаружив там зачинщика драки, они избили его товарища.
Вскоре, однако, зачинщик вернулся, а вместе с ним еще несколько местных хулиганов. В дело пошли камни и ножи. Военным опять сильно досталось от гражданских (один человек получил ножевое ранение), и они скрылись в общежитии. Прибывшая на место происшествия милиция закрыла вход в здание и оттеснила собравшуюся к тому времени толпу.
Именно в это время слухи о якобы совершенных строительными рабочими убийствах и выкриках антисоветского характера придали вульгарному массовому хулиганству некий моральный смысл, а в орбиту событий оказались втянутыми более или менее добропорядочные обыватели.
К общежитию стали стекаться местные жители. По показаниям очевидцев, собралось несколько тысяч человек. Раздались крики: "Бей чучмеков, они за Берия!". Имя Берии, превращенного к тому времени усилиями хрущевской пропаганды в самое скверное политическое ругательство, в высшее воплощение враждебных народу сил, окончательно освободило разрушительные инстинкты толпы.
Хулиганы, пользуясь моральной и физической поддержкой собравшихся местных жителей, смело напали на работников милиции, охранявших вход в общежитие, побили стекла в окнах, ворвались в помещение и учинили расправу над оказавшимися там рабочими.
В течение нескольких часов охваченная манией убийства толпа неоднократно врывалась в общежитие, разыскивала там не успевших укрыться строительных рабочих, избивала их лопатами, молотками, табуретками, камнями, проявляя при этом исключительную жестокость.
Шесть рабочих - бывших солдат после избиения были выброшены на улицу со 2-го этажа и там забиты до смерти. В орбиту волнений вскоре попали строительные рабочие и из другого общежития. Лишь к 22 часам с помощью дополнительных воинских нарядов (до 450 человек) удалось полностью очистить помещение общежития и оттеснить толпу.
Всего в результате побоища было убито 11 строительных рабочих из числа бывших солдат, тяжело ранено 3 человека. В общежитии выбили все стекла, выломали переплеты рам, сорвали двери, поломали столы, кровати, табуретки, взломали чемоданы с личными вещами. Сами вещи были расхищены.
К числу конфликтов хрущевского времени можно отнести многочисленные случаи групповых драк, массового хулиганства и волнений военнослужащих строительных батальонов и призванных (мобилизованных) через военкоматы на работу в промышленность рабочих либо досрочно демобилизованных в тех же целях солдат.
Армейские начальники отреагировали на новую политику массовым сбросом в строительные части физически ослабленных солдат, а также тех, кто имел криминальное прошлое или отличался недисциплинированностью.
При расследовании беспорядков среди солдат стройбата в г. Усолье-Сибирское (август 1953 г.) выяснилось, что конфликтная часть, существовавшая всего полтора месяца, с самого начала стала своеобразным отстойником, куда командование нормальных частей отправило своих худших солдат.
Из 650 солдат батальона 350 имели дисциплинарные взыскания (172 человека - от 2 до 10 дисциплинарных взысканий). 498 военнослужащих поступили с различными заболеваниями (дизентерией, гастритом, хронической гонореей, недержанием мочи, с остаточными явлениями туберкулеза и т. д.). 38 человек имели в прошлом судимости за хулиганство, хищения и др.
Одним словом, личный состав строительного батальона представлял собой идеальную почву для неформальной полукриминальной самоорганизации. С одной стороны, "отпетые" солдаты, активно отторгающие воинскую дисциплину и даже имеющие судимость, а значит и специфический опыт иерархической уголовной самоорганизации и подавления слабых, с другой - неприспособленные к военной службе и неспособные к сопротивлению неудачники, больные и ослабленные военнослужащие.
Не удивительно, что при формировании батальона ни одного дня не проходило без эксцессов. Офицеров избивали и обворовывали. Солдат привозили пьяными, сгружали с автомобилей за руки и ноги.
Доминируя в батальоне, "отпетые" сумели быстро подчинить себе и своим правилам жизни остальных солдат, создали неформальную иерархию, защищенную круговой порукой, подавили систему формальных социальных связей. При расследовании волнений никто из 242 комсомольцев и 14 коммунистов батальона не назвал имен организаторов беспорядков - боялись.
Батальон расквартировали в летних палатках на окраине города - на открытой местности. Начались массовые самовольные отлучки. Гауптвахта просто превратилась в "дневной дом отдыха" - арестованные за нарушения дисциплины солдаты пользовались бездействием караульной службы, свободно уходили на ночь в город, а днем отсыпались.
В феврале 1954 г. Генеральному прокурору СССР Р.А.Руденко пришлось специально информировать Председателя Совета Министров СССР Г.М.Маленкова о неблагополучном положении в строительных батальонах, переданных Министерством обороны СССР в распоряжение ряда отраслевых министерств.
Солдаты были размещены в тесных и душных помещениях, не было комнат для умывания и сушилок, среди военнослужащих были распространены простудные и кожные заболевания, обморожения, вшивость.
Труд стройбатовцев был организован из рук вон плохо, зарплата выдавалась с опозданием. Обычным делом стали массовые самовольные отлучки, пьянки, драки, дебоши в близлежащих населенных пунктах. Имели место случаи убийств, изнасилований и ограблений гражданского населения.
Случаи прямого столкновения с воинскими начальниками, внутренние, "казарменные" беспорядки стройбатовцев были скорее исключением, чем правилом. Один из немногих примеров подобных конфликтов - беспорядки в одной из рот отдельного строительного батальона МВД в Ашхабаде (апрель 1954 г.). Обычно же агрессия стройбатовцев была обращена вовне - на гражданское население или на работников милиции и развивалась по двум возможным сценариям.
В первом случае агрессивное поведение или криминальные действия военных строителей, статус и характер службы которых как бы выводил их за обычные рамки воинской дисциплины, вызывали защитную реакцию и ответную агрессию гражданского населения. Конфликт, развивавшийся более или менее длительное время в латентной форме, в конце концов разрешался групповыми драками, иногда сопровождался погромами.
Особенностью этого сценария было отсутствие агрессии по отношению к представителям власти. Их (этих представителей) участники конфликта если и не воспринимали как третейского судью, то по крайней мере не считали врагом, с которым следует попутно расправиться.
Не покушаясь на основания системы и священную неприкосновенность власти, эти волнения, тем не менее, требовали от начальства быстрой ответной реакции. Типичный эпизод - столкновение военнослужащих строительных батальонов со строительными рабочими в г. Кстове Горьковской области (февраль 1955 г.).
Снежный ком конфликта покатился под гору в результате события малозначительного. Четверо солдат отобрали у рабочего бутылку водки и избили его. В ответ толпа рабочих (40-50 человек), вооружившись ножами, палками, ломами, ворвалась в женское общежитие, напала на группу находившихся там солдат, восьмерых избила, причем троим нанесли тяжкие телесные повреждения.
Прибежавший из общежития в расположение строительного батальона участник столкновения сообщил о происшествии товарищам. На этот раз уже 100 человек выбежали из казарм и, тоже вооружившись железными трубами, черенками от лопат, ломами и палками, напали на рабочее общежитие.
В результате погрома, продолжавшегося несколько часов, были выломаны двери и разбиты окна. Серьезно пострадали 15 рабочих и пятеро солдат. После событий в Кстове причины чрезвычайного происшествия и "меры по укреплению воинской дисциплины" обсуждались на совещании в Горьковском обкоме КПСС. Отдельный доклад о событиях был представлен Главным военным прокурором Генеральному прокурору СССР Руденко.
Несмотря на усилия властей ЧП с военными строителями продолжались. Захватом оружия, стрельбой, ранением 11 человек и убийством одного закончилась групповая драка между стройбатовцами и рабочими завода в городе Молотовске Архангельской области в январе 1955 г..
Аналогичное столкновение местного населения со стройбатовцами в г. Бийске Алтайского края (декабрь 1955 г.) прорвало давно зревший нарыв - разрастание очага преступности и массового хулиганства - и потребовало от представителей власти более радикальных решений.
Дело не ограничилось привлечением к уголовной ответственности активных участников массового хулиганства. Из города удалили источник конфликта. 500 стройбатовцев были немедленно демобилизованы и организованно вывезены из Бийска. Местные жители могли торжествовать.
Второй сценарий стройбатовских волнений отличался перерастанием межгруппового конфликта в прямую агрессию против представителей власти. Не сумев перехватить инициативу в самом начале событий, но попытавшись сделать это хотя бы с опозданием и арестовать зачинщиков, сотрудники милиции или военные командиры сами становились объектом нападения. Раз милиция "заодно с ними" - обидчиками, она не в праве рассчитывать на неприкасаемость!
Совершалась подобная психологическая трансформация тем легче, что в России даже и в образованном обществе всего почиталось неприличным "любить начальство", тем более полицию. Парадокс же подобных ситуаций в том, что агрессия носила как бы персонифицированный характер - отрицательные эмоции направлялись против "плохих" милиционеров, иногда против местного начальства, но, как правило, не распространялись на власть верховную.
В спонтанных действиях толпы в этих случаях чувствовалась б0льшая самоорганизованность. Обычный мотив продолжения беспорядков в новой форме - "наших забрали в милицию"!
Для того, чтобы преодолеть подсознательный страх перед властью, толпе требовались более авторитетные лидеры, чем для вульгарной драки. И они, эти лидеры, находились довольно часто, поскольку в разлагавшихся формальных коллективах неизбежно возникала внутренняя криминальная и полулегальная самоорганизация.
Коллективная солидарность и круговая порука противопоставляли неформальное солдатское "Мы" остальному миру. Милиция же, отношения с которой у постоянно искавших приключений военных строителей и без того были достаточно натянутые, вмешиваясь в конфликт, становилась союзником "врагов".
При "мягком" течении конфликта милиция просто попадала меж двух огней. На нее обрушивались удары с обеих сторон, но милиционеры воспринимались скорее как досадная помеха, мешающая добраться до противника, чем как объект прямой агрессии.
По подобной схеме разворачивались, в частности, массовые беспорядки в городе Барнауле Алтайского края. 22 августа 1954 г. двое солдат затеяли драку со строителем, который затем направился в рабочий клуб смотреть кино.
Через некоторое время в клуб ворвалось около 40 солдат из расположенных поблизости двух строительных батальонов. Солдаты сняли ремни и стали пряжками избивать присутствующих, повредили киноаппаратуру, переломали мебель и скрылись.
Находившийся в это время у здания клуба милицейский патруль из трех человек серьезного противодействия солдатам оказать не смог. Ночью городская милиция и военные власти задержали 40 солдат, находившихся в самовольной отлучке. Между тем по городу распространились ложные слухи о том, что во время драки в клубе солдатами был убит ребенок.
(Вообще тема "убитого ребенка" обладала особым катализирующим воздействием даже на мирных жителей. Нам известно по крайней мере еще три случая, когда подобный слух вызвал быструю спонтанную самоорганизацию не расположенных обычно к волнениям мирных обывателей и спровоцировал стихийные массовые действия.
Утром следующего дня возбужденные слухами рабочие строительства и расположенных неподалеку предприятий стали группироваться, ловить одиночных солдат и избивать их. К полудню на строительстве ТЭЦ-2 собралась большая толпа рабочих. Она двинулась к казармам строительных батальонов, подстрекаемая некими "подвыпившими людьми". Возбужденная толпа смела группу работников милиции, состоявшую из 60 человек, и прорвалась к казармам.
Завязалась коллективная драка, в ходе которой обе стороны бросали друг в друга камни. Около 100 солдат, несмотря на предупредительные выстрелы, прорвалось через оцепление в жилые кварталы города, где били окна, бесчинствовали, затевали драки.
В течение всего дня 23 августа рабочие продолжали собираться группами и избивали встречавшихся им солдат-одиночек. В свою очередь, просочившиеся в город небольшие группы солдат избивали встречавшихся им рабочих. Для прекращения беспорядков власти использовали дополнительные силы.
Порядок был восстановлен. Между казармами, жилыми и производственными кварталами было организовано усиленное патрулирование. В прилегавших к строительству кварталах было подобрано избитых или отнято во время избиения 22 солдата строительных батальонов, 5 из которых к утру 24 августа умерли. В местную больницу на излечение поступило также двое рабочих.
Министерство внутренних дел СССР, учитывая напряженную обстановку в городе, поставило перед ЦК КПСС вопрос о выводе строительных батальонов из Барнаула. Таким образом рабочие, которых, очевидно, уже давно возмущало поведение военных строителей, добились своего.
Показательно, что в докладной записке МВД СССР ЦК КПСС события интерпретировались именно как столкновение двух конфликтных групп - и те, и другие не направляли своей агрессивности непосредственно против работников милиции и представителей власти, просто обе группы сметали всякую досадную помеху на пути к истинному противнику.
Однако гораздо чаще, коль скоро дело доходило до прямого столкновения с милицией и воинскими начальниками, события развивались по более "жесткому" сценарию, а иногда выливались в кровавый бунт.
14 июля 1953 г. в город Рустави Грузинской ССР для работы на строительстве химического комбината из Одессы и Тирасполя прибыли два строительных батальона Советской Армии. Они разместились в поселке Мдавари-Архи близ Рустави.
Новички, возбужденные дорогой, попытались начать со статусного самоутверждения - типичная реакция неформальных группировок на новую среду. Вечером того же дня группа пьяных солдат начала погром в городе. Сначала они просто шатались по поселку и приставали к местным жителям. Но около 22 часов среди них разнесся слух, что "порезали солдата и забрали в милицию" (слух оказался ложным).
Группа военнослужащих, вооружившись палками, железными прутьями и камнями, напала на оперативный пункт милиции, взломала дверь, избила двух милиционеров. Спасаясь бегством, работники милиции открыли беспорядочную стрельбу и легко ранили одного солдата.
Под крики "наших бьют" к беспорядкам присоединился почти весь личный состав одного из строительных батальонов - около тысячи человек. В поисках скрывшихся милиционеров солдаты разгромили квартиры двух местных жителей. В одной из разгромленных квартир кто-то под шумок украл часы и деньги.
Прибывшие для восстановления порядка работники милиции были избиты палками, камнями, а при попытке укрыться от избиения - обстреляны. Вызванные к месту происшествия представители военных комендатур Тбилиси и Рустави также были обстреляны.
Бесчинства военнослужащих удалось прекратить только утром следующего дня. Во время беспорядков, кроме двух милиционеров, получивших тяжкие телесные повреждения, было избито 8 человек из числа местных жителей.
Тема "раненого солдата" - на этот раз действительного, а не мнимого - стала катализатором упомянутых ранее волнений стройбатовцев и в городе Усолье-Сибирское в августе 1953 г.
В ночь на 9 августа неизвестные ранили ударом ножа в шею возвращавшегося в часть из городского увольнения военнослужащего. Двое друзей, навестивших пострадавшего в больнице, сказали в батальоне, что сослуживца порезали "гражданские", и надо им за это отомстить. Местом сбора выбрали городской сад, а сигналом к началу драки - команду "воздух" (применялась при налете авиации противника).
12 августа в 22 часа, когда военные строители смотрели кино в батальоне, некий солдат, приехавший из городского сада на велосипеде, сообщил: "Ребята, наших бьют в саду". Кто-то крикнул "воздух", остальные подхватили условленный сигнал. Около половины присутствовавших солдат бросились к городскому саду, часть выехала на грузовике.
В пути к ним присоединились военнослужащие отдельного строительного батальона (бывший батальон МВД). Солдаты с поясными ремнями, палками и ножами в руках, ворвались в городской сад. Они отламывали рейки от забора и скамеек сада, группами бегали по прилегающим к саду улицам, набрасывались на местных жителей и избивали их.
Попутно разбили окна в городском кинотеатре и магазине. Дважды толпа солдат пыталась ворваться в помещение городского отдела МВД, куда бежали люди, искавшие защиты. Всего в беспорядках участвовало примерно 350-400 человек. Шесть местных жителей получили тяжкие ножевые ранения (один - директор вечерней школы рабочей молодежи - от полученного ранения умер). Сорок пять человек отделались легкими телесными повреждениями.
Последующие события позволяют дать более детальный психологический портрет "отпетых" зачинщиков беспорядков. 15 августа военное командование отправило группу "наиболее недисциплинированных солдат" (50 человек) в лагеря отдельной гвардейской стрелковой бригады.
Однако и там бунтовщики не смирились. Стремление "отпетых" и "беспредельщиков" сохранить высокий внутригрупповой статус в неформальном сообществе подавило даже естественное желание избежать дальнейших неприятностей.
Двое вновь прибывших солдат нахально обратились к временно исполняющему обязанности командира бригады и начальнику особого отдела (военная контрразведка) с "заявлением", "что принимать их в бригаду не следует, так как они принесут много неприятностей, что их дело не служить, а воровать и "подрезать", чем они и займутся, если их оставят в бригаде".
Даже оказавшись на гауптвахте, неформальные лидеры беспорядков не успокоились. Они стали ломать перегородки и окна, выламывать решетки и призывать солдат караула присоединиться к ним.
Чувствуя, что отключить механизмы психологической самозащиты и законопослушания у "нормальных солдат" не так-то просто, "отпетые" попытались использовать нехитрый, но эффективный психологический прием, построенный на импровизации образа "врага": "Не слушайте офицеров, бейте их, они предатели, бандеровцы, только замаскировались в офицерские погоны". После этого арестованные подожгли гауптвахту.
В нападение на представителей власти перерос в ноябре 1953 г. конфликт пьяных военных строителей с жителями Владивостока. Скандал с местными подростками закончился избиением тех, кто вступился за молодежь.
Военный наряд и работники милиции задержали двух хулиганов. Остальные убежали и привели на подмогу около 60 солдат. Толпа потребовала освобождения задержанных. Вооружившись камнями, она окружила отделение милиции и напала на милиционеров. Водворить порядок удалось только с помощью дополнительного воинского наряда и работников особого отдела.
После бурного 1953 г. серьезных столкновений стройбатовцев с милицией долгое время не было. Однако в июле 1958 г. в непосредственной близости от Москвы, в поселке Перово Московской области (ныне в черте города), вспыхнул очередной конфликт между солдатами-строителями, занятыми на сооружении военных объектов, и рабочими Карачаровского механического завода.
Пьяные солдаты самовольно отлучились из части и направились к рабочему общежитию. Там они затеяли между собой ссору. Рабочие попытались вмешаться. Завязалась драка. Оказавшиеся в меньшинстве солдаты послали в казармы за подмогой.
Вскоре группа военных численностью 60-70 человек окружила четырехэтажное здание общежития, стала кидать камни в окна и ломиться в закрытые двери. Семеро рабочих получили телесные повреждения, одного из них с сотрясением мозга доставили в больницу.
Прибывшим на место происшествия 15 работникам милиции солдаты оказали сопротивление и угрожали расправой. Пришлось поднять по тревоге весь личный состав городского отдела милиции, вызвать дежурные подразделения из ближайшей воинской части и из города Балашиха. Только после этого удалось прекратить бесчинства солдат. Большинство задержанных при ликвидации беспорядков военнослужащих оказались пьяными.
В стройбатовских волнениях на станции Перово в 1958 г. впервые обнаруживается намек на некие политические обстоятельства. Как следует из сообщения МВД СССР ЦК КПСС, во время разгрома общежития "в ленинской комнате сорваны и разбиты картины и портреты". (Очевидно, речь идет о каких-то произведениях советского искусства и портретах Ленина, руководителей партии и правительства).
По другим источникам нам известно, что осквернение портретов было обычной формой стихийного протеста против власти. Особенно доставалось в то время портретам Хрущева, которые вывешивали в дни революционных праздников и над которыми немало потрудились безвестные "осквернители", украшая их оскорбительными надписями или, если позволял художественный талант, превращавшими эти портреты в карикатуру.
Подобные символические действия, оскорбляющие власть, в конце 50-х гг., как мы видим, начинают сопутствовать и заурядным межгрупповым конфликтам. В вульгарном хулиганстве обнаруживается редкий намек на анархический протест против власти и ее политических символов.
Юридический статус и состав мобилизованных рабочих Специфическое место в общем ряду солдатских беспорядков занимают волнения, случаи массового хулиганства и групповых драк, в которых участвовала особая категория военнослужащих - мобилизованные через военкоматы рабочие призывного возраста или переданные из строительных частей для работы на стройках или в промышленности солдаты.
Локализованные по времени (все 9 известных нам эпизодов имели место в 1955 г.) и составу участников эти события стали достаточно серьезной социально-политической проблемой для хрущевского руководства, поскольку их спровоцировали (и даже предопределили) не только конкретные обстоятельства места и времени, но и целый букет неуклюжих административных действий власти.
Первая волна бесчинств и массового хулиганства охватила в марте 1955 г. города и поселки Каменской области, и так страдавшей от высокой преступности. В январе 1955 г. в угольную промышленность и на строительство шахт прибыли одновременно две потенциально конфликтные группы - около 30 тысяч человек, завербованных по оргнабору, и почти 10 тысяч рабочих, призванных через военкоматы или "условно демобилизованных".
Военизированный "контингент" включал в себя значительное число лиц с уголовным прошлым. Б0льшая часть этих людей оказалась в городе Новошахтинске и поселках Гуково и Шолоховка, - там, где впоследствии и вспыхнули беспорядки.
Местное население было терроризировано. В некоторых городах и поселках началась борьба за доминирование между самими приезжими. Она шла по жестоким законам подавления конкурентов, принятым в уголовных или блатных сообществах. Все это разворачивалось на фоне переживаемого большей частью новостроечного населения стресса адаптации и растущего недовольства отдельных групп местных рабочих.
Криминальная самоорганизация мобилизованного контингента начиналась уже по дороге к месту назначения. Поэтому и проблемы возникли сразу, как только эшелоны с призывниками стали прибывать в Каменскую область. В ночь на 1 марта в Новошахтинск из Московской области прибыли эшелоном 1000 мобилизованных на работу в угольную промышленность.
Пьяные мобилизованные совершили несколько преступлений. При попытке ограбления продуктового ларька они напали на сотрудника милиции. Последний в целях самообороны применил оружие и ранил в живот одного из нападавших.
Раненого доставили в больницу. А группа мобилизованных (до 60 человек) во главе с бывшим уголовником явилась в городской отдел милиции, потребовала выдать раненого и устроила дебош. Милиции удалось прекратить беспорядки и арестовать главного зачинщика. Были приняты меры к задержанию остальных преступников.
В тот же день, 1 марта, в поселке Шолоховка часть призывников из Белорусского военного округа не вышла на работу, а стала пьянствовать и хулиганить. Несколько человек, тоже во главе с бывшим уголовником, явились в контору строительного управления и, угрожая администрации расправой, предъявили требования о выдаче завышенных авансов, одежды и бесплатного питания.
После этого, собрав вокруг себя около 100 призывников, они затеяли драку с военнослужащими строительного батальона, размещенного в поселке Шолоховка. Вооружившись ножами, железными палками и камнями, хулиганы ворвались в расположение штаба строительного батальона, разбили окна, обезоружили часового и избили восьмерых военнослужащим.
Через четыре дня (5 марта 1955 г.) в поселке Соколовка Новошахтинского района произошло столкновение двух групп мобилизованных рабочих. А 18 марта несколько пьяных призывников, прибывших в поселок "Самбековские шахты" из Приволжского военного округа, во главе с двумя бывшими уголовниками (судимость за грабеж) затеяли ссору с людьми, стоявшими в очереди у магазина. Троих сильно избили.
Возмущенные рабочие задержали хулиганов и учинили над ними самосуд. Торжество первобытного правосудия стоило жизни обоим главарям. Трое призывников были тяжело ранены.
23 марта 1955 г. бесчинства и хулиганство военизированного контингента в поселке Гуковка Зверевского района приобрели этническую окраску. Группа призывников решила отомстить за какие-то старые обиды и, вооружившись железными прутьями и палками, избила мобилизованных узбеков. 3 человека были убиты, 48 - получили телесные повреждения.
По инициативе Москвы были проведены открытые судебные процессы. Вынесенные приговоры были демонстративно жестокими - что сразу охладило преступный пыл призывников. В поселках Гуково и Шолоховке были созданы оперативные группы милиции численностью в 130 человек; рядовой и оперативный состав милиции в городах Шахты и Новошахтинск был увеличен; в местах расположения призывников была усилена постовая и патрульная служба.
1 и 2 мая 1955 г. в разных районах страны снова вспыхнули беспорядки с участием бывших солдат строительных батальонов и призывников, переданных на строительство предприятий угольной промышленности.
Два эпизода произошли в непосредственной близости от Москвы (поселок Сокольники Гремячевского района Московской области и город Кимовск Тульской области). Еще один - в городе Экибастуз Павлодарской области Казахской ССР.
В Кимовске развернулось настоящее побоище между бывшими солдатами строительных батальонов, переданными в промышленность, и местными жителями. С обеих сторон участвовало несколько тысяч человек, в основном пьяных. Дополнительным возбудителем стали слухи об убийстве женщины и ребенка и этнический антагонизм (часть бывших стройбатовцев были азербайджанцами, узбеками и грузинами).
В действительности никакой убитой женщины и ребенка не было, а этнический аргумент оказался фальшивым (среди бывших военных строителей больше половины составляли русские и украинцы, которые так же как узбеки, азербайджанцы и грузины попали в число пострадавших).
Среди слухов, подогревавших толпу, были и какие-то неясные упоминания об антисоветских высказываниях бывших стройбатовцев. Местные жители в стремлении уничтожить постоянный источник страха и агрессии готовы были поверить всему - И женщину они убили, и против Советской власти выступают, да еще и "чучмеки".
Расследование установило, что 377 строительных рабочих - бывших солдат строительных батальонов, прибыли в г. Кимовск 22 февраля 1955 г. Работали они хорошо, а вели себя отвратительно - хулиганили, участвовали в драках, врывались в женские общежития, избивали и пытались насиловать девушек.
За два месяца горожане успели возненавидеть пришельцев. А местная хулиганская "элита" явно искала случая подавить конкурентов. События начались в два часа дня 2 мая 1955 г. с очередной пьяной драки на центральной площади Кимовска. Местные хулиганы вышли победителями, три рабочих азербайджанца были сильно избиты.
Спасаясь от преследования, они прибежали в свое общежитие, подговорили товарищей отбить нападение и с палками и ремнями направились к центральной площади. Не обнаружив там зачинщика драки, они избили его товарища.
Вскоре, однако, зачинщик вернулся, а вместе с ним еще несколько местных хулиганов. В дело пошли камни и ножи. Военным опять сильно досталось от гражданских (один человек получил ножевое ранение), и они скрылись в общежитии. Прибывшая на место происшествия милиция закрыла вход в здание и оттеснила собравшуюся к тому времени толпу.
Именно в это время слухи о якобы совершенных строительными рабочими убийствах и выкриках антисоветского характера придали вульгарному массовому хулиганству некий моральный смысл, а в орбиту событий оказались втянутыми более или менее добропорядочные обыватели.
К общежитию стали стекаться местные жители. По показаниям очевидцев, собралось несколько тысяч человек. Раздались крики: "Бей чучмеков, они за Берия!". Имя Берии, превращенного к тому времени усилиями хрущевской пропаганды в самое скверное политическое ругательство, в высшее воплощение враждебных народу сил, окончательно освободило разрушительные инстинкты толпы.
Хулиганы, пользуясь моральной и физической поддержкой собравшихся местных жителей, смело напали на работников милиции, охранявших вход в общежитие, побили стекла в окнах, ворвались в помещение и учинили расправу над оказавшимися там рабочими.
В течение нескольких часов охваченная манией убийства толпа неоднократно врывалась в общежитие, разыскивала там не успевших укрыться строительных рабочих, избивала их лопатами, молотками, табуретками, камнями, проявляя при этом исключительную жестокость.
Шесть рабочих - бывших солдат после избиения были выброшены на улицу со 2-го этажа и там забиты до смерти. В орбиту волнений вскоре попали строительные рабочие и из другого общежития. Лишь к 22 часам с помощью дополнительных воинских нарядов (до 450 человек) удалось полностью очистить помещение общежития и оттеснить толпу.
Всего в результате побоища было убито 11 строительных рабочих из числа бывших солдат, тяжело ранено 3 человека. В общежитии выбили все стекла, выломали переплеты рам, сорвали двери, поломали столы, кровати, табуретки, взломали чемоданы с личными вещами. Сами вещи были расхищены.
Взято: oper-1974.livejournal.com
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]