«Афоня». Мрачная тоска советской жизни.

Так, друзья, сегодня будет большой и интересный пост из серии кинообзоров — которые, как показывает статистика, оказываются одними из самых читаемых постов в моём блоге) Сегдня я хотел бы написать про хорошо известный всем вам фильм "Афоня", который по какому-то недоразумению считается комедией — действительно, там есть несколько трагикомических эпизодов, но на самом деле фильм достаточно печальный и показывает всю трагичность "обычной советской жизни" на примере отдельно взятого человека.

Кстати, примерно такое же впечатление об этом фильме сложится у среднестатистического западного гражданина, не зашоренного совком — ради интереса покажите это кино какому-нибудь своему западному знакомому (можно с субтитрами) — и он вряд ли оценит этот фильм как "комедию". Комедия — это где весело и смешно, где добрые герои весело одерживают победу над злом, где наконец есть какие-то смешные недотёпы, попадающие в нелепые ситуации — но это точно не про "Афоню" — в котором показана история опускания в общем-то неглупого, обаятельного и харизматичного человека на дно.

Секрет популярности "Афони" прост — в этом фильме нет фальши. Там достаточно честно показываются мрачные реалии советской жизни — когда после комсомольских стройотрядов, после бессмысленных и безадресных советских лозунгов юности вроде "Даёшь культуру в массы!" или "Коммунизм это советская власть плюс электрификация!" человек взрослеет и остаётся один на один с безрадостной действительностью эпохи брежневщины — с говняной бесплатной квартирой, пустыми магазинами, нищенской зарплатой, алкоголическими "стекляшками" и полным отсутствием жизненных перспектив.

Итак, в сегодняшнем посте — рассказ о мрачной тоске советской жизни в фильме "Афоня".

Надо сразу сказать, что я отношу снявшего "Афоню" Георгия Данелия к числу весьма годных режиссёров, вроде Гайдая и Рязанова — который почти так же, как и те двое, троллил совок насколько это было возможно. Начинается кино с фигуры алкаша Федула (в блестящем исполнении Брондукова), который, разыскивая друга Афоню в каком-то ДК, в засаленной робе сталкивается с балериной на сцене — прямой намёк на то, насколько вся советская "культура" вроде балета была в действительности далека от обычного народа, от реалий его жизни и быта.

Показать такое двадцатью годами ранее в кино было совершенно невозможно — советские рабочие в лживых фильмах пятидесятых годов все сплошь разговаривали на литературном языке, работали на тракторах в белых накрахамаленных рубашках и всегда думали о грядущем коммунизме.



Главный герой фильма, Афоня Борщов, работает слесарем-сантехником в ЖЭК-е №2 в одном из типовых панельных микрорайонов типового советского города. Первое, что делают Афоня и Федул, встретившись — это посреди рабочего дня планируют пойти бухнуть в одну из городских "наливаек". Постучавшись в окошко бухгалтерии, Афоня выпрашивает зарплату, которую ему должны были выдать ближе к вечеру — Борщов на ходу сочиняет историю для бухгалтера о якобы заболевшем племяннике.

Тут целых два показательных момента. Во-первых — денег у Борщова нет, и он (как и большинство советских рабочих) живёт от зарплаты до зарплаты. Во-вторых — зарплату ему дадут в любом случае (даже если он будет бухать и прогуливать работу), так как алкашей и лентяев в СССР особо не наказывали.



Далее прогульщика и лентяя Федула ловит его начальство и заставляет вернуться к работе — таскать проволочные ящики с молоком. Оставшись без компании, Афоня идёт в кафе под названием "Ассоль" — на самом деле это не кафе, а обычная дешёвая "наливайка-стекляшка", которые начали массово строить в брежневские времена. Подобные "наливайки" существовали для одной-единственной цели — туда посреди рабочего дня либо после его окончания заходили работяги, чтобы напиться алкоголя. Официально в "наливайках" продавалось только пиво, но там можно было относительно незаметно плеснуть водки в пиво и невозбранно распивать получившийся "ёрш".

Парадокс — в те же годы советская власть врала гражданам про тяжёлую жизнь рабочих на Загнивающем Западе — и в то же время сама строила заведения, единственной задачей которых было спаивание населения.



К работе в этот день Афоня Борщов уже не возвращается — со своим новым знакомым, штукатуром Колей, он напивается в "Ассоле" ерша и буквально "на бровях" приползает с новоявленным другом к себе домой — в говняную бесплатную однокомнатную панельную квартиру, в которой из остановки есть только какой-то допотопный круглый стол с оборванным шпоном, дешевая кровать, засаленные обои, треснутый осколок зеркала в ванной и облупленная плитка в микроскопической кухне с парой украденных казённых табличек в виде украшений.

Что интересно — даже такое плохонькое жильё Афоне не принадлежит, его сюда просто пустили пожить — как это и было с большинством "бесплатных" советских квартир. У Афони не было собственности, кроме драного полосатого матраса  и ржавого велосипеда на балконе — и при переезде в деревню в конце фильма Афоня не может эту квартиру ни продать, ни как-то обменять на какие-то блага — в фильме прямо говорится, что "ключи Афоня сдал".



Проснувшись утром с похмельем, Борщов едет на работу в ЖЭК в переполненном советском общественном транспорте — о том, чтобы самостоятельно заниматься ремонтом сантехники в качестве предпринимателя и иметь собственный автомобиль — в СССР не могло быть и речи; если человек работал сантехником — то это был его приговор до пенсии, он никак не мог подняться на более высокий уровень доходов. Отчасти именно из-за этой безысходности, отсутствия перспектив и предопределённости люди в СССР и начинали выпивать.

А теперь сравните это с тем, как жил обычный водитель в Финляндии — сходный по социальному положению с советским Афоней работник.



Денег у Борщова больше нет — мизерные то ли аванс, то ли получка были вчера пропиты с Колей в "Ассоли", и Борщов пытается одолжить "пятёрку" у других рабочих ЖЭКа чтобы "поправить здоровье". Коллега Борщова в исполнении Раднэра Муратова (Василия Алибабаевича) попрекает Афоню в том, что тот пьёт — рассказывая историю про своего дядю Абдулу, который в пожилом возрасте сдал на разряд по шахматам.

В развитой стране Адбула привёл бы пример дяди, который всю жизнь упорно работал и заработал себе на трёхэтажный дом с садом и безбедную жизнь детей — но в совке с его нищей старостью остаётся гордиться только бессмысленными хобби, вроде шахмат или коллекционирования марок. Вот это достижение, вот это стимул! Не пей, Афоня — в старости сдашь на разряд по шахматам, значок получишь.



Далее Борщов от скуки и для повышения социального статуса в глазах знакомых женщин выпрашивает себе в ученики двух практикантов — которых сразу же начинает "обучать жизни", впаривая дядьке-астроному копеечную советскую резиновую прокладку за три рубля под видом "японского дефицита". Эпизод показан как бы с осуждением, но тут нельзя не сказать, что именно так работало большинство совковых сантехников — в отсутствии конкуренции они чувствовали свою власть над клиентами — тулили копеечные прокладки по десятикратной цене, по-хамски входили в квартиру в грязных сапогах и так далее.



Следующая сцена происходит в советской столовой, в которой мы можем лицезреть "натуральную советскую еду", которой так гордятся поклонники СССР. В столовой Афоня широким жестом заказывает для себя и для своих практикантов "три солянки, три лангета" (суп и отбивные) — причём делает это с таким видом, словно заказал десяток омаров и соловьиные язычки в молоке колибри на гарнир. Возражение практикантов "нам по пол-молочного и котлеты картофельные" даёт понять, что даже такая нехитрая кухня для советских граждан — недешевая роскошь.

В столовой происходит знаковый разговор — один из практикантов отказывается принимать бесплатное угощение от Афони, а затем просит перевести его к другому мастеру "из принципиальных соображений". Трагизм ситуации заключается в том, что такие "мастера", как Афоня — были в СССР не исключением, а правилом. Я больше чем уверен, что даже "принципиальный" практикант, помыкавшись 2-3 года на зарплату в 90 рублей и выслушивая упрёки от жены, в итоге сам начал бы вести себя с клиентами так же, как и Афоня.



В следующих кадрах в квартиру к Афоне перебирается друг и соратник по алкоголическому фронту Коля — второго спального места в клетушке Борщова нет, и Коле приходится брать с собой раскладушку. Денег, чтобы купить раскладушку у Коли нету тоже — её приходится брать на прокат. Телевизор в доме у Афони отсутствует — вместо него из бесплатной радиоточки раздаются какие-то бравурные советские песни.



После эпизода с дракой на танцах Афоня снова просыпается в своей квартирке и бреется у разбитого зеркала в облупленной ванной, а затем нам показывают эпизод с завтраком на кухне. Этот эпизод очень примечателен — сейчас любители СССР распространяют фото-фейки семидесятых годов, на постановочных фото в которых "обычный советский завтрак" изображён в виде гор осетрины, ветчины и варёных раков. На самом деле типичный совковый завтрак выглядел именно так, как в фильме "Афоня" — плохие разваренные советские макароны из алюминиевой кастрюли вприкуску с чёрным хлебом, посыпанным солью из консервной банки-солонки. Альтернативной была яичница с тем же хлебом, какая-нибудь каша-говняша или (реже) дефицитные сосиски.



В этот же день Афоню ожидает "разбор полётов" за ныряние и купание в фонтане, а также за драку на танцах. Это тоже очень показательный эпизод — алкашей в СССР увольняли оченнь редко, предпочитая увольнению бесконечные "выговоры" и "предупреждения". При этом считалось, что безработицы в СССР нет — что подавалось как "великое достижение" советской системы.

Итог подобных собраний чаще всего был заранее известен — алкаша в очередной раз строго журили и отпускали, но все участники события старательно отыгрывали свои роли — начальник делал вид, что ещё не знает, какое решение примет, алкаш делал вид, что ему стыдно и он раскаивается, а люди делали вид, что голосуют и делают выбор. Весь спектакль имел одну цель — имитировать "демократию" в стране с полностью отсуствующими выборами правящей партии и политического курса страны.



В тот же день ближе к вечеру Афоню Борщова разыскиывают два собутыльника, чтобы "сообразить на троих". Этот эпизод хорошо известен диалогом Федула и случайного прохожего  ("третьим будешь?"), но я хотел бы обратить внимание на другое. Действие происходит возле продуктового магазина, и что мы видим за стеклом витрины? А видим мы всё те же трёхлитровые банки с водой с добавлением сахара и лимонной кислоты и этикетками "берёзовый сок" — практически весь большой стеллаж забит ими.

Я уже неоднократно писал про убогий ассортимент совковых магазинов не только в Перестройку, но и в семидесятые годы — что ещё раз подтверждается в фильме "Афоня" (который был снят в 1975 году).



Примерно в середине фильма сантехник Борщов начинает задумываться о том, на что похожа его жизнь. Что самое печальное — в СССР у Афони не было никакого выхода, он не мог начать своё дело и как-то улучшить свои жизненные условия, его потребности определялись не им самим — их за него определяло государство. Афоне не приходит в голову ничего лучшего, как всё бросить и уехать в деревню.



Сюрреализма этому эпизоду добавляют мечты собутыльника Коли, который не может снять квартиру, чтобы пожить отдельно от жены, не может даже купить раскладушку и телевизор (денег нет) — но при этом беспокоится о "международном положении", и говорит, что из всех планет выбрал бы планету "с такой же жизнью, как наша". Говорится это всё на фоне сушащихся на облупленном подоконнике старых носков на фоне ободранной комнатушки Борщова.



А дальше в гости к Афоне приходит его ЖЭКовский начальник, разражаясь пафосной речью о том, что "самое плохое в тебе, Афоня, это то, что ты равнодушный — именно с согласия равнодушных в мире и совершаются все преступления".



Интересна в фильме и линия с понравившейся Борщову девушкой явно из номенклатурной семьи — не будучи в курсе того, что она замужем (скорее всего, за каким-то "шишкой" местного значения) Афоня воровал для неё раковины и сантехнику, однажды нос к носу столкнувшись с "шишкой" в подъезде его дома. Вот так в якобы "бесклассовом" советском обществе смотрят друг на друга обычные работяги и номенклатура, имеющая доступ ко всему:



Продолжать можно ещё долго, но я на этом закончу и подведу итог. В фильме "Афоня" весьма ярко и достаточно образно показана тоскливая совковая жизнь образца семидесятых-восьмидесятых годов — с работягами, у которых нет никакого стимула качественно работать и что-то делать в жизни, с дворовыми алкашами, с мелким бытовым воровством на работе (которое в СССР и за воровство-то не считалось), с убогими магазинами и в целом с серой советской жизнью — в которой в обмен на мизерную зарплату люди отказывались от свободы быть личностью.

Сейчас фанаты СССР называют это время "эпохой стабильности" и стонут по "великой стране, которую мы потеряли"...

А в комментариях напишите, что вы обо всём этом думаете, интересно.

maxim_nm

Источник: hollivizor.ru

уникальные шаблоны и модули для dle