Загадки и тайны евангелиста Марка
---
В чём загадка личности апостола? Как он смог написать Евангелие, не зная Христа близко? Занимался ли Марк Плагиатом?
В чем загадка личности апостола Марка?
Апостол Марк и в самом деле личность загадочная. Доподлинно мы знаем о нем меньше, чем даже об апостоле и евангелисте Матфее, которому Священное Писание уделяет всего несколько строк. О Матфее известно во всяком случае, что он был мытарь (то есть собирал налоги в пользу Рима), а затем оставил свое занятие, последовал за Христом и вошел в круг двенадцати ближайших Его учеников.
Марка церковное Предание именует одним из апостолов «от семидесяти», но уже здесь возникают вопросы. Традиционно так называют Христовых учеников «второго призыва», которых Господь избрал после Преображения, намечая Свой последний путь в Иерусалим – и на Крест. Избрал Господь и других семьдесят учеников, – рассказывает об этом евангелист Лука, – и послал их по два пред лицем Своим во всякий город и место, куда Сам хотел идти, и сказал им: жатвы много, а делателей мало; итак, молите Господина жатвы, чтобы выслал делателей на жатву Свою (Лк. 10: 1-2).
Но Марк в число этих семидесяти, посылавшихся Господом на проповедь, возможно, и не входил. Во всем Евангелии – то есть собственно рассказе о земной жизни Иисуса Христа, – есть только один маленький эпизод, в котором толкователи традиционно видят Марка. Это история о юноше, который после ночного ареста Иисуса Христа в Гефсимании, завернувшись по нагому телу в покрывало, следовал за Ним; и воины схватили его. Но он, оставив покрывало, нагой убежал от них (Мк. 14: 51, 52). Этот эпизод, совершенно, казалось бы, незначительный, есть только в Евангелии от Марка, и очень похоже, что этим юношей сам Марк и был: воспоминание о той ночи было дорого ему по личным причинам, потому он и вставил его в текст.
Так почему же Церковь называет его апостолом?
Апостол Марк прибывает в Александрию, XIII век
Апостол (по-гречески – ἀπόστολος) значит «посланник». Это тот, кто обходит мир с благовестием о возможности для всякого человека спастись от греха и смерти через веру в Иисуса Христа. Тот, в чьём служении Церковь видела непосредственных продолжателей дела Самого Христа и двенадцати ближайших Его учеников. Именно таков и был святой Марк. Из книги Деяний святых апостолов и ряда апостольских посланий мы знаем, что Марк неоднократно был спутником и сотрудником апостола Павла в его миссионерских путешествиях, а также что по крайней мере однажды он сопровождал апостола Петра, когда тот посещал Рим (так часто толкуют концовку Первого послания апостола Петра, где идет речь о «Вавилоне»: под Вавилоном нередко разумели столицу Римской империи).
А из предания известно, что Марк бывал и в египетской Александрии; более того – Александрийская Церковь почитает этого апостола как своего основателя. Поэтому, даже если формально он и не входил в число семидесяти учеников, знакомых со Христом во время Его земной жизни, – право называться апостолом он заслужил точно.
Если сам Марк не знал Христа близко – как он мог написать Евангелие?
Марк составил свое Евангелие не по личным воспоминаниям о встречах с Господом, а на основе рассказов апостола Петра, которого он сопровождал в проповеднических путешествиях (по крайней мере в Рим). Древнейшее из свидетельств об этом принадлежит Папию, епископу города Иераполя Фригийского, который сам был учеником Иоанна Богослова, а около 130 года написал книгу «Истолкование слов Господа». Из этой книги до нас дошли только фрагменты, включенные в виде цитат в «Церковную историю» Евсевия Кесарийского.
Со слов некоего «пресвитера Иоанна» – церковные историки предполагают, что речь тут об Иоанне Богослове, – Папий утверждал, что Марк был «переводчиком», или, точнее, «истолкователем» Петра.
«Он точно записал всё, что запомнил из сказанного и содеянного Господом, но не по порядку, ибо сам не слушал Господа и не ходил за Ним. Позднее он сопровождал Петра, который учил, как того требовали обстоятельства, и не собирался слова Христа располагать в порядке. Так что Марк ничуть не погрешил, записывая всё так, как он запомнил. Заботился он только о том, чтобы ничего не пропустить и не передать неверно».
Этот же рассказ потом воспроизводили церковные авторы, жившие позднее, например, Ириней Лионский (около 130-202 гг.), Климент Александрийский (около 150-215 гг.), Тертуллиан (около 160-около 220 гг.). Климент Александрийский уточнял на основе каких-то данных, известных ему, что Марк писал Евангелие по просьбе христиан из Рима, причем апостол Петр знал об этом и не стал запрещать этот труд, хотя никак специально и не поощрял его.
Русский богослов и знаток Священного Писания Николай Никанорович Глубоковский, трудившийся в конце XIX – первой трети XX века, обращал внимание, что Евангелие от Марка, при всей его краткости, наполнено множеством живых и красочных деталей, эмоциональных описаний, свидетельствующих как о том, что автор его лично присутствовал при описанных событиях, так и о его чуткой и впечатлительной натуре. Например, рассказывая об исцелении слепого Вартимея, Марк уточняет, что, подходя к Иисусу, тот сбросил с себя верхнюю одежду (Мк. 10: 50). Петрову тещу Господь исцелил от горячки не иначе, как взяв за руку и приподняв (Мк. 1: 31). Прежде чем накормить народ, пришедший Его послушать, Он повелел рассадить всех на зеленой траве (Мк. 6: 39). В момент Преображения Христа одежды Его сделались блестящими, весьма белыми, как снег, как на земле белильщик не может выбелить (Мк. 9: 3). Прежде чем исцелить сухорукого в синагоге, Господь с гневом воззрел на фарисеев (те считали, что в субботу – «день покоя» – исцелять нельзя), скорбя об ожесточении сердец их (Мк. 3: 5).
Апостолы Петр и Марк. Книжная миниатюра, XII век
Апостол Петр – горячий, отзывчивый, на лету ловивший каждое слово и движение Спасителя, – идеально подходит на роль такого наблюдателя, запомнившего и передавшего все эти событиях в их подробностях. А Марк добросовестно и точно всё это записал. «Вся его миссия состояла в истолковании, в уяснении их (событий земной жизни Спасителя. – Прим. ред.) для обширного круга людей, – пишет Глубоковский. – В этом отношении он двойник апостола Петра и сливается с ним по авторитету до нераздельности, как эхо с самим голосом».
Марк почти дословно повторяет других евангелистов. Он что, занимался плагиатом? Действительно, уже давно замечено, что Евангелие от Марка – наименее оригинальное с точки зрения своего содержания. Почти всё, о чем рассказывает этот евангелист, так или иначе встречается и у других апостолов-благовестников, прежде всего у Матфея и Луки. Еще церковный историк Евсевий Кесарийский, живший в IV веке, подсчитал, что в Евангелии от Матфея уникальный материал занимает примерно 1/6 всего содержания, в Евангелии от Луки – 1/4, а в Евангелии от Марка – менее 1/10. Это, например, тот самый эпизод с юношей, закутавшимся в покрывало; знаменитое изречение Господа о том, что суббота для человека, а не человек для субботы (Мк. 2: 27) и кое-что еще.
Но три первых Евангелия – от Матфея, от Марка и от Луки – вообще многим похожи: недаром их стали называть синоптическими (от греч. σύνοψις – совместный обзор). Похожи они и общей последовательностью событий, и тем, какая часть общественного служения Христа попадает в фокус их внимания: все они большей частью сосредоточены на проповеди Спасителя в Галилее и оставляют в стороне многое происходившее в Иудее. А отдельные места в этих Евангелиях совпадают чуть ли не буквально! И вопрос, как так могло получиться, занимает ученых-библеистов уже много столетий. В науке он с XVIII века называется «синоптической проблемой».
Синайский кодекс – древнейшая из известных пергаментных рукописей Библии
Мы не будем пересказывать здесь все точки зрения – их много, и это отдельный большой и сложный разговор. Скажем лишь, что православным авторам удалось найти много убедительных доводов в защиту святоотеческой точки зрения, которую сформулировал еще блаженный Августин (354-430 гг.) : каждый из евангелистов записывал то, что было известно лично ему, но при этом имел перед глазами тексты, уже написанные его предшественниками, и что-то заимствовал оттуда. Создавались Евангелия, по мнению Августина (и вообще большинства святых отцов), в той же последовательности, в какой они и следуют друг за другом в известном нам традиционном порядке, так что Марк уже был знаком с Евангелием от Матфея и отчасти ориентировался на него.
Что значит – ориентировался? Ведь можно найти целые большие фрагменты текста из Матфея, которые у Марка повторяются почти что дословно! Дело в том, объясняет Глубоковский, что Марк работал в том числе как редактор Матфея. С одной стороны, он взял его Евангелие как основу для того, чтобы сделать свой рассказ последовательным, правильно расположить события друг за другом, – ведь воспоминания Петра, как мы помним, часто были разрозненными и неупорядоченными. Но, с другой стороны, иногда он находил какие-то хронологические неточности и у Матфея – и исправлял их, ориентируясь на рассказ Петра. Например, в рассказе об укрощении бури на озере при переправе в Гадаринскую страну Марк уточняет, когда именно это случилось, – вечером того же дня, когда Христос рассказывал притчи о Царстве Небесном, стоя в лодке перед собравшимся народом (Мк. 4: 35; у Матфея о притчах и буре рассказывается в разное время). Повествуя о воскрешении дочери Иаира, Марк уточняет: это произошло по возвращении Спасителя из Десятиградия (Мк. 5: 21; у Матфея между этими событиями происходят еще некоторые другие).
Второй евангелист – Марк, – несомненно, «знал труд первого (Матфея. – Прим. ред.), но не копировал его рабски и чувствовал за собой право дозволять изменения и отступления, считая себя не менее достоверным свидетелем жизни и дел Господа по свидетельству очевидца их – апостола Петра», делает вывод Глубоковский.
Четыре евангелиста. Якоб Йорданс. Апостол Марк – юноша, завернутый в покрывало
Апостолы вообще не были склонны настаивать на собственном авторстве воспоминаний о Христе. Они рассматривали Евангелие как единое благовестие о спасении и отводили себе скромную роль тех, кто дополняет это единое повествование, вносит свою лепту – всё то, что запомнил или узнал сам. Апостол Иоанн, заметив существенные пробелы в рассказах своих собратьев, написал Евангелие, почти не повторяющее уже сказанного ими, а лишь восполняющее эти пробелы. А Марк и Лука, знавшие не так много, как Иоанн, повторяли уже рассказанное раньше, дополняя кто чем мог. Но все они рассказывали одну и ту же историю.
А почему иногда говорят, что Марк писал свое Евангелие первым?
Такая точка зрения высказывалась в XIX веке в контексте обсуждения той самой «синоптической проблемы». Сегодня она не самая авторитетная.
В свое время эта идея приобрела популярность по причинам прежде всего мировоззренческим. Ведь именно в Евангелии от Марка, самом коротком из четырех, опущены многие моменты, требующие веры и смущавшие позитивистски настроенный разум. В нем почти нет догматических утверждений (которых множество в Евангелии от Иоанна). Нет рассказа о непорочном зачатии Иисуса Христа (об этом говорят Матфей и Лука). Даже концовка его с упоминанием о явлениях воскресшего Спасителя, возможно, является позднейшей вставкой! (Об этом нам ещё предстоит поговорить ниже.) И, конечно, мысль о том, что все эти «легенды» – не что иное, как позднейшие напластования, «дописки», церковный вымысел, многим казалась (а кому-то и теперь кажется) соблазнительной.
Наиболее последовательным защитником тезиса о первенстве Евангелия от Марка был протестантский библеист и богослов Генрих Юлиус Гольцман, живший во второй половине XIX века. Во-первых, доказывал он, Евангелия от Матфея и Луки совпадают в порядке изложения материала только тогда, когда следуют за Евангелием от Марка. Когда же они отходят в сторону от Марка, то тут же начинают расходиться и друг с другом. Во-вторых, в Евангелии от Марка очень мало уникального материала, которого не было бы у Матфея и Луки (об этом мы уже упоминали). И, в-третьих, тот материал, который имеется у всех трёх евангелистов, отражает стилистическое своеобразие именно Марка, писавшего более простым языком; те фрагменты текста, которые есть только у Матфея или Луки, с литературной точки зрения лучше отшлифованы. Гольцману казалось логичным предположить, что Матфей и Лука взяли текст Марка за основу, отредактировав его и дополнив с помощью еще какого-то не дошедшего до нас первоисточника (или нескольких источников), который можно условно обозначить как Q, (от нем. Quelle – «источник»).
Но это предположение имеет сразу несколько серьезных уязвимостей.
Хорошо известно, что древняя Церковь очень бережно хранила все записи и свидетельства о Христе. Как же вышло, что она потеряла такой ценный документ, как «источник Q»?
Если у каждого из евангелистов имелось по несколько источников, сведения из которых они стремились собрать воедино, то почему они не создали в итоге общими усилиями единое повествование о жизни и проповеди Христа? Иными словами, почему мы имеем четыре Евангелия, а не одно?
Как получилось, что разные евангелисты позаимствовали из своих источников настолько разный материал? Несмотря на все сходство между тремя Евангелиями, каждое из них все-таки очень и очень своеобразно!
Самое же главное – до сих пор не обнаружено никаких иных письменных источников о жизни Христа, помимо Евангелий. А без них версия о первенстве Евангелия от Марка просто несостоятельна, слишком о многом оно умалчивает в сравнении с рассказами других евангелистов.
Говорят, что концовка Евангелия от Марка написана не им. Это правда?
Изучая древние рукописи и комментарии к Евангелию от Марка, некоторые исследователи предположили, что бóльшая часть заключительной 16-й главы в изначальном тексте отсутствовала. Такая гипотеза есть и сейчас, но это именно гипотеза.
Согласно ей, сам евангелист поставил точку на словах: И, выйдя, побежали от гроба; их объял трепет и ужас, и никому ничего не сказали, потому что боялись (Мк. 16: 8). Эти слова заключительные в таких авторитетных древних источниках, как Ватиканский и Синайский кодексы (оба IV века), а также в нескольких древних армянских рукописях, двух эфиопских, одной старолатинской, одной арабской и еще в некоторых. Жены-мироносицы слышат от ангела о воскресении Христовом, видят пустой гроб – а затем в страхе бегут и страшатся рассказать о виденном. Даже друзьям-апостолам.
Тем не менее существует не меньшее число рукописей, и тоже вполне древних и уважаемых, в которых мы находим традиционную концовку – рассказ о том, как воскресший Спаситель несколько раз явился ученикам, а затем вознесся на Небо. Эта концовка (Мк. 16: 9-20) имеется в древнем сирийском переводе Библии – так называемой Пешитте; в старолатинской Итале (обе созданы не позднее V века) ; в египетских, готских, армянских, эфиопских списках…
Более того, исследователи Ватиканского и Синайского кодексов обнаружили интересные подробности. В первой из этих рукописей на месте спорного фрагмента оставлена незаполненной целая колонка – уникальное явление для новозаветного раздела кодекса и, по мнению Глубоковского, «неоспоримый знак, что у копииста был еще материал, но он воздержался воспроизводить его». А в Синайском кодексе более половины колонки, где должна была бы располагаться концовка Евангелия от Марка, закрашено чернилами и киноварью. Всё это явные признаки того, что концовка была хорошо известна, но что-то вызывало у переписчиков сомнения в ее подлинности.
Знали и цитировали эту традиционную концовку такие церковные писатели, как Ириней Лионский (II век), Амвросий Медиоланский (IV век), Иоанн Златоуст (IV-V век) и многие другие. Словом, вопрос о подлинности или неподлинности этого фрагмента вовсе не однозначен.
Не может быть, чтобы апостол Петр не рассказывал Марку о явлениях воскресшего Господа. В книге Деяний святых апостолов мы не раз видим Петра, смело проповедующего, что Иисуса воскресил Бог, чему все мы свидетели (например, Деян. 2: 32; 3: 15).
Так может ли быть, чтобы Марк умолчал о самом главном свидетельстве в пользу христианской веры? Ведь его целью было убедить римлян – язычников, не склонных к легковерию, – в безусловной необходимости принять Христа как истинного Бога!
Но даже если мы усомнимся в подлинности этой концовки, нужно подчеркнуть: о воскресении Христовом – самой сердцевине нашей веры, без которой она, по слову апостола Павла, тщетна (1 Кор. 15: 17), – Марк упоминает в любом случае. И даже если концовка его Евангелия «дописана» кем-то другим, в основе ее – не вымысел, а правда: ведь то же самое (не дословно, но по сути) рассказывают евангелисты Матфей и Лука. Так что, подлинный ли это фрагмент или позднейшая вставка, оснований говорить о какой-то фальсификации или подмене благовестия у нас в любом случае нет.
В чем загадка личности апостола Марка?
Апостол Марк и в самом деле личность загадочная. Доподлинно мы знаем о нем меньше, чем даже об апостоле и евангелисте Матфее, которому Священное Писание уделяет всего несколько строк. О Матфее известно во всяком случае, что он был мытарь (то есть собирал налоги в пользу Рима), а затем оставил свое занятие, последовал за Христом и вошел в круг двенадцати ближайших Его учеников.
Марка церковное Предание именует одним из апостолов «от семидесяти», но уже здесь возникают вопросы. Традиционно так называют Христовых учеников «второго призыва», которых Господь избрал после Преображения, намечая Свой последний путь в Иерусалим – и на Крест. Избрал Господь и других семьдесят учеников, – рассказывает об этом евангелист Лука, – и послал их по два пред лицем Своим во всякий город и место, куда Сам хотел идти, и сказал им: жатвы много, а делателей мало; итак, молите Господина жатвы, чтобы выслал делателей на жатву Свою (Лк. 10: 1-2).
Но Марк в число этих семидесяти, посылавшихся Господом на проповедь, возможно, и не входил. Во всем Евангелии – то есть собственно рассказе о земной жизни Иисуса Христа, – есть только один маленький эпизод, в котором толкователи традиционно видят Марка. Это история о юноше, который после ночного ареста Иисуса Христа в Гефсимании, завернувшись по нагому телу в покрывало, следовал за Ним; и воины схватили его. Но он, оставив покрывало, нагой убежал от них (Мк. 14: 51, 52). Этот эпизод, совершенно, казалось бы, незначительный, есть только в Евангелии от Марка, и очень похоже, что этим юношей сам Марк и был: воспоминание о той ночи было дорого ему по личным причинам, потому он и вставил его в текст.
Так почему же Церковь называет его апостолом?
Апостол Марк прибывает в Александрию, XIII век
Апостол (по-гречески – ἀπόστολος) значит «посланник». Это тот, кто обходит мир с благовестием о возможности для всякого человека спастись от греха и смерти через веру в Иисуса Христа. Тот, в чьём служении Церковь видела непосредственных продолжателей дела Самого Христа и двенадцати ближайших Его учеников. Именно таков и был святой Марк. Из книги Деяний святых апостолов и ряда апостольских посланий мы знаем, что Марк неоднократно был спутником и сотрудником апостола Павла в его миссионерских путешествиях, а также что по крайней мере однажды он сопровождал апостола Петра, когда тот посещал Рим (так часто толкуют концовку Первого послания апостола Петра, где идет речь о «Вавилоне»: под Вавилоном нередко разумели столицу Римской империи).
А из предания известно, что Марк бывал и в египетской Александрии; более того – Александрийская Церковь почитает этого апостола как своего основателя. Поэтому, даже если формально он и не входил в число семидесяти учеников, знакомых со Христом во время Его земной жизни, – право называться апостолом он заслужил точно.
Если сам Марк не знал Христа близко – как он мог написать Евангелие?
Марк составил свое Евангелие не по личным воспоминаниям о встречах с Господом, а на основе рассказов апостола Петра, которого он сопровождал в проповеднических путешествиях (по крайней мере в Рим). Древнейшее из свидетельств об этом принадлежит Папию, епископу города Иераполя Фригийского, который сам был учеником Иоанна Богослова, а около 130 года написал книгу «Истолкование слов Господа». Из этой книги до нас дошли только фрагменты, включенные в виде цитат в «Церковную историю» Евсевия Кесарийского.
Со слов некоего «пресвитера Иоанна» – церковные историки предполагают, что речь тут об Иоанне Богослове, – Папий утверждал, что Марк был «переводчиком», или, точнее, «истолкователем» Петра.
«Он точно записал всё, что запомнил из сказанного и содеянного Господом, но не по порядку, ибо сам не слушал Господа и не ходил за Ним. Позднее он сопровождал Петра, который учил, как того требовали обстоятельства, и не собирался слова Христа располагать в порядке. Так что Марк ничуть не погрешил, записывая всё так, как он запомнил. Заботился он только о том, чтобы ничего не пропустить и не передать неверно».
Этот же рассказ потом воспроизводили церковные авторы, жившие позднее, например, Ириней Лионский (около 130-202 гг.), Климент Александрийский (около 150-215 гг.), Тертуллиан (около 160-около 220 гг.). Климент Александрийский уточнял на основе каких-то данных, известных ему, что Марк писал Евангелие по просьбе христиан из Рима, причем апостол Петр знал об этом и не стал запрещать этот труд, хотя никак специально и не поощрял его.
Русский богослов и знаток Священного Писания Николай Никанорович Глубоковский, трудившийся в конце XIX – первой трети XX века, обращал внимание, что Евангелие от Марка, при всей его краткости, наполнено множеством живых и красочных деталей, эмоциональных описаний, свидетельствующих как о том, что автор его лично присутствовал при описанных событиях, так и о его чуткой и впечатлительной натуре. Например, рассказывая об исцелении слепого Вартимея, Марк уточняет, что, подходя к Иисусу, тот сбросил с себя верхнюю одежду (Мк. 10: 50). Петрову тещу Господь исцелил от горячки не иначе, как взяв за руку и приподняв (Мк. 1: 31). Прежде чем накормить народ, пришедший Его послушать, Он повелел рассадить всех на зеленой траве (Мк. 6: 39). В момент Преображения Христа одежды Его сделались блестящими, весьма белыми, как снег, как на земле белильщик не может выбелить (Мк. 9: 3). Прежде чем исцелить сухорукого в синагоге, Господь с гневом воззрел на фарисеев (те считали, что в субботу – «день покоя» – исцелять нельзя), скорбя об ожесточении сердец их (Мк. 3: 5).
Апостолы Петр и Марк. Книжная миниатюра, XII век
Апостол Петр – горячий, отзывчивый, на лету ловивший каждое слово и движение Спасителя, – идеально подходит на роль такого наблюдателя, запомнившего и передавшего все эти событиях в их подробностях. А Марк добросовестно и точно всё это записал. «Вся его миссия состояла в истолковании, в уяснении их (событий земной жизни Спасителя. – Прим. ред.) для обширного круга людей, – пишет Глубоковский. – В этом отношении он двойник апостола Петра и сливается с ним по авторитету до нераздельности, как эхо с самим голосом».
Марк почти дословно повторяет других евангелистов. Он что, занимался плагиатом? Действительно, уже давно замечено, что Евангелие от Марка – наименее оригинальное с точки зрения своего содержания. Почти всё, о чем рассказывает этот евангелист, так или иначе встречается и у других апостолов-благовестников, прежде всего у Матфея и Луки. Еще церковный историк Евсевий Кесарийский, живший в IV веке, подсчитал, что в Евангелии от Матфея уникальный материал занимает примерно 1/6 всего содержания, в Евангелии от Луки – 1/4, а в Евангелии от Марка – менее 1/10. Это, например, тот самый эпизод с юношей, закутавшимся в покрывало; знаменитое изречение Господа о том, что суббота для человека, а не человек для субботы (Мк. 2: 27) и кое-что еще.
Но три первых Евангелия – от Матфея, от Марка и от Луки – вообще многим похожи: недаром их стали называть синоптическими (от греч. σύνοψις – совместный обзор). Похожи они и общей последовательностью событий, и тем, какая часть общественного служения Христа попадает в фокус их внимания: все они большей частью сосредоточены на проповеди Спасителя в Галилее и оставляют в стороне многое происходившее в Иудее. А отдельные места в этих Евангелиях совпадают чуть ли не буквально! И вопрос, как так могло получиться, занимает ученых-библеистов уже много столетий. В науке он с XVIII века называется «синоптической проблемой».
Синайский кодекс – древнейшая из известных пергаментных рукописей Библии
Мы не будем пересказывать здесь все точки зрения – их много, и это отдельный большой и сложный разговор. Скажем лишь, что православным авторам удалось найти много убедительных доводов в защиту святоотеческой точки зрения, которую сформулировал еще блаженный Августин (354-430 гг.) : каждый из евангелистов записывал то, что было известно лично ему, но при этом имел перед глазами тексты, уже написанные его предшественниками, и что-то заимствовал оттуда. Создавались Евангелия, по мнению Августина (и вообще большинства святых отцов), в той же последовательности, в какой они и следуют друг за другом в известном нам традиционном порядке, так что Марк уже был знаком с Евангелием от Матфея и отчасти ориентировался на него.
Что значит – ориентировался? Ведь можно найти целые большие фрагменты текста из Матфея, которые у Марка повторяются почти что дословно! Дело в том, объясняет Глубоковский, что Марк работал в том числе как редактор Матфея. С одной стороны, он взял его Евангелие как основу для того, чтобы сделать свой рассказ последовательным, правильно расположить события друг за другом, – ведь воспоминания Петра, как мы помним, часто были разрозненными и неупорядоченными. Но, с другой стороны, иногда он находил какие-то хронологические неточности и у Матфея – и исправлял их, ориентируясь на рассказ Петра. Например, в рассказе об укрощении бури на озере при переправе в Гадаринскую страну Марк уточняет, когда именно это случилось, – вечером того же дня, когда Христос рассказывал притчи о Царстве Небесном, стоя в лодке перед собравшимся народом (Мк. 4: 35; у Матфея о притчах и буре рассказывается в разное время). Повествуя о воскрешении дочери Иаира, Марк уточняет: это произошло по возвращении Спасителя из Десятиградия (Мк. 5: 21; у Матфея между этими событиями происходят еще некоторые другие).
Второй евангелист – Марк, – несомненно, «знал труд первого (Матфея. – Прим. ред.), но не копировал его рабски и чувствовал за собой право дозволять изменения и отступления, считая себя не менее достоверным свидетелем жизни и дел Господа по свидетельству очевидца их – апостола Петра», делает вывод Глубоковский.
Четыре евангелиста. Якоб Йорданс. Апостол Марк – юноша, завернутый в покрывало
Апостолы вообще не были склонны настаивать на собственном авторстве воспоминаний о Христе. Они рассматривали Евангелие как единое благовестие о спасении и отводили себе скромную роль тех, кто дополняет это единое повествование, вносит свою лепту – всё то, что запомнил или узнал сам. Апостол Иоанн, заметив существенные пробелы в рассказах своих собратьев, написал Евангелие, почти не повторяющее уже сказанного ими, а лишь восполняющее эти пробелы. А Марк и Лука, знавшие не так много, как Иоанн, повторяли уже рассказанное раньше, дополняя кто чем мог. Но все они рассказывали одну и ту же историю.
А почему иногда говорят, что Марк писал свое Евангелие первым?
Такая точка зрения высказывалась в XIX веке в контексте обсуждения той самой «синоптической проблемы». Сегодня она не самая авторитетная.
В свое время эта идея приобрела популярность по причинам прежде всего мировоззренческим. Ведь именно в Евангелии от Марка, самом коротком из четырех, опущены многие моменты, требующие веры и смущавшие позитивистски настроенный разум. В нем почти нет догматических утверждений (которых множество в Евангелии от Иоанна). Нет рассказа о непорочном зачатии Иисуса Христа (об этом говорят Матфей и Лука). Даже концовка его с упоминанием о явлениях воскресшего Спасителя, возможно, является позднейшей вставкой! (Об этом нам ещё предстоит поговорить ниже.) И, конечно, мысль о том, что все эти «легенды» – не что иное, как позднейшие напластования, «дописки», церковный вымысел, многим казалась (а кому-то и теперь кажется) соблазнительной.
Наиболее последовательным защитником тезиса о первенстве Евангелия от Марка был протестантский библеист и богослов Генрих Юлиус Гольцман, живший во второй половине XIX века. Во-первых, доказывал он, Евангелия от Матфея и Луки совпадают в порядке изложения материала только тогда, когда следуют за Евангелием от Марка. Когда же они отходят в сторону от Марка, то тут же начинают расходиться и друг с другом. Во-вторых, в Евангелии от Марка очень мало уникального материала, которого не было бы у Матфея и Луки (об этом мы уже упоминали). И, в-третьих, тот материал, который имеется у всех трёх евангелистов, отражает стилистическое своеобразие именно Марка, писавшего более простым языком; те фрагменты текста, которые есть только у Матфея или Луки, с литературной точки зрения лучше отшлифованы. Гольцману казалось логичным предположить, что Матфей и Лука взяли текст Марка за основу, отредактировав его и дополнив с помощью еще какого-то не дошедшего до нас первоисточника (или нескольких источников), который можно условно обозначить как Q, (от нем. Quelle – «источник»).
Но это предположение имеет сразу несколько серьезных уязвимостей.
Хорошо известно, что древняя Церковь очень бережно хранила все записи и свидетельства о Христе. Как же вышло, что она потеряла такой ценный документ, как «источник Q»?
Если у каждого из евангелистов имелось по несколько источников, сведения из которых они стремились собрать воедино, то почему они не создали в итоге общими усилиями единое повествование о жизни и проповеди Христа? Иными словами, почему мы имеем четыре Евангелия, а не одно?
Как получилось, что разные евангелисты позаимствовали из своих источников настолько разный материал? Несмотря на все сходство между тремя Евангелиями, каждое из них все-таки очень и очень своеобразно!
Самое же главное – до сих пор не обнаружено никаких иных письменных источников о жизни Христа, помимо Евангелий. А без них версия о первенстве Евангелия от Марка просто несостоятельна, слишком о многом оно умалчивает в сравнении с рассказами других евангелистов.
Говорят, что концовка Евангелия от Марка написана не им. Это правда?
Изучая древние рукописи и комментарии к Евангелию от Марка, некоторые исследователи предположили, что бóльшая часть заключительной 16-й главы в изначальном тексте отсутствовала. Такая гипотеза есть и сейчас, но это именно гипотеза.
Согласно ей, сам евангелист поставил точку на словах: И, выйдя, побежали от гроба; их объял трепет и ужас, и никому ничего не сказали, потому что боялись (Мк. 16: 8). Эти слова заключительные в таких авторитетных древних источниках, как Ватиканский и Синайский кодексы (оба IV века), а также в нескольких древних армянских рукописях, двух эфиопских, одной старолатинской, одной арабской и еще в некоторых. Жены-мироносицы слышат от ангела о воскресении Христовом, видят пустой гроб – а затем в страхе бегут и страшатся рассказать о виденном. Даже друзьям-апостолам.
Тем не менее существует не меньшее число рукописей, и тоже вполне древних и уважаемых, в которых мы находим традиционную концовку – рассказ о том, как воскресший Спаситель несколько раз явился ученикам, а затем вознесся на Небо. Эта концовка (Мк. 16: 9-20) имеется в древнем сирийском переводе Библии – так называемой Пешитте; в старолатинской Итале (обе созданы не позднее V века) ; в египетских, готских, армянских, эфиопских списках…
Более того, исследователи Ватиканского и Синайского кодексов обнаружили интересные подробности. В первой из этих рукописей на месте спорного фрагмента оставлена незаполненной целая колонка – уникальное явление для новозаветного раздела кодекса и, по мнению Глубоковского, «неоспоримый знак, что у копииста был еще материал, но он воздержался воспроизводить его». А в Синайском кодексе более половины колонки, где должна была бы располагаться концовка Евангелия от Марка, закрашено чернилами и киноварью. Всё это явные признаки того, что концовка была хорошо известна, но что-то вызывало у переписчиков сомнения в ее подлинности.
Знали и цитировали эту традиционную концовку такие церковные писатели, как Ириней Лионский (II век), Амвросий Медиоланский (IV век), Иоанн Златоуст (IV-V век) и многие другие. Словом, вопрос о подлинности или неподлинности этого фрагмента вовсе не однозначен.
Не может быть, чтобы апостол Петр не рассказывал Марку о явлениях воскресшего Господа. В книге Деяний святых апостолов мы не раз видим Петра, смело проповедующего, что Иисуса воскресил Бог, чему все мы свидетели (например, Деян. 2: 32; 3: 15).
Так может ли быть, чтобы Марк умолчал о самом главном свидетельстве в пользу христианской веры? Ведь его целью было убедить римлян – язычников, не склонных к легковерию, – в безусловной необходимости принять Христа как истинного Бога!
Но даже если мы усомнимся в подлинности этой концовки, нужно подчеркнуть: о воскресении Христовом – самой сердцевине нашей веры, без которой она, по слову апостола Павла, тщетна (1 Кор. 15: 17), – Марк упоминает в любом случае. И даже если концовка его Евангелия «дописана» кем-то другим, в основе ее – не вымысел, а правда: ведь то же самое (не дословно, но по сути) рассказывают евангелисты Матфей и Лука. Так что, подлинный ли это фрагмент или позднейшая вставка, оснований говорить о какой-то фальсификации или подмене благовестия у нас в любом случае нет.
Источник: labuda.blog
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]