Ветеран Евдокия Зубенко. 95 лет. Прошла от Сталинграда до Берлина командиром санитарного взвода

Я хотела стать врачом с детства. Помню, когда увидела себя в списках зачисленных, радости было столько! Строила планы: вот выучусь на фельдшера, потом пойду дальше учиться на терапевта, но война перечеркнула планы. Сразу после окончания медучилища я отправилась на фронт.

Об учебе и работе в госпиталях

В моем родном Липецке, как только началась война, стали разворачивать госпитали. Первый открыли в июне 1941 года в здании школы. И так дальше, очень много их было в городе. Мой первый год учебы в медучилище выпал на первый год войны. Приходилось и учиться, и работать в госпиталях. Такая практика у нас у всех получилась. Бинты меняли у раненых в перевязочных, а это знаете как больно, если он присох к ране. Стараешься аккуратно, потихоньку убрать его, а все равно бойцы от боли кричали, даже матерились от боли, ведь по ощущениям это словно с тебя кто-то кожу заживо сдирает. Потом ребята извинялись за то, что кричали на нас, а мы что? Мы не обижались, понимали, что, когда такие ужасные боли, крепкое словцо само вылетает и кому-то даже помогает пережить боль.

На операции тоже нас, студенток, брали. Мы смотрели, как работают хирурги, и восхищались ими. Ведь какие тяжелые случаи были, а рука всегда должна быть твердой. Помню этот звук «дзинь», когда вытащенная из тела пуля падала в железную миску. Ампутации тоже часто там видела, страшно это, конечно, но еще страшнее, когда раненый умирал. Еще минуту назад человек дышал, а потом – нет. Это страшно. Мне ж весной 41-го только 16 лет исполнилось, сколько слез тогда пролили вместе с девчонками нашими в госпиталях, к виду смерти невозможно привыкнуть, даже опытные врачи прятали от нас глаза, не хотели, чтобы мы видели их слезы.

Об отправке в Сталинград

В 1942 году нашему курсу выдали дипломы об окончании медучилища и началась настоящая взрослая жизнь. Уже на следующий день все мы явились в военкомат. Оттуда направили в Тамбов, где стоял запасной полк. Там прождали две недели. За это время приняли присягу, переодели нас в военное, работали в госпитале до распределения. Потом нас посадили в поезд и отправили на фронт. Девчонки мои, с кем училась, со мной не поехали. Уже потом, вернувшись после войны в Липецк, я узнала, что только меня на фронт отправили, а девчонок вернули в Липецк работать в госпитале. Такая судьба, как так случилось, что именно меня выбрали, до сих пор не знаю. Может, потому что очень боевая, шустрая тогда была, да чего уж гадать теперь. Сложилось все так, как было предначертано мне.

Только в дороге я узнала, что направили нас в ряды 62-й армии. Это сейчас Интернет, любую информацию за секунду можно узнать, что 62-ю армию сформировали летом 1942 года и местом дислокации был Сталинград, а мы тогда знать этого не могли. Мы вышли из поезда ночью. Оказалось, что это хутор Бурковский, за ним река Волга, а за Волгой Сталинград. На той стороне огонь полыхал такой, что даже нам с другого берега было его видно. Меня зачислили в 3-й батальон 220-го полка 79-й стрелковой дивизии командиром санитарного взвода, дали в подчинение санитаров. Мне тогда было 17 лет, но на войне все быстро взрослели.

О боях за Сталинград

Было страшно. Любому нормальному человеку было бы очень страшно, попади он в такой ад. Одни самолеты фашистские, которые сбрасывали на нас даже не бомбы, а пустые бочки из-под горючего, наводили поначалу ужас. Знаете почему? Когда с большой высоты падала дырявая бочка, они с таким ужасным свистом, воем летели, что на земле всем не по себе становилось, все уши закрывали и прятались кто куда. Это потом мы узнали, что падали простые бочки и так нас хотели психологически вывести из боевого состояния.

В Сталинград мы прибыли в июле 1942 года, самое тяжелое время началось ближе к осени. Мы понимали, что для фашистов очень важен Сталинград. Началась подготовка к обороне, гражданских эвакуировали. Город так бомбили с неба (23 августа 1942 года фашисты совершили более 2 тысяч вылетов в сторону Сталинграда – прим. ред.)! Но самое страшное в Сталинграде началось в сентябре. Бои были не просто за улочку или перекресток, а за каждый дом, за каждую комнату, этаж дома.

Об эвакуации раненых

Наш санитарный взвод был на передовой, мы эвакуировали тяжелораненых. Тем, у кого ранения не угрожали жизни, оказывали помощь на месте. Частенько ребята после перевязки просили налить им сто грамм «обезболивающего». Наливали, когда было что налить. Тяжелораненых тащили на себе, ведь многие были обессилены от потери крови, от жутких болей, от паники, в конце концов. Раненых с передовой тянули на себе с помощью специальных медицинских лямок. Все делали только ползком, встать невозможно было, сразу получил бы фашистскую пулю от вражеских пулеметчиков. После километров с лямками руки и ноги так дрожали, а плечи огнем горели. Но посмотришь на солдатика, которому ой как хуже, и второе дыхание открывается. Откуда силы тогда были, чтобы девчонка 17-летняя мужиков на себе таскала, не знаю. Ведь зачастую за весь день только кусок черного хлеба во рту был. Видимо, военное время силы давало и желание выгнать фашистов куда подальше с нашей земли. Да, у меня были санитары в помощниках, но кого тогда отправляли в санитары, возрастных да больных, кто не мог воевать. Все честно из последних сил делали свое дело, но спасти удавалось не всех. Медсанбат был далеко, если кто умирал в пути в медсанбат, хоронили на месте, как могли закапывали в землю и возвращались снова на передовую за другими ранеными.

О моряках

Навсегда в памяти у меня останутся моряки с Дальнего Востока: они все крепкие, сильные ребята были, и казалось, что ничего не боялись. Они пошли в атаку бесстрашно, без раздумий бросались под танки с гранатами. У них была задача выбить фашистов с занятой территории. И они это сделали... ценой своей жизни. Река Волга, красавица наша, как вспомнишь, сколько нефти в ней было тогда, ведь целые караваны судов, перевозивших нефть, подрывались на фашистских минах. Воду из Волги не то что пить, искупаться в ней нельзя было. Мы месяцами немытыми были, вши появились, как инфекционных заболеваний тогда не подхватили, чудо просто.

О контузии

Осенью 1942 года меня ранило. Рядом разорвался снаряд, меня сильно контузило. Бойцы сразу это увидели и отнесли меня на руках сначала в укрытие, а потом я оказалась в госпитале. Мне повезло: организм начал быстро восстанавливаться, и через четыре месяца я снова была на передовой. А денежное вознаграждение за месяцы, проведенные в госпитале, я отправила родителям в Липецк, они на эти деньги корову купили. Мама моя очень переживала за меня, я ж младшая из четырех детей была. Остальные сестры на фронт не попали. Она потом рассказала, когда я домой приехала после победы, что каждый день выходила на крыльцо, плакала и выглядывала свою Дусю. На нервах зрение потеряла.

Об окончании Сталинградской битвы

Нормально поели и отдохнули мы, только когда фашисты отступили от Сталинграда. Наш санвзвод отметил этот великий день пшенной кашей, тушенкой, вареной картошкой и хлебом. Выпивка тоже была, но никто ее не пил тогда. Не до этого было, мы то смеялись, радуясь, что выстояли и прогнали врага, то плакать начинали, вспоминая, сколько ребят потеряли. Мы в ту ночь выспались хорошо, крепко спали, знали ведь, что фашистов рядом нет.

О втором ранении

Я прошла от Сталинграда до Берлина, это больше 2 тысяч км, транспортом мы тогда редко пользовались. Одно из страшных воспоминаний – Польша, река Висла. Мы переправились через нее и должны были занять плацдарм. Там никого не было, и вдруг со всех сторон на нас пошли танки «Тигр», они были повсюду. Многие наши там полегли. Меня там сильно ранило в ногу. Сил ползти не было, меня нашли связисты, когда проверяли телефонный кабель. Если бы не они, умерла я там. Очнулась в госпитале, там и узнала, что спаслись немногие. В госпитале у меня было одно желание: побыстрее вылечиться и догнать своих. Догнать однополчан мне удалось уже под Берлином.

О встрече с будущим мужем

На войне я видела не только ранения и смерти, на войне я встретила своего мужа Павла Васильевича Зубенко. Это случилось в Польше, он был минометчиком. Не скажу, что я его сразу заметила и он мне понравился, скорее, это он меня заметил, ведь парней тогда было много, а девушек мало. Мы, девчонки, могли любого выбрать, но не до отношений тогда было. Паша мне тогда показался хорошим человеком, но чтобы влюбиться в него – нет, такого не было. Это он добился моего расположения. Он очень смелый был, честный и отважный. Это меня и покорило в итоге. Он, даже когда командиром стал, в боях за спины других не прятался. И, когда звание Героя СССР получил, так же воевал и не выпячивал свое звание. Был простым человеком, и за это его все уважали. Мы встречаться начали уже после победы, до этого не целовались, не обнимались. Просто симпатия была. Поженились в марте 1946 года, мы тогда еще в Берлине были. Свадьба в воинской части была, в гимнастерках и со скромным столом.

О звании Героя СССР

Звание Героя СССР муж, будучи командиром минометного взвода, получил за события в январе 1945 года, в Варшаво-Познанской наступательной операции. Только за один день минометчики его взвода уничтожили 12 вражеских огневых точек и более 100 гитлеровцев. Указ о присвоении звания Героя и «Золотой Звезды» вышел 24 марта 1945 года. В Берлине Паша был ранен, но оставался в строю до конца войны.

О послевоенной жизни

После войны нас немного покидало по Союзу. И в Ташкенте жили, и в Коми, но в итоге дольше всего мы прожили на моей малой родине, в Липецке. Правда, прожили мы вместе не так долго, как хотелось бы, всего 26 лет. Паша мой трагически погиб в аварии. Все его до сих пор вспоминают как добрейшего человека, всем помогал. У нас с ним родились две дочки, четверо внуков и одна правнучка. Дети наши все грамотные, с высшим образованием, горжусь ими, и Паша точно ими бы гордился.

О секрете долголетия

Я всю жизнь связала с медициной. До выхода на пенсию работала в Липецке и медсестрой в больнице, и фельдшером на скорой помощи. Этой весной мне исполнилось 95 лет. Конечно, с каждым годом здоровье слабеет, но я не сдаюсь, и в планах у меня отметить свое столетие. Часто спрашивают, в чем секрет моего активного долголетия, я отвечаю так: я за всю жизнь не курила, не пила спиртного даже на войне, когда кругом смерти и нервы на пределе. Мне выдавали на фронте и папиросы, и водку, а я это все мужчинам отдавала нашим. Еще я всегда подвижная, веселая и оптимистичная была и зла никому не желала. Возможно, это и есть мой секрет долголетия.

Источник: neputevie.ru

уникальные шаблоны и модули для dle