БОЛЬШЕ НИКУДА ЕЗДИТЬ НЕ НАДО! ВСЁ...
---
Если кто-то думает, что это только для фотографов - то нет! это не только для фотографов! Я бы даже сказал, что это вообще не для фотографов. Хотя и для них всё-таки тоже!... В любом случае то, о чем пойдет речь - это очень крутой волшебный пендель, после котого хочется что-то создавать.
Только за декабрь я провел мастерклассы в Новосибирске и Омске, дважды под Нижнем и дал сдал пробный тест на онлайн-мастеркласс в Москве в Profileschool.ru / Я выдрючил, отполировал всю свою прежнюю программу, упорядочил ее, теперь всё сияет и блестит.
Вообще я послушал отзывы и понял "ДО авторского прочтения", до того, как слово вживую возьмет автор, зритель даже близко не подбирается к сути того, что я делаю. Ну то есть почти везде отзывы такие, что "я была знакома с этими фотографиями и раньше, но в авторском прочтении - совершенно иначе все смотрится". Шик! Это и радует и огорчает. Значит я еще не дошел до того уровня, чтоб только визуальным языком объяснять смысл. Но есть к чему стремится.
В любом случае - теперь можно смотреть мои мастерклассы из любой точки планеты. За (смотри период акции на скидку!) почти смехотворную сумму...
мест становится всё меньше и меньше, потому надо поторопиться! сейчас, в период новогодних скидок, это стоит всего 960 рублей // записаться здесь
4-часовая программа с огромным количеством слайдов, видео, Photoshop-рецептов. Несмотря на то, что речь идет о разных направлениях в фотографии - смотрится всё очень целостно. Ну насколько я могу судить со стороны...
это о том как из поездки сделать "приключение", а не банальный отчет фоточек с подписями "как у всех", о подготовке книги к изданию, о том, как найти свой собственный почерк в фотографии, о принципе контрастов - главном моем помощнике в искусстве, о том, что будет если "Касту" смешать с Булгаковым, Диснея с Вертинским, о проникновении на европейский рынок, и о много-многом другом...))
К запуску столь масштабной программы Profileschool.ru подготовил большое интервью со мной....
– Давай так: например, ты действительный член преподавательской гильдии – ну я не знаю, Хогвартса. Или средней школы. Нужно учить чему-то людей, все равно чему. Твоя личная нагрузка – 10 обязательных предметов. Назови свои предметы.
- А где это, Хогвартс? Нет, если ты ждешь, что я стану выпендриваться и выдумывать всякие необычные предметы, то не дождешься, потому что, честно говоря, образование – это не та штука, где есть широкое поле для экспериментов. Так что выберу то, что реально необходимо: География. История. Музыка. Психология искусства. Спорт. Литература. Любовь.
– Любовь? А как можно научить любви?
- Ты же спросила про наименование предметов, а не про саму программу. Вот назначат меня – тогда и придумаем. Любви даже не «можно» научить, а нужно! Речь же не только про личную жизнь идет!
– В разных беседах у тебя постоянно пытаются выяснить, кто же ты: фотограф, писатель, режиссер, сказочник, кто-то еще...
- Ну, во-первых, каждый раз такое выяснение – просто попытка навесить на меня какой-то штамп и ярлык. Как будто кому-то нужно это определение – кто он. Хорошее слово «artist». Объединяющее. Просто у нас это – Кобзон с Розенбаумом, а в Европе так называют любого деятеля искусств. Так вышло, что я развит примерно одинаково в каждом из art-направлений. И попросту разучился делать рядовые вещи. Скучно мне. Да и себя уважать перестану, если мой «продукт» не будет отличаться от остальных. Во-вторых, наличие талантов в одном из направлений тоже ведь не дает человеку права называться им в полной мере. Я хорошо пишу порой – но есть же миллионы писателей сильнее меня. Я что-то смыслю в фотографии, но есть тысячи фотографов сильнее меня. Я двухминутный сценарий могу мусолить два года – и какой я режиссер после этого?!
– Ты известен, кроме прочего, как человек, который снимает шедевры на старый костыль. Костыль этот к тебе отчасти прилепил Варламов, написав у себя в блоге про твою допотопную Сони, отчасти – ты сам, заявлениями, уж ты-то – точно тот фотограф, на чью технику всем плевать. Скажи, в чем смысл этого дополнительного костыля? Это какой-то манифест, бравада, удалое «на гитаре любой дурак может, а ты на ведре сыграй?».
- Варламов тут не при чем. Просто порой видишь все эти холивары Кэнона против Никона, пленки против цифры – и кажется, что люди забыли о чем-то большем, что должно быть в фотографии. Это не пикселы, и не светочувствительность, не мегабайты, и не матрицы с диафрагмами. Взять тех же фанатов пленки: слышишь их порой – и кажется, что в этом преклонении перед способом получения изображения – и есть вся его ценность. Потому что фотографии у них при всем при этом получаются пустые, без души. Культ не из того места растет. Я же просто снимаю на то, на что мне удобно.
– Расскажи о твоих сериях: есть какая-то самая любимая, самая выстраданная, в которую вложено столько Петра Ловыгина, что пришлось хватать себя за бока, чтоб убедиться, осталось ли чего?
- Абсолютно все. Просто раньше я «снимал в стол», думая, что это никому не нужно. Не было давления и обязательств поддержать планку. Теперь есть ожидания от меня. Легче от это не становится, при том, что я до сих пор думаю, что это всё никому не нужно. Люблю и «Черного карлика» по романсу Вертинского – за то, сколько шел к нему, к его созданию, и как интересно, на мой взгляд, это подал. Люблю и «своего» Луи Армстронга, и «Волка-изумрудное сердце». Люблю их, потому что там есть я, как автор, есть какие-то мои проблемы, переживания, поданные через метафоры.
– А Костарика твоя – она для взрослых? Не было у тебя амбиций создать что-то для детей? Ты же сказочник, а у сказок есть более благодарный зритель и слушатель, чем все эти взрослые, зажатые рамками своих представлений.
- Моя Костарика – она вообще-то для меня и про меня. Это индивидуальный продукт. В этом большая сложность его распространения. Кого волнуют эти проблемы автора-создателя? Но вот что касается возраста – она универсальна. Она реально нравится всем возрастам. Думаю, что если показать ее в доме престарелых – будут овации. А с детьми был опыт: как-то меня занесло «выступать» в пионерский лагерь – и я на себе ощутил, что нет более эмоциональной публики, чем дети. Всё, что я ни показывал - шло «на ура». А что касается работать всецело для детей – why not? Просто пока я до этого еще не дошел. Это ж как-то надо перестроить свое мышление под детскую головушку. Это сложно! Мы не понимаем, о чем 18-летние ютуберы-то свои ролики снимают, а тут надо еще больше с себя годков скинуть.
– Кстати, о детстве: вот ты много путешествуешь, но творчество твое до сих пор наполнено любовью к местам, где ты родился и вырос. Часто люди, напротив, меняют все свое окружение, уезжают, забывают, а о доме думают не иначе, чем «я вырвался оттуда»? Расскажи, как вышло, что ты не презираешь провинцию, будучи тем, кем ты стал?
- Ну это как презирать родную мать и отца просто на основании того, что ты добился большего, чем они. Бред же? Среда, окружение, город, бэкграунд – все это взращивает тебя не меньше, чем твои родители. Я в Москве вообще не могу ничего снимать, «не стоИт» у меня на Москву: все, что мною снято в категории fineart - снято в родном городе и его окрестностях. Я сейчас могу жить где угодно в мире – но я всякий раз возвращаюсь снимать в Ярославль, потому что мне там комфортно. Если в жилах разлит бальзам Золотого Кольца — то это навсегда. Относительность же будет существовать всегда: в масштабах России «не забывай свой корни, помни, есть вещи на порядок выше» - помни, что может ты в искусстве самый известный представитель своего края, по тебе судят о нем, по твоей любви к нему. В мировом масштабе - ты Русский. Ты иного мышления, иного внутреннего склада. Твоя страна – бездонный сундук, который всякий раз будет удивлять европейцев, американцев, азиатов… Ты – ее представитель. Если ты ее будешь любить – ее полюбят и те, кто рядом с тобой. А может, это потому, что я просто родился и вырос в лучшем городе Земли. А родился бы где-нибудь в Скупердянске Забайкальского уезда и был бы там со своими сказочками загнобленной белой вороной – вряд ли был бы своему городу благодарен.
– А если не Москва, то какие места в мире еще дают тебе творческую подпитку?
- Покров-на-Нерли, Стамбул, Порто, Мумбаи, пляж Довиля, Суздаль, Плес, Калькутта, Гавана, Вологда … Это не значит, что в этих ко мне начинают судорожно посещать творческие мысли – мне просто приятно там находиться, и это гораздо важнее. Напротив Покрова-на-Нерли я могу просидеть весь день, слушая любимые песни: в эту часть туристы не добираются. В обнимку со смуглой чикой на гаванском Малеконе я готов простоять годами под облетающую краску кубинских кас. На то, как индийцы на любой помойке умудряются устроить цветной праздник – я, свесившись с моста калькутской Ганги, могу смотреть всю жизнь.
– Самое крутое в путешествиях – дорожные истории. Понятно, что ты – талантливый рассказчик и умеешь рядовое сделать шедевральным. А случались в дороге вещи из разряда «нарочно не придумаешь»? Ну, которые звучат, как выдуманные и в них никто не верит, потому что так не бывает?
- Мне всегда верят. Чего б я не рассказал. Я выдумываю на ходу совершеннейшие небылицы, сам потом их разоблачаю, а люди каждый раз потом снова верят, как в первый раз. Все эти истории про обнаружение портрета Брежнева в гвинейском племени, про тайную могилу Тупака Шакура на ланкийском кладбище, про вытатурированного Сталина на животе у цыганского мальчика в Молдавии, про порции коки в «Боливийских авиалиниях»… Это смесь выдумки и современности. Оттого и получается ощущение сказки. Так и рождается постепенно своя философия: в путешествии, в фотографии, в тексте…
Ты много ездишь сейчас и, конечно, радуешь поклонников картинками, байками и мини-фильмами. Но Ловыгин – тревел-блогер или Ловыгин – тревел-фотограф – это же во много раз меньше, чем Ловыгин, как таковой. Что заставит тебя сесть на месте и заняться какой-то серьезной локальной работой?
- Мне нравится это сейчас – я этим и занимаюсь. Настанет пресыщение, а оно настанет – займусь чем-нибудь еще. У меня всегда была поддержка. Всегда. Но никогда не было компаньона. Соучастник, человек с таким же мышлением, как у меня – заставит меня сделать что-то серьезнее, чем то, чем я занимаюсь сейчас. Нужен человек, лишенный сомнений, ибо во мне их что-то до фига. Нужен человек, который придет с пинком под мой зад и со словами: «Братан, че думать, давай делать! Потом будем думать, что делать…»
– Вот так запросто? Ты вообще легко идешь на контакт с новыми людьми? Или право пинать тебя куда бы то ни было надо завоевывать годами?
- Тяжело. Но и умею к себе людей располагать людей, несмотря на собственную гиперязвительность. А что касается права, которое надо завоевать годами – так дело не во времени. Человек должен быть в творческой составляющей равным мне, а я – ему. После этого хоть испинайтесь! Я очень жду этого человека. Потому что в одиночку «мне трудно нести свою ношу, настанет день – и я ее брошу»…
– Путешествующая часть твоих поклонников очень просила меня узнать у тебя: как вышло, что ты принял ислам, а не буддизм? Ты же – вылитый буддист! На крайний случай, индуист.
- Почему? Потому, что чисто визуально и по картинке буддизм и индуизм красивее, чем ислам? Так это просто потому, что они мало знакомы с исламом. Нет такого, что вот эта религия тебе подходит по философии больше, а эта – меньше. Вера – это ж не книжка с картинками. Бог один, и точка. Другое дело, что я ж в творчестве легко могу смешать Покров-на-Нерли и арабскую вязь, бен Ладена и Далай-ламу, католические «ретаблос» и татаро-монгольское нашествие, может, поэтому и произвожу впечатление этакого всеядного господина.
– Тут, видимо, дело в восприятии внешности: ислам же у большинства ассоциируется с некоторой сдержанностью во внешнем виде, ну а ты выглядишь довольно ярко и даже фриковато… Что, в свою очередь, как раз характерно для разного рода «русских буддистов» с пляжных курортов.
- Люди живут стереотипами и находятся во власти атрибутов. Их пугают слова «джихад», вызывает панику белая вязь на зеленом фоне, даже обыкновенный новостной канал Аль-Джазира стал синонимом терроризма… Джихад – это же не с калашом на неверных. Джихад – это скорее «посадить дерево, воспитать сына, построить дом». Я делаю свое маленькое дело искренне и честно. И в этом тоже есть мой джихад. Мой ислам. Я не совершаю намаз, не ходил еще в хадж, не держу пост. «Какой же ты мусульманин тогда?» – спросят меня. При этом я знаю массу людей, что напоказ в мечети правоверны, а за спинами совершают совсем темные дела. Лучше уж наоборот.
А что касается моей внешности, то я вообще никогда не задумывался насколько она сочетается с исламом. Я могу появится в мечети в любом виде: с Ганешей на кольцах, украшающих пальцы рук, с ирокезом и серьгами в ушах – и никто мне слова не скажет. Ислам гораздо более терпим к подобным вещам, чем, например, российское общество.
- Во всякую мистику веришь? Предназначение, судьба, приметы, проклятья...
- Если кто-то делает несправедливость – в мой адрес или в чей-то еще – а я бессилен противостоять? Ну, относительно такой «абсолютной несправедливости» – я верю, что где-то потом с человека спишется. В этой жизни или в следующей – но случится. Это хоть как-то гасит уязвленное самолюбие.
– Ты умеешь визуализировать какие-то будущие события? Творческие, личные? Как вообще у тебя происходит вот это постоянное поднятие планки: я, конечно, молодец, но надо дальше, больше, лучше. Что ты делаешь, чтоб двигаться вперед, какие впереди ориентиры?
- Сейчас понял после этого вопроса одну из своих проблем. Я как прыгун с шестом уже много много лет заказываю одну и ту же высоту – только потому, что я ее точно возьму. Стабильность, возведенная в культ. Взять новую высту почему-то я не догадываюсь. Сам же топчешься на месте и при этом дико не доволен своим же развитием. Раньше у меня было так: были люди, которых я очень уважал, которые как-то повлияли на мое развитие – я смотрел их биографию и понимал: вот в таком-то возрасте он создал то-то и то-то. Значит, у меня еще есть некоторое время, пока у меня этот возраст не наступил. Проходили годы, и я не укладывался в этот «чужой» график. Потом забил на это. Когда наверху положено будет чему-то случиться в твоей жизни – тогда и случится. Я работящий, ответственный перфекционист. Работать обожаю. Было бы в сутках 27 часов – вырабытывал бы их полностью. Всё остально отчасти на воле счастливого случая. Я в него верю.
– Чего ты категорически не умеешь делать? Есть же куча клевых историй, ну, там, Эйнштейн с дислексией… У тебя есть какие-то заветные неумения, экзотические фобии, девиации, перверсии? Это снова необузданная рубрика «вопросы поклонников Петра Ловыгина».
- Веслами грести не умею. Это идет, наверное, из детства: неумение синхронно делать два действия. Этой весной я освоил велосипед. Это огромное достижение. Думал, так и не научусь никогда. А вот гребля пока непокоренная вершина. Год назад в Ирландии группа энтузиастов гребных пригласила прокатиться в четверке. Посадили посередине. Я им за час мучений все вёсла поотшибал. Кричал «help» проходящим по набережной людям. Они еще со мной в Шотландию тогда хотели сплавать – слава Богу, что одумались. На обратном пути я весла сложил и просто сидел. Ну его нафиг, такой мазохизм.
Крутил я на одном месте и все ваши прыжки с парашютами, тарзанками с 200 метров и так далее – у меня стойкое ощущение, что именно на моем прыжке всё и сломается. Я получу какую-то травму и перестану быть молодым и красивым. Увечья очень боюсь. Старости боюсь. При моей внешней брутальности – почти все мужские увлечения мимо меня. Никогда не интересовало оружие, самолеты, машины. Порой стыдно, но совершенный слабак в электричестве и его починке, в сантехнике…
И телефон! Терпеть не могу говорить по телефону. Необходимый исходящий звонок могу откладывать неделями.
– Как найти свой авторский стиль? Есть мнение, что ты действительно, в курсе и даже можешь в этом помочь?
- Это как обучение велосипеду. Для того чтобы человек поехал, его надо подтолкнуть. И избавить от боязни падения. Вот для начала – я могу подтолкнуть. Потом я посмотрю, как он поедет. Пока просто по прямой. Со стороны посмотрю. Потом научу его кататься, держа руль одной рукой, и вскакивать на высокий бордюр, потом вообще без рук. Первая и третья стадия – за мной. На второй я статист. Авторский стиль можно достичь массой способов. Это и микс разных направлений искусства, и контрасты внутри одного – да масса этих способов. Главное, чтоб человек более менее ориентировался в тех предметах, что я выбрал для «школьной программы какого-то Хогвартса» и не противоречил самому себе. Не занимался тем, что не нравится.
– Под коду: вот ты когда-то писал «Десять принципов, советов и правил успешного фотографа». Один из пунктов там о том, что, цитирую: «Любое фотообразование, фотошколы - это бессмылица. Либо дар , что дан от Бога и тебе просто повезло нащупать этот дар, либо никак». Сегодня, в этот знаменательный день, когда мы с гордостью представляем твой курс в нашей фотошколе, я хотела бы попросить тебя как-то прокомментировать эти слова.
- Значит, будем нащупывать.
запись на мастеркласс // всего 960 рублей за 4 часа
Только за декабрь я провел мастерклассы в Новосибирске и Омске, дважды под Нижнем и дал сдал пробный тест на онлайн-мастеркласс в Москве в Profileschool.ru / Я выдрючил, отполировал всю свою прежнюю программу, упорядочил ее, теперь всё сияет и блестит.
Вообще я послушал отзывы и понял "ДО авторского прочтения", до того, как слово вживую возьмет автор, зритель даже близко не подбирается к сути того, что я делаю. Ну то есть почти везде отзывы такие, что "я была знакома с этими фотографиями и раньше, но в авторском прочтении - совершенно иначе все смотрится". Шик! Это и радует и огорчает. Значит я еще не дошел до того уровня, чтоб только визуальным языком объяснять смысл. Но есть к чему стремится.
В любом случае - теперь можно смотреть мои мастерклассы из любой точки планеты. За (смотри период акции на скидку!) почти смехотворную сумму...
мест становится всё меньше и меньше, потому надо поторопиться! сейчас, в период новогодних скидок, это стоит всего 960 рублей // записаться здесь
4-часовая программа с огромным количеством слайдов, видео, Photoshop-рецептов. Несмотря на то, что речь идет о разных направлениях в фотографии - смотрится всё очень целостно. Ну насколько я могу судить со стороны...
это о том как из поездки сделать "приключение", а не банальный отчет фоточек с подписями "как у всех", о подготовке книги к изданию, о том, как найти свой собственный почерк в фотографии, о принципе контрастов - главном моем помощнике в искусстве, о том, что будет если "Касту" смешать с Булгаковым, Диснея с Вертинским, о проникновении на европейский рынок, и о много-многом другом...))
К запуску столь масштабной программы Profileschool.ru подготовил большое интервью со мной....
– Давай так: например, ты действительный член преподавательской гильдии – ну я не знаю, Хогвартса. Или средней школы. Нужно учить чему-то людей, все равно чему. Твоя личная нагрузка – 10 обязательных предметов. Назови свои предметы.
- А где это, Хогвартс? Нет, если ты ждешь, что я стану выпендриваться и выдумывать всякие необычные предметы, то не дождешься, потому что, честно говоря, образование – это не та штука, где есть широкое поле для экспериментов. Так что выберу то, что реально необходимо: География. История. Музыка. Психология искусства. Спорт. Литература. Любовь.
– Любовь? А как можно научить любви?
- Ты же спросила про наименование предметов, а не про саму программу. Вот назначат меня – тогда и придумаем. Любви даже не «можно» научить, а нужно! Речь же не только про личную жизнь идет!
– В разных беседах у тебя постоянно пытаются выяснить, кто же ты: фотограф, писатель, режиссер, сказочник, кто-то еще...
- Ну, во-первых, каждый раз такое выяснение – просто попытка навесить на меня какой-то штамп и ярлык. Как будто кому-то нужно это определение – кто он. Хорошее слово «artist». Объединяющее. Просто у нас это – Кобзон с Розенбаумом, а в Европе так называют любого деятеля искусств. Так вышло, что я развит примерно одинаково в каждом из art-направлений. И попросту разучился делать рядовые вещи. Скучно мне. Да и себя уважать перестану, если мой «продукт» не будет отличаться от остальных. Во-вторых, наличие талантов в одном из направлений тоже ведь не дает человеку права называться им в полной мере. Я хорошо пишу порой – но есть же миллионы писателей сильнее меня. Я что-то смыслю в фотографии, но есть тысячи фотографов сильнее меня. Я двухминутный сценарий могу мусолить два года – и какой я режиссер после этого?!
– Ты известен, кроме прочего, как человек, который снимает шедевры на старый костыль. Костыль этот к тебе отчасти прилепил Варламов, написав у себя в блоге про твою допотопную Сони, отчасти – ты сам, заявлениями, уж ты-то – точно тот фотограф, на чью технику всем плевать. Скажи, в чем смысл этого дополнительного костыля? Это какой-то манифест, бравада, удалое «на гитаре любой дурак может, а ты на ведре сыграй?».
- Варламов тут не при чем. Просто порой видишь все эти холивары Кэнона против Никона, пленки против цифры – и кажется, что люди забыли о чем-то большем, что должно быть в фотографии. Это не пикселы, и не светочувствительность, не мегабайты, и не матрицы с диафрагмами. Взять тех же фанатов пленки: слышишь их порой – и кажется, что в этом преклонении перед способом получения изображения – и есть вся его ценность. Потому что фотографии у них при всем при этом получаются пустые, без души. Культ не из того места растет. Я же просто снимаю на то, на что мне удобно.
– Расскажи о твоих сериях: есть какая-то самая любимая, самая выстраданная, в которую вложено столько Петра Ловыгина, что пришлось хватать себя за бока, чтоб убедиться, осталось ли чего?
- Абсолютно все. Просто раньше я «снимал в стол», думая, что это никому не нужно. Не было давления и обязательств поддержать планку. Теперь есть ожидания от меня. Легче от это не становится, при том, что я до сих пор думаю, что это всё никому не нужно. Люблю и «Черного карлика» по романсу Вертинского – за то, сколько шел к нему, к его созданию, и как интересно, на мой взгляд, это подал. Люблю и «своего» Луи Армстронга, и «Волка-изумрудное сердце». Люблю их, потому что там есть я, как автор, есть какие-то мои проблемы, переживания, поданные через метафоры.
– А Костарика твоя – она для взрослых? Не было у тебя амбиций создать что-то для детей? Ты же сказочник, а у сказок есть более благодарный зритель и слушатель, чем все эти взрослые, зажатые рамками своих представлений.
- Моя Костарика – она вообще-то для меня и про меня. Это индивидуальный продукт. В этом большая сложность его распространения. Кого волнуют эти проблемы автора-создателя? Но вот что касается возраста – она универсальна. Она реально нравится всем возрастам. Думаю, что если показать ее в доме престарелых – будут овации. А с детьми был опыт: как-то меня занесло «выступать» в пионерский лагерь – и я на себе ощутил, что нет более эмоциональной публики, чем дети. Всё, что я ни показывал - шло «на ура». А что касается работать всецело для детей – why not? Просто пока я до этого еще не дошел. Это ж как-то надо перестроить свое мышление под детскую головушку. Это сложно! Мы не понимаем, о чем 18-летние ютуберы-то свои ролики снимают, а тут надо еще больше с себя годков скинуть.
– Кстати, о детстве: вот ты много путешествуешь, но творчество твое до сих пор наполнено любовью к местам, где ты родился и вырос. Часто люди, напротив, меняют все свое окружение, уезжают, забывают, а о доме думают не иначе, чем «я вырвался оттуда»? Расскажи, как вышло, что ты не презираешь провинцию, будучи тем, кем ты стал?
- Ну это как презирать родную мать и отца просто на основании того, что ты добился большего, чем они. Бред же? Среда, окружение, город, бэкграунд – все это взращивает тебя не меньше, чем твои родители. Я в Москве вообще не могу ничего снимать, «не стоИт» у меня на Москву: все, что мною снято в категории fineart - снято в родном городе и его окрестностях. Я сейчас могу жить где угодно в мире – но я всякий раз возвращаюсь снимать в Ярославль, потому что мне там комфортно. Если в жилах разлит бальзам Золотого Кольца — то это навсегда. Относительность же будет существовать всегда: в масштабах России «не забывай свой корни, помни, есть вещи на порядок выше» - помни, что может ты в искусстве самый известный представитель своего края, по тебе судят о нем, по твоей любви к нему. В мировом масштабе - ты Русский. Ты иного мышления, иного внутреннего склада. Твоя страна – бездонный сундук, который всякий раз будет удивлять европейцев, американцев, азиатов… Ты – ее представитель. Если ты ее будешь любить – ее полюбят и те, кто рядом с тобой. А может, это потому, что я просто родился и вырос в лучшем городе Земли. А родился бы где-нибудь в Скупердянске Забайкальского уезда и был бы там со своими сказочками загнобленной белой вороной – вряд ли был бы своему городу благодарен.
– А если не Москва, то какие места в мире еще дают тебе творческую подпитку?
- Покров-на-Нерли, Стамбул, Порто, Мумбаи, пляж Довиля, Суздаль, Плес, Калькутта, Гавана, Вологда … Это не значит, что в этих ко мне начинают судорожно посещать творческие мысли – мне просто приятно там находиться, и это гораздо важнее. Напротив Покрова-на-Нерли я могу просидеть весь день, слушая любимые песни: в эту часть туристы не добираются. В обнимку со смуглой чикой на гаванском Малеконе я готов простоять годами под облетающую краску кубинских кас. На то, как индийцы на любой помойке умудряются устроить цветной праздник – я, свесившись с моста калькутской Ганги, могу смотреть всю жизнь.
– Самое крутое в путешествиях – дорожные истории. Понятно, что ты – талантливый рассказчик и умеешь рядовое сделать шедевральным. А случались в дороге вещи из разряда «нарочно не придумаешь»? Ну, которые звучат, как выдуманные и в них никто не верит, потому что так не бывает?
- Мне всегда верят. Чего б я не рассказал. Я выдумываю на ходу совершеннейшие небылицы, сам потом их разоблачаю, а люди каждый раз потом снова верят, как в первый раз. Все эти истории про обнаружение портрета Брежнева в гвинейском племени, про тайную могилу Тупака Шакура на ланкийском кладбище, про вытатурированного Сталина на животе у цыганского мальчика в Молдавии, про порции коки в «Боливийских авиалиниях»… Это смесь выдумки и современности. Оттого и получается ощущение сказки. Так и рождается постепенно своя философия: в путешествии, в фотографии, в тексте…
Ты много ездишь сейчас и, конечно, радуешь поклонников картинками, байками и мини-фильмами. Но Ловыгин – тревел-блогер или Ловыгин – тревел-фотограф – это же во много раз меньше, чем Ловыгин, как таковой. Что заставит тебя сесть на месте и заняться какой-то серьезной локальной работой?
- Мне нравится это сейчас – я этим и занимаюсь. Настанет пресыщение, а оно настанет – займусь чем-нибудь еще. У меня всегда была поддержка. Всегда. Но никогда не было компаньона. Соучастник, человек с таким же мышлением, как у меня – заставит меня сделать что-то серьезнее, чем то, чем я занимаюсь сейчас. Нужен человек, лишенный сомнений, ибо во мне их что-то до фига. Нужен человек, который придет с пинком под мой зад и со словами: «Братан, че думать, давай делать! Потом будем думать, что делать…»
– Вот так запросто? Ты вообще легко идешь на контакт с новыми людьми? Или право пинать тебя куда бы то ни было надо завоевывать годами?
- Тяжело. Но и умею к себе людей располагать людей, несмотря на собственную гиперязвительность. А что касается права, которое надо завоевать годами – так дело не во времени. Человек должен быть в творческой составляющей равным мне, а я – ему. После этого хоть испинайтесь! Я очень жду этого человека. Потому что в одиночку «мне трудно нести свою ношу, настанет день – и я ее брошу»…
– Путешествующая часть твоих поклонников очень просила меня узнать у тебя: как вышло, что ты принял ислам, а не буддизм? Ты же – вылитый буддист! На крайний случай, индуист.
- Почему? Потому, что чисто визуально и по картинке буддизм и индуизм красивее, чем ислам? Так это просто потому, что они мало знакомы с исламом. Нет такого, что вот эта религия тебе подходит по философии больше, а эта – меньше. Вера – это ж не книжка с картинками. Бог один, и точка. Другое дело, что я ж в творчестве легко могу смешать Покров-на-Нерли и арабскую вязь, бен Ладена и Далай-ламу, католические «ретаблос» и татаро-монгольское нашествие, может, поэтому и произвожу впечатление этакого всеядного господина.
– Тут, видимо, дело в восприятии внешности: ислам же у большинства ассоциируется с некоторой сдержанностью во внешнем виде, ну а ты выглядишь довольно ярко и даже фриковато… Что, в свою очередь, как раз характерно для разного рода «русских буддистов» с пляжных курортов.
- Люди живут стереотипами и находятся во власти атрибутов. Их пугают слова «джихад», вызывает панику белая вязь на зеленом фоне, даже обыкновенный новостной канал Аль-Джазира стал синонимом терроризма… Джихад – это же не с калашом на неверных. Джихад – это скорее «посадить дерево, воспитать сына, построить дом». Я делаю свое маленькое дело искренне и честно. И в этом тоже есть мой джихад. Мой ислам. Я не совершаю намаз, не ходил еще в хадж, не держу пост. «Какой же ты мусульманин тогда?» – спросят меня. При этом я знаю массу людей, что напоказ в мечети правоверны, а за спинами совершают совсем темные дела. Лучше уж наоборот.
А что касается моей внешности, то я вообще никогда не задумывался насколько она сочетается с исламом. Я могу появится в мечети в любом виде: с Ганешей на кольцах, украшающих пальцы рук, с ирокезом и серьгами в ушах – и никто мне слова не скажет. Ислам гораздо более терпим к подобным вещам, чем, например, российское общество.
- Во всякую мистику веришь? Предназначение, судьба, приметы, проклятья...
- Если кто-то делает несправедливость – в мой адрес или в чей-то еще – а я бессилен противостоять? Ну, относительно такой «абсолютной несправедливости» – я верю, что где-то потом с человека спишется. В этой жизни или в следующей – но случится. Это хоть как-то гасит уязвленное самолюбие.
– Ты умеешь визуализировать какие-то будущие события? Творческие, личные? Как вообще у тебя происходит вот это постоянное поднятие планки: я, конечно, молодец, но надо дальше, больше, лучше. Что ты делаешь, чтоб двигаться вперед, какие впереди ориентиры?
- Сейчас понял после этого вопроса одну из своих проблем. Я как прыгун с шестом уже много много лет заказываю одну и ту же высоту – только потому, что я ее точно возьму. Стабильность, возведенная в культ. Взять новую высту почему-то я не догадываюсь. Сам же топчешься на месте и при этом дико не доволен своим же развитием. Раньше у меня было так: были люди, которых я очень уважал, которые как-то повлияли на мое развитие – я смотрел их биографию и понимал: вот в таком-то возрасте он создал то-то и то-то. Значит, у меня еще есть некоторое время, пока у меня этот возраст не наступил. Проходили годы, и я не укладывался в этот «чужой» график. Потом забил на это. Когда наверху положено будет чему-то случиться в твоей жизни – тогда и случится. Я работящий, ответственный перфекционист. Работать обожаю. Было бы в сутках 27 часов – вырабытывал бы их полностью. Всё остально отчасти на воле счастливого случая. Я в него верю.
– Чего ты категорически не умеешь делать? Есть же куча клевых историй, ну, там, Эйнштейн с дислексией… У тебя есть какие-то заветные неумения, экзотические фобии, девиации, перверсии? Это снова необузданная рубрика «вопросы поклонников Петра Ловыгина».
- Веслами грести не умею. Это идет, наверное, из детства: неумение синхронно делать два действия. Этой весной я освоил велосипед. Это огромное достижение. Думал, так и не научусь никогда. А вот гребля пока непокоренная вершина. Год назад в Ирландии группа энтузиастов гребных пригласила прокатиться в четверке. Посадили посередине. Я им за час мучений все вёсла поотшибал. Кричал «help» проходящим по набережной людям. Они еще со мной в Шотландию тогда хотели сплавать – слава Богу, что одумались. На обратном пути я весла сложил и просто сидел. Ну его нафиг, такой мазохизм.
Крутил я на одном месте и все ваши прыжки с парашютами, тарзанками с 200 метров и так далее – у меня стойкое ощущение, что именно на моем прыжке всё и сломается. Я получу какую-то травму и перестану быть молодым и красивым. Увечья очень боюсь. Старости боюсь. При моей внешней брутальности – почти все мужские увлечения мимо меня. Никогда не интересовало оружие, самолеты, машины. Порой стыдно, но совершенный слабак в электричестве и его починке, в сантехнике…
И телефон! Терпеть не могу говорить по телефону. Необходимый исходящий звонок могу откладывать неделями.
– Как найти свой авторский стиль? Есть мнение, что ты действительно, в курсе и даже можешь в этом помочь?
- Это как обучение велосипеду. Для того чтобы человек поехал, его надо подтолкнуть. И избавить от боязни падения. Вот для начала – я могу подтолкнуть. Потом я посмотрю, как он поедет. Пока просто по прямой. Со стороны посмотрю. Потом научу его кататься, держа руль одной рукой, и вскакивать на высокий бордюр, потом вообще без рук. Первая и третья стадия – за мной. На второй я статист. Авторский стиль можно достичь массой способов. Это и микс разных направлений искусства, и контрасты внутри одного – да масса этих способов. Главное, чтоб человек более менее ориентировался в тех предметах, что я выбрал для «школьной программы какого-то Хогвартса» и не противоречил самому себе. Не занимался тем, что не нравится.
– Под коду: вот ты когда-то писал «Десять принципов, советов и правил успешного фотографа». Один из пунктов там о том, что, цитирую: «Любое фотообразование, фотошколы - это бессмылица. Либо дар , что дан от Бога и тебе просто повезло нащупать этот дар, либо никак». Сегодня, в этот знаменательный день, когда мы с гордостью представляем твой курс в нашей фотошколе, я хотела бы попросить тебя как-то прокомментировать эти слова.
- Значит, будем нащупывать.
запись на мастеркласс // всего 960 рублей за 4 часа
Взято: lovigin.livejournal.com
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]