Уйти, никого не потеряв: подвиг капитана Андрея Пашкова
---
К концу войны он станет полковником, командиром бригады, дойдёт со своими танками до Польши и получит звание Героя Советского Союза. Посмертно. Но сейчас — мучительно жаркое лето 1941-го, железные немецкие машины катятся по Литве, съедая её землю своими гусеницами.
Капитан Андрей Пашков ещё не знает, что впереди у него четыре года беспощадной войны, не знает, сколько миллионов советских людей будет убито, не знает, какие жаркие бои предстоят впереди, — он просто пытается удержать тот маленький кусок Советского Союза, который ему поручено защищать.
Андрею Пашкову тридцать один год. Он капитан. Он воевал в финской кампании, которую спустя много десятилетий назовут позорной и бессмысленной потомки тех людей, чьи жизни Пашков спасал, не задумываясь над экзистенциальными вопросами. Андрей — парень из семьи карельских крестьян, он надёжен и основателен. Пашков уже девять лет в армии и окончил Военную академию Фрунзе; его можно было бы снимать в каком-нибудь героическом чёрно-белом фильме тех лет — или в более позднем, трагически щемящем.
Но проходит всего три дня с начала войны, а их дивизия уже в окружении. И капитан Андрей Пашков ничего не может сделать с этим — только раз за разом бросать свою танковую опергруппу на те участки фронта, которые кажутся слабее. И — ничего.
Окружение. Страшное слово — окружение.
У начальника разведбата, которого подзывает к себе Пашков, смуглое лицо с глубокими морщинами, густо поседевшие усы.
Андрей Пашков
— Задача, — говорит капитан, — такова. Мы будем прорываться за реку, а твоим бойцам предстоит сделать вот что: отработать по их противотанковым пушкам, не жалея патронов. Приказ ясен?
— Приказ ясен, товарищ капитан, — отдаёт честь командир разведбата. — Разрешите идти?
— Разрешаю.
И обоим понятно, что это дорога один в конец. Что ни один из разведчиков не выйдет с танкистами, там они и полягут, но танки, возможно, успеют разорвать смыкающееся кольцо.
Андрей Пашков лично командует переправой, и лицо седоусого начальника разведбата стоит перед его глазами. С флангов по противнику льётся огонь — сначала умелый и частый, потом всё более редкий. Один за другим погибают разведчики. Задача Андрея Пашкова — вывести остатки подразделений 55-го танкового полка из окружения. Это невозможно под плотным огнем немецкой артиллерии, которую уже практически не сдерживает гибнущий разведбат.
И капитан Пашков делает это невозможное.
Посреди неразберихи, где одна часть могла, потеряв связь со своим штабом, самовольно попроситься в другое подразделение, Пашков держит связь железно. Потеряешься — и всё. Из штаба командуют: отступать дальше.
Капитан Пашков приказ выполняет.
Но у немецких танков на этот счёт своё мнение, и Пашкову приходится вступить в завязавшийся бой. Танков противника больше, значит, их надо не остановить, но хотя бы задержать до тех пор, пока не успеют покинуть опасное место штаб, тыловые части, связисты — все те, от кого зависит нормальная работа подразделения. Они-то, думает капитан Пашков, по большому счёту и не дают развалиться оглоушенной стремительным ударом армии. А таких, как он, Пашков, много.
Их дело — воевать, их дело — останавливать фашиста, их дело — погибать.
Два неказистых советских танка против толстолобых машин противника — они последние, и последними же они уйдут с поля боя. Если уйдут. Очередной тяжёлый удар — и второй танк подбит. Пашков словно видит, как тот тяжело оседает на землю, будто раненый боец, но ведь это не смертельное ранение — нет, всего лишь слетела гусеница.
Высовывается из люка бледное лицо бойца, который ещё не понимает, что произошло. Пашков распахивает люк у своего танка, кричит бойцу, перекрывая канонаду:
— Быстро! Слезли двое, спустились на землю, гусеницу нацепили!
— А? — отзывается ошарашенный боец.
Мимо головы Пашкова в густом жарком воздухе свистит пуля.
— Гусеницу нацепили! И валите, валите отсюда, с поля боя. Манёвренность потеряете, но уйдёте.
Пашков падает на своё место, кивает наводчику.
— Пока эти трактористы гусеницу не починят, мы их прикрываем.
От слова «трактористы» почему-то всем становится весело. В жарких и душных внутренностях танка звучат смешки и фырканье. Танк наводит в борт подставившемуся немцу, обрадовавшемуся лёгкой добыче, и выпускает смертельный заряд. «Трактористы» продолжают суетливо чинить гусеницу.
Когда они заканчивают — откатываются в сторону, как и обещали. И последний танк, танк Андрея Пашкова, уходит за своей частью, грозно ругаясь огнём напоследок в сторону противника, который так и не унёс в этот раз ни одной советской машины.
Через месяц за эти бои будет Орден Красного Знамени, ещё через пару недель — тяжёлое ранение. Потом Тихвинская операция и прорыв блокады Ленинграда. Польша, смерть, Звезда Героя на могиле.
А пока — зло и весело смеётся капитан Андрей Пашков в тесной танковой башне, вырвав у смерти всех, кого только мог.
Анна Долгарева
Капитан Андрей Пашков ещё не знает, что впереди у него четыре года беспощадной войны, не знает, сколько миллионов советских людей будет убито, не знает, какие жаркие бои предстоят впереди, — он просто пытается удержать тот маленький кусок Советского Союза, который ему поручено защищать.
Андрею Пашкову тридцать один год. Он капитан. Он воевал в финской кампании, которую спустя много десятилетий назовут позорной и бессмысленной потомки тех людей, чьи жизни Пашков спасал, не задумываясь над экзистенциальными вопросами. Андрей — парень из семьи карельских крестьян, он надёжен и основателен. Пашков уже девять лет в армии и окончил Военную академию Фрунзе; его можно было бы снимать в каком-нибудь героическом чёрно-белом фильме тех лет — или в более позднем, трагически щемящем.
Но проходит всего три дня с начала войны, а их дивизия уже в окружении. И капитан Андрей Пашков ничего не может сделать с этим — только раз за разом бросать свою танковую опергруппу на те участки фронта, которые кажутся слабее. И — ничего.
Окружение. Страшное слово — окружение.
У начальника разведбата, которого подзывает к себе Пашков, смуглое лицо с глубокими морщинами, густо поседевшие усы.
Андрей Пашков
— Задача, — говорит капитан, — такова. Мы будем прорываться за реку, а твоим бойцам предстоит сделать вот что: отработать по их противотанковым пушкам, не жалея патронов. Приказ ясен?
— Приказ ясен, товарищ капитан, — отдаёт честь командир разведбата. — Разрешите идти?
— Разрешаю.
И обоим понятно, что это дорога один в конец. Что ни один из разведчиков не выйдет с танкистами, там они и полягут, но танки, возможно, успеют разорвать смыкающееся кольцо.
Андрей Пашков лично командует переправой, и лицо седоусого начальника разведбата стоит перед его глазами. С флангов по противнику льётся огонь — сначала умелый и частый, потом всё более редкий. Один за другим погибают разведчики. Задача Андрея Пашкова — вывести остатки подразделений 55-го танкового полка из окружения. Это невозможно под плотным огнем немецкой артиллерии, которую уже практически не сдерживает гибнущий разведбат.
И капитан Пашков делает это невозможное.
Посреди неразберихи, где одна часть могла, потеряв связь со своим штабом, самовольно попроситься в другое подразделение, Пашков держит связь железно. Потеряешься — и всё. Из штаба командуют: отступать дальше.
Капитан Пашков приказ выполняет.
Но у немецких танков на этот счёт своё мнение, и Пашкову приходится вступить в завязавшийся бой. Танков противника больше, значит, их надо не остановить, но хотя бы задержать до тех пор, пока не успеют покинуть опасное место штаб, тыловые части, связисты — все те, от кого зависит нормальная работа подразделения. Они-то, думает капитан Пашков, по большому счёту и не дают развалиться оглоушенной стремительным ударом армии. А таких, как он, Пашков, много.
Их дело — воевать, их дело — останавливать фашиста, их дело — погибать.
Два неказистых советских танка против толстолобых машин противника — они последние, и последними же они уйдут с поля боя. Если уйдут. Очередной тяжёлый удар — и второй танк подбит. Пашков словно видит, как тот тяжело оседает на землю, будто раненый боец, но ведь это не смертельное ранение — нет, всего лишь слетела гусеница.
Высовывается из люка бледное лицо бойца, который ещё не понимает, что произошло. Пашков распахивает люк у своего танка, кричит бойцу, перекрывая канонаду:
— Быстро! Слезли двое, спустились на землю, гусеницу нацепили!
— А? — отзывается ошарашенный боец.
Мимо головы Пашкова в густом жарком воздухе свистит пуля.
— Гусеницу нацепили! И валите, валите отсюда, с поля боя. Манёвренность потеряете, но уйдёте.
Пашков падает на своё место, кивает наводчику.
— Пока эти трактористы гусеницу не починят, мы их прикрываем.
От слова «трактористы» почему-то всем становится весело. В жарких и душных внутренностях танка звучат смешки и фырканье. Танк наводит в борт подставившемуся немцу, обрадовавшемуся лёгкой добыче, и выпускает смертельный заряд. «Трактористы» продолжают суетливо чинить гусеницу.
Когда они заканчивают — откатываются в сторону, как и обещали. И последний танк, танк Андрея Пашкова, уходит за своей частью, грозно ругаясь огнём напоследок в сторону противника, который так и не унёс в этот раз ни одной советской машины.
Через месяц за эти бои будет Орден Красного Знамени, ещё через пару недель — тяжёлое ранение. Потом Тихвинская операция и прорыв блокады Ленинграда. Польша, смерть, Звезда Героя на могиле.
А пока — зло и весело смеётся капитан Андрей Пашков в тесной танковой башне, вырвав у смерти всех, кого только мог.
Анна Долгарева
Источник: labuda.blog
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]