28 героев и шесть сюжетов «дезы»
---
Фальсификаторов, воюющих с панфиловцами, прикрывает тяжелая артиллерия
Кампания вычеркивания из истории боя 28 героев-панфиловцев у разъезда Дубосеково 16 ноября 1941 года не прекращается. Идеолог святотатства – Сергей Мироненко, архивист, недавно избранный членом-корреспондентом РАН. Это он тиражирует дезинформацию, что бой у Дубосеково, как выражается, «миф» и «вымысел».
Что в итоге? Кощунственно-экстремистские вожделения отменить указы о присвоении звания Героев, нанести моральный ущерб родственникам павших, сносить памятники, переписать учебники и гимн Москвы, законфликтовать с Казахстаном и Киргизией, где гордятся, что у них призывались воины в Панфиловскую дивизию.
Может, архивист обеспечил себя реальными фактами?
Нет, он отверг свидетельства выживших героев, материалы архива ФСБ, изыскания академика Георгия Куманева, доктора исторических наук Владимира Мединского, итог моей работы с 1958 года в пяти книгах, последняя «Пять месяцев дороги к Дубосеково», и даже высокие оценки боя президентом России при посещении музея 28.
Чем оперирует? «Справкой» Военной прокуратуры 1948 года. Ее особенность: она, как мной давно доказано, сфальсифицирована в духе репрессивной политбдительности того времени. Вычеркивание боя из истории, как узнаешь с ходу, обосновали тем, что один из 28 раненым попал в плен – страшное преступление при Сталине.
Но как это удалось следователям? Угрозами репрессий при допросах журналиста Александра Кривицкого, кто первым оповестил страну о бое. Только после смерти Сталина ему дали возможность признания: «Мне было прямо сказано, что если я откажусь признать, что описание боя у Дубосеково полностью выдумал и что ни с кем из тяжелораненых или оставшихся в живых перед публикацией статьи не разговаривал (курсив мой. – В. О.), то в скором времени могу очутиться в районе Печеры или Колымы».
И еще столь же важное – предвзятость Мироненко. Он отверг основополагающий закон профессионального историка: не согласен с фактом – подтверди это фактом. В итоге ради зачистки истории «не заметил» в «Справке» четкие показания не дрогнувшей перед следователями предсельсовета: «Бой у нашего села Нелидово и разъезда Дубосеково был 16 ноября».
Архивист активно искореняет память о 28: он и в газете, и на ТВ, и даже на Всемирном журналистском конгрессе. Правда, здесь схлопотал реплику канадского делегата: «Хочу пригласить вас в Канаду, где есть большая диаспора бендеровцев дивизии «Галичина СС», ваше выступление перед ними пройдет на ура». К тому же уже много лет отказывается ответить на мои протестные письма и статьи, взыскующие строго научного анализа темы.
Замечу: у него есть высокого ранга покровитель, солидарный с отрицанием факта боя. Это глава федерального архивного ведомства Андрей Артизов. Так обеспечена солидарность: явная – в правительственной газете и тайная – отказывается рассматривать мои к нему запросы, не для него Закон о порядке рассмотрения обращений граждан (п. 1 ст. 10).
Есть другие защитники. Историк тоже в звании членкора РАН Михаил Липкин оправдал коллегу: «Он просто опубликовал документы». Так ответил на вопрос: «Стоило ли ниспровергателя подвига 28 панфиловцев избирать членом-корреспондентом РАН?».
Документы во множественном числе? «Просто опубликовал»? Здесь две неправды. Первая: ниспровергатель попользовал всего-то один документ – уже названную «Справку» прокуратуры. Вторая неправда: «простота» предстала тем, что ее разместили в безоглядно тиражном Интернете в расчете на доверчивых, без комментария, с полной суммой контрдоводов. Вот тебе и научная этика!
Николай Сванидзе, член президентского совета по развитию гражданского общества и правам человека, получил мое письмо: «Меня, с 1958 года биографа политрука В. Клочкова и его роты, по прочтении Вашего интервью не могло не заинтересовать утверждение: «Есть правда про панфиловцев, которая доказывает, что миф их подвиг». С учетом этого четыре вопроса».
Два из них специально лобовые: «Какова овая база для утверждения о мифе?» и «Что конкретно считаете выдумкой в очерке А. Кривицкого?». Он отказался ответить. Точнее сказать, уверен, что ему нечем отвечать. Вот какая этика общений в попытках поиска правды!
Только восторженные рецензии в СМИ снискал фильм «Двадцать восемь панфиловцев», что вышел при поддержке Министерств культуры России и Казахстана. Я тоже радовался: его создатели решили напомнить о подвиге.
Но читаю сценарий и узнаю потрясенным: фильм-то напрасно назван «Двадцать восемь…» Бой отныне, по замыслу кинодеятелей, надо называть «Сто панфиловцев». Почему? Фильм то и дело числит залегших в обороне 100 бойцов, но не взвод штатным числом 28. К тому же бухают пушки, которых и в помине не было в окопах у Дубосеково.
Итог для зрителей: не было боя именно 28 при особо драматических обстоятельствах – против танков, нацеленных пробиться к Москве, всего-то гранаты и стрелковое оружие. Но моя рецензия была проигнорирована без каких-либо объяснений даже Министерством культуры. Каково! Замечу: дилетантство киношников проявилось во многих деталях. Лишь один из примеров: бойцы экипированы в форму с погонами, которые были введены намного позже – в 1943 году.
Итак, дезинформаторы активизировались в год 75-летия Победы. В итоге я обратился к президенту страны. Попросил его поручить Министерству культуры, Генпрокуратуре и Росархиву обеспечить наконец научно-правовую оценку «Справке» 1948 года. И еще распорядиться установить в Москве мемориальную доску на здании, где до войны учился Василий Клочков.
И невероятное. Писал президенту – ответ да целиком отрицательный от двух чиновников Департамента поддержки искусств и народного творчества Министерства культуры. Отважны они в проявлении саботажа. Прелюбопытен прием отказа заняться мемориальной доской. Вместо того, к примеру, чтобы объединиться с мэрией столицы, мне, писателю, указание: сами-де ищите организацию, чтобы ходатайствовала.
Еще одна госструктура взялась защищать опозорившихся архивистов. Я с протестами. Не сразу, но все-таки пришел ответ – внимание! – истинно для ликований (подпись А. Филаткин) : тот чиновник, кто не рассматривал мои обращения, «уволен с федеральной службы». Однако следующим абзацем: «Переписку прекращаем». Поразительна чиновная логика: пособник запрета боя 28 уволен, но прекращайте беспокоить Росархив и наше ведомство.
Пишу эту статью и оживает в памяти мое с 1958 года в ходе создания книги о 28 сотворчество с теми, кому доверял. Это выжившие два героя, тот, кто первым рассказал в газете о 28, и очевидица боя – жительница Дубосеково (зафиксировано в документальном фильме).
Это несколько командиров-панфиловцев. Это сестра, жена и дочь политрука Клочкова и две дочери генерала Ивана Панфилова. Это работники пяти архивов. И благословивший меня на восславление панфиловцев митрополит Волоколамский и Юрьевский Питирим (Нечаев). Как же мне совестно перед ними, что продолжается глумление!
Великий Пушкин предупреждал: «Не похвально марать грязью священные страницы наших летописцев, поносить лучших сограждан и, не довольствуясь современниками, издеваться над гробами праотцов».
Валентин Осипов, член Высшего творческого совета Союза писателей России, лауреат Большой литературной премии России
Кампания вычеркивания из истории боя 28 героев-панфиловцев у разъезда Дубосеково 16 ноября 1941 года не прекращается. Идеолог святотатства – Сергей Мироненко, архивист, недавно избранный членом-корреспондентом РАН. Это он тиражирует дезинформацию, что бой у Дубосеково, как выражается, «миф» и «вымысел».
Что в итоге? Кощунственно-экстремистские вожделения отменить указы о присвоении звания Героев, нанести моральный ущерб родственникам павших, сносить памятники, переписать учебники и гимн Москвы, законфликтовать с Казахстаном и Киргизией, где гордятся, что у них призывались воины в Панфиловскую дивизию.
Может, архивист обеспечил себя реальными фактами?
Нет, он отверг свидетельства выживших героев, материалы архива ФСБ, изыскания академика Георгия Куманева, доктора исторических наук Владимира Мединского, итог моей работы с 1958 года в пяти книгах, последняя «Пять месяцев дороги к Дубосеково», и даже высокие оценки боя президентом России при посещении музея 28.
Чем оперирует? «Справкой» Военной прокуратуры 1948 года. Ее особенность: она, как мной давно доказано, сфальсифицирована в духе репрессивной политбдительности того времени. Вычеркивание боя из истории, как узнаешь с ходу, обосновали тем, что один из 28 раненым попал в плен – страшное преступление при Сталине.
Но как это удалось следователям? Угрозами репрессий при допросах журналиста Александра Кривицкого, кто первым оповестил страну о бое. Только после смерти Сталина ему дали возможность признания: «Мне было прямо сказано, что если я откажусь признать, что описание боя у Дубосеково полностью выдумал и что ни с кем из тяжелораненых или оставшихся в живых перед публикацией статьи не разговаривал (курсив мой. – В. О.), то в скором времени могу очутиться в районе Печеры или Колымы».
И еще столь же важное – предвзятость Мироненко. Он отверг основополагающий закон профессионального историка: не согласен с фактом – подтверди это фактом. В итоге ради зачистки истории «не заметил» в «Справке» четкие показания не дрогнувшей перед следователями предсельсовета: «Бой у нашего села Нелидово и разъезда Дубосеково был 16 ноября».
Архивист активно искореняет память о 28: он и в газете, и на ТВ, и даже на Всемирном журналистском конгрессе. Правда, здесь схлопотал реплику канадского делегата: «Хочу пригласить вас в Канаду, где есть большая диаспора бендеровцев дивизии «Галичина СС», ваше выступление перед ними пройдет на ура». К тому же уже много лет отказывается ответить на мои протестные письма и статьи, взыскующие строго научного анализа темы.
Замечу: у него есть высокого ранга покровитель, солидарный с отрицанием факта боя. Это глава федерального архивного ведомства Андрей Артизов. Так обеспечена солидарность: явная – в правительственной газете и тайная – отказывается рассматривать мои к нему запросы, не для него Закон о порядке рассмотрения обращений граждан (п. 1 ст. 10).
Есть другие защитники. Историк тоже в звании членкора РАН Михаил Липкин оправдал коллегу: «Он просто опубликовал документы». Так ответил на вопрос: «Стоило ли ниспровергателя подвига 28 панфиловцев избирать членом-корреспондентом РАН?».
Документы во множественном числе? «Просто опубликовал»? Здесь две неправды. Первая: ниспровергатель попользовал всего-то один документ – уже названную «Справку» прокуратуры. Вторая неправда: «простота» предстала тем, что ее разместили в безоглядно тиражном Интернете в расчете на доверчивых, без комментария, с полной суммой контрдоводов. Вот тебе и научная этика!
Николай Сванидзе, член президентского совета по развитию гражданского общества и правам человека, получил мое письмо: «Меня, с 1958 года биографа политрука В. Клочкова и его роты, по прочтении Вашего интервью не могло не заинтересовать утверждение: «Есть правда про панфиловцев, которая доказывает, что миф их подвиг». С учетом этого четыре вопроса».
Два из них специально лобовые: «Какова овая база для утверждения о мифе?» и «Что конкретно считаете выдумкой в очерке А. Кривицкого?». Он отказался ответить. Точнее сказать, уверен, что ему нечем отвечать. Вот какая этика общений в попытках поиска правды!
Только восторженные рецензии в СМИ снискал фильм «Двадцать восемь панфиловцев», что вышел при поддержке Министерств культуры России и Казахстана. Я тоже радовался: его создатели решили напомнить о подвиге.
Но читаю сценарий и узнаю потрясенным: фильм-то напрасно назван «Двадцать восемь…» Бой отныне, по замыслу кинодеятелей, надо называть «Сто панфиловцев». Почему? Фильм то и дело числит залегших в обороне 100 бойцов, но не взвод штатным числом 28. К тому же бухают пушки, которых и в помине не было в окопах у Дубосеково.
Итог для зрителей: не было боя именно 28 при особо драматических обстоятельствах – против танков, нацеленных пробиться к Москве, всего-то гранаты и стрелковое оружие. Но моя рецензия была проигнорирована без каких-либо объяснений даже Министерством культуры. Каково! Замечу: дилетантство киношников проявилось во многих деталях. Лишь один из примеров: бойцы экипированы в форму с погонами, которые были введены намного позже – в 1943 году.
Итак, дезинформаторы активизировались в год 75-летия Победы. В итоге я обратился к президенту страны. Попросил его поручить Министерству культуры, Генпрокуратуре и Росархиву обеспечить наконец научно-правовую оценку «Справке» 1948 года. И еще распорядиться установить в Москве мемориальную доску на здании, где до войны учился Василий Клочков.
И невероятное. Писал президенту – ответ да целиком отрицательный от двух чиновников Департамента поддержки искусств и народного творчества Министерства культуры. Отважны они в проявлении саботажа. Прелюбопытен прием отказа заняться мемориальной доской. Вместо того, к примеру, чтобы объединиться с мэрией столицы, мне, писателю, указание: сами-де ищите организацию, чтобы ходатайствовала.
Еще одна госструктура взялась защищать опозорившихся архивистов. Я с протестами. Не сразу, но все-таки пришел ответ – внимание! – истинно для ликований (подпись А. Филаткин) : тот чиновник, кто не рассматривал мои обращения, «уволен с федеральной службы». Однако следующим абзацем: «Переписку прекращаем». Поразительна чиновная логика: пособник запрета боя 28 уволен, но прекращайте беспокоить Росархив и наше ведомство.
Пишу эту статью и оживает в памяти мое с 1958 года в ходе создания книги о 28 сотворчество с теми, кому доверял. Это выжившие два героя, тот, кто первым рассказал в газете о 28, и очевидица боя – жительница Дубосеково (зафиксировано в документальном фильме).
Это несколько командиров-панфиловцев. Это сестра, жена и дочь политрука Клочкова и две дочери генерала Ивана Панфилова. Это работники пяти архивов. И благословивший меня на восславление панфиловцев митрополит Волоколамский и Юрьевский Питирим (Нечаев). Как же мне совестно перед ними, что продолжается глумление!
Великий Пушкин предупреждал: «Не похвально марать грязью священные страницы наших летописцев, поносить лучших сограждан и, не довольствуясь современниками, издеваться над гробами праотцов».
Валентин Осипов, член Высшего творческого совета Союза писателей России, лауреат Большой литературной премии России
Источник: labuda.blog
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]