В этот день 100 лет назад
---
Сводка Реввоенсовета корпуса о событиях в Донкорпусе
10.09.1919
№ 315
Реввоенсовету Южфронта
Работа по формированию под руководством Миронова, как было указано в телеграмме Главкома, началась в Саранске с 25 июля, день прибытия последнего эшелона из Липецка. До этого момента Миронов лишь случайно [встречался] с мобилизованными казаками, в Хаве в последних числах июня. С 7 по 25 июля во время пребывания в Липецке основного формирования не было, и Миронов за все это время в Липецке не показывался. В хозяйственном и строевом отношении до 18 августа со стороны Миронова не проявлено никакой инициативы, создавалось впечатление полной бездарности и отсутствия организационных способностей. Работа Миронова направлялась в область митингования, где он старался свой авторитет «политического вождя казачества» укрепить, прибегая к демагогии. 26, 29 июля, 1, 2, 7, 14, 16 августа Миронов шаг за шагом катится вниз по наклонной плоскости, порой переступая границы приличия (14 августа созывает сам гарнизонное собрание, арестовывает двух коммунистов), порой давая отбой (16 августа после безобразного 14-го он едва не закончил речь призывом к коммунистическому строительству). Характер первых четырех выступлений показывал недоброе и если не предвещал немедленного выступления, то, во всяком случае, предупреждал об опасности поручения большого дела Миронову. 6 августа отправляется в Козлов с рядом докладов т. Скалов, которые все кончались в один голос: «Миронова необходимо отъединить от казаков». В разговоре по прямому числа 10–11-го т. Скалову передан был характер выступления Миронова 7 августа, подтверждавший еще более прежние выводы. 14 августа ставится телеграммой в известность Ревсовет Южфронта о гарнизонном митинге, об аресте двух коммунистов, о тенденции Миронова действовать в обход Ревсовета, как начальник гарнизона. Так продолжалось до момента открытого выступления Миронова 22 августа. Даже после этого Миронов по-прежнему колебался, нотки «боевые» скрадывались нотками, сглаживающими остроту положения. Несмотря на привычную для мироновских выступлений словесную полемику, обстановка указывала, что дело не ограничится полемикой, и 20 августа через местный уком шифром ставим в известность Пензу. 22 августа вечером, после митинга, снова в Пензе т. Смилгу по прямому вводим в курс дела. Ночью идут переговоры, Миронову приказывают явиться 23-го в Пензу. 23-го два раза Миронов перерешает вопрос о поездке; к вечеру отдает приказание о раздаче обмундирования, вооружения, получении полками денег вопреки запрещению Ревсовета. 23-го вечером по прямому т. Смилга передает приказ «Республики» об объявлении Миронова вне закона и приглашает Миронова, в последний раз, явиться в Пензу. Ночью печатается на машинке приказ; там же получается приказ Миронова полкам о выступлении 24-го в 9 час. из Саранска. Утром 24-го в 7 час. Миронову предлагается т. Скаловым от имени т. Смилги вернуться к исполнению воинского долга, после отказа Миронова подчиниться т. Скалов объявил ему приказ РВСР о том, что он объявляется вне закона, и в 7 час. же по полкам политработниками читается приказ об объявлении Миронова вне закона. Полки выступили за Мироновым, подготовившим их демагогией, 22–24-го. Политработа стояла на должной высоте. Лекции, собеседования, митинги проводились систематически и почти ежедневно. Однако Миронову на почве реквизиций, хлебной монополии, террора вообще и в частности в казачестве удалось посеять к коммунистам сначала предубеждение, затем и атмосферу ненависти (последние дни); в такой угарной атмосфере и были уведены Мироновым казаки.
Реввоенсовет бывшего Донкорпуса
РГВА. Ф. 7943. Оп. 1. Д. 7. Л. 44–44об. Машинопись на бланке Донского корпуса с правкой Скалова.
10.09.1919
№ 315
Реввоенсовету Южфронта
Работа по формированию под руководством Миронова, как было указано в телеграмме Главкома, началась в Саранске с 25 июля, день прибытия последнего эшелона из Липецка. До этого момента Миронов лишь случайно [встречался] с мобилизованными казаками, в Хаве в последних числах июня. С 7 по 25 июля во время пребывания в Липецке основного формирования не было, и Миронов за все это время в Липецке не показывался. В хозяйственном и строевом отношении до 18 августа со стороны Миронова не проявлено никакой инициативы, создавалось впечатление полной бездарности и отсутствия организационных способностей. Работа Миронова направлялась в область митингования, где он старался свой авторитет «политического вождя казачества» укрепить, прибегая к демагогии. 26, 29 июля, 1, 2, 7, 14, 16 августа Миронов шаг за шагом катится вниз по наклонной плоскости, порой переступая границы приличия (14 августа созывает сам гарнизонное собрание, арестовывает двух коммунистов), порой давая отбой (16 августа после безобразного 14-го он едва не закончил речь призывом к коммунистическому строительству). Характер первых четырех выступлений показывал недоброе и если не предвещал немедленного выступления, то, во всяком случае, предупреждал об опасности поручения большого дела Миронову. 6 августа отправляется в Козлов с рядом докладов т. Скалов, которые все кончались в один голос: «Миронова необходимо отъединить от казаков». В разговоре по прямому числа 10–11-го т. Скалову передан был характер выступления Миронова 7 августа, подтверждавший еще более прежние выводы. 14 августа ставится телеграммой в известность Ревсовет Южфронта о гарнизонном митинге, об аресте двух коммунистов, о тенденции Миронова действовать в обход Ревсовета, как начальник гарнизона. Так продолжалось до момента открытого выступления Миронова 22 августа. Даже после этого Миронов по-прежнему колебался, нотки «боевые» скрадывались нотками, сглаживающими остроту положения. Несмотря на привычную для мироновских выступлений словесную полемику, обстановка указывала, что дело не ограничится полемикой, и 20 августа через местный уком шифром ставим в известность Пензу. 22 августа вечером, после митинга, снова в Пензе т. Смилгу по прямому вводим в курс дела. Ночью идут переговоры, Миронову приказывают явиться 23-го в Пензу. 23-го два раза Миронов перерешает вопрос о поездке; к вечеру отдает приказание о раздаче обмундирования, вооружения, получении полками денег вопреки запрещению Ревсовета. 23-го вечером по прямому т. Смилга передает приказ «Республики» об объявлении Миронова вне закона и приглашает Миронова, в последний раз, явиться в Пензу. Ночью печатается на машинке приказ; там же получается приказ Миронова полкам о выступлении 24-го в 9 час. из Саранска. Утром 24-го в 7 час. Миронову предлагается т. Скаловым от имени т. Смилги вернуться к исполнению воинского долга, после отказа Миронова подчиниться т. Скалов объявил ему приказ РВСР о том, что он объявляется вне закона, и в 7 час. же по полкам политработниками читается приказ об объявлении Миронова вне закона. Полки выступили за Мироновым, подготовившим их демагогией, 22–24-го. Политработа стояла на должной высоте. Лекции, собеседования, митинги проводились систематически и почти ежедневно. Однако Миронову на почве реквизиций, хлебной монополии, террора вообще и в частности в казачестве удалось посеять к коммунистам сначала предубеждение, затем и атмосферу ненависти (последние дни); в такой угарной атмосфере и были уведены Мироновым казаки.
Реввоенсовет бывшего Донкорпуса
РГВА. Ф. 7943. Оп. 1. Д. 7. Л. 44–44об. Машинопись на бланке Донского корпуса с правкой Скалова.
Взято: skif-tag.livejournal.com
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]