"Рус партизанен!"
---
"Построение было следующим: впереди на удалении метров 400-500 следовала разведка, далее - передовой отряд из отряда Железняка, за ними шли женщины и дети, которые прибежали из населенных пунктов, и замыкали эту колонну остальные отряды. Штаб бригады и штабные подразделения следовали за передовым отрядом.
Через линию блокады и дорогу, по которой патрулировали немецкие бронеавтомобили, нужно было переходить перекатами. Немецкие бронеавтомобили, проезжая по дороге, вели беспорядочную стрельбу в направлении леса. Это несколько облегчало наше положение тем, что при завязавшейся перестрелке немцы могли не придать этому значения, считая, что стрельбу ведут их бронемашины.
Наш маневр оказался довольно удачным, и немцы в самом деле посчитали, что мы находимся на старом месте. Во время завтрака нас поразили раскаты разрывов бомб и снарядов. Мы сначала недоумевали, что случилось. Когда обратили внимание в сторону нашей прежней стоянки, то увидели в небе пикирующие самолеты на лес, в котором мы раньше находились.
Немцы открыли такой интенсивный артиллерийский огонь по нашей базе, что нам казалось, он превосходил все предыдущие артиллерийские налеты. Мы безусловно были очень довольны, что смогли из под носа противника незаметно вывести такую массу людей, коней, повозок, а также увезти раненых.
Каково же было удивление противника, когда они после длительного артиллерийского и авиационного налета вошли в лес и ни одного партизана там не обнаружили. Мы понимали их дурацкое положение, и как они будут оправдываться перед вышестоящим начальством об успехе своей карательной экспедиции.
Впоследствии местные жители, которые оставались в населенных пунктах, рассказывали, что немцы очень возмущались, что во всем лагере могли найти только несколько шкур и требухов от животных, которые были брошены партизанами. Они разносили в пух и прах полицаев, считая их основными виновниками в провале операции.
При таких огромных потерях немцев и полицаев, которые они понесли в течение двухдневных боев, немцы не заполучили ни одного ни живого, ни мертвого партизана. Андрей Дмитриевич как всегда не без юмора сказал: "Они выкрутятся - сфотографируют убитых полицаев вместо партизан и снова напишут, что уничтожили крупные соединения партизан".
Между прочим, комиссар, как и прежде, не ошибся. Когда мы впоследствии заполучили их газеты, там не только было указано, что уничтожили больше тысячи партизан, но в числе пойманных в плен значились даже фамилии командира и комиссара нашей бригады.
Я никогда не думал, чтобы немцы были способны на такую беспардонную брехню. Неизвестно только, кого они хотели убедить этой стряпней. Местные жители не верили ни одной их строчке, самих себя убедить в обратном тоже нельзя.
Решено было сниматься всем отрядом и двигаться к новому месту стоянки. Всех женщин, детей и стариков решили отправить в населенные пункты, которые не подверглись нашествию карателей, а после ухода немцев вернуть в свои деревни. Для сопровождения их была выделена группа партизан.
Одновременно послали разведку в районы расположения немцев. Задача разведки - лично и через местных жителей постоянно следить за действиями и намерениями немцев и немедленно доносить.
Прибыл в землянку, доложил командиру и с нетерпением стал ожидать, что же последует дальше. Иван Михайлович подал мне распоряжение из центрального штаба, в котором сказано: "Оставаться в партизанском соединении, если потребуется - будет персональный вызов".
Далее было указано, что за нами сохраняются все фронтовые льготы, включая присвоение воинских званий независимо от занимаемой должности. И еще для меня оказалась одна неожиданность - меня назначили помощником начальника штаба объединенных отрядов партизан Курской области. Так называлось партизанское соединение по оперативной работе.
В штабе, кроме начальника штаба батальонного комиссара Сотникова Н.М., находилось еще несколько кадровых командиров. А именно: майор Бунин, майор Домбровский Валентин, капитан Шепилов.
Было еще два командира в звании лейтенантов: Медведев и Ульянцев, которые в основном выполняли общую канцелярскую работу. В штабе постоянно были прикомандированы для ведения агентурной разведки работники органов НКВД Гусев, а также приезжали майоры Быстров и Кремлев.
Например, Гусев и еще один командир, фамилию его запамятовал, находились при соединении постоянно; остальные прилетали на время для выполнения какого-то задания. Неизменно находился представитель авиации, в функции которого входило обеспечение посадки самолетов. Только он знал сигналы подачи для посадки самолетов, больше никто.
При штабе находился импровизированный политотдел, который возглавлял полковой комиссар Померанцев. Полковой комиссар был довольно пожилого возраста с беспокойным характером и годился всем нам в отцы, включая и командира соединения. Возраст командования и командиров штаба был в пределах от 27 лет до 32-33 лет. Неизменным спутником при штабе была неугомонная Фаина Борисовна, партизанский врач.
Штаб имел стационарную радиостанцию, при помощи которой поддерживалась устойчивая регулярная радиосвязь со штабом партизанского движения при Брянском фронте и с центральным партизанским штабом в Москве. Радистами были две прелестные девочки Тамара и Шура.
При штабе находилась штабная рота, в функции которой входило обеспечивать связь с отрядами, организация и ведение разведки и обеспечение командования и штаба питанием.
Зима стала полностью входить в свои права, а одежда у нас была не совсем зимняя. Нужно было дать команду разведчикам, чтобы они разыскали, где у немцев можно добыть теплую одежду. Мы прекрасно знали, что рядовые немцы сами замерзали, но начальство их имело добротные шубы. Можно было их похищать.
Еще до нас дошел слух о том, что немцы в ряде мест собирают у населения шерсть и организуют валку валенок. Командир взвода разведки бригады доложил о валке валенок немцами в г. Тросна. Это был городской поселок, в свое время именовался районным центром. Я попросил у командира бригады взять человек шесть разведчиков и две подводы и поехать уточнить обстановку лично. Командир бригады эту вылазку мне разрешил. На всякий случай, кроме личного оружия, имеющегося у каждого из нас, мы прихватили с собой ручной пулемет.
Когда подъехали в Тросне, одели полицейские повязки и придумали версию о том, что полиция Дмитровского района и ехали мы с выполнения задания. Решили заехать в Тросну перекусить и погреться.
Когда мы подъехали к первым домам, сделали остановку и зашли в первую попавшуюся хату. Когда мы вошли в дом, то изрядно перепугали жителей своим полицейским отрядом. Попросили их не волноваться и ответить нам на несколько наших вопросов.
Во-первых, мы уточнили, есть ли Тросне немцы. Оказалось, что немцев нет, имеется в центре полиция. Во-вторых, попросили рассказать, есть ли здесь мастерская по валке сапог. Получили утвердительный ответ. Место валки в доме самого старосты, за оврагом.
Подъехали к дому старосты, постучали в дверь. Сначало было тихо, затем послышались в сенях сначала шаги, а затем и голос: "Кто там?" "Свои", - ответили мы, - "из полиции".
Дверь открыл сам хозяин. В доме оказалась молодая женщина, которая была женой хозяина и двое ребят - лет 12 и 13. Противно было слушать их причитания уважения к полицейским повязкам. Хозяин решительным тоном, не требующим возражений, приказал жене накрывать на стол. "Угостить нужно с дороги дорогих гостей", - сказал хозяин. На столе появилось сало, огурцы и большая бутыль самогона.
Мы промерзли в дороге и согласились отведать хозяйского хлебосолья. Немного перекусив, мы спросили, много ли валяют сапог немцы в его мастерской. Хозяин любезно нам показал все производство, где оказалось три пары готовых валенок и около десятка пар в купоросе. Хозяин сообщил, что валяют валенки для полицаев и немцев.
Когда вернулись в хату и сообщили, что мы не полиция, а партизаны - в доме поднялся сплошной вой детей и жены хозяина. Хозяин затрясся и начал умолять, чтобы его не убивали.
Мы решительным тоном приказали успокоиться и выслушать наши требования: продолжать производство валенок, как будто нас и не было. Минимум половину валенок оставлять нам. За валенками еженедельно будут приезжать наши товарищи. Предупредили хозяина, чтобы он не вздумал кому-либо сообщить о нашем посещении и уговоре. Если что случится с нашими товарищами, пощады не будет никому.
Хозяин охотно согласился на наше предложение, мы забрали три пары валенок и уехали обратно в расположение бригады. Уговором нашим, к сожалению, воспользоваться не пришлось. Кто-то из жителей сообщил в полицию или даже немцам, что к старосте приезжали партизаны.
Наши посланцы за сапогами узнали печальную весть - старосту сами немцы повесили как предателя, связанного с партизанами. На этом наша миссия с приобретением теплой обуви закончилась. Дальше специально мы этими делами не занимались. Хватало дел более серьезных." - из воспоминаний помначштаба Первой Курской партизанской бригады капитана Е.А.Пискунова.
Через линию блокады и дорогу, по которой патрулировали немецкие бронеавтомобили, нужно было переходить перекатами. Немецкие бронеавтомобили, проезжая по дороге, вели беспорядочную стрельбу в направлении леса. Это несколько облегчало наше положение тем, что при завязавшейся перестрелке немцы могли не придать этому значения, считая, что стрельбу ведут их бронемашины.
Наш маневр оказался довольно удачным, и немцы в самом деле посчитали, что мы находимся на старом месте. Во время завтрака нас поразили раскаты разрывов бомб и снарядов. Мы сначала недоумевали, что случилось. Когда обратили внимание в сторону нашей прежней стоянки, то увидели в небе пикирующие самолеты на лес, в котором мы раньше находились.
Немцы открыли такой интенсивный артиллерийский огонь по нашей базе, что нам казалось, он превосходил все предыдущие артиллерийские налеты. Мы безусловно были очень довольны, что смогли из под носа противника незаметно вывести такую массу людей, коней, повозок, а также увезти раненых.
Каково же было удивление противника, когда они после длительного артиллерийского и авиационного налета вошли в лес и ни одного партизана там не обнаружили. Мы понимали их дурацкое положение, и как они будут оправдываться перед вышестоящим начальством об успехе своей карательной экспедиции.
Впоследствии местные жители, которые оставались в населенных пунктах, рассказывали, что немцы очень возмущались, что во всем лагере могли найти только несколько шкур и требухов от животных, которые были брошены партизанами. Они разносили в пух и прах полицаев, считая их основными виновниками в провале операции.
При таких огромных потерях немцев и полицаев, которые они понесли в течение двухдневных боев, немцы не заполучили ни одного ни живого, ни мертвого партизана. Андрей Дмитриевич как всегда не без юмора сказал: "Они выкрутятся - сфотографируют убитых полицаев вместо партизан и снова напишут, что уничтожили крупные соединения партизан".
Между прочим, комиссар, как и прежде, не ошибся. Когда мы впоследствии заполучили их газеты, там не только было указано, что уничтожили больше тысячи партизан, но в числе пойманных в плен значились даже фамилии командира и комиссара нашей бригады.
Я никогда не думал, чтобы немцы были способны на такую беспардонную брехню. Неизвестно только, кого они хотели убедить этой стряпней. Местные жители не верили ни одной их строчке, самих себя убедить в обратном тоже нельзя.
Решено было сниматься всем отрядом и двигаться к новому месту стоянки. Всех женщин, детей и стариков решили отправить в населенные пункты, которые не подверглись нашествию карателей, а после ухода немцев вернуть в свои деревни. Для сопровождения их была выделена группа партизан.
Одновременно послали разведку в районы расположения немцев. Задача разведки - лично и через местных жителей постоянно следить за действиями и намерениями немцев и немедленно доносить.
Прибыл в землянку, доложил командиру и с нетерпением стал ожидать, что же последует дальше. Иван Михайлович подал мне распоряжение из центрального штаба, в котором сказано: "Оставаться в партизанском соединении, если потребуется - будет персональный вызов".
Далее было указано, что за нами сохраняются все фронтовые льготы, включая присвоение воинских званий независимо от занимаемой должности. И еще для меня оказалась одна неожиданность - меня назначили помощником начальника штаба объединенных отрядов партизан Курской области. Так называлось партизанское соединение по оперативной работе.
В штабе, кроме начальника штаба батальонного комиссара Сотникова Н.М., находилось еще несколько кадровых командиров. А именно: майор Бунин, майор Домбровский Валентин, капитан Шепилов.
Было еще два командира в звании лейтенантов: Медведев и Ульянцев, которые в основном выполняли общую канцелярскую работу. В штабе постоянно были прикомандированы для ведения агентурной разведки работники органов НКВД Гусев, а также приезжали майоры Быстров и Кремлев.
Например, Гусев и еще один командир, фамилию его запамятовал, находились при соединении постоянно; остальные прилетали на время для выполнения какого-то задания. Неизменно находился представитель авиации, в функции которого входило обеспечение посадки самолетов. Только он знал сигналы подачи для посадки самолетов, больше никто.
При штабе находился импровизированный политотдел, который возглавлял полковой комиссар Померанцев. Полковой комиссар был довольно пожилого возраста с беспокойным характером и годился всем нам в отцы, включая и командира соединения. Возраст командования и командиров штаба был в пределах от 27 лет до 32-33 лет. Неизменным спутником при штабе была неугомонная Фаина Борисовна, партизанский врач.
Штаб имел стационарную радиостанцию, при помощи которой поддерживалась устойчивая регулярная радиосвязь со штабом партизанского движения при Брянском фронте и с центральным партизанским штабом в Москве. Радистами были две прелестные девочки Тамара и Шура.
При штабе находилась штабная рота, в функции которой входило обеспечивать связь с отрядами, организация и ведение разведки и обеспечение командования и штаба питанием.
Зима стала полностью входить в свои права, а одежда у нас была не совсем зимняя. Нужно было дать команду разведчикам, чтобы они разыскали, где у немцев можно добыть теплую одежду. Мы прекрасно знали, что рядовые немцы сами замерзали, но начальство их имело добротные шубы. Можно было их похищать.
Еще до нас дошел слух о том, что немцы в ряде мест собирают у населения шерсть и организуют валку валенок. Командир взвода разведки бригады доложил о валке валенок немцами в г. Тросна. Это был городской поселок, в свое время именовался районным центром. Я попросил у командира бригады взять человек шесть разведчиков и две подводы и поехать уточнить обстановку лично. Командир бригады эту вылазку мне разрешил. На всякий случай, кроме личного оружия, имеющегося у каждого из нас, мы прихватили с собой ручной пулемет.
Когда подъехали в Тросне, одели полицейские повязки и придумали версию о том, что полиция Дмитровского района и ехали мы с выполнения задания. Решили заехать в Тросну перекусить и погреться.
Когда мы подъехали к первым домам, сделали остановку и зашли в первую попавшуюся хату. Когда мы вошли в дом, то изрядно перепугали жителей своим полицейским отрядом. Попросили их не волноваться и ответить нам на несколько наших вопросов.
Во-первых, мы уточнили, есть ли Тросне немцы. Оказалось, что немцев нет, имеется в центре полиция. Во-вторых, попросили рассказать, есть ли здесь мастерская по валке сапог. Получили утвердительный ответ. Место валки в доме самого старосты, за оврагом.
Подъехали к дому старосты, постучали в дверь. Сначало было тихо, затем послышались в сенях сначала шаги, а затем и голос: "Кто там?" "Свои", - ответили мы, - "из полиции".
Дверь открыл сам хозяин. В доме оказалась молодая женщина, которая была женой хозяина и двое ребят - лет 12 и 13. Противно было слушать их причитания уважения к полицейским повязкам. Хозяин решительным тоном, не требующим возражений, приказал жене накрывать на стол. "Угостить нужно с дороги дорогих гостей", - сказал хозяин. На столе появилось сало, огурцы и большая бутыль самогона.
Мы промерзли в дороге и согласились отведать хозяйского хлебосолья. Немного перекусив, мы спросили, много ли валяют сапог немцы в его мастерской. Хозяин любезно нам показал все производство, где оказалось три пары готовых валенок и около десятка пар в купоросе. Хозяин сообщил, что валяют валенки для полицаев и немцев.
Когда вернулись в хату и сообщили, что мы не полиция, а партизаны - в доме поднялся сплошной вой детей и жены хозяина. Хозяин затрясся и начал умолять, чтобы его не убивали.
Мы решительным тоном приказали успокоиться и выслушать наши требования: продолжать производство валенок, как будто нас и не было. Минимум половину валенок оставлять нам. За валенками еженедельно будут приезжать наши товарищи. Предупредили хозяина, чтобы он не вздумал кому-либо сообщить о нашем посещении и уговоре. Если что случится с нашими товарищами, пощады не будет никому.
Хозяин охотно согласился на наше предложение, мы забрали три пары валенок и уехали обратно в расположение бригады. Уговором нашим, к сожалению, воспользоваться не пришлось. Кто-то из жителей сообщил в полицию или даже немцам, что к старосте приезжали партизаны.
Наши посланцы за сапогами узнали печальную весть - старосту сами немцы повесили как предателя, связанного с партизанами. На этом наша миссия с приобретением теплой обуви закончилась. Дальше специально мы этими делами не занимались. Хватало дел более серьезных." - из воспоминаний помначштаба Первой Курской партизанской бригады капитана Е.А.Пискунова.
Взято: oper-1974.livejournal.com
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]