Шокирующая блокадная еда
---
«Участь котов в блокадном Ленинграде хорошо известна. Тогда котов из-под завалов спасали для того, чтобы их съесть, а попугаев ели вместе с перьями, которые потом в лучшем случае выплевывались»
Это циничная цитата из спича А. Г. Невзорова, который, по своему обыкновению старается шокировать слушателя, в данном случае не так уж и далека от истины.
Про это, а также про то, как ленинградцы собирали и ели землю, перемешанную с сахаром, после пожара на Бадаевских складах, есть масса тому свидетельств, собранных в эпохальном труде Даниила Гранина и Алеся Адамовича «Блокадная книга».
(конечно, эти потрясающие факты, скурпулезно собранные авторами по воспоминаниям блокадников, изложены ни в такой циничной форме, как у АГН)
Также в скудном блокадном рационе появилась одна рыбешка, которую ленинградцы до войны никогда не употребляли в пищу- это колюшка ( не путать с корюшкой!)
Колюшка относится к семейству лучеперых отряда колюшкообразных. Название объединило 5 родов и около 8 видов этих представителей. Они отличаются: шипами, расположенными в области спинного плавника. Эта мелкая рыбка не имеет чешуи, также не у всех особей бывает брюшной плавник.
«В годы блокады, когда съестные припасы закончились, в заливе и каналах была выловлена и съедена практически вся рыба, – рассказал петербургский зоолог Павел Глазков. – Уцелела только колюшка. В мирное время её не употребляли в пищу, считая "сорной рыбой". Но в блокаду она помогла выжить тысячам ленинградцев.»
Когда во время нереста колюшка устремлялась в Неву и каналы, ленинградцы вылавливали рыбу всем, чем только можно: сумками, майками, корзинками. Были даже сформированы специальные бригады для её отлова.
– Блокадники рассказали, что вкус у этой рыбки был весьма специфический, – продолжает Павел Глазков. – Фарш из неё даже отстаивали в течение суток. Из колюшки готовили котлеты и уху. Эта рыбка очень жирная. На основе колюшки был разработан препарат для заживления ран и ожогов.
В Кронштадте колюшке установлен памятник.
Еще несколько мощных штрихов, характеризующих ситуацию с продовольствием в осажденном городе и потрясающих воображение, даны в романе А. Чаковского "Это было в Ленинграде" :
«Я шёл по Невскому, стараясь не думать о еде. Но старые магазинные вывески, поминутно напоминавшие мне о ней — «Бакалея», «Гастроном», «Всегда горячие сосиски», — дразнили меня.
Внезапно я увидел другую «вывеску», написанную карандашом на бумаге: «Здесь кипяток».
Я вошёл в тамбур маленького магазина. Девушка в ватнике продавала кипяток по гривеннику за стакан. Она объяснила мне, что Ленсовет организовал повсеместную продажу кипятка населению. Я выпил два стакана горячей воды и шёл, ощущая приятное тепло, погружённый в мысли, и незаметно дошёл до Дворцовой площади.»
«Мне опять захотелось есть. Отломила ещё кусочек сухаря и стала жевать. Как нарочно, в этот момент я проходила мимо магазина, на случайно сохранившейся витрине которого ещё с мирных времён сохранилась бутафория: бело-розовый поросёнок, кольца колбасы и банки с маринованными огурцами.
Конечно, было очень жестоко оставлять всю эту бутафорию. Я долго стояла у окна и не могла оторваться. Но надо было торопиться. Я пошла, стараясь установить ту грань быстроты, за которой начинается головокружение.
Совершенно невозможно себе представить, что чувствовали умирающие от голода люди, проходя мимо такой витрины с бутафорией всяких вкусностей, возможно, уже и не верили, что прежняя, сытая жизнь когда-то вообще была.
Это циничная цитата из спича А. Г. Невзорова, который, по своему обыкновению старается шокировать слушателя, в данном случае не так уж и далека от истины.
Про это, а также про то, как ленинградцы собирали и ели землю, перемешанную с сахаром, после пожара на Бадаевских складах, есть масса тому свидетельств, собранных в эпохальном труде Даниила Гранина и Алеся Адамовича «Блокадная книга».
(конечно, эти потрясающие факты, скурпулезно собранные авторами по воспоминаниям блокадников, изложены ни в такой циничной форме, как у АГН)
Также в скудном блокадном рационе появилась одна рыбешка, которую ленинградцы до войны никогда не употребляли в пищу- это колюшка ( не путать с корюшкой!)
Колюшка относится к семейству лучеперых отряда колюшкообразных. Название объединило 5 родов и около 8 видов этих представителей. Они отличаются: шипами, расположенными в области спинного плавника. Эта мелкая рыбка не имеет чешуи, также не у всех особей бывает брюшной плавник.
«В годы блокады, когда съестные припасы закончились, в заливе и каналах была выловлена и съедена практически вся рыба, – рассказал петербургский зоолог Павел Глазков. – Уцелела только колюшка. В мирное время её не употребляли в пищу, считая "сорной рыбой". Но в блокаду она помогла выжить тысячам ленинградцев.»
Когда во время нереста колюшка устремлялась в Неву и каналы, ленинградцы вылавливали рыбу всем, чем только можно: сумками, майками, корзинками. Были даже сформированы специальные бригады для её отлова.
– Блокадники рассказали, что вкус у этой рыбки был весьма специфический, – продолжает Павел Глазков. – Фарш из неё даже отстаивали в течение суток. Из колюшки готовили котлеты и уху. Эта рыбка очень жирная. На основе колюшки был разработан препарат для заживления ран и ожогов.
В Кронштадте колюшке установлен памятник.
Еще несколько мощных штрихов, характеризующих ситуацию с продовольствием в осажденном городе и потрясающих воображение, даны в романе А. Чаковского "Это было в Ленинграде" :
«Я шёл по Невскому, стараясь не думать о еде. Но старые магазинные вывески, поминутно напоминавшие мне о ней — «Бакалея», «Гастроном», «Всегда горячие сосиски», — дразнили меня.
Внезапно я увидел другую «вывеску», написанную карандашом на бумаге: «Здесь кипяток».
Я вошёл в тамбур маленького магазина. Девушка в ватнике продавала кипяток по гривеннику за стакан. Она объяснила мне, что Ленсовет организовал повсеместную продажу кипятка населению. Я выпил два стакана горячей воды и шёл, ощущая приятное тепло, погружённый в мысли, и незаметно дошёл до Дворцовой площади.»
«Мне опять захотелось есть. Отломила ещё кусочек сухаря и стала жевать. Как нарочно, в этот момент я проходила мимо магазина, на случайно сохранившейся витрине которого ещё с мирных времён сохранилась бутафория: бело-розовый поросёнок, кольца колбасы и банки с маринованными огурцами.
Конечно, было очень жестоко оставлять всю эту бутафорию. Я долго стояла у окна и не могла оторваться. Но надо было торопиться. Я пошла, стараясь установить ту грань быстроты, за которой начинается головокружение.
Совершенно невозможно себе представить, что чувствовали умирающие от голода люди, проходя мимо такой витрины с бутафорией всяких вкусностей, возможно, уже и не верили, что прежняя, сытая жизнь когда-то вообще была.
Взято: foto-history.livejournal.com
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]