Живучий Фриц.
---
Кляйн - Зильбер. Померания. Февраль 1945 г.
"Тогда я отправил по радио сообщение: "Орел-1 вызывает Радугу! Наступаю к выезду из города, прошу следовать за мной!" и приказал экипажу: "Полный вперед, к выезду из города!"
Менке повел машину вперед. Пройти нужно было всего 500-600 метров, и я надеялся, что танки и штурмовые орудия пойдут следом, чтобы мы смогли пробиться без поддержки пехоты. На окраине Кляйн-Зильбера мы оказались совершенно одни.
Постоянные попытки установить радиосвязь успеха не имели, и даже мое требование поддержать нас с тыла или я отхожу осталось без ответа. Мы не могли поверить, что остальные не пошли за нами.
Только позднее, в госпитале, я узнал, что "королевский тигр" оберштурмфюрера Каеса, шедший за нами, подожгли русские, и он загородил дорогу шедшим следом самоходкам.
Остановившись на окраине города, мы решили подождать еще пятнадцать минут - дольше продержаться мы бы все равно не смогли. Когда никто не появился, мы медленно двинулись назад, время от времени обстреливая русских из пулеметов.
Нам удалось пройти только половину дороги: русские успели устроить на пути нашего отступления баррикаду из телеги и какого-то сельскохозяйственного оборудования.
Мы попытались медленно объехать заграждение, но левая задняя часть танка соскользнула в кювет, и ствол задрался в небо. Отстреливаться из курсового или башенного пулемета стало невозможно.
Русские тут же подобрались вплотную и по приставным лестницам полезли на танк. На какое-то время мы оказались беспомощными. Я приказал Менке вытащить танк на доopoгy на полной мощности и через просвет между фермами вывести машину из города.
Сначала показалось, что у нас все получится. Но уже у самого выхода из города раздался мощный взрыв и блеснула вспышка. Танк тут же остановился. "Покинуть машину!" - крикнул я вниз и выскочил из башенки.
В этот самый момент в башню попал второй снаряд, разворотивший мне голень. Уже когда я спрыгивал с танка, машина получила третье попадание. Я видел, как убегает один из моих товарищей. На самом деле спаслись двое.
Они выбрали верное направление и вышли к нашей линии обороны уже к вечеру. Там, за дорожной насыпью, стояла самоходка и третий наш "королевский тигр", потерявший ход из-за отказа электросистемы. Он мог стрелять только из двух пулеметов.
Парашютисты, сражавшиеся с нами накануне, тоже бьmи там. Всего этого я не знал, валяясь возле подбитого танка. При падении, увидев неподалеку русских, я закричал и вскинул руки.
Упав на землю, я вытащил из кармана брюк пистолет. Однако русские пока не обращали на меня внимания. Их больше занимало зрелище горящего "королевского тигра".
В нем погибли наши товарищи: наводчик Фриц Лукеш, семнадцатилетний саксонец из Трансильвании, и Бруно Тушкевич, заряжающий, до последнего надеявшийся отбить у врага родную деревню в Померании. Их "королевский тигр" стал им могилой, Байссер, радист, которого я видел убегающим, и механик-водитель Менке отделались ожогами.
Передняя часть нашего "королевского тигра" и его орудие были видны с самоходки, к которой прибежали двое моих товарищей. Oтryдa меня быстро заметили. Когда я пополз к загону для скота - двум навесам с воротами между ними, и наша самоходка, и русские на ферме вдруг ожили.
Самоходка oткрылa огонь фугасными снарядами по ферме и рядом с хлевом, у которого я лежал, стараясь при этом не задеть меня осколками. Русские вынуждены были укрыться.
Тем временем из провода от наушников и деревянной палки я попытался соорудить турникет для левой ноги, ступня которой вместе с ботинком бесполезно болталась в изорванных брюках. Потом я перевернулся на живот и замахал рукой.
Вдруг оба бедра пронзила боль. Сзади стоял русский, стрелявший по мне от бедра из ручного пулемета. Первые две пули попали в меня, а потом он не смог удержать оружие, и ствол увело влево.Я обернулся и выстрелил в него его из пистолета, а потом открыл огонь по второму, высунувшемуся из-за угла.
Подстреленного мной русского за ноги утащили за угол хлева. Я лег на спину, чтобы видеть оба угла конюшни. Больше никто не вышел, но в меня бросили ручную гранату. Она упала мне на живот. Я успел ее схватить и отбросить в сторону.
Едва граната вылетела из моей руки, как раздался взрыв,и кусок металла длиной четыре или пять сантиметров, распоров мне губу, застрял под нижним передним зубом. Я тут же его вытащил.
После взрыва я громко вскрикнул, надеясь, что русские сочтут, что со мной покончено. В центре небольшого хлева снова появился русский - тот, второй, в которого я стрелял. Никто не обратил на него внимания.
Вдруг я увидел, как и русские, укрывавшиеся за хлевами, трех человек из экипажа самоходки, стоявшей у края фермы, которые пытались вдоль дороги добраться до меня. Они добрались до соседней фермы и были уже почти на расстоянии крика, но вдруг развернулись и скрылись в направлении своей самоходки.
Я был подавлен. Но потом я подполз к деревянным воротам между двумя хлевами и увидел, что сразу за воротами лежит русский пулемет с диском наверху, а за ним - два человека. Из-за шума боя никто не обратил на меня внимания.
Я уже давно вставил в пистолет вторую обойму. Потом, приставив пистолет к щели в воротах и направив его на русских, сидевших на расстоянии вытянутой руки от пулемета, я напомнил себе оставить один патрон для себя. Но все пошло совершенно не так. Я прицелился, выстрелил, прицелился, выстрелил, снова прицелился и, уже ничего не видя, выстрелил...
Но пистолет заклинило! Все кончено! Зашвырнуть пистолет подальше! Нет, еще не все кончено! Ползти, ползти и снова ползти. Ползти туда, куда убежали товарищи, приказал я себе, и у меня получилось! Я укрылся под грудой картошки. Вне себя от злости из-за того, что я не смог втащить в укрытие раненую ногу, я потерял сознание.
Позднее я вспомнил, как в облачном небе кружил русский истребитель, и парашютист, стоявший возле меня, стрелял из автоматической винтовки по ферме.
Двое наших в кожаной форме спросили меня: "Унтерштурмфюрер, как вас лучше подхватить?" Я радостно крикнул им в ответ: "Хватайте за плечи, и убираемся отсюда!" Бегом, не останавливаясь, они протащили меня 200 или 300 метров по прямой к самоходке.
Только когда мы оказались возле нее, третий человек, парашютист, тоже побежал назад. Командиp нашего третьего "королевского тигра" подошел ко мне и доложил, что его танк полностью вышел из строя. Я приказал ему взорвать затвор орудия и поджечь машину. Это было исполнено.
Не помню, кто вез меня на самоходке, но около половины десятого утра они доставили меня на главный перевязочный пункт. Позднее мне удалось выяснить имя одного из моих спасителей.
Его звали Леонард Тойниссен, и он не вернулся из боев за Берлин. Кто-то нашел его расчетную книжку и послал ее по почте его родителям без записки и обратного адреса. В последнем письме он сообщал, что его танк пришлось взорвать в Кляйн-Зильбере, и все его пожитки сгорели вместе с танком.
Последними его словами, адресованными родителям, были: "Да не оставит вас Господь". - из воспоминаний унтерштурмфюрера Ф.Кауэрафа командира взвода 503-го тяжелого танкового батальона ваффен-СС.
Вилли Фей. "Королевские тигры" в танковых сражениях в Померании".
"Тогда я отправил по радио сообщение: "Орел-1 вызывает Радугу! Наступаю к выезду из города, прошу следовать за мной!" и приказал экипажу: "Полный вперед, к выезду из города!"
Менке повел машину вперед. Пройти нужно было всего 500-600 метров, и я надеялся, что танки и штурмовые орудия пойдут следом, чтобы мы смогли пробиться без поддержки пехоты. На окраине Кляйн-Зильбера мы оказались совершенно одни.
Постоянные попытки установить радиосвязь успеха не имели, и даже мое требование поддержать нас с тыла или я отхожу осталось без ответа. Мы не могли поверить, что остальные не пошли за нами.
Только позднее, в госпитале, я узнал, что "королевский тигр" оберштурмфюрера Каеса, шедший за нами, подожгли русские, и он загородил дорогу шедшим следом самоходкам.
Остановившись на окраине города, мы решили подождать еще пятнадцать минут - дольше продержаться мы бы все равно не смогли. Когда никто не появился, мы медленно двинулись назад, время от времени обстреливая русских из пулеметов.
Нам удалось пройти только половину дороги: русские успели устроить на пути нашего отступления баррикаду из телеги и какого-то сельскохозяйственного оборудования.
Мы попытались медленно объехать заграждение, но левая задняя часть танка соскользнула в кювет, и ствол задрался в небо. Отстреливаться из курсового или башенного пулемета стало невозможно.
Русские тут же подобрались вплотную и по приставным лестницам полезли на танк. На какое-то время мы оказались беспомощными. Я приказал Менке вытащить танк на доopoгy на полной мощности и через просвет между фермами вывести машину из города.
Сначала показалось, что у нас все получится. Но уже у самого выхода из города раздался мощный взрыв и блеснула вспышка. Танк тут же остановился. "Покинуть машину!" - крикнул я вниз и выскочил из башенки.
В этот самый момент в башню попал второй снаряд, разворотивший мне голень. Уже когда я спрыгивал с танка, машина получила третье попадание. Я видел, как убегает один из моих товарищей. На самом деле спаслись двое.
Они выбрали верное направление и вышли к нашей линии обороны уже к вечеру. Там, за дорожной насыпью, стояла самоходка и третий наш "королевский тигр", потерявший ход из-за отказа электросистемы. Он мог стрелять только из двух пулеметов.
Парашютисты, сражавшиеся с нами накануне, тоже бьmи там. Всего этого я не знал, валяясь возле подбитого танка. При падении, увидев неподалеку русских, я закричал и вскинул руки.
Упав на землю, я вытащил из кармана брюк пистолет. Однако русские пока не обращали на меня внимания. Их больше занимало зрелище горящего "королевского тигра".
В нем погибли наши товарищи: наводчик Фриц Лукеш, семнадцатилетний саксонец из Трансильвании, и Бруно Тушкевич, заряжающий, до последнего надеявшийся отбить у врага родную деревню в Померании. Их "королевский тигр" стал им могилой, Байссер, радист, которого я видел убегающим, и механик-водитель Менке отделались ожогами.
Передняя часть нашего "королевского тигра" и его орудие были видны с самоходки, к которой прибежали двое моих товарищей. Oтryдa меня быстро заметили. Когда я пополз к загону для скота - двум навесам с воротами между ними, и наша самоходка, и русские на ферме вдруг ожили.
Самоходка oткрылa огонь фугасными снарядами по ферме и рядом с хлевом, у которого я лежал, стараясь при этом не задеть меня осколками. Русские вынуждены были укрыться.
Тем временем из провода от наушников и деревянной палки я попытался соорудить турникет для левой ноги, ступня которой вместе с ботинком бесполезно болталась в изорванных брюках. Потом я перевернулся на живот и замахал рукой.
Вдруг оба бедра пронзила боль. Сзади стоял русский, стрелявший по мне от бедра из ручного пулемета. Первые две пули попали в меня, а потом он не смог удержать оружие, и ствол увело влево.Я обернулся и выстрелил в него его из пистолета, а потом открыл огонь по второму, высунувшемуся из-за угла.
Подстреленного мной русского за ноги утащили за угол хлева. Я лег на спину, чтобы видеть оба угла конюшни. Больше никто не вышел, но в меня бросили ручную гранату. Она упала мне на живот. Я успел ее схватить и отбросить в сторону.
Едва граната вылетела из моей руки, как раздался взрыв,и кусок металла длиной четыре или пять сантиметров, распоров мне губу, застрял под нижним передним зубом. Я тут же его вытащил.
После взрыва я громко вскрикнул, надеясь, что русские сочтут, что со мной покончено. В центре небольшого хлева снова появился русский - тот, второй, в которого я стрелял. Никто не обратил на него внимания.
Вдруг я увидел, как и русские, укрывавшиеся за хлевами, трех человек из экипажа самоходки, стоявшей у края фермы, которые пытались вдоль дороги добраться до меня. Они добрались до соседней фермы и были уже почти на расстоянии крика, но вдруг развернулись и скрылись в направлении своей самоходки.
Я был подавлен. Но потом я подполз к деревянным воротам между двумя хлевами и увидел, что сразу за воротами лежит русский пулемет с диском наверху, а за ним - два человека. Из-за шума боя никто не обратил на меня внимания.
Я уже давно вставил в пистолет вторую обойму. Потом, приставив пистолет к щели в воротах и направив его на русских, сидевших на расстоянии вытянутой руки от пулемета, я напомнил себе оставить один патрон для себя. Но все пошло совершенно не так. Я прицелился, выстрелил, прицелился, выстрелил, снова прицелился и, уже ничего не видя, выстрелил...
Но пистолет заклинило! Все кончено! Зашвырнуть пистолет подальше! Нет, еще не все кончено! Ползти, ползти и снова ползти. Ползти туда, куда убежали товарищи, приказал я себе, и у меня получилось! Я укрылся под грудой картошки. Вне себя от злости из-за того, что я не смог втащить в укрытие раненую ногу, я потерял сознание.
Позднее я вспомнил, как в облачном небе кружил русский истребитель, и парашютист, стоявший возле меня, стрелял из автоматической винтовки по ферме.
Двое наших в кожаной форме спросили меня: "Унтерштурмфюрер, как вас лучше подхватить?" Я радостно крикнул им в ответ: "Хватайте за плечи, и убираемся отсюда!" Бегом, не останавливаясь, они протащили меня 200 или 300 метров по прямой к самоходке.
Только когда мы оказались возле нее, третий человек, парашютист, тоже побежал назад. Командиp нашего третьего "королевского тигра" подошел ко мне и доложил, что его танк полностью вышел из строя. Я приказал ему взорвать затвор орудия и поджечь машину. Это было исполнено.
Не помню, кто вез меня на самоходке, но около половины десятого утра они доставили меня на главный перевязочный пункт. Позднее мне удалось выяснить имя одного из моих спасителей.
Его звали Леонард Тойниссен, и он не вернулся из боев за Берлин. Кто-то нашел его расчетную книжку и послал ее по почте его родителям без записки и обратного адреса. В последнем письме он сообщал, что его танк пришлось взорвать в Кляйн-Зильбере, и все его пожитки сгорели вместе с танком.
Последними его словами, адресованными родителям, были: "Да не оставит вас Господь". - из воспоминаний унтерштурмфюрера Ф.Кауэрафа командира взвода 503-го тяжелого танкового батальона ваффен-СС.
Вилли Фей. "Королевские тигры" в танковых сражениях в Померании".
Взято: oper-1974.livejournal.com
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]