Интервью из Чернобыля.
---
Друзья, я рад представить вам новую рубрику в блоге maxim_nm — интервью с людьми необычных профессий и необычной судьбы. И, поскольку я много пишу про индустриальный туризм в целом и про Чернобыль в частности, первое интервью я решил взять у самого настоящего работника Чернобыльской зоны — Владислава Курочкина, который сейчас работает на строительстве нового Саркофага ЧАЭС. Всего в Чернобыле сейчас работает более 1000 человек — они выполняют работы по демонтажу старых конструкций, уборке радиоактивных материалов и, самое главное — строительству нового "Объекта "Укрытие".
Их уже не называют ликвидаторами. На смену героическому и немного страшному названию конца восьмидесятых годов пришло современное и прозаическое — подрядчики. Нет у профессии и былого романтического ореола — общество считает их простыми рабочими, не предоставляя никаких осбоых льгот и преференций. Тем не менее, работа остаётся вредной и даже опасной — Чернобыль по-прежнему чадит рентгенами и грозит обрушением стен старого Саркофага.
Итак, сегодняшнее интервью — с современным ликвидатором последствий аварии на ЧАЭС, прямо с чернобыльской стройки.
— Влад, привет! расскажи, пожалуйста, как именно ты попал в Чернобыль? Случайно или это был осознанный выбор?
— Привет. Вообще впервые попал в 2011-м году. По объявлению в газете. Подрядчику, который обеспечивает питание на всех объектах промплощадки и на самой станции, требовался раздатчик еды со знанием английского. Смешно звучит, но это так. Но первый визит вышел крайне неудачным. В следующий раз я появился на станции уже двумя годами позже. Я давно хотел там работать. Это был более чем осознанный выбор.
— Чем именно ты сейчас занимаешься на ЧАЭС? В каких работах участвуешь?
— В данный момент работаю лаборантом-радиометристом на санпропускнике-1430. Нас порядка двенадцати человек, все мы являемся сотрудниками НИИ Радиационной Защиты. Занимаемся измерением количества радионуклидов в организмах персонала подрядных организаций, которые задействованы в сооружении НБК ("Нового безопасного конфаймента", саркофага) а так же на других работах.
— Сколько всего человек сейчас работает в Зоне на этой стройке? На каком этапе находится строительство НБК?
— Точных данных не могу дать, но точно больше 1000 человек. Строительство НБК находится в завершающей фазе. Сама Арка уже почти готова, строительство техзданий идет ударными темпами.
— Насколько мне известно, изначально Арку планировалось построить быстрее и дешевле, но в итоге выросли сроки и бюджеты. С чем это может быть связано? Возникли ли на стройке какие-то дополнительные сложности?
— Да, проект менялся много раз. Это было связано с теми вопросами, которые поднимались в процессе работы над проектом. Естественно, чем глобальнее задача - тем она сложнее и, как следствие, дороже.
— Можно ли подробнее об этом?
— Если подробнее, то выйдет объем, равный моей научной работе для Малой Академии Наук, но я постараюсь короче. Проблемы возникали самого разного рода: что делать с "Укрытием", призрачный ресурс которого стремительно истекал? Куда девать содержимое этого неорганизованного хранилища радиоактивных отходов, коим стал Объект "Укрытие"? Как максимально обезопасить этот объект, таким образом максимально снизив его постоянное влияние на окружающую среду? Примерно такого плана вопросы возникали перед всеми участниками сложного процесса, связанного с проектом нового "саркофага".
— Хотелось бы узнать о тематике твоей работы для Малой Академии Наук. Материалы для нее собирал прямо в Зоне?
— Тема была "Преобразование Объекта "Укрытие" в экологически безопасную систему". Писалась работа на английском языке, так как я учился в лицее в гуманитарной группе с углубленным изучением английского языка. Материал мне с работы приносил отец. Это касалось как разрешенных для копирования нормативных документов, так и фотоматериалов.
— Не было ли за время твоей работы в Чернобыле каких-то чрезвычайных происшествий? И насколько реально обрушение стен старого Саркофага?
— Чрезвычайных происшествий, слава Богу, в мое присутствие там не было. На счет вероятности: она высока. Блок ведь в свое время раскрыло взрывом как цветок. Время делает свое дело и конструкции все более неустойчивы. Показательными являются отчеты МАГАТЭ, опубликованные на официальном сайте ЧАЭС через некоторое время после обрушения кровли машзала 4-го блока в 2013-м году.
— Кто сейчас работает в Зоне, как можно охарактеризовать этих людей? Как они попадают в Зону, связана ли их судьба с 1986 годом?
— В Зоне разные люди. Начиная от простых деревенских хлопцев, которые подались туда, дабы заработать копейку, и заканчивая ликвидаторами, которые остались работать на станции, либо вернулись после определенного перерыва. То есть контингент крайне разношерстный.
— А называют ли этих людей сейчас "ликвидаторами"? Или это просто рабочие Зоны?
— Они себя таковыми не считают. "Просто подрядчики" - примерно так это звучит из их уст.
— Опасна ли нынешняя работа по строительству нового саркофага с точки зрения облучения рабочих? Какой вид работ можно назвать самым опасным, как регламентируется работа в этих самых опасных зонах?
— Конечно опасна. Рабочие постоянно подвергаются облучению разной степени мощности. Самые грязные с точки зрения радиационной опасности работы — это работы по сооружению ограждающего контура между Третьим и Четвертым блоками. Работы проводятся в необслуживаемых помещений "Укрытия", где порой работать можно от силы 30 минут. Дозовые нагрузки персонала, независимо от того, где он работает - в локальной зоне или же непосредственно внутри "Укрытия", контролируются с соблюдением норм радиационной безопасности, которые четко закреплены в таком фундаментальном законе, как НРБУ-97.
— А что это за контур такой? Нечто вроде стены?
— Да. Это стена из монолитного бетона, которая должна будет создать продолжение НБК, но уже внутри главного корпуса Третьего блока и "Объекта "Укрытие".
— То есть, она прокладывается как бы "вразрез" между Третьим и Четвертым блоком?
— Да. Это как бы "прокладка", или "изоляция". Что-то в этом роде.
— А что там сейчас в помещениях, через которые прокладывается эта стена? Остались ли какие-нибудь офисные кабинеты, старые вещи? Или там только технические коридоры?
— Из того, что выкладывалось в сеть, видел только часть машинного зала в районе 7-го турбогенератора. Зрелище там сомнительное — остатки турбогенератора без кожуха, кучи строительного мусора после демонтажа трубопроводов. В общем, похоже на какую-то стихийную свалку.
— Что представляет собой "стандартный" рабочий день современного работника Зоны? Как они попадают на ЧАЭС, есть ли обеденный перерыв, как потом уезжают?
— Стандартный рабочий день выглядит примерно так:
1. Завтрак. Если славутчанин, то работник кушает дома сам. Если же иногородний вахтовик, то он вместе с сотрудниками идет в столовую и там ждет автобуса.
2. Поездка на работу. Если славутчанин, то тут 45-минутная поездка на электричке по достаточно живописным местам. Если же вахтовик — то погрузка в автобус для доставки из Чернобыля на объект.
3. Сами работы. Тут уже кто чем занимается. Все выглядит как муравейник, и это так. При общей, на первый взгляд, суматохе, все мы — как единый организм.
4. Обед. Тут уже у кого как организовано: станционники — в столовую №19, подрядчики — либо в Чернобыль в столовую, либо непосредственно на одну из трех столовых, что располагаются на промплощадке. Нашему НИИ, к сожалению, пока что в этом плане места не хватило, поэтому приходится еду возить из дома под видом "тормозков".
5. Продолжение работ. Тут можно смело смотреть пункт 2.
6. Что-то вроде пересменки. Есть персонал, который работает и ночью. Примерно в 8 вечера происходит пересменка — дневной персонал едет по домам, ночной — на объект. Ужинают все кто где — кто в Славутиче, кто в Чернобыле.
— А что видно в окно при поездке из Славутича на ЧАЭС? Можно ли выйти из поезда, не доезжая до станции?
— Ну выйти — это чревато))) Электричка идет практически без остановок. Разве что в самой зоне на чуток снижает скорость, но это связано с состоянием путей. Что видно? Всю красоту украинского Полесья — обширные болота, сосновые леса на фоне, березовые рощи. Также проезжаем две заброшенные деревни. Знаю, что одна из станций — "Посудово". Под самый конец проезжаем площадку, которая готовилась под 7 и 8 блоки ЧАЭС. Ну и пересекаем реку Припять
— Если можно озвучить - сколько сейчас в среднем получает рабочий в Чернобыле? Есть ли какие-нибудь дополнительные льготы, ранняя пенсия?
— Зарплаты разные. Слишком большой диапазон, если брать вообще всех в целом. Если брать конкретно работяг, то у них зарплаты невысокие — 5-6 тысяч гривен. Льготы им не предусмотрены, но в зарплату входит оплата особо вредных условий труда. На счет пенсии — тут я не в курсе, ибо пока что не видел ни одного из сотрудников подрядчиков, которые собирались бы на пенсию, хотя среди них много тех которым под или уже за 50 лет. Инженеры и другие руководящие работники получают от 10 до 20 тысяч гривен, но там, опять-так, тоже сильно зависит от должности.
— Понятно. А какой в целом сейчас статус в обществе у профессии подрядчика в Чернобыле? Считается ли эта работа в Украине сейчас престижной? Что говорят в их семьях?
— Не сказал бы, что работа эта имеет вообще какой-то престиж. Скажем так: статус в обществе у этой работы ничем не отличается от аналогичного, но на обычной стройке. То есть, если человек работает арматурщиком, то его воспринимают сугубо как обычного работягу, независимо от того, работает ли он у нас или на стройке какого-нибудь очередного жилищного комплекса в крупном городе страны. В семьях тоже в основном отношение простое — "кормилец уехал на заработки". Примерно такой формат восприятия.
— Получается, в общественном сознании на смену героям-ликвидаторам второй половины 1980-х пришли "обычные работяги"?
— Да. Да и сами себя эти люди не воспринимают как тех, кто делает нечто значительное. Там люди проще, их мало волнует сама суть объекта, на котором они находятся. Для них это - просто возможность прокормить свои семьи.
— Контролируется ли сейчас общая накопленная доза, полученная рабочим? Как это происходит, они носят индивидуальные дозиметры? Какая накопленная доза сейчас считается пороговой для "списания" человека из Зоны?
— Конечно же контролируется. У каждого рабочего есть индивидуальный накопитель. У тех, кто в локальной зоне, их два - электронный и термолюминисцентный. У тех, кто в "чистой зоне" - только термолюминисцентный. Для всех, кто постоянно пребывает на промплощадке и на самой станции, есть граничная норма - 2 бэра в год. Все это согласно тому же НРБУ-97. Накопители меняют раз в месяц или после окончания вахты. Они отправляются в лаборатории, где ведется учет дозовых нагрузок персонала.
— То есть, сейчас "пороговые уровни" намного ниже, чем для лквидаторов конца 80-х?
— Надо понимать разницу, между максимальной разовой и годовой. Для ликвидаторов ставили 25 бэр — это максимум, сколько человек может набрать за крайне короткое время без особого риска для здоровья. Годовая в то время была 5 бэр. Уже во времена независимости эту норму у нас снизили до 2 бэр. Но опять-таки — 25 бэр так и осталась максимальной разовой. а 400 бэр - смертельной.
— Скажи, пожалуйста, как вообще воспринимается чернобыльская стройплощадка, так сказать, "изнутри"? Похожа ли она на фотоснимки, или с другого ракурса выглядит все иначе?
— Как "пожар в публичном доме во время наводнения". Сначала — некая дезориентация. Конечно же, фото не могут передать реальность, так как они статичны. А в рабочее время там постоянное движение. Когда я еще работал в "Новарке", то у меня голова поначалу была перегружена от такой постоянной "движухи". Шум непрекращающийся. Но потом привыкаешь и сразу начинаешь разделять происходящее: вот мужики бетон для фундамента льют, вон наши технику перегоняют, вон платформу погнали на монтаж очередного "чего-то". И так далее.
— А как происходит руководство этими работами? Есть какой-то отдел планирования, он располагается прямо в Зоне?
— Все эти работы контролирует непосредственно руководство станции и Группа Управления Проектом. У них есть четкая информация, какой подрядчик на каких работах в каком проекте задействован. Есть деление на "подрядчиков" и "субподрядчиков".
— Какое само сильное впечатление было у тебя во время работы в Зоне? Может быть, удалось увидеть или даже сфотографировать что-то необычное?
— Самое сильное впечатление, наверно, было связано с моим визитом в район контрфорсной стены. Тогда наша бригада по сваям закончила заполнение котлована на севере (напротив каскадной стены) и начала перемещаться на юг. Но нужно было забрать датчики, которыми мы мерили вибронагрузку грунта. Для этого требовалось почти впритык подойти к контрфорсной стене. И увидеть вблизи то, что регулярно мелькает на куче фото — это вызывает в голове вихрь эмоций. Это как проникнуть за кулисы какой-то тайны, соприкоснуться с тем. чего, к сожалению (а, может, и к счастью) не дано постичь многим, кто в той или иной степени увлекается данной тематикой. Фотографировать тоже удавалось.
— Это те самые места, где в 1986 году велись самые опасные работы?
— Да. Это те места, где в 1986-м разворачивалась вся драма периода ликвидации.
— А какие там сейчас уровни радиации?
— Разные. На севере (у каскадной стены) — 1-6 мР/ч, на западе у контрфорсной — 2-35 мР/ч, на юге (у машинного зала) — 10-50 мР/ч. Данные не очень точные, но, думаю, общую картину дадут возможность понять
— Это самые большие уровни, в которых приходилось тебе бывать? Ощущается ли как-то физически уровень радиации свыше 1 р/час?
— Кратковременно бывало и больше. К примеру, на севере, на спуске в котлован был обнаружен участок, в котором фон был порядка 3 рентген в час. При чем обнаружили его случайно. Скорее всего, строительная техника, перемалывая грунт колесами или гусеницами таки подняла наверх какие-то горячие частицы. На себе я никак этого не ощутил. Просто чуть вздрогнул от того, что у меня электронный дозиметр-накопитель запищал о том, что фон превышает порог, который у него в программе. И это в локальной-то зоне. Потом это же место прошел дозиметрист. Его накопитель тоже запищал. Он промерял фон в том месте, сообщил начальству. Те прозвонили кому-то, оцепили территорию, подъехал экскаватор, сгрузил все в самосвал, тот уехал. Потом подъехал другой с более чистым грунтом. Вот и все))
— Влад, ты ведь живешь в Славутиче? Расскажи, пожалуйста, в целом о жизни в этом городе. Сколько человек сейчас занято на АЭС, какие дальнейшие перспективы у города, настроения у жителей?
— Да, в этом году будет 20 лет, как я тут живу. Город живет жизнью обычной провинции — тихо, спокойно, размеренно. Со Славутича на станции работает около 4000 человек — это практически половина взрослого населения города. Городок-то маленький — всего 25000. У города перспективы напрямую зависят от ЧАЭС. То есть до окончания срока снятия с эксплуатации наше будущее более-менее ясно. Что дальше — не знает никто. Да и рано об этом думать — завершение всех работ только в 2064 году, так что до этого еще далеко.
Настроения разные. Кто-то плюет на трудности в трудоустройстве и уезжает со словам "тут нефиг ловить". Правда, многие потом обратно приезжают, так как зачастую их амбиции не состыковываются с реальностью. Но многие верят в городок и видят позитив. Нет работы? Плохо ищешь. Скучно? Значит пройдись по городу и внимательно приглядись, куда зайти. И так далее. То есть хочешь чего-то — сделай что-то. Так что настроения разные. Но паники нет. Тем более, не думаю, что в увядающем городе возможен природный прирост населения. Да такой, что в этом году мы впервые за 29 лет существования города перешагнули отметку в 25000 человек (до этого колебалось от 24500 до 24800.
— Большое спасибо за интересное интервью! Напоследок такой вопрос — чем планируешь заниматься после работы в Чернобыле? Твоя следующая работа будет как-то связана с Чернобылем, или планируешь заняться чем-то другим?
— Всегда пожалуйста) Пока что менять станцию не собираюсь ни на что. Буду совмещать ее со своими хобби — музыкой и фотографией. Но так или иначе, я не считаю, что достаточно сделал для того, чтоб быть уверенным, что прошлое опять не явит нам себя.
______________________
Страничка Влада во ВК
Блог Влада в ЖЖ
Все фото в посте сделаны Владом в время работы на ЧАЭС.
____________________________________________
Понравился пост? Расскажите о нем, нажав на кнопочку ниже:
Взято: maxim-nm.livejournal.com
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]