Иван и Василий
---
Кот переселился в мастерскую Ивана Сергеевича и занял место на подоконнике. Часами он глядел на дорогу, прищурив зеленые глаза, надеясь увидеть на ней своего хозяина...
Стружка из-под рубанка вылетала с легким шипением. Завиваясь в широкую спираль, она плавно опускалась в кучу таких-же завитушек на пол мастерской, и со стороны эта куча походила на густую, русую шевелюру бесшабашного парня.
Казалось, тряхнет он головой, и взметнутся желтоватые локоны, весело заиграют, впитывая в себя солнечный свет, и снова опустятся...
Иван Сергеевич наслаждался работой – дерево сухое, без сучков, лезвие рубанка заточено до бритвенной остроты, сила в руках еще осталась, а умения – этого он набрался за свою жизнь вдосталь.
Он поднял с пола кудряшку стружки, посмотрел сквозь нее на свет, улыбнулся. Золотом заиграла она, проявились едва видимые прожилки – это от годовых колец дерева: светлая, темная – лето, зима…
Тепло на душе, покойно. И думается в такое время только о хорошем, даже былые беды и неурядицы вспоминаются легко, без сожаления, с грустной улыбкой. А за шесть с лишком десятков лет их было – не счесть.
Закончив вязать оконную раму – заказ односельчанина, он аккуратно прислонил ее к стенке. Время подходило к обеду, с минуты на минуту хозяйка кликнет к столу.
— Пойдем, Василий, отряхнем стружку с одежды, умоемся, — предложил он коту, который расположился на подоконнике и по обыкновению озирал дорогу.
Кот его прекрасно понял, но даже головы не повернул.
— Эх, Василий, Василий… — вздохнул Иван. — Что ж ты себе душу маешь? Объяснил я уже тебе – не вернется твой хозяин...
Еще по весне занемог сосед – дед Нечаев. Жил он в добром бревенчатом доме, оставшись один. Приехали дочь с мужем, уговорили они старика переехать в город. Тот надеялся подлечиться и вернуться, потому – поручил соседу приглядывать за домом и котом Василием.
А через пару месяцев вновь приехала дочь, привезла невеселую весть – похоронили старика на городском кладбище. Дом продали.
Его, не торгуясь, купила на разбор семья из соседнего села. Аккуратно, по бревнышку раскатали сруб, по кирпичику – печь и надворные постройки, и через неделю на участке остался лишь литой бетон фундамента.
Кот, редко покидавший свой родной участок, больше там не появлялся. Переселился в мастерскую Ивана Сергеевича и занял место на подоконнике, откуда открывался вид на околицу села с дорогой, ведущей в город.
Часами он глядел на эту дорогу, прищурив зеленые глаза, надеясь увидеть на ней своего хозяина. Вполуха прислушивался к человеку, который что-то говорил негромким, добрым голосом.
Изредка кот поднимал тяжелую, ушастую голову, смотрел на него грустным прищуром глаз:
— Хороший ты мужик, но не мой хозяин… Даже если мой не вернется – ты им не станешь.
— Ну, как знаешь, — вздыхал Иван. Он понимал кота и всей душой ему сочувствовал.
Уход старика Нечаева обескуражил Ивана, не верилось ему, что случилось это в самом деле. Стискивали сердце слова, что не высказал он старику, берег их до подходящего случая, а случая все не было. Теперь и не будет…
Рос Иван в неблагополучной семье. Хоть и единственным ребенком был у родителей, но, казалось, что мать и отец, в минуты похмельного просветленья, с удивлением взирали на него:
«Что за малец? Откуда взялся?»
Сосед – Нечаев растил своих сына и дочь, и к соседскому пацану относился, как к своим ребятам. Иван в родном доме показывался редко, все больше пропадал у Нечаевых.
Бывало, и ночевать там оставался, и место за столом ему всегда было. Так и окончил местную восьмилетку, потом – училище. В родное село вернулся после армии, но задерживаться там не собирался.
Думалось – повидается с родителями, пройдет по селу из конца в конец в дембельской форме, выпьет за встречу с друзьями детства – и в город!
Но родителей он больше не увидел – сгубил их зеленый змий, обоих в одночасье, за месяц до его возвращения. Так и не протрезвев, ушли они оба в мир иной, в жутких корчах, отравившись дешевой «паленкой».
Поддержал его тогда сосед, нашел нужные слова, простые, но правильные:
— Не дури, Ванька! — сказал он ему тогда. — Куда ты поедешь? Кто тебя в городе ждет, кто поможет? Оставайся, дом починить я тебе помогу. Заведешь семью, такую, чтобы в доме этом счастье поселилось и с детьми твоими навсегда осталось!
Правильный мужик был Нечаев, поверил ему тогда Иван. И хоть молодежь уезжала из села, Иван остался.
Привел в дом молодую хозяйку, вместе впряглись в нелегкий воз жизненных проблем, тянули его, растили детей в любви и согласии. Мудрым советчиком и добрым соседом для них всегда оставался Нечаев.
И теперь скребло сердце Ивана, что за всю жизнь не сказал он ему главного – что уважал его, как родителя, что благодарен ему за все, что, если бы не он – неизвестно, как бы сложилась судьба.
Может быть, жилось бы легче и спокойней, но вряд ли счастливо…
Вернулся он через полчаса, поставил перед Василием миску с едой и присел рядом. Пока кот неторопливо выбирал лакомые кусочки, он поглаживал его по большой ушастой голове.
Неожиданная мысль посетила Ивана, и он, взглянув на кота, серьезно произнес:
— А ведь и ты, Василий, жалеешь, что не был ласков с хозяином? Оттого и ждешь его, глаз от окна не отводишь?
Иван привязался к Василию, и в минуты отдыха любил общаться с ним, как с ровней. Кот не отвечал, но слушал внимательно, пытаясь уяснить, что нужно от него этому человеку?
Он даже морщил от натуги лоб и шевелил ушками, но в конце концов вновь отворачивался к окну и часами смотрел на дорогу, подобрав под себя лапки.
— На недельку оставлю тебя с хозяйкой, — втолковывал ему Иван, наводя порядок в мастерской. — Сын новую городскую квартиру обустраивает, просил помочь – двери в комнатах поменять. Сам он по другой части специалист, а мне это не трудно.
Заодно с внуком пообщаюсь, он уже большой – в пятый класс пошел! Ты уж не обижай хозяйку, она у нас добрая и тебя без внимания не оставит.
На следующий день утром приехал сын. Иван наскоро попрощался с супругой, зашел к Василию, потрепал его по большой голове:
— Не скучай, дружище, я ненадолго...
Он не видел, как встрепенулся кот, когда Иван с сыном отъехали от ворот дома, как тревожно мяукнул он, провожая взглядом машину, на которой увозят этого доброго человека по той же дороге, что увезли и прежнего хозяина...
С работой Иван справился за три дня, благо – инструмент у сына был в достатке, и помощник, двенадцатилетний Егорка, без дела не сидел.
Вечером последнего дня сын отвез Ивана на кладбище – навестить могилу старика Нечаева. Долго стоял он перед не осевшим еще холмиком земли, шепча слова, те, что не успел сказать соседу прежде...
Утром, прихватив рюкзак с городскими гостинцами, которыми щедро снабдила его невестка, и получив твердое обещание от Егорки – приехать к деду на все каникулы, отправился домой. Наотрез отказался от предложения сына отвезти его до села:
— Нечего тебе от работы отлынивать, не имей такой привычки! Вези на автовокзал, а сам – на работу! Как раз успеешь!
От автобусной остановки до села метров пятьсот – десять минут неспешным шагом. Вот и его дом, крайний у дороги. Открылась калитка – супруга вышла встречать. Иван улыбнулся: «Ладную мамку я своим детям нашел!»
Вдруг из-под ног супруги серой молнией метнулся Василий и взметая намытый весенними ручьями песок, помчался ему навстречу!
Истошно мяуча, он терся о ноги, обнимал хвостом и, встав на задние лапки, заглядывал в глаза!
— Ах ты, морда! — дрогнувшим голосом произнес Иван. — Неужели соскучился? Я ж недолго... Или... Чего ты себе надумал?
Он поднял на руки серого мурлыку, который засопел, как ребенок, уткнувшись ему в грудь и вцепившись в куртку всеми четырьмя лапками. Так, с котом на руках, он и шагнул к супруге, которая с улыбкой смотрела на них.
На обочине дороги остался лежать забытый рюкзак с гостинцами...
ТАГИР НУРМУХАМЕТОВ
Стружка из-под рубанка вылетала с легким шипением. Завиваясь в широкую спираль, она плавно опускалась в кучу таких-же завитушек на пол мастерской, и со стороны эта куча походила на густую, русую шевелюру бесшабашного парня.
Казалось, тряхнет он головой, и взметнутся желтоватые локоны, весело заиграют, впитывая в себя солнечный свет, и снова опустятся...
Иван Сергеевич наслаждался работой – дерево сухое, без сучков, лезвие рубанка заточено до бритвенной остроты, сила в руках еще осталась, а умения – этого он набрался за свою жизнь вдосталь.
Он поднял с пола кудряшку стружки, посмотрел сквозь нее на свет, улыбнулся. Золотом заиграла она, проявились едва видимые прожилки – это от годовых колец дерева: светлая, темная – лето, зима…
Тепло на душе, покойно. И думается в такое время только о хорошем, даже былые беды и неурядицы вспоминаются легко, без сожаления, с грустной улыбкой. А за шесть с лишком десятков лет их было – не счесть.
Закончив вязать оконную раму – заказ односельчанина, он аккуратно прислонил ее к стенке. Время подходило к обеду, с минуты на минуту хозяйка кликнет к столу.
— Пойдем, Василий, отряхнем стружку с одежды, умоемся, — предложил он коту, который расположился на подоконнике и по обыкновению озирал дорогу.
Кот его прекрасно понял, но даже головы не повернул.
— Эх, Василий, Василий… — вздохнул Иван. — Что ж ты себе душу маешь? Объяснил я уже тебе – не вернется твой хозяин...
Еще по весне занемог сосед – дед Нечаев. Жил он в добром бревенчатом доме, оставшись один. Приехали дочь с мужем, уговорили они старика переехать в город. Тот надеялся подлечиться и вернуться, потому – поручил соседу приглядывать за домом и котом Василием.
А через пару месяцев вновь приехала дочь, привезла невеселую весть – похоронили старика на городском кладбище. Дом продали.
Его, не торгуясь, купила на разбор семья из соседнего села. Аккуратно, по бревнышку раскатали сруб, по кирпичику – печь и надворные постройки, и через неделю на участке остался лишь литой бетон фундамента.
Кот, редко покидавший свой родной участок, больше там не появлялся. Переселился в мастерскую Ивана Сергеевича и занял место на подоконнике, откуда открывался вид на околицу села с дорогой, ведущей в город.
Часами он глядел на эту дорогу, прищурив зеленые глаза, надеясь увидеть на ней своего хозяина. Вполуха прислушивался к человеку, который что-то говорил негромким, добрым голосом.
Изредка кот поднимал тяжелую, ушастую голову, смотрел на него грустным прищуром глаз:
— Хороший ты мужик, но не мой хозяин… Даже если мой не вернется – ты им не станешь.
— Ну, как знаешь, — вздыхал Иван. Он понимал кота и всей душой ему сочувствовал.
Уход старика Нечаева обескуражил Ивана, не верилось ему, что случилось это в самом деле. Стискивали сердце слова, что не высказал он старику, берег их до подходящего случая, а случая все не было. Теперь и не будет…
Рос Иван в неблагополучной семье. Хоть и единственным ребенком был у родителей, но, казалось, что мать и отец, в минуты похмельного просветленья, с удивлением взирали на него:
«Что за малец? Откуда взялся?»
Сосед – Нечаев растил своих сына и дочь, и к соседскому пацану относился, как к своим ребятам. Иван в родном доме показывался редко, все больше пропадал у Нечаевых.
Бывало, и ночевать там оставался, и место за столом ему всегда было. Так и окончил местную восьмилетку, потом – училище. В родное село вернулся после армии, но задерживаться там не собирался.
Думалось – повидается с родителями, пройдет по селу из конца в конец в дембельской форме, выпьет за встречу с друзьями детства – и в город!
Но родителей он больше не увидел – сгубил их зеленый змий, обоих в одночасье, за месяц до его возвращения. Так и не протрезвев, ушли они оба в мир иной, в жутких корчах, отравившись дешевой «паленкой».
Поддержал его тогда сосед, нашел нужные слова, простые, но правильные:
— Не дури, Ванька! — сказал он ему тогда. — Куда ты поедешь? Кто тебя в городе ждет, кто поможет? Оставайся, дом починить я тебе помогу. Заведешь семью, такую, чтобы в доме этом счастье поселилось и с детьми твоими навсегда осталось!
Правильный мужик был Нечаев, поверил ему тогда Иван. И хоть молодежь уезжала из села, Иван остался.
Привел в дом молодую хозяйку, вместе впряглись в нелегкий воз жизненных проблем, тянули его, растили детей в любви и согласии. Мудрым советчиком и добрым соседом для них всегда оставался Нечаев.
И теперь скребло сердце Ивана, что за всю жизнь не сказал он ему главного – что уважал его, как родителя, что благодарен ему за все, что, если бы не он – неизвестно, как бы сложилась судьба.
Может быть, жилось бы легче и спокойней, но вряд ли счастливо…
Вернулся он через полчаса, поставил перед Василием миску с едой и присел рядом. Пока кот неторопливо выбирал лакомые кусочки, он поглаживал его по большой ушастой голове.
Неожиданная мысль посетила Ивана, и он, взглянув на кота, серьезно произнес:
— А ведь и ты, Василий, жалеешь, что не был ласков с хозяином? Оттого и ждешь его, глаз от окна не отводишь?
Иван привязался к Василию, и в минуты отдыха любил общаться с ним, как с ровней. Кот не отвечал, но слушал внимательно, пытаясь уяснить, что нужно от него этому человеку?
Он даже морщил от натуги лоб и шевелил ушками, но в конце концов вновь отворачивался к окну и часами смотрел на дорогу, подобрав под себя лапки.
— На недельку оставлю тебя с хозяйкой, — втолковывал ему Иван, наводя порядок в мастерской. — Сын новую городскую квартиру обустраивает, просил помочь – двери в комнатах поменять. Сам он по другой части специалист, а мне это не трудно.
Заодно с внуком пообщаюсь, он уже большой – в пятый класс пошел! Ты уж не обижай хозяйку, она у нас добрая и тебя без внимания не оставит.
На следующий день утром приехал сын. Иван наскоро попрощался с супругой, зашел к Василию, потрепал его по большой голове:
— Не скучай, дружище, я ненадолго...
Он не видел, как встрепенулся кот, когда Иван с сыном отъехали от ворот дома, как тревожно мяукнул он, провожая взглядом машину, на которой увозят этого доброго человека по той же дороге, что увезли и прежнего хозяина...
С работой Иван справился за три дня, благо – инструмент у сына был в достатке, и помощник, двенадцатилетний Егорка, без дела не сидел.
Вечером последнего дня сын отвез Ивана на кладбище – навестить могилу старика Нечаева. Долго стоял он перед не осевшим еще холмиком земли, шепча слова, те, что не успел сказать соседу прежде...
Утром, прихватив рюкзак с городскими гостинцами, которыми щедро снабдила его невестка, и получив твердое обещание от Егорки – приехать к деду на все каникулы, отправился домой. Наотрез отказался от предложения сына отвезти его до села:
— Нечего тебе от работы отлынивать, не имей такой привычки! Вези на автовокзал, а сам – на работу! Как раз успеешь!
От автобусной остановки до села метров пятьсот – десять минут неспешным шагом. Вот и его дом, крайний у дороги. Открылась калитка – супруга вышла встречать. Иван улыбнулся: «Ладную мамку я своим детям нашел!»
Вдруг из-под ног супруги серой молнией метнулся Василий и взметая намытый весенними ручьями песок, помчался ему навстречу!
Истошно мяуча, он терся о ноги, обнимал хвостом и, встав на задние лапки, заглядывал в глаза!
— Ах ты, морда! — дрогнувшим голосом произнес Иван. — Неужели соскучился? Я ж недолго... Или... Чего ты себе надумал?
Он поднял на руки серого мурлыку, который засопел, как ребенок, уткнувшись ему в грудь и вцепившись в куртку всеми четырьмя лапками. Так, с котом на руках, он и шагнул к супруге, которая с улыбкой смотрела на них.
На обочине дороги остался лежать забытый рюкзак с гостинцами...
ТАГИР НУРМУХАМЕТОВ
Источник: rjjaca.ru
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]