«Есть только зверская война против ближайших соседей»
---
– Вы, как выпускник журфака, наверное, должны знать все клише и штампы. И поэтому такой вопрос. Какой вопрос, Вера, вы хотели бы услышать и не услышали от меня?
– В чём вы собираетесь обмануть ожидания своих слушателей и почитателей, если собираетесь?
– Вера, а я вот спрошу вас – в чем вы собираетесь обмануть?
– Какой неожиданный и приятный вопрос. Спасибо большое, Евгений. Я собираюсь почти, как сказать, в некотором пике того, что люди подразумевают как творческий путь, уйти. Обычно люди начинают развивать бурную деятельность на взлете, а я ухожу на год в некоторое безмолвие и безлюдье.
И этот один из последних, надо сказать, эфиров. Потому что дальше меня довольно трудно будет где-нибудь найти. Я с января уезжаю из страны.
Так закончилась моя беседа с ВЕРОЧКОЙ ПОЛОЗКОВОЙ. Почти десятилетней давности. А вспомнил я тот разговор, ознакомившись с её интервью недельной давности:
Цитирую:
«Она пробовала новые жанры, выпускала книги и музыкальные альбомы, много выступала и много путешествовала. Теперь, заявив о своем неприятии политики Путина, Полозкова покинула Россию.
«В моей стране больше нет политики, журналистики и никаких правовых институтов. Есть только зверская война против ближайших соседей, есть худший за 30 лет экономический кризис и пропаганда в лучших традициях Геббельса», – написала Полозкова в своём обращении. «Детали» встретились с ней на Форуме «СловоНово» в Израиле, где она читала свои стихи, в том числе новые. В них отразились война и боль за украинских друзей:
– Мне не так страшны люди, которые славят русское оружие, зигуют и восхищаются тем, что мы «показываем миру кузькину мать». Они хотя бы в реальности пребывают. А есть совершенно невозможный пласт людей, которые говорят: «Давайте не будем о плохом говорить, пожалуйста. Ну, мы же так хорошо сидим. Я вот пальтецо себе купила весеннее, всегда мечтала о таком». И у меня мороз по коже: либо я схожу с ума, либо с человеком что-то не то. Потому что у нас треснул мир под ногами, и в эту трещину летит все, что мы знали, строили, любили, собирались делать».
Ага. Строили они. Любили. До смерти. Так вот, я помню, как она публично, в Фейсбуке желала гибели Захару Прилепину:
Тогда подумал, что Вера Николаевна – мерзавка, а сейчас стало очевидно, что эта Веро4ка © ваша просто бесконечно глупа.
И в качестве коды процитирую реплику Амирама Григорова (пятилетней, кстати, давности):
«Тут уж, не будучи ни большим поклонником прозы Прилепина, ни ценителем стихов означенной Верочки, я могу позволить себе быть беспристрастным. Я, как вы понимаете, немного пишу сам и для меня современная отечественная литература — не отдалённый остров какой-нибудь, а довольно-таки изученный материк, во всяком случае, очертания его знакомы.
И если у Прилепина крепкая, плотная проза, которую можно любить или не любить, но ниже определённого уровня она никогда не упадёт, то Полозкова представляется мануфактурой по выработке графоманских простыней, лишённых какой-либо изюминки, — их бесконечное множество, но ни одна из них до уровня подлинной русской лирики подняться не может. В любом случае сравнить их как авторов невозможно. Это как сравнивать кита и слона.
Знаете, невозможно выстроить свой путь от начала и до конца безошибочно, и все мы имеем право на колебания и ошибки. Тот же Прилепин был когда-то креатурой отечественных литературных тузов, которые либеральны чуть более чем все, и в дебрях Интернета можно найти, если задаться целью, прилепинские симпатии Навальному и вообще много чего интересного, например похвалы сиятельным графоманам, даже той же самой Верочке.
Прилепин, по-видимому, некоторое время, пока незримые воздушные потоки поднимали его на писательский Эверест, терпел, зная, что выступать раньше времени со своим мнением контрпродуктивно. Но несколько лет назад Прилепин ощутил, что крылья его расправлены, и его прорвало — он опубликовал письмо Сталину, исполненное скорбной истины, той самой, что в условиях либерально-русофобского диктата в литературе нам всем было приказано чураться.
Визг и вой из либерального лагеря были оглушительны. Они пестовали, как им казалось, смышлёного крепкого парня (настоящего русского, ветерана войны), но при этом придерживающегося "передовых взглядов", который должен был своим аутентичным славянским лицом разбавить их московский, по традиции, не очень русский внутрибульварный курятник. А он взял и сорвался с крючка и стал совершенно самостоятелен.
Другое дело Верочка. Ваш покорный слуга помнит, как изначально в штыки её приняли низы либерального писательского сообщества. Было даже специальное мероприятие, на котором критики, по совместительству необыкновенно элитные стихотворцы, произносили спичи, крыли Верочкины кое-как зарифмованные страдания на чём свет стоит. Идёт большой — звучало тогда из уст высокодуховных пиитов.
Но тут Полозкова, что называется, попала под братский огонь. Это просто верхи либеральной литературной мафии не посоветовались с низами. Раздували Верочку дельцы-тяжеловесы типа Быкова и покойного питерского литературного жука Житинского, они слепили поэтессу из успешной блогерши, к которой валом валили модные девочки, не имеющие вакцинации против пошлости. Впрочем, Полозкова, также взлетев к вершинам Парнаса и окрепнув, ухитрилась своим творцам ответить традиционным для себя хамством — в этом умении, ей, пожалуй, равных немного».
Однако же то, что эта крупная рифмующая женщина с лицом мальчика во всеуслышание пожелала чьей-то смерти, неважно чьей, смерти человека, — я бы не счёл признаком её врождённой кровожадности. Скорее всего, она тоже работает на свой образ. И это её образ привёл к такой фантастической низости. Скорее всего, то, что ей хотелось, она этими своими словами и получила.
Чего бы хотелось мне? Чтобы закончилась эта война и невредимый Прилепин вернулся к своим четырём детям. И к рукописям».
Написано сие, напомню, пять лет назад. Но как актуально звучит,,,
«Она пробовала новые жанры, выпускала книги и музыкальные альбомы, много выступала и много путешествовала. Теперь, заявив о своем неприятии политики Путина, Полозкова покинула Россию.
«В моей стране больше нет политики, журналистики и никаких правовых институтов. Есть только зверская война против ближайших соседей, есть худший за 30 лет экономический кризис и пропаганда в лучших традициях Геббельса», – написала Полозкова в своём обращении. «Детали» встретились с ней на Форуме «СловоНово» в Израиле, где она читала свои стихи, в том числе новые. В них отразились война и боль за украинских друзей:
– Мне не так страшны люди, которые славят русское оружие, зигуют и восхищаются тем, что мы «показываем миру кузькину мать». Они хотя бы в реальности пребывают. А есть совершенно невозможный пласт людей, которые говорят: «Давайте не будем о плохом говорить, пожалуйста. Ну, мы же так хорошо сидим. Я вот пальтецо себе купила весеннее, всегда мечтала о таком». И у меня мороз по коже: либо я схожу с ума, либо с человеком что-то не то. Потому что у нас треснул мир под ногами, и в эту трещину летит все, что мы знали, строили, любили, собирались делать».
Ага. Строили они. Любили. До смерти. Так вот, я помню, как она публично, в Фейсбуке желала гибели Захару Прилепину:
Тогда подумал, что Вера Николаевна – мерзавка, а сейчас стало очевидно, что эта Веро4ка © ваша просто бесконечно глупа.
И в качестве коды процитирую реплику Амирама Григорова (пятилетней, кстати, давности):
«Тут уж, не будучи ни большим поклонником прозы Прилепина, ни ценителем стихов означенной Верочки, я могу позволить себе быть беспристрастным. Я, как вы понимаете, немного пишу сам и для меня современная отечественная литература — не отдалённый остров какой-нибудь, а довольно-таки изученный материк, во всяком случае, очертания его знакомы.
И если у Прилепина крепкая, плотная проза, которую можно любить или не любить, но ниже определённого уровня она никогда не упадёт, то Полозкова представляется мануфактурой по выработке графоманских простыней, лишённых какой-либо изюминки, — их бесконечное множество, но ни одна из них до уровня подлинной русской лирики подняться не может. В любом случае сравнить их как авторов невозможно. Это как сравнивать кита и слона.
Знаете, невозможно выстроить свой путь от начала и до конца безошибочно, и все мы имеем право на колебания и ошибки. Тот же Прилепин был когда-то креатурой отечественных литературных тузов, которые либеральны чуть более чем все, и в дебрях Интернета можно найти, если задаться целью, прилепинские симпатии Навальному и вообще много чего интересного, например похвалы сиятельным графоманам, даже той же самой Верочке.
Прилепин, по-видимому, некоторое время, пока незримые воздушные потоки поднимали его на писательский Эверест, терпел, зная, что выступать раньше времени со своим мнением контрпродуктивно. Но несколько лет назад Прилепин ощутил, что крылья его расправлены, и его прорвало — он опубликовал письмо Сталину, исполненное скорбной истины, той самой, что в условиях либерально-русофобского диктата в литературе нам всем было приказано чураться.
Визг и вой из либерального лагеря были оглушительны. Они пестовали, как им казалось, смышлёного крепкого парня (настоящего русского, ветерана войны), но при этом придерживающегося "передовых взглядов", который должен был своим аутентичным славянским лицом разбавить их московский, по традиции, не очень русский внутрибульварный курятник. А он взял и сорвался с крючка и стал совершенно самостоятелен.
Другое дело Верочка. Ваш покорный слуга помнит, как изначально в штыки её приняли низы либерального писательского сообщества. Было даже специальное мероприятие, на котором критики, по совместительству необыкновенно элитные стихотворцы, произносили спичи, крыли Верочкины кое-как зарифмованные страдания на чём свет стоит. Идёт большой — звучало тогда из уст высокодуховных пиитов.
Но тут Полозкова, что называется, попала под братский огонь. Это просто верхи либеральной литературной мафии не посоветовались с низами. Раздували Верочку дельцы-тяжеловесы типа Быкова и покойного питерского литературного жука Житинского, они слепили поэтессу из успешной блогерши, к которой валом валили модные девочки, не имеющие вакцинации против пошлости. Впрочем, Полозкова, также взлетев к вершинам Парнаса и окрепнув, ухитрилась своим творцам ответить традиционным для себя хамством — в этом умении, ей, пожалуй, равных немного».
Однако же то, что эта крупная рифмующая женщина с лицом мальчика во всеуслышание пожелала чьей-то смерти, неважно чьей, смерти человека, — я бы не счёл признаком её врождённой кровожадности. Скорее всего, она тоже работает на свой образ. И это её образ привёл к такой фантастической низости. Скорее всего, то, что ей хотелось, она этими своими словами и получила.
Чего бы хотелось мне? Чтобы закончилась эта война и невредимый Прилепин вернулся к своим четырём детям. И к рукописям».
Написано сие, напомню, пять лет назад. Но как актуально звучит,,,
И в качестве коды процитирую реплику Амирама Григорова (пятилетней, кстати, давности):
«Тут уж, не будучи ни большим поклонником прозы Прилепина, ни ценителем стихов означенной Верочки, я могу позволить себе быть беспристрастным. Я, как вы понимаете, немного пишу сам и для меня современная отечественная литература — не отдалённый остров какой-нибудь, а довольно-таки изученный материк, во всяком случае, очертания его знакомы.
И если у Прилепина крепкая, плотная проза, которую можно любить или не любить, но ниже определённого уровня она никогда не упадёт, то Полозкова представляется мануфактурой по выработке графоманских простыней, лишённых какой-либо изюминки, — их бесконечное множество, но ни одна из них до уровня подлинной русской лирики подняться не может. В любом случае сравнить их как авторов невозможно. Это как сравнивать кита и слона.
Знаете, невозможно выстроить свой путь от начала и до конца безошибочно, и все мы имеем право на колебания и ошибки. Тот же Прилепин был когда-то креатурой отечественных литературных тузов, которые либеральны чуть более чем все, и в дебрях Интернета можно найти, если задаться целью, прилепинские симпатии Навальному и вообще много чего интересного, например похвалы сиятельным графоманам, даже той же самой Верочке.
Прилепин, по-видимому, некоторое время, пока незримые воздушные потоки поднимали его на писательский Эверест, терпел, зная, что выступать раньше времени со своим мнением контрпродуктивно. Но несколько лет назад Прилепин ощутил, что крылья его расправлены, и его прорвало — он опубликовал письмо Сталину, исполненное скорбной истины, той самой, что в условиях либерально-русофобского диктата в литературе нам всем было приказано чураться.
Визг и вой из либерального лагеря были оглушительны. Они пестовали, как им казалось, смышлёного крепкого парня (настоящего русского, ветерана войны), но при этом придерживающегося "передовых взглядов", который должен был своим аутентичным славянским лицом разбавить их московский, по традиции, не очень русский внутрибульварный курятник. А он взял и сорвался с крючка и стал совершенно самостоятелен.
Другое дело Верочка. Ваш покорный слуга помнит, как изначально в штыки её приняли низы либерального писательского сообщества. Было даже специальное мероприятие, на котором критики, по совместительству необыкновенно элитные стихотворцы, произносили спичи, крыли Верочкины кое-как зарифмованные страдания на чём свет стоит. Идёт большой — звучало тогда из уст высокодуховных пиитов.
Но тут Полозкова, что называется, попала под братский огонь. Это просто верхи либеральной литературной мафии не посоветовались с низами. Раздували Верочку дельцы-тяжеловесы типа Быкова и покойного питерского литературного жука Житинского, они слепили поэтессу из успешной блогерши, к которой валом валили модные девочки, не имеющие вакцинации против пошлости. Впрочем, Полозкова, также взлетев к вершинам Парнаса и окрепнув, ухитрилась своим творцам ответить традиционным для себя хамством — в этом умении, ей, пожалуй, равных немного».
Однако же то, что эта крупная рифмующая женщина с лицом мальчика во всеуслышание пожелала чьей-то смерти, неважно чьей, смерти человека, — я бы не счёл признаком её врождённой кровожадности. Скорее всего, она тоже работает на свой образ. И это её образ привёл к такой фантастической низости. Скорее всего, то, что ей хотелось, она этими своими словами и получила.
Чего бы хотелось мне? Чтобы закончилась эта война и невредимый Прилепин вернулся к своим четырём детям. И к рукописям».
Написано сие, напомню, пять лет назад. Но как актуально звучит,,,
Источник: neputevie.ru
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]