Закат Госбезопасности.
---
Вспоминает Михаил Любимов https://ru.wikipedia.org/wiki/Любимов,_Михаил_Петрович
Ещё один миф о том, что дипломаты за границей жируют. Весной 1961 года мы с беременной женой выезжали в Лондон с полным набором кастрюль, сковородок и прочей кухонной утвари, не говоря о коляске, были поселены в полуподвальную квартиру на Earl’sTerrace, где жила ещё одна семья с двумя детьми.
Я выезжал в звании старлея КГБ под прикрытием третьего секретаря, наша комната выходила на помойку. Через полтора года после отъезда одной семьи нас переселили в комнату в коммуналке на втором этаже.
И таков был иерархический путь наверх всех сотрудников посольства. Посол жил в посольстве, советники - в отдельных квартирах. Тогда мы платили за жильё полностью, потом коммуналки ликвидировали, посольство снимало квартиры для сотрудников, которые оплачивали 10% ренты.
В советской колонии царил дух экономии, часто граничивший со стяжательством. Распродажи пользовались завидной популярностью, работал кооперативный магазин, где товары, особенно советские, продавались дёшево.
Помню, из-за нелицензионной этикетки "коньяк" торгпредство не смогло продать армянский коньяк и отправило его в магазин по фунту за бутылку.
Секретарь профсоюзной организации (с большевистских времён в целях конспирации так называли парторганизацию) громогласно предупреждал: "Товарищи, просьба не разбрасывать бутылки в Кью Гарденс (излюбленное место отдыха в Лондоне, другим местом был отдалённый Гастингс, где у посольства имелась дача).
Как третий секретарь посольства я получал 120 фунтов стерлингов в месяц, средней руки мужской костюм стоил тогда около 30 фунтов. В рестораны с женой мы не ходили, даже скотч-виски в обычных магазинах стоил для нас дорого, правда, в кооперативе покупали, пардон, дешёвое пойло CanadianClub.
К этому стоит добавить весьма дорогое детское питание для народившегося дитяти. Однако, конечно, на фоне советского бытия эта жизнь выглядела шикарной.
С годами положение загранработников улучшалось, хотя все копили: кто на кооперативную квартиру в Москве, кто на машину, кто для родственников, подавляющее большинство покупали и перепродавали заграничные шмотки, одно время в цене были даже пластиковые пакеты (до сих пор смотрю на них с болью, отправляя в помойку).
Однажды в Копенгаген прибыл на съезд датских коммунистов Константин Черненко, тогда ещё даже не кандидат в члены Политбюро, однако человек весьма влиятельный.
Мы просили поднять зарплату всем нашим загранработникам и в целях подтверждения трудностей жизни провели Константина Устиновича по самым дорогим магазинам, где туфли стоили по 500 долларов (тогдашних!), а продукты - просто по королевским ценам. "Как же живут трудящиеся?" - изумлялся Черненко, и в результате зарплату нам подняли аж на 30%.
Ещё один миф - это о том, как жировали в КГБ. Конечно, зарплаты у нас были высокие, рядовой оперуполномоченный получал в два и больше раза, чем инженер. Жильё и дачи предоставлялись в первую очередь высшему командному звену и приближённым.
Я, например, никогда от КГБ квартиры не получал. Когда я занял должность заместителя начальника отдела (вроде бы командный состав), то получил привилегированное право на пошив раз в год костюма в ателье КГБ и на ондатровую шапку(!), кроме того, я мог получать парное молоко и цыплят из подсобного хозяйства КГБ.
Конечно, начальник разведки и его заместители имели доступ к дешёвым продуктам на Грановского, в буфетах разведки и всего КГБ в 1970-е продавали мясную кулинарию, которая ничем не отличалась от оной в городских магазинах.
Система была организована весьма хитроумно: сотрудники ЦК получали меньше, чем в КГБ, зато в столовой и буфетах ЦК дефицитные продукты продавались по коммунистическим ценам, и никто не упускал случая при визите туда пообедать в местной столовке.
Ведомственные санатории и дома отдыха КГБ в летний сезон были переполнены, опять же путёвки в первую очередь получало начальство (для него даже имелись люксы).
Уже будучи резидентом и полковником, я жил в крымском санатории КГБ с двумя соседями. Условия в подобных заведениях ЦК были намного лучше. (Конечно, с годами всё большую роль в КГБ играли блат и связи.)
После смерти Сталина нами в полную меру стала верховодить Коммунистическая партия. Приход в МИД завотдела из ЦК не экзотика, в КГБ также влились много партийных кадров, причём, как правило, на руководящие должности. Даже в резидентуры КГБ приезжали слабо подготовленные партийные работники, некоторые приспособились и преуспевали, другие не продвинулись.
Особенно ЦК "укрепил" второй главк (контрразведку) и созданное в 1967 году Пятое управление, которое в 1969 году возглавил Филипп Бобков. ЦК для нас был царь и бог, ослушаться его никто не мог.
К тому же там, особенно в международном отделе и ряде других, служили такие выдающиеся личности, как Шахназаров, Загладин, Черняев, на фоне которых наши лидеры выглядели пигмеями, у них был широкий взгляд на мир, и вместе с другими они предопределили перестройку.
Ко мне, тогда резиденту КГБ в Дании, во время командировок частенько захаживал заместитель заведующего международным отделом Виталий Шапошников, за бутылкой виски я читал ему свои "крамольные" стихи и прямо говорил, что глупо запрещать нашим загранработникам выезжать, например, из Копенгагена на уик-энд в Париж без решения ЦК - зачем этот бюрократизм?
Он всё наматывал на ус, очень любил песни Высоцкого, а своего бывшего коллегу начальника разведки Владимира Крючкова именовал не иначе как Володя.
С критикой советских порядков (конечно, без диссидентства) выступал мой товарищ, сотрудник отдела пропаганды Лев Оников, очень чистый и честный человек. Однажды в Копенгагене я повёл его в портовый кабачок, где ему на колени неожиданно водрузилась проститутка.
Лев, глазом не моргнув, просидел с ней в таком положении минут 20, не согнал, терпеливо выслушивал её речи. Потом он объяснил мне, что она по-своему тоже пролетариат и с ней надо проводить разъяснительную работу. Он свято верил в идеалы коммунизма.
После смерти Сталина отношения между МИДом и КГБ менялись в зависимости от политического веса руководителя. После Молотова иностранными делами ведали партийцы: Шепилов - в МИДе, Шелепин и Семичастный - в КГБ.
В 1957 году Громыко сменил Шепилова на долгие годы, однако в Политбюро он не входил до 1973 года и весьма прислушивался к Андропову, уже с 1967 года шефу КГБ.
Андропов очень боялся, что его "съедят" партийные конкуренты (неслучайно Брежнев подставил под него замов - Семёна Цвигуна и Георгия Цинёва), избегал острых мероприятий (во время съездов, например, иногда запрещали встречаться с агентурой).
Очень он опасался связей с террористами, в частности с Ирландской республиканской армией (знаю по своему опыту), он ожёгся на венгерской революции, где в результате повесили бывшего премьера Имре Надя.
При Андропове было наложено строгое табу на политические убийства, соответствующее подразделение в разведке было радикально реорганизовано.
Бесспорно, он был мудрым политиком, придумал "психушки", пошёл ленинским путём, начав высылки вместо репрессий, вместе с Громыко пробил разрешение на выезд евреев в Израиль.
В этом смысле он, бесспорно, был дальновидным деятелем, ведь ещё долго потом его преемник на посту председателя КГБ СССР (в 1982 году) генерал Виталий Федорчук скрежетал зубами, обвиняя Андропова в предательстве, поскольку он выпускал за границу Высоцкого, Юрия Любимова, других актёров и не засадил в тюрягу Солженицына.
http://www.sovsekretno.ru/articles/id/5718/
Ещё один миф о том, что дипломаты за границей жируют. Весной 1961 года мы с беременной женой выезжали в Лондон с полным набором кастрюль, сковородок и прочей кухонной утвари, не говоря о коляске, были поселены в полуподвальную квартиру на Earl’sTerrace, где жила ещё одна семья с двумя детьми.
Я выезжал в звании старлея КГБ под прикрытием третьего секретаря, наша комната выходила на помойку. Через полтора года после отъезда одной семьи нас переселили в комнату в коммуналке на втором этаже.
И таков был иерархический путь наверх всех сотрудников посольства. Посол жил в посольстве, советники - в отдельных квартирах. Тогда мы платили за жильё полностью, потом коммуналки ликвидировали, посольство снимало квартиры для сотрудников, которые оплачивали 10% ренты.
В советской колонии царил дух экономии, часто граничивший со стяжательством. Распродажи пользовались завидной популярностью, работал кооперативный магазин, где товары, особенно советские, продавались дёшево.
Помню, из-за нелицензионной этикетки "коньяк" торгпредство не смогло продать армянский коньяк и отправило его в магазин по фунту за бутылку.
Секретарь профсоюзной организации (с большевистских времён в целях конспирации так называли парторганизацию) громогласно предупреждал: "Товарищи, просьба не разбрасывать бутылки в Кью Гарденс (излюбленное место отдыха в Лондоне, другим местом был отдалённый Гастингс, где у посольства имелась дача).
Как третий секретарь посольства я получал 120 фунтов стерлингов в месяц, средней руки мужской костюм стоил тогда около 30 фунтов. В рестораны с женой мы не ходили, даже скотч-виски в обычных магазинах стоил для нас дорого, правда, в кооперативе покупали, пардон, дешёвое пойло CanadianClub.
К этому стоит добавить весьма дорогое детское питание для народившегося дитяти. Однако, конечно, на фоне советского бытия эта жизнь выглядела шикарной.
С годами положение загранработников улучшалось, хотя все копили: кто на кооперативную квартиру в Москве, кто на машину, кто для родственников, подавляющее большинство покупали и перепродавали заграничные шмотки, одно время в цене были даже пластиковые пакеты (до сих пор смотрю на них с болью, отправляя в помойку).
Однажды в Копенгаген прибыл на съезд датских коммунистов Константин Черненко, тогда ещё даже не кандидат в члены Политбюро, однако человек весьма влиятельный.
Мы просили поднять зарплату всем нашим загранработникам и в целях подтверждения трудностей жизни провели Константина Устиновича по самым дорогим магазинам, где туфли стоили по 500 долларов (тогдашних!), а продукты - просто по королевским ценам. "Как же живут трудящиеся?" - изумлялся Черненко, и в результате зарплату нам подняли аж на 30%.
Ещё один миф - это о том, как жировали в КГБ. Конечно, зарплаты у нас были высокие, рядовой оперуполномоченный получал в два и больше раза, чем инженер. Жильё и дачи предоставлялись в первую очередь высшему командному звену и приближённым.
Я, например, никогда от КГБ квартиры не получал. Когда я занял должность заместителя начальника отдела (вроде бы командный состав), то получил привилегированное право на пошив раз в год костюма в ателье КГБ и на ондатровую шапку(!), кроме того, я мог получать парное молоко и цыплят из подсобного хозяйства КГБ.
Конечно, начальник разведки и его заместители имели доступ к дешёвым продуктам на Грановского, в буфетах разведки и всего КГБ в 1970-е продавали мясную кулинарию, которая ничем не отличалась от оной в городских магазинах.
Система была организована весьма хитроумно: сотрудники ЦК получали меньше, чем в КГБ, зато в столовой и буфетах ЦК дефицитные продукты продавались по коммунистическим ценам, и никто не упускал случая при визите туда пообедать в местной столовке.
Ведомственные санатории и дома отдыха КГБ в летний сезон были переполнены, опять же путёвки в первую очередь получало начальство (для него даже имелись люксы).
Уже будучи резидентом и полковником, я жил в крымском санатории КГБ с двумя соседями. Условия в подобных заведениях ЦК были намного лучше. (Конечно, с годами всё большую роль в КГБ играли блат и связи.)
После смерти Сталина нами в полную меру стала верховодить Коммунистическая партия. Приход в МИД завотдела из ЦК не экзотика, в КГБ также влились много партийных кадров, причём, как правило, на руководящие должности. Даже в резидентуры КГБ приезжали слабо подготовленные партийные работники, некоторые приспособились и преуспевали, другие не продвинулись.
Особенно ЦК "укрепил" второй главк (контрразведку) и созданное в 1967 году Пятое управление, которое в 1969 году возглавил Филипп Бобков. ЦК для нас был царь и бог, ослушаться его никто не мог.
К тому же там, особенно в международном отделе и ряде других, служили такие выдающиеся личности, как Шахназаров, Загладин, Черняев, на фоне которых наши лидеры выглядели пигмеями, у них был широкий взгляд на мир, и вместе с другими они предопределили перестройку.
Ко мне, тогда резиденту КГБ в Дании, во время командировок частенько захаживал заместитель заведующего международным отделом Виталий Шапошников, за бутылкой виски я читал ему свои "крамольные" стихи и прямо говорил, что глупо запрещать нашим загранработникам выезжать, например, из Копенгагена на уик-энд в Париж без решения ЦК - зачем этот бюрократизм?
Он всё наматывал на ус, очень любил песни Высоцкого, а своего бывшего коллегу начальника разведки Владимира Крючкова именовал не иначе как Володя.
С критикой советских порядков (конечно, без диссидентства) выступал мой товарищ, сотрудник отдела пропаганды Лев Оников, очень чистый и честный человек. Однажды в Копенгагене я повёл его в портовый кабачок, где ему на колени неожиданно водрузилась проститутка.
Лев, глазом не моргнув, просидел с ней в таком положении минут 20, не согнал, терпеливо выслушивал её речи. Потом он объяснил мне, что она по-своему тоже пролетариат и с ней надо проводить разъяснительную работу. Он свято верил в идеалы коммунизма.
После смерти Сталина отношения между МИДом и КГБ менялись в зависимости от политического веса руководителя. После Молотова иностранными делами ведали партийцы: Шепилов - в МИДе, Шелепин и Семичастный - в КГБ.
В 1957 году Громыко сменил Шепилова на долгие годы, однако в Политбюро он не входил до 1973 года и весьма прислушивался к Андропову, уже с 1967 года шефу КГБ.
Андропов очень боялся, что его "съедят" партийные конкуренты (неслучайно Брежнев подставил под него замов - Семёна Цвигуна и Георгия Цинёва), избегал острых мероприятий (во время съездов, например, иногда запрещали встречаться с агентурой).
Очень он опасался связей с террористами, в частности с Ирландской республиканской армией (знаю по своему опыту), он ожёгся на венгерской революции, где в результате повесили бывшего премьера Имре Надя.
При Андропове было наложено строгое табу на политические убийства, соответствующее подразделение в разведке было радикально реорганизовано.
Бесспорно, он был мудрым политиком, придумал "психушки", пошёл ленинским путём, начав высылки вместо репрессий, вместе с Громыко пробил разрешение на выезд евреев в Израиль.
В этом смысле он, бесспорно, был дальновидным деятелем, ведь ещё долго потом его преемник на посту председателя КГБ СССР (в 1982 году) генерал Виталий Федорчук скрежетал зубами, обвиняя Андропова в предательстве, поскольку он выпускал за границу Высоцкого, Юрия Любимова, других актёров и не засадил в тюрягу Солженицына.
http://www.sovsekretno.ru/articles/id/5718/
Взято: oper-1974.livejournal.com
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]