Советская армия. Учения "Запад-81". ( фото )
---
Запад-81. Дневники лейтенанта-взводного.
Считаю, что события с 4 по 12 сентября 1981 года были не учениями, а хорошо отрежиссированным ПОКАЗОМ. Выдрессированные войска дали миру "картинку" советской агрессивной мощи.
Настоящие же учения прошли в июле и августе, когда и кадровые военные, и призванные для доукомплектования частей резервисты действительно УЧИЛИСЬ в ходе тренировок с боевой стрельбой. А вообще подготовка началась минимум за два года до описываемых событий.
На учениях "Запад-81" инженерными войсками Белорусского военного округа для правдоподобия был оборудован район обороны механизированной дивизии американской армии: отрыли 38 км траншей, 1200 укрытий для техники, было построено более 400 блиндажей и убежищ.
Более 120 старых танков, игравших роль "американцев", оснастили блоками для дистанционного управления. В качестве противника была обозначена "американская механизированная дивизия - 90", т. е. соединение, которое должно было появиться к 1990-му году.
Ха! Видели мы этот "район обороны механизированной дивизии американской армии". Вечером накануне атаки 9 сентября нас, взводных и ротных командиров, отвезли (якобы без ведома Огаркова) для рекогносцировки в боевые расположения "противника".
Так в школах учителя-перестраховщики накануне министерской контрольной дают детям подсмотреть правильные решения задач… К печали нашей, в блиндажах "американцев" не обнаружились ни бутылки с виски, ни журналы "Плейбой".
На брустверах окопов были разложены автоматы ППШ без затворов - вместо винтовок M16. А танки "Абрамс" изображались советскими гусеничными самоходками СУ-100 времен Великой Отечественной. Короче, не впечатлило…
Хорошо быть молодым, умным, ироничным! А вообще выгода "лейтенантской прозы" или, если угодно, "окопной правды", состоит в том, что и спустя тридцать лет, закосив под прежнего ваньку-взводного, можно лепить правду-матку и клевать ушедших в мир иной советских полководцев.
Из мемуаров Валентина Варенникова: "Проводилось заседание Совета обороны и среди других стоял вопрос о состоянии боевой готовности Вооруженных Сил. Докладывал Н. В. Огарков. Николай Васильевич смог построить свой доклад до того умело и увлекательно, что даже Леонид Ильич вклинивался в этот доклад-рассказ и задавал по ходу интересные вопросы.
Огарков, кстати, ввернул сообщение о нашем стратегическом учении "Запад-81", сравнив его с крупной операцией Великой Отечественной войны (что соответствовало действительности). Леонид Ильич поблагодарил за доклад и сказал, что надо действовать именно так и впредь".
Вряд ли знали борзые расхристанно-ушитые воины с Дретуньского полигона близ Полоцка, которые готовили главный боевой этап учений 9 сентября 1981 года (крайний справа - мой двоюродный брат Игорь Давыдик), что Брежнев порекомендовал "так и впредь".
Как офицер я считал и считаю, что "так и впредь" Верховного Главнокомандующего не относилось к способу ношения форменной одежды некоторыми малодисциплинированными военнослужащими срочной службы. Советская военная униформа не нуждалась в переделках и украшательствах. Вот как, например, были одеты офицеры и прапорщики во время учений "Запад-81".
Особая тема - камуфляжная раскраска. Выскажу свое субъективное мнение. Прекрасно помню время, когда ношение камуфляжных комбинезонов (маскхалатов, курток) допускалось только на территории полигонов и только — в ходе выполнения учебно-боевых задач.
Прежде люди в погонах четко понимали разницу в назначении форменной одежды и спецодежды. Отглаженный китель или гимнастерка с хорошо различимыми петлицами, эмблемами и погонами - это для службы в гарнизонах и лагерях. Бесформенная пятнистая роба - для технологии войны. И технологией этой не мозолили глаза.
Появление в ВС СССР машины БМП-2 явилось таким же этапным событием, как в общегражданской жизни начало массового производства "Жигулей". Вот вроде и была прежде в СССР легковая машинка "Москвич" (это, условно говоря, как БМП-1), но когда появились "Жигули" (БМП-2), то состоялся качественный, а затем и количественный прорыв. Новая тактика, новые масштабы планируемых операций…
Фактически БМП-2 - это легкий скоростной танк-агрессор. Автоматическая 30-миллиметровая пушка 2А42 способна выпустить боекомплект 500 снарядов менее чем за одну минуту.
Понятно, что исторический приоритет освоения БМП-2 в линейных частях - это вопрос престижа. Это как танк "Т-34" в 1940-м году и первой половине 1941-го: кто первый из ротных и батальонных командиров его оседлал?
В 1980 году БМП-2 вооружили 2-й батальон 339-го гвардейского Белостокского Краснознаменного, орденов Александра Невского, Кутузова и Суворова мотострелкового полка 120-й гвардейской мотострелковой дивизии.
Полком тогда командовал гвардии полковник Леонид Ковалёв. Комбатом был гвардии старший лейтенант Владимир Варенников - сын легендарного Героя Советского Союза генерала армии Валентина Варенникова. Четвертая рота (командир - гвардии старший лейтенант В. Ларионов), пятая (командир - гвардии старший лейтенант Э. Апоян) и шестая (командир - гвардии капитан А. Берчук) 2-го батальона получили по 10 БМП-2.
В шестую роту я был назначен командиром взвода приказом по полку от 22 января 1981 года и уже не застал во главе ее капитана Берчука. Ротой командовал недавний взводный командир старший лейтенант Михаил Байков.
Он-то и поведет 6-ю МСР в составе 2-го батальона в памятную атаку 9 сентября на учениях "Запад-81". На фотографии, которую я сделал на Дретуньском полигоне 8 сентября 1981 года во время загрузки снарядов, командир 6-й роты Байков стоит справа вверху - в черном комбинезоне и полевой фуражке, с ведомостью выдачи боеприпасов в руке.
Следующим командиром батальона (исполняющим обязанности) стал капитан Владимир Сокол. Это был офицер-пахарь, крикун и ругатель, в известном смысле популист. Много работал с подчиненными на уровне сержантов - командиров боевых машин. ("Я добьюсь, чтобы вас называли соколятами!") Одно из таких занятий капитана Сокола на макете местности я сфотографировал в августе 1981 года в батальонном полевом тактическом классе.
Добавлю сугубую отсебятину. Солдаты не любили БМП-2. Отлично помню, как мотострелки, которых перевозили в десантном отделении, дружно ругали эту машину за ее "нелюдскую жесткость" в сравнении с колесными бронетранспортерами. Согласно солдатским суевериям, "БМП-2 сконструировала какая-то баба".
Пехотинцы охотно фотографировались на фоне "дергучей" и "стервозной" машины для дембельских альбомов, а вот прокатиться внутри - "няма дурных". Но в армии выбирать не приходится.
Вот и мы с механиком-водителем Лёхой Алексеевым как-то сжились с БМП-2 и совершенно молодецки-залихватски выглядим на снимке, который в августе 1981-го щелкнул моим "Зенитом" командир гранатометного взвода Петя Опрышко.
В репортажах с учений "Запад-81" считалось хорошим тоном подчеркивать, что события происходят на местах боев времен Великой Отечественной. И что современные командиры, усвоив полководческий опыт отцов и дедов, поднимаются на все новые вершины ратного мастерства.
Например, специальный корреспондент "Огонька" писатель-баталист Борис Сопельняк поведал в 1981 году следующее: "В штабах шла напряженная работа. Командир дивизии полковник А.Чумаков еще и еще раз изучал разведданные.
Оказалось, что "южные" прекрасно знают время "Ч" - час начала наступления. Значит, ни о какой внезапности не может быть и речи. Правда, разведчики обнаружили слабо защищенные места на стыках двух полков.
Но там непроходимые болота. Александр Петрович хорошо помнил, что во время проведения операции "Багратион" солдаты Белорусского фронта делали из прутьев что-то вроде коротких лыж - мокроступы - и на них преодолевали болота. Допустим, он сделает то же. Но как переправить танки, артиллерию, боевые машины пехоты? Выход один: гатить болота."
Я не представляю, каким образом мой комдив Александр Чумаков, который родился в 1941 году в Ростовской области, мог "хорошо помнить" мокроступы, применявшиеся в начальном периоде Белорусской операции (кодовое наименование "Багратион") лета 1944 года.
Знаю твердо одно: решение об этих чертовых гатях принимал не Чумаков лично и уж конечно - не в ходе самих учений "Запад-81". Гати для показной войны на Дретуньском полигоне строили несколько лет! Всякая удачная импровизация должна быть хорошо подготовлена.
Колонна бронетехники 339-го полка на одной из гатей Дретуньского полигона. БМП с номером 467 - командирская машина автора этих заметок. Август 1981 г.
"Болотные солдаты". Командиры взводов (слева направо) Владимир Бенько, Сергей Крапивин, Александр Воскобович. Август 1981 г.
Кто и почему приказал гнать в 1981 году танки сквозь болота и зыбучие пески?.. Думаю, произошло так: старцам в маршальских погонах хотелось на уровне подсознания "переиграть" операцию "Багратион". Осуществить ее "улучшенный" римейк.
Некоторым образом превзойти Рокоссовского, Захарова, Черняховского, Баграмяна. Такое нормально для детских (кадетских) фантазий после просмотра художественного кинофильма про Великую Отечественную войну: "Вот бы дать тогда нашим воинам танки Т-72 и вертолеты боевой поддержки Ми-24! Уж мы бы показали этим фрицам!"
Потребовали, чтобы наш товарищ Женя Жданович и сотни ему подобных лейтенантов наколотили и сожгли как можно больше реальной бронетехники. Чтобы создали "пейзаж", как в июле 1944 года. Лейтенант Евгений Жданович возле вспоротой снарядами и сгоревшей бронированной разведывательно-дозорной машины (БРДМ-1) на Дретуньском полигоне. 1981 г.
А реализовать эти маршальские фантазии насчет прорывов сквозь непроходимые болота и танковых побоищ в зыбучих песках поручили молодым командирам полков и дивизий. Я знаю, отчего у командира нашего 339-го полка Леонида Ковалева и комдива Александра Чумакова рано появились седые волосы - от культивируемой в высших штабах маршалжуковщины. Сверху комдивов били по темечку, толкали в плечи: "Действовать по-боевому, не считаясь ни с чем!"
Вот и действовали... В 1980 году при подготовке учений была трагедия с танком в 339-м полку. Мой ротный Михаил Байков рассказывал: "История в общем темная, так до конца и не проясненная после служебного расследования для командиров ротного и батальонного звеньев. То ли танк подцепил бревна гати колейным ножевым минным тралом КМТ-4, то ли там прореха была...
Очевидцы рассказывали так: идет танк и вдруг останавливается, начинает погружаться. Потом "буль" и - нету танка. Множество людей слышало в эфире смертный крик тонущего экипажа... И только чудом выскочивший командир бредет по болоту, держась за голову.
Механик-водитель ушел на глубину вместе с машиной, а наводчика, на счастье, в экипаже не было. Подготовку к учениям приостановили, технику загнали в парки. Затем вызвали водолазов с Балтфлота. Чтобы танк зацепить тросами, их опускали в болото в емкости, похожей на огромную бочку.
Что-то долго не получалось, говорили о каких-то умопомрачительных глубинах, но в конце концов сделали локальное осушение и танк достали. Тело механика нашли на лобовой броне.
На Дретуньском полигоне появилась большущая песчаная "лунка", а на картах масштаба 1:25 000 сделали пометки "Ловушка". А нам комбат сказал (а ему комполка, соответственно), что наверху принято решение обойтись без репрессий и вообще "надо лучше готовить гати".
И после всего этого писатель-баталист из журнала "Огонек" сообщал, что комдив Чумаков решил "вдруг" - непосредственно в ходе учений "Запад-81" - строить болотные гати.
Уже много месяцев на полигоне готовили большие маневры с боевой стрельбой. Мишенями ставили не фанерные щиты или обтянутые марлей каркасы, а настоящую боевую технику. Например, так: вколачивают в гребень холма четыре бетонные сваи, а сверху делают площадку. Прилетает совершенно натуральный вертолет и прицельно на эту площадку садится.
Пилот прощается с боевой машиной и спускается по свае. Мишень готова. Ух, как горела потом эта "вертушка", в которой топливные баки намеренно оставили полными!
Танки тонули не единожды на Дретуньском полигоне при подготовке учений "Запад-81". Но большинство случаев не получало огласки потому, что экипажи успевали спастись. Как, например, на публикуемом ниже любительском снимке, где изображена развалившаяся гать при въезде в лагерь мотострелков 339-го полка.
И невозможно было "лучше готовить гати", как того требовало высшее военное руководство СССР при подготовке "Запада-81". Природа не позволяла! Вот на моем снимке, сделанном в августе 1981 года, командир 2-го батальона 339-го полка (в/ч 04104) капитан Владимир Сокол проводит занятия с командирами боевых машин на макете местности, по которой предстоит наступать 9 сентября.
В одной из БМП-2 на рубеже разряжания 9 сентября обнаружили заклинивший снаряд. А поскольку в ленте были вперемешку БТ и ОФЗ, то определить какой именно тип сидит в стволе не смогли. Надо выбивать. Но это крайне опасно, ибо в "русской рулетке" наверняка выпадет способный сдетонировать снаряд типа ОФЗ.
Тем не менее старший лейтенант Байков с майором Соколовым (начальником службы ракетно-артиллерийских вооружений 339-го полка) засунули банник и стали бить по нему кувалдой, аккуратно отворачивая потные лица от ствола. Нас, взводных, к этому делу не подпустили.
Впрочем, ничего не получилось, и тогда приняли соломоново решение: сняли ствол пушки и сдали его вместе с нерасстрелянными снарядами. Обратно мы его получили через месяц. Машина в полк вернулась без пушки, на парад по случаю успешного завершения "Запада-81" ее не взяли.
9 сентября, находясь в колонне перед боевым развертыванием, я приоткрыл командирский люк и сфотографировал машины, которые следовали за мной.
Уже шла артподготовка, над нами летели снаряды ствольной артиллерии. Любопытствующая голова справа в люке (вот бы настучать по шлемофону!) - механик-водитель моего взвода Коля Виловчик.
Мой напарник в башне оператор Талимжан Ибрагимов не угорел до потери сознания, хотя у него, как и у меня, очень болела голова после стрельбы.
Шестая рота лежит цепью, вжимаясь в песок с редкой полигонной травой. Неуютно. Ситуация редкая для учений "Запад-81", что мы вот так - в чистом поле, не прикрытые хотя бы тонкой броней боевых машин пехоты. Но так сегодня захотелось режиссерам-полководцам, чтобы мотострелки прошли цепью вслед за авиацией и танками.
Я откладываю фотоаппарат и бросаю в каску Крюкова стреляную гильзу. Успеваю подумать, что неплохо бы одеть роту в красные революционные шаровары. Потом - "бумм", песок во рту, звон в ушах, и Крюков орет: "Ай, чуть не попали!"
Скоро авиация отбомбится по переднему краю, затем в атаку пойдут танки и следом уже мы. А я вот думаю: что если пилот этого Су-24 при очередном заходе на цель ошибется еще метров на двести? Как это будет квалифицировано? Как некий "допустимый процент потерь" на учениях?
На "Западе-81" не было взрывпакетов и ширасов - шашек имитации разрыва артиллерийских снарядов. Вся эта мягкая пороховая пиротехника - для бюджетных военных картин "Беларусьфильма". А здесь применялся жесткий гексоген в реальной металлической оболочке. И что, если...
В ходе основного этапа "Запада-81" на Дретуньском полигоне 9 сентября 1981 года группа гранатометчиков нашей 6-й роты 339-го полка 120-дивизии во главе со мной была придана 3-му мотострелковому батальону для усиления, так как на рубеже отражения контратаки "противника" наибольшее количество "вражеской" техники было сосредоточено на направлении действий этого батальона.
Перед выходом на рубеж была объявлена тактическая пауза - руководство и иностранные наблюдатели с ПУР №1 (пункт управления руководства) перемещались на ПУР №2.
И вот сидим мы в десантном отделении БМП, ждем окончания затянувшейся паузы и наблюдаем в триплексы следующую картину. К нашей БМП подъезжает танк, экипаж спешивается, хотя покидать машины во время тактической паузы категорически запрещалось.
Танкисты скручивают банник (его именно скручивают из частей, как разборный биллиардный кий) и вставляют в ствол. Затем танк движется к БМП стволом вперед, пока банник не упирается в нашу хилую броню.
Даю гранатометчикам команду "К машине". Вылезли. Вижу, что действиями танка руководит командир взвода. Спрашиваю: что он задумал? Оказывается, в ходе атаки танк стволом зацепил некоторое количества песка. А снаряд в стволе заклинило при досылке, и его не получалось извлечь руками.
Чтобы извлечь снаряд, танкисты решили вставить банник, упереть его в какую-нибудь преграду (решили - в ближайшую БМП, даже не предупредив наш экипаж) и путем давления вытолкнуть внутрь башни. Хорошо, что снаряд был бронебойный, так называемая "болванка" без взрывателя. Хотя у танкистов полной уверенности, что снаряд бронебойный, не имелось.
Разряжание прошло успешно, после чего все заняли свои места, дождались окончания тактической паузы и вышли на рубеж отражения контратаки. Но тут началось очередное приключение.
Ранее, в ходе тренировок, наши гранатометчики не отрабатывали действия в составе 3-го батальона, во всяком случае я такого не помню. То есть, для нас это оказалось экспромтом. Развернувшись на рубеже отражения контратаки, мы поняли, что дальность до самодвижущейся техники, изображавшей контратаку противника, была больше, чем прицельная дальность стрельбы из гранатомета РПГ-7 (до 300 метров).
В этой связи и в целях израсходования боеприпасов гранаты пускали куда попало (в лес, в какую-то будку, пока ее танк не разнес в клочья, просто на максимальную дальность в сторону мишеней).
Конечно, можно спросить "а нельзя ли было дождаться пока техника подъедет поближе?". Можно было, но только все эти самодвижущиеся мишени (использовались 40 единиц радиоуправляемых СУ-100) были подбиты танками и ПТУРСами на большой дальности.
Исключение составила одна бронированная машина. Она также была поражена, но продолжала упорно двигаться и дошла до ПУР №2. Начала взбираться на курган... Надо было видеть, как генералитет спешно покидал наблюдательный пункт! Но в конце концов самоходка заглохла - то ли топливо закончилось, то ли мощности не хватило заехать на крутой подъем.
В целом для нас все закончилось благополучно. А вот артиллеристы попали в машину управления, погибли люди. Я помню похороны в военном городке Уручье после возвращения с учений, прощание в Доме офицеров...
Произошло, как я узнал, следующее. Каждая пушка, каждое самоходное орудие были заблаговременно пристреляны с конкретных огневых позиций, при этом позиции артиллерии были эшелонированы в глубину. Для стволов были сконструированы специальные рамки-створы, которые мы, мотострелки, называли "воротами".
При стрельбе ствол должен строго находиться в данной рамке, а пушка или гаубица не должна перемещаться вперед или назад, для чего САУ ставят на так называемый горный тормоз.
Так вот в одной САУ механик то ли забыл затянуть этот тормоз, то ли случайно его отпустил, но в ходе стрельбы она начала постепенно откатываться назад с подъемом кормовой части вверх, тем самым меняя угол стрельбы на меньший. Ствол при этом оставался в рамке.
После очередного выстрела снаряд угодил в машину управления артиллерийской батареи, располагавшейся впереди. Погибли старший офицер батареи и связист. Кроме того, в ходе генеральной репетиции несколько снарядов разорвалось в непосредственной близости от ПУР №1.
https://news.tut.by/society/248941.html
Считаю, что события с 4 по 12 сентября 1981 года были не учениями, а хорошо отрежиссированным ПОКАЗОМ. Выдрессированные войска дали миру "картинку" советской агрессивной мощи.
Настоящие же учения прошли в июле и августе, когда и кадровые военные, и призванные для доукомплектования частей резервисты действительно УЧИЛИСЬ в ходе тренировок с боевой стрельбой. А вообще подготовка началась минимум за два года до описываемых событий.
На учениях "Запад-81" инженерными войсками Белорусского военного округа для правдоподобия был оборудован район обороны механизированной дивизии американской армии: отрыли 38 км траншей, 1200 укрытий для техники, было построено более 400 блиндажей и убежищ.
Более 120 старых танков, игравших роль "американцев", оснастили блоками для дистанционного управления. В качестве противника была обозначена "американская механизированная дивизия - 90", т. е. соединение, которое должно было появиться к 1990-му году.
Ха! Видели мы этот "район обороны механизированной дивизии американской армии". Вечером накануне атаки 9 сентября нас, взводных и ротных командиров, отвезли (якобы без ведома Огаркова) для рекогносцировки в боевые расположения "противника".
Так в школах учителя-перестраховщики накануне министерской контрольной дают детям подсмотреть правильные решения задач… К печали нашей, в блиндажах "американцев" не обнаружились ни бутылки с виски, ни журналы "Плейбой".
На брустверах окопов были разложены автоматы ППШ без затворов - вместо винтовок M16. А танки "Абрамс" изображались советскими гусеничными самоходками СУ-100 времен Великой Отечественной. Короче, не впечатлило…
Хорошо быть молодым, умным, ироничным! А вообще выгода "лейтенантской прозы" или, если угодно, "окопной правды", состоит в том, что и спустя тридцать лет, закосив под прежнего ваньку-взводного, можно лепить правду-матку и клевать ушедших в мир иной советских полководцев.
Из мемуаров Валентина Варенникова: "Проводилось заседание Совета обороны и среди других стоял вопрос о состоянии боевой готовности Вооруженных Сил. Докладывал Н. В. Огарков. Николай Васильевич смог построить свой доклад до того умело и увлекательно, что даже Леонид Ильич вклинивался в этот доклад-рассказ и задавал по ходу интересные вопросы.
Огарков, кстати, ввернул сообщение о нашем стратегическом учении "Запад-81", сравнив его с крупной операцией Великой Отечественной войны (что соответствовало действительности). Леонид Ильич поблагодарил за доклад и сказал, что надо действовать именно так и впредь".
Вряд ли знали борзые расхристанно-ушитые воины с Дретуньского полигона близ Полоцка, которые готовили главный боевой этап учений 9 сентября 1981 года (крайний справа - мой двоюродный брат Игорь Давыдик), что Брежнев порекомендовал "так и впредь".
Как офицер я считал и считаю, что "так и впредь" Верховного Главнокомандующего не относилось к способу ношения форменной одежды некоторыми малодисциплинированными военнослужащими срочной службы. Советская военная униформа не нуждалась в переделках и украшательствах. Вот как, например, были одеты офицеры и прапорщики во время учений "Запад-81".
Особая тема - камуфляжная раскраска. Выскажу свое субъективное мнение. Прекрасно помню время, когда ношение камуфляжных комбинезонов (маскхалатов, курток) допускалось только на территории полигонов и только — в ходе выполнения учебно-боевых задач.
Прежде люди в погонах четко понимали разницу в назначении форменной одежды и спецодежды. Отглаженный китель или гимнастерка с хорошо различимыми петлицами, эмблемами и погонами - это для службы в гарнизонах и лагерях. Бесформенная пятнистая роба - для технологии войны. И технологией этой не мозолили глаза.
Появление в ВС СССР машины БМП-2 явилось таким же этапным событием, как в общегражданской жизни начало массового производства "Жигулей". Вот вроде и была прежде в СССР легковая машинка "Москвич" (это, условно говоря, как БМП-1), но когда появились "Жигули" (БМП-2), то состоялся качественный, а затем и количественный прорыв. Новая тактика, новые масштабы планируемых операций…
Фактически БМП-2 - это легкий скоростной танк-агрессор. Автоматическая 30-миллиметровая пушка 2А42 способна выпустить боекомплект 500 снарядов менее чем за одну минуту.
Понятно, что исторический приоритет освоения БМП-2 в линейных частях - это вопрос престижа. Это как танк "Т-34" в 1940-м году и первой половине 1941-го: кто первый из ротных и батальонных командиров его оседлал?
В 1980 году БМП-2 вооружили 2-й батальон 339-го гвардейского Белостокского Краснознаменного, орденов Александра Невского, Кутузова и Суворова мотострелкового полка 120-й гвардейской мотострелковой дивизии.
Полком тогда командовал гвардии полковник Леонид Ковалёв. Комбатом был гвардии старший лейтенант Владимир Варенников - сын легендарного Героя Советского Союза генерала армии Валентина Варенникова. Четвертая рота (командир - гвардии старший лейтенант В. Ларионов), пятая (командир - гвардии старший лейтенант Э. Апоян) и шестая (командир - гвардии капитан А. Берчук) 2-го батальона получили по 10 БМП-2.
В шестую роту я был назначен командиром взвода приказом по полку от 22 января 1981 года и уже не застал во главе ее капитана Берчука. Ротой командовал недавний взводный командир старший лейтенант Михаил Байков.
Он-то и поведет 6-ю МСР в составе 2-го батальона в памятную атаку 9 сентября на учениях "Запад-81". На фотографии, которую я сделал на Дретуньском полигоне 8 сентября 1981 года во время загрузки снарядов, командир 6-й роты Байков стоит справа вверху - в черном комбинезоне и полевой фуражке, с ведомостью выдачи боеприпасов в руке.
Следующим командиром батальона (исполняющим обязанности) стал капитан Владимир Сокол. Это был офицер-пахарь, крикун и ругатель, в известном смысле популист. Много работал с подчиненными на уровне сержантов - командиров боевых машин. ("Я добьюсь, чтобы вас называли соколятами!") Одно из таких занятий капитана Сокола на макете местности я сфотографировал в августе 1981 года в батальонном полевом тактическом классе.
Добавлю сугубую отсебятину. Солдаты не любили БМП-2. Отлично помню, как мотострелки, которых перевозили в десантном отделении, дружно ругали эту машину за ее "нелюдскую жесткость" в сравнении с колесными бронетранспортерами. Согласно солдатским суевериям, "БМП-2 сконструировала какая-то баба".
Пехотинцы охотно фотографировались на фоне "дергучей" и "стервозной" машины для дембельских альбомов, а вот прокатиться внутри - "няма дурных". Но в армии выбирать не приходится.
Вот и мы с механиком-водителем Лёхой Алексеевым как-то сжились с БМП-2 и совершенно молодецки-залихватски выглядим на снимке, который в августе 1981-го щелкнул моим "Зенитом" командир гранатометного взвода Петя Опрышко.
В репортажах с учений "Запад-81" считалось хорошим тоном подчеркивать, что события происходят на местах боев времен Великой Отечественной. И что современные командиры, усвоив полководческий опыт отцов и дедов, поднимаются на все новые вершины ратного мастерства.
Например, специальный корреспондент "Огонька" писатель-баталист Борис Сопельняк поведал в 1981 году следующее: "В штабах шла напряженная работа. Командир дивизии полковник А.Чумаков еще и еще раз изучал разведданные.
Оказалось, что "южные" прекрасно знают время "Ч" - час начала наступления. Значит, ни о какой внезапности не может быть и речи. Правда, разведчики обнаружили слабо защищенные места на стыках двух полков.
Но там непроходимые болота. Александр Петрович хорошо помнил, что во время проведения операции "Багратион" солдаты Белорусского фронта делали из прутьев что-то вроде коротких лыж - мокроступы - и на них преодолевали болота. Допустим, он сделает то же. Но как переправить танки, артиллерию, боевые машины пехоты? Выход один: гатить болота."
Я не представляю, каким образом мой комдив Александр Чумаков, который родился в 1941 году в Ростовской области, мог "хорошо помнить" мокроступы, применявшиеся в начальном периоде Белорусской операции (кодовое наименование "Багратион") лета 1944 года.
Знаю твердо одно: решение об этих чертовых гатях принимал не Чумаков лично и уж конечно - не в ходе самих учений "Запад-81". Гати для показной войны на Дретуньском полигоне строили несколько лет! Всякая удачная импровизация должна быть хорошо подготовлена.
Колонна бронетехники 339-го полка на одной из гатей Дретуньского полигона. БМП с номером 467 - командирская машина автора этих заметок. Август 1981 г.
"Болотные солдаты". Командиры взводов (слева направо) Владимир Бенько, Сергей Крапивин, Александр Воскобович. Август 1981 г.
Кто и почему приказал гнать в 1981 году танки сквозь болота и зыбучие пески?.. Думаю, произошло так: старцам в маршальских погонах хотелось на уровне подсознания "переиграть" операцию "Багратион". Осуществить ее "улучшенный" римейк.
Некоторым образом превзойти Рокоссовского, Захарова, Черняховского, Баграмяна. Такое нормально для детских (кадетских) фантазий после просмотра художественного кинофильма про Великую Отечественную войну: "Вот бы дать тогда нашим воинам танки Т-72 и вертолеты боевой поддержки Ми-24! Уж мы бы показали этим фрицам!"
Потребовали, чтобы наш товарищ Женя Жданович и сотни ему подобных лейтенантов наколотили и сожгли как можно больше реальной бронетехники. Чтобы создали "пейзаж", как в июле 1944 года. Лейтенант Евгений Жданович возле вспоротой снарядами и сгоревшей бронированной разведывательно-дозорной машины (БРДМ-1) на Дретуньском полигоне. 1981 г.
А реализовать эти маршальские фантазии насчет прорывов сквозь непроходимые болота и танковых побоищ в зыбучих песках поручили молодым командирам полков и дивизий. Я знаю, отчего у командира нашего 339-го полка Леонида Ковалева и комдива Александра Чумакова рано появились седые волосы - от культивируемой в высших штабах маршалжуковщины. Сверху комдивов били по темечку, толкали в плечи: "Действовать по-боевому, не считаясь ни с чем!"
Вот и действовали... В 1980 году при подготовке учений была трагедия с танком в 339-м полку. Мой ротный Михаил Байков рассказывал: "История в общем темная, так до конца и не проясненная после служебного расследования для командиров ротного и батальонного звеньев. То ли танк подцепил бревна гати колейным ножевым минным тралом КМТ-4, то ли там прореха была...
Очевидцы рассказывали так: идет танк и вдруг останавливается, начинает погружаться. Потом "буль" и - нету танка. Множество людей слышало в эфире смертный крик тонущего экипажа... И только чудом выскочивший командир бредет по болоту, держась за голову.
Механик-водитель ушел на глубину вместе с машиной, а наводчика, на счастье, в экипаже не было. Подготовку к учениям приостановили, технику загнали в парки. Затем вызвали водолазов с Балтфлота. Чтобы танк зацепить тросами, их опускали в болото в емкости, похожей на огромную бочку.
Что-то долго не получалось, говорили о каких-то умопомрачительных глубинах, но в конце концов сделали локальное осушение и танк достали. Тело механика нашли на лобовой броне.
На Дретуньском полигоне появилась большущая песчаная "лунка", а на картах масштаба 1:25 000 сделали пометки "Ловушка". А нам комбат сказал (а ему комполка, соответственно), что наверху принято решение обойтись без репрессий и вообще "надо лучше готовить гати".
И после всего этого писатель-баталист из журнала "Огонек" сообщал, что комдив Чумаков решил "вдруг" - непосредственно в ходе учений "Запад-81" - строить болотные гати.
Уже много месяцев на полигоне готовили большие маневры с боевой стрельбой. Мишенями ставили не фанерные щиты или обтянутые марлей каркасы, а настоящую боевую технику. Например, так: вколачивают в гребень холма четыре бетонные сваи, а сверху делают площадку. Прилетает совершенно натуральный вертолет и прицельно на эту площадку садится.
Пилот прощается с боевой машиной и спускается по свае. Мишень готова. Ух, как горела потом эта "вертушка", в которой топливные баки намеренно оставили полными!
Танки тонули не единожды на Дретуньском полигоне при подготовке учений "Запад-81". Но большинство случаев не получало огласки потому, что экипажи успевали спастись. Как, например, на публикуемом ниже любительском снимке, где изображена развалившаяся гать при въезде в лагерь мотострелков 339-го полка.
И невозможно было "лучше готовить гати", как того требовало высшее военное руководство СССР при подготовке "Запада-81". Природа не позволяла! Вот на моем снимке, сделанном в августе 1981 года, командир 2-го батальона 339-го полка (в/ч 04104) капитан Владимир Сокол проводит занятия с командирами боевых машин на макете местности, по которой предстоит наступать 9 сентября.
В одной из БМП-2 на рубеже разряжания 9 сентября обнаружили заклинивший снаряд. А поскольку в ленте были вперемешку БТ и ОФЗ, то определить какой именно тип сидит в стволе не смогли. Надо выбивать. Но это крайне опасно, ибо в "русской рулетке" наверняка выпадет способный сдетонировать снаряд типа ОФЗ.
Тем не менее старший лейтенант Байков с майором Соколовым (начальником службы ракетно-артиллерийских вооружений 339-го полка) засунули банник и стали бить по нему кувалдой, аккуратно отворачивая потные лица от ствола. Нас, взводных, к этому делу не подпустили.
Впрочем, ничего не получилось, и тогда приняли соломоново решение: сняли ствол пушки и сдали его вместе с нерасстрелянными снарядами. Обратно мы его получили через месяц. Машина в полк вернулась без пушки, на парад по случаю успешного завершения "Запада-81" ее не взяли.
9 сентября, находясь в колонне перед боевым развертыванием, я приоткрыл командирский люк и сфотографировал машины, которые следовали за мной.
Уже шла артподготовка, над нами летели снаряды ствольной артиллерии. Любопытствующая голова справа в люке (вот бы настучать по шлемофону!) - механик-водитель моего взвода Коля Виловчик.
Мой напарник в башне оператор Талимжан Ибрагимов не угорел до потери сознания, хотя у него, как и у меня, очень болела голова после стрельбы.
Шестая рота лежит цепью, вжимаясь в песок с редкой полигонной травой. Неуютно. Ситуация редкая для учений "Запад-81", что мы вот так - в чистом поле, не прикрытые хотя бы тонкой броней боевых машин пехоты. Но так сегодня захотелось режиссерам-полководцам, чтобы мотострелки прошли цепью вслед за авиацией и танками.
Я откладываю фотоаппарат и бросаю в каску Крюкова стреляную гильзу. Успеваю подумать, что неплохо бы одеть роту в красные революционные шаровары. Потом - "бумм", песок во рту, звон в ушах, и Крюков орет: "Ай, чуть не попали!"
Скоро авиация отбомбится по переднему краю, затем в атаку пойдут танки и следом уже мы. А я вот думаю: что если пилот этого Су-24 при очередном заходе на цель ошибется еще метров на двести? Как это будет квалифицировано? Как некий "допустимый процент потерь" на учениях?
На "Западе-81" не было взрывпакетов и ширасов - шашек имитации разрыва артиллерийских снарядов. Вся эта мягкая пороховая пиротехника - для бюджетных военных картин "Беларусьфильма". А здесь применялся жесткий гексоген в реальной металлической оболочке. И что, если...
В ходе основного этапа "Запада-81" на Дретуньском полигоне 9 сентября 1981 года группа гранатометчиков нашей 6-й роты 339-го полка 120-дивизии во главе со мной была придана 3-му мотострелковому батальону для усиления, так как на рубеже отражения контратаки "противника" наибольшее количество "вражеской" техники было сосредоточено на направлении действий этого батальона.
Перед выходом на рубеж была объявлена тактическая пауза - руководство и иностранные наблюдатели с ПУР №1 (пункт управления руководства) перемещались на ПУР №2.
И вот сидим мы в десантном отделении БМП, ждем окончания затянувшейся паузы и наблюдаем в триплексы следующую картину. К нашей БМП подъезжает танк, экипаж спешивается, хотя покидать машины во время тактической паузы категорически запрещалось.
Танкисты скручивают банник (его именно скручивают из частей, как разборный биллиардный кий) и вставляют в ствол. Затем танк движется к БМП стволом вперед, пока банник не упирается в нашу хилую броню.
Даю гранатометчикам команду "К машине". Вылезли. Вижу, что действиями танка руководит командир взвода. Спрашиваю: что он задумал? Оказывается, в ходе атаки танк стволом зацепил некоторое количества песка. А снаряд в стволе заклинило при досылке, и его не получалось извлечь руками.
Чтобы извлечь снаряд, танкисты решили вставить банник, упереть его в какую-нибудь преграду (решили - в ближайшую БМП, даже не предупредив наш экипаж) и путем давления вытолкнуть внутрь башни. Хорошо, что снаряд был бронебойный, так называемая "болванка" без взрывателя. Хотя у танкистов полной уверенности, что снаряд бронебойный, не имелось.
Разряжание прошло успешно, после чего все заняли свои места, дождались окончания тактической паузы и вышли на рубеж отражения контратаки. Но тут началось очередное приключение.
Ранее, в ходе тренировок, наши гранатометчики не отрабатывали действия в составе 3-го батальона, во всяком случае я такого не помню. То есть, для нас это оказалось экспромтом. Развернувшись на рубеже отражения контратаки, мы поняли, что дальность до самодвижущейся техники, изображавшей контратаку противника, была больше, чем прицельная дальность стрельбы из гранатомета РПГ-7 (до 300 метров).
В этой связи и в целях израсходования боеприпасов гранаты пускали куда попало (в лес, в какую-то будку, пока ее танк не разнес в клочья, просто на максимальную дальность в сторону мишеней).
Конечно, можно спросить "а нельзя ли было дождаться пока техника подъедет поближе?". Можно было, но только все эти самодвижущиеся мишени (использовались 40 единиц радиоуправляемых СУ-100) были подбиты танками и ПТУРСами на большой дальности.
Исключение составила одна бронированная машина. Она также была поражена, но продолжала упорно двигаться и дошла до ПУР №2. Начала взбираться на курган... Надо было видеть, как генералитет спешно покидал наблюдательный пункт! Но в конце концов самоходка заглохла - то ли топливо закончилось, то ли мощности не хватило заехать на крутой подъем.
В целом для нас все закончилось благополучно. А вот артиллеристы попали в машину управления, погибли люди. Я помню похороны в военном городке Уручье после возвращения с учений, прощание в Доме офицеров...
Произошло, как я узнал, следующее. Каждая пушка, каждое самоходное орудие были заблаговременно пристреляны с конкретных огневых позиций, при этом позиции артиллерии были эшелонированы в глубину. Для стволов были сконструированы специальные рамки-створы, которые мы, мотострелки, называли "воротами".
При стрельбе ствол должен строго находиться в данной рамке, а пушка или гаубица не должна перемещаться вперед или назад, для чего САУ ставят на так называемый горный тормоз.
Так вот в одной САУ механик то ли забыл затянуть этот тормоз, то ли случайно его отпустил, но в ходе стрельбы она начала постепенно откатываться назад с подъемом кормовой части вверх, тем самым меняя угол стрельбы на меньший. Ствол при этом оставался в рамке.
После очередного выстрела снаряд угодил в машину управления артиллерийской батареи, располагавшейся впереди. Погибли старший офицер батареи и связист. Кроме того, в ходе генеральной репетиции несколько снарядов разорвалось в непосредственной близости от ПУР №1.
https://news.tut.by/society/248941.html
Взято: oper-1974.livejournal.com
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]