Почему сдавались в плен - 2.
---
М. В. Оськин. ВОЕННОПЛЕННЫЕ: ЗАЛОЖНИКИ ОРГАНИЗАЦИИ И РУКОВОДСТВА.
Небывалое ранее количество пленных (небывалое потому, что вплоть до наполеоновской эпохи войны велись относительно небольшими профессиональными армиями), взятых в сражении, показала уже Русско-японская война 1904-1905 гг.
И здесь речь идет не о капитулировавшей крепости Порт-Артур, где, понятно, весь гарнизон оказался в плену, а о войсках Маньчжурской армии, ведшей полевые сражения. Оценивая итоги Русско-японской войны, престарелый фельдмаршал Д. А. Милютин писал: "Армия же, славившаяся своей стойкостью, отступала последовательно с одной укрепленной позиции на другую, конечно, с огромным уроном и небывалым числом пленных".
Иными словами, уже тогда было подмечено, что большие потери несет отступающая сторона, так как инициатива действий принадлежит противнику. Если же помнить, что в рядах русских войск находились по преимуществу призванные по мобилизации запасные, то удивляться их пленению не приходится.
Е. Э. Месснер подметил, что "сдача в плен стала массовым явлением со времени Русско-японской войны, первой войны на базе системы "Вооруженный народ". Эта система с ее короткими сроками военной службы, с призывом под знамена запасных солдат, у которых выветрилось воинское воспитание, давала в ряды воюющих армий много людей недостаточной воинственности".
Фельдмаршал Д. А. Милютин.
Таким образом, переход от профессиональной армии к массовой должен был повысить уровень потерь, в том числе и пленными. Причем чем хуже в данном месте и в данное время был состав войск, тем большие потери они несли.
Стремясь быть принятыми в семью великих держав, японцы вели себя с европейскими противниками "цивилизованно". Русские офицеры и солдаты, находившиеся в плену, не испытывали никаких особенных лишений.
Японцы позволяли офицерам, давшим подписку о дальнейшем неучастии в военных действиях, вернуться на родину. То есть люди были довольны условиями жизни в плену. Эта информация о современном "гуманном" плене, разумеется, была широко известна.
Но если в 1904 году на маньчжурских полях сходились сотни тысяч, то в 1914 году на европейских ристалищах - уже миллионы. Соответственно, росло и число потерь, в том числе пленными.
Это явление было объективно неизбежным и понятным, но сдаться в плен можно при разных обстоятельствах. Масштабные операции на окружение, фланговые удары, применение невыносимой с моральной точки зрения тяжелой артиллерии способствовали тому, что уставные требования не выполнялись да и не могли быть выполненными.
Как только из строя убыли кадровые армии, вымуштрованные в казармах, "народные" армии, составленные из призывников, многие из которых вообще никогда не служили в армии, стали терять ту "моральную упругость", что характеризует хорошие войска.
Однако сам фактор милитаристского воспитания народа стал сказываться с первых же выстрелов. В результате исход ситуации стал напрямую зависеть от наличия в части тех людей, что желали драться, как правило, офицеров и унтер-офицеров.
То обстоятельство, что профессионалы сдаются в плен реже, нежели мобилизованные, осознавался всегда. Оценивая итоги войны в данном отношении, генерал Н. Н. Головин указывает: "В то время как в офицерском составе при десяти убитых и раненых попадает в плен немного менее двух, в солдатском составе сдаются в плен от четырех до пяти".
Генерал Н. Н. Головин.
Генерал А. В. Самсонов - воин и рыцарь, страдая от тяжести поражения, застрелился 17 августа при попытке выхода из кольца окружения. Характерно, что офицеры его штаба, бывшие с ним, даже не смогли сказать, как именно это произошло, слышали лишь хлопок выстрела и не смогли разыскать его тело, которое впоследствии было захоронено немцами в общей могиле. Но так поступил лишь сам командарм! Брать пример со своего командира подчиненные не торопились.
Командир 23-го армейского корпуса генерал К. А. Кондратович успел бежать от своих войск в тыл, где объявил себя больным. Комкор-15 генерал Н. Н. Мартос был взят в плен в общей неразберихе стычек в русском тылу. Причем - с оружием в руках.
Но вот комкор-13 генерал Н. А. Клюев возглавил дивизионную колонну, пробивавшуюся из неплотного "мешка". Перед последней цепью германских пулеметов генерал Клюев приказал капитулировать.
Генерал А. В. Самсонов.
Генерал К. А. Кондратович.
Генерал Н. Н. Мартос.
Генерал Н. А. Клюев в плену.
Вопрос: кто виновен в том, что двадцать тысяч русских солдат здесь сдались неранеными? Лично они или приказавшие капитулировать их начальники? Генерал Клюев сам приказал своему ординарцу ехать к немцам с белым платком в руках.
К кому же тогда относится характеристика: попадать в плен - позорно? Здесь впервые проявилась та пагубная тенденция качества небольшой части предвоенного русского офицерского корпуса, которая сдавала в плен подчиненных им солдат.
Генерал П. Н. Краснов цитирует фразу такого русского пленного, который даже и не понимал что происходит, а действовал, "как все": "До конца был верен Царю и Отечеству и в плен не по своей воле попал. Все сдались, я и не знал, что это уже плен".
Чем же виноваты рядовые, у которых на глазах легко сдавались генералы, в том числе и командиры корпусов (всего во 2-й армии в плен тогда сдались пятнадцать генералов)? Когда две наиболее многочисленные группы, пробившиеся из окружения, были ведомы не генералами, а полковником и штабс-капитаном?
Да, личный состав 13-го армейского корпуса на две трети состоял из запасных, то есть фактически являлся некадровым. Однако большую часть корпуса "сдали" в плен собственные командиры, не показавшие примера верности долгу.
Из высших чинов 13-го армейского корпуса из окружения вышел только начальник штаба 36-й пехотной дивизии полковник Вяхирев. А всего из состава 13-го армейского корпуса пробились лишь сто шестьдесят пять человек штабс-капитана Семечкина и подпоручика Дремановича да команда разведчиков. Эти люди всего-навсего не сложили оружия по приказу своего комкора, а ушли в лес, и, попытав счастья, добились его.
Генерал А. А. Свечин вспоминал: "Работу штабных бюрократов мне пришлось наблюдать в январе 1916 г. Истощенные атакующие части соседнего корпуса, попадая в 300 м от австрийской позиции под сильный пулеметный огонь, бросали винтовки, поднимали руки и в таком виде продолжали движение через проволоку и австрийские окопы.
Начальство же полагало, что окопы взяты, но не поддержанные резервами атакующие части не смогли оказать сопротивление контратаке и сдались. Три атаки производились в вечернем сумраке несколько дней подряд.
Вместо признания недостаточности артиллерийской подготовки бюрократы полагали, что вся беда в том, что резервы следуют на слишком больших дистанциях, и настаивали на более близком надвигании последних, что только увеличивало потери и сумятицу при каждом новом штурме".
Генерал-лейтенант царской армии, а потом комдив РККА А. А. Свечин. Расстрелян в 1938 г.
Проводя исторические параллели, А. А. Керсновский пишет, что в июне 1807 года в Кенигсберге тридцатитысячным французским корпусом Бельяра был окружен пятитысячный отряд генерала Каменского 2-го.
Бельяр лично явился в крепость и предложил русским почетную сдачу. Каменский ответствовал: "Удивляюсь вам, генерал. Вы видите на мне русский мундир и смеете предлагать сдачу!" Русские пошли на прорыв и штыками добыли себе свободу, прорвавшись сквозь ряды вшестеро превосходящего неприятеля.
Керсновский заключает: командир не только "командует", но еще и "имеет честь командовать". В Первой мировой войне немцы порой даже не предлагали сдачи: отдельные русские генералы сдавались сами, прося о сдаче, и сдавали вверенные им войска.
Кто продвигал этих генералов в мирное время? Не те ли бездарности, что могли руководить операциями, имея лишь не менее чем двукратное превосходство в живой силе, а то и более того? После войны эти командиры оставили жалостливые мемуары, где сокрушались, что царизм не вооружил их как следует.
Генерал Граф Каменский.
Для сравнения: в ноябре 1915 года партизанским отрядом штабс-ротмистра Ткаченко был захвачен в плен командир германской 82-й резервной пехотной дивизии генерал Фабериус.
При конвоировании в тыл, воспользовавшись оплошностью начальника конвоя, встретившего по дороге старого товарища и решившего отметить встречу крепкими напитками, Фабериус захватил револьвер и застрелился, будучи не в силах снести позор плена.
Сколько русских генералов поступили подобным же образом, если помнить, что в плен попали шестьдесят шесть русских генералов, а отважился бежать из плена лишь один - начдив-48 ген. Л. Г. Корнилов?
Правда, сказались и возраст, и испытания пленом. Из шестидесяти шести пленных генералов в плену умерли одиннадцать, что составило 16 %, при общем уровне смертности русских военнопленных - 5,6 %. А по данным С. В. Волкова, в плену оказались семьдесят три русских генерала.
Такая бездарность, как главнокомандующий армиями Северо-Западного фронта генерал Я. Г. Жилинский, был смещен лишь после проигранной операции, когда потери фронта насчитывали то же число, что и в начале операции, - четверть миллиона, в том числе сто пятьдесят тысяч пленными.
Да, качество германской армии в двадцатом веке было несравненным. Но ведь не в той же степени, чтобы терять в шесть раз больше. Для такого необходима поистине выдающаяся бездарность, и кто-то же поставил генерала Жилинского не только в начальники Варшавского военного округа, но до того и в начальники Генерального штаба.
Сам довоенный подбор командиров показывает, что Российская империя начала двадцатого столетия находилась в надломленном состоянии, что объективно вызывалось буржуазной модернизацией страны. Точно такой же ситуация была и в Австро-Венгрии, что подтверждается результатами столкновения австро-венгерского и русского оружия на полях Первой мировой войны.
Генерал Я. Г. Жилинский.
С октября в русские войска широким потоком стали вливаться резервисты, которых требовала несшая беспрецедентные в сравнении с прошлыми войнами потери Действующая армия. Соответственно, к осени 1914 года относятся первые случаи массовых сдачь в плен вопреки требованиям военного законодательства, то есть неранеными и до исчерпания всех средств сопротивления.
Так, во время боев под Лодзью целиком добровольно сдался в плен батальон 87-го Нейшлотского полка. А Главнокомандующий армиями Северо-Западного фронта ген. Н. В. Рузский 24 ноября 1914 года сообщил начальнику Штаба Верховного главнокомандующего ген. Н. Н. Янушкевичу, что за несколько дней в 10-й армии добровольно сдались в плен четыре роты 84-го пехотного полка, "что свидетельствует о слабой нравственной устойчивости второочередных частей".
Иногда сдававшиеся солдаты "сдавали" в плен и своего командира, предварительно обезоружив его, но такие случаи единичны и такой офицер наверняка был некадровым, иначе сумел бы удержать вверенных ему бойцов от пагубного шага.
Пулеметчик 87-го Нейшлотского полка.
Офицеры 87-го Нейшлотского полка.
Со второй половины 1915 года русская Действующая армия стала комплектоваться почти одними крестьянами, так как рабочие и горожане отправлялись либо в оборонную промышленность (городское население России в годы войны выросло с 15 % в 1913 году до почти 20 %), либо в вольноопределяющиеся и школы прапорщиков.
Более девяноста процентов вооруженных сил и почти вся пехота (за исключением, разумеется, офицеров) - это крестьяне, с присущими данному социальному классу психологическими категориями поведения и восприятием мира. Справедлив вывод исследователя о том, что "типичным российским военнопленным являлся, в основном, неграмотный или малограмотный крестьянин 25-39 лет".
Бесспорно, что основная масса населения воевать не желала, и это естественно, так как нынешние враги до войны таковыми не обозначались. Немцы в качестве врага - это был "сюрприз" для большинства русской нации.
Бывший русский военнопленный превосходно подметил данную тенденцию массовой психологии: русские пленные "были довольны. Смерть больше не грозила им. В плену, во всяком случае, было безопасно, и они не без удовольствия поглядывали на австрийских часовых, которых они теперь могли не бояться.
Они были голодны. Войну отработали, как большую работу, и, усталые и успокоенные, думали только о еде и о сне". Таким образом, война - как труд. Легко воевали и легко сдавались, надеясь на скорый мир, причем теперь уже не важно в чью именно пользу, хотя лучше, конечно, что в "нашу".
В этом плане совершенно неправомерно сопоставление добровольных сдач в плен русских солдат и австрийских славян. Известно, что в русский плен добровольно сдались несколько чешских полков почти в полном составе, с офицерами, что вынудило австрийского императора вычеркнуть их из состава австрийских Вооруженных сил.
Сдавались и более мелкие подразделения. Нередки были и случаи, которые не могут произойти с людьми, желающими воевать. Например, 4 ноября 1914 года под Краковом разжалованный месяцем ранее в рядовые фельдфебель 244-го пехотного Красноставского полка вместе с одним солдатом взяли в плен две австрийские роты с офицерами - более двухсот человек. Понятно, что два человека не могут пленить двести, даже и объятых паникой, если те сами того не пожелают.
Или как был награжден боевой медалью Я. Гашек? В 1915 году, желая сдаться русским, он углубился в лес на нейтральной полосе, благо что война шла маневренная и таких мест хватало. В лесу будущий великий писатель встретил несколько русских солдат, в свою очередь, желавших сдаться в плен австрийцам.
После дебатов о предпочтительности того или иного пленения решающую роль сыграло количество. Русские угрозами заставили Гашека отвести их в плен. Вот так он и получил награду.
И напротив, солдаты, попавшие в плен не по своей воле (ранеными или по распоряжению командиров), составляли ту прослойку военнопленных, что в годы войны делали попытки к бегству. Причем здесь ситуация на фронте не играла никакой роли - люди горели желанием драться за Родину.
Н. С. Гумилев описывает, как в его полк во второй половине 1915 года вернулись два улана, бежавшие из плена. Солдаты шли по Германии и занятой немцами территории сорок дней, подбирая по пути таких же беглецов.
В итоге дюжина русских солдат, завладев оружием, уже сама налетала на немецкие разъезды и пикеты, пробившись с боем через линию фронта, опрокинув в этой схватке германскую заставу. Гумилев пишет о них, как о "ночных обитателях современной Германии - бежавших пленных".
Вторая половина 1915 года - это период тяжелых поражений русского оружия на австро-германском фронте. Но настоящих солдат это не могло остановить.
Небывалое ранее количество пленных (небывалое потому, что вплоть до наполеоновской эпохи войны велись относительно небольшими профессиональными армиями), взятых в сражении, показала уже Русско-японская война 1904-1905 гг.
И здесь речь идет не о капитулировавшей крепости Порт-Артур, где, понятно, весь гарнизон оказался в плену, а о войсках Маньчжурской армии, ведшей полевые сражения. Оценивая итоги Русско-японской войны, престарелый фельдмаршал Д. А. Милютин писал: "Армия же, славившаяся своей стойкостью, отступала последовательно с одной укрепленной позиции на другую, конечно, с огромным уроном и небывалым числом пленных".
Иными словами, уже тогда было подмечено, что большие потери несет отступающая сторона, так как инициатива действий принадлежит противнику. Если же помнить, что в рядах русских войск находились по преимуществу призванные по мобилизации запасные, то удивляться их пленению не приходится.
Е. Э. Месснер подметил, что "сдача в плен стала массовым явлением со времени Русско-японской войны, первой войны на базе системы "Вооруженный народ". Эта система с ее короткими сроками военной службы, с призывом под знамена запасных солдат, у которых выветрилось воинское воспитание, давала в ряды воюющих армий много людей недостаточной воинственности".
Фельдмаршал Д. А. Милютин.
Таким образом, переход от профессиональной армии к массовой должен был повысить уровень потерь, в том числе и пленными. Причем чем хуже в данном месте и в данное время был состав войск, тем большие потери они несли.
Стремясь быть принятыми в семью великих держав, японцы вели себя с европейскими противниками "цивилизованно". Русские офицеры и солдаты, находившиеся в плену, не испытывали никаких особенных лишений.
Японцы позволяли офицерам, давшим подписку о дальнейшем неучастии в военных действиях, вернуться на родину. То есть люди были довольны условиями жизни в плену. Эта информация о современном "гуманном" плене, разумеется, была широко известна.
Но если в 1904 году на маньчжурских полях сходились сотни тысяч, то в 1914 году на европейских ристалищах - уже миллионы. Соответственно, росло и число потерь, в том числе пленными.
Это явление было объективно неизбежным и понятным, но сдаться в плен можно при разных обстоятельствах. Масштабные операции на окружение, фланговые удары, применение невыносимой с моральной точки зрения тяжелой артиллерии способствовали тому, что уставные требования не выполнялись да и не могли быть выполненными.
Как только из строя убыли кадровые армии, вымуштрованные в казармах, "народные" армии, составленные из призывников, многие из которых вообще никогда не служили в армии, стали терять ту "моральную упругость", что характеризует хорошие войска.
Однако сам фактор милитаристского воспитания народа стал сказываться с первых же выстрелов. В результате исход ситуации стал напрямую зависеть от наличия в части тех людей, что желали драться, как правило, офицеров и унтер-офицеров.
То обстоятельство, что профессионалы сдаются в плен реже, нежели мобилизованные, осознавался всегда. Оценивая итоги войны в данном отношении, генерал Н. Н. Головин указывает: "В то время как в офицерском составе при десяти убитых и раненых попадает в плен немного менее двух, в солдатском составе сдаются в плен от четырех до пяти".
Генерал Н. Н. Головин.
Генерал А. В. Самсонов - воин и рыцарь, страдая от тяжести поражения, застрелился 17 августа при попытке выхода из кольца окружения. Характерно, что офицеры его штаба, бывшие с ним, даже не смогли сказать, как именно это произошло, слышали лишь хлопок выстрела и не смогли разыскать его тело, которое впоследствии было захоронено немцами в общей могиле. Но так поступил лишь сам командарм! Брать пример со своего командира подчиненные не торопились.
Командир 23-го армейского корпуса генерал К. А. Кондратович успел бежать от своих войск в тыл, где объявил себя больным. Комкор-15 генерал Н. Н. Мартос был взят в плен в общей неразберихе стычек в русском тылу. Причем - с оружием в руках.
Но вот комкор-13 генерал Н. А. Клюев возглавил дивизионную колонну, пробивавшуюся из неплотного "мешка". Перед последней цепью германских пулеметов генерал Клюев приказал капитулировать.
Генерал А. В. Самсонов.
Генерал К. А. Кондратович.
Генерал Н. Н. Мартос.
Генерал Н. А. Клюев в плену.
Вопрос: кто виновен в том, что двадцать тысяч русских солдат здесь сдались неранеными? Лично они или приказавшие капитулировать их начальники? Генерал Клюев сам приказал своему ординарцу ехать к немцам с белым платком в руках.
К кому же тогда относится характеристика: попадать в плен - позорно? Здесь впервые проявилась та пагубная тенденция качества небольшой части предвоенного русского офицерского корпуса, которая сдавала в плен подчиненных им солдат.
Генерал П. Н. Краснов цитирует фразу такого русского пленного, который даже и не понимал что происходит, а действовал, "как все": "До конца был верен Царю и Отечеству и в плен не по своей воле попал. Все сдались, я и не знал, что это уже плен".
Чем же виноваты рядовые, у которых на глазах легко сдавались генералы, в том числе и командиры корпусов (всего во 2-й армии в плен тогда сдались пятнадцать генералов)? Когда две наиболее многочисленные группы, пробившиеся из окружения, были ведомы не генералами, а полковником и штабс-капитаном?
Да, личный состав 13-го армейского корпуса на две трети состоял из запасных, то есть фактически являлся некадровым. Однако большую часть корпуса "сдали" в плен собственные командиры, не показавшие примера верности долгу.
Из высших чинов 13-го армейского корпуса из окружения вышел только начальник штаба 36-й пехотной дивизии полковник Вяхирев. А всего из состава 13-го армейского корпуса пробились лишь сто шестьдесят пять человек штабс-капитана Семечкина и подпоручика Дремановича да команда разведчиков. Эти люди всего-навсего не сложили оружия по приказу своего комкора, а ушли в лес, и, попытав счастья, добились его.
Генерал А. А. Свечин вспоминал: "Работу штабных бюрократов мне пришлось наблюдать в январе 1916 г. Истощенные атакующие части соседнего корпуса, попадая в 300 м от австрийской позиции под сильный пулеметный огонь, бросали винтовки, поднимали руки и в таком виде продолжали движение через проволоку и австрийские окопы.
Начальство же полагало, что окопы взяты, но не поддержанные резервами атакующие части не смогли оказать сопротивление контратаке и сдались. Три атаки производились в вечернем сумраке несколько дней подряд.
Вместо признания недостаточности артиллерийской подготовки бюрократы полагали, что вся беда в том, что резервы следуют на слишком больших дистанциях, и настаивали на более близком надвигании последних, что только увеличивало потери и сумятицу при каждом новом штурме".
Генерал-лейтенант царской армии, а потом комдив РККА А. А. Свечин. Расстрелян в 1938 г.
Проводя исторические параллели, А. А. Керсновский пишет, что в июне 1807 года в Кенигсберге тридцатитысячным французским корпусом Бельяра был окружен пятитысячный отряд генерала Каменского 2-го.
Бельяр лично явился в крепость и предложил русским почетную сдачу. Каменский ответствовал: "Удивляюсь вам, генерал. Вы видите на мне русский мундир и смеете предлагать сдачу!" Русские пошли на прорыв и штыками добыли себе свободу, прорвавшись сквозь ряды вшестеро превосходящего неприятеля.
Керсновский заключает: командир не только "командует", но еще и "имеет честь командовать". В Первой мировой войне немцы порой даже не предлагали сдачи: отдельные русские генералы сдавались сами, прося о сдаче, и сдавали вверенные им войска.
Кто продвигал этих генералов в мирное время? Не те ли бездарности, что могли руководить операциями, имея лишь не менее чем двукратное превосходство в живой силе, а то и более того? После войны эти командиры оставили жалостливые мемуары, где сокрушались, что царизм не вооружил их как следует.
Генерал Граф Каменский.
Для сравнения: в ноябре 1915 года партизанским отрядом штабс-ротмистра Ткаченко был захвачен в плен командир германской 82-й резервной пехотной дивизии генерал Фабериус.
При конвоировании в тыл, воспользовавшись оплошностью начальника конвоя, встретившего по дороге старого товарища и решившего отметить встречу крепкими напитками, Фабериус захватил револьвер и застрелился, будучи не в силах снести позор плена.
Сколько русских генералов поступили подобным же образом, если помнить, что в плен попали шестьдесят шесть русских генералов, а отважился бежать из плена лишь один - начдив-48 ген. Л. Г. Корнилов?
Правда, сказались и возраст, и испытания пленом. Из шестидесяти шести пленных генералов в плену умерли одиннадцать, что составило 16 %, при общем уровне смертности русских военнопленных - 5,6 %. А по данным С. В. Волкова, в плену оказались семьдесят три русских генерала.
Такая бездарность, как главнокомандующий армиями Северо-Западного фронта генерал Я. Г. Жилинский, был смещен лишь после проигранной операции, когда потери фронта насчитывали то же число, что и в начале операции, - четверть миллиона, в том числе сто пятьдесят тысяч пленными.
Да, качество германской армии в двадцатом веке было несравненным. Но ведь не в той же степени, чтобы терять в шесть раз больше. Для такого необходима поистине выдающаяся бездарность, и кто-то же поставил генерала Жилинского не только в начальники Варшавского военного округа, но до того и в начальники Генерального штаба.
Сам довоенный подбор командиров показывает, что Российская империя начала двадцатого столетия находилась в надломленном состоянии, что объективно вызывалось буржуазной модернизацией страны. Точно такой же ситуация была и в Австро-Венгрии, что подтверждается результатами столкновения австро-венгерского и русского оружия на полях Первой мировой войны.
Генерал Я. Г. Жилинский.
С октября в русские войска широким потоком стали вливаться резервисты, которых требовала несшая беспрецедентные в сравнении с прошлыми войнами потери Действующая армия. Соответственно, к осени 1914 года относятся первые случаи массовых сдачь в плен вопреки требованиям военного законодательства, то есть неранеными и до исчерпания всех средств сопротивления.
Так, во время боев под Лодзью целиком добровольно сдался в плен батальон 87-го Нейшлотского полка. А Главнокомандующий армиями Северо-Западного фронта ген. Н. В. Рузский 24 ноября 1914 года сообщил начальнику Штаба Верховного главнокомандующего ген. Н. Н. Янушкевичу, что за несколько дней в 10-й армии добровольно сдались в плен четыре роты 84-го пехотного полка, "что свидетельствует о слабой нравственной устойчивости второочередных частей".
Иногда сдававшиеся солдаты "сдавали" в плен и своего командира, предварительно обезоружив его, но такие случаи единичны и такой офицер наверняка был некадровым, иначе сумел бы удержать вверенных ему бойцов от пагубного шага.
Пулеметчик 87-го Нейшлотского полка.
Офицеры 87-го Нейшлотского полка.
Со второй половины 1915 года русская Действующая армия стала комплектоваться почти одними крестьянами, так как рабочие и горожане отправлялись либо в оборонную промышленность (городское население России в годы войны выросло с 15 % в 1913 году до почти 20 %), либо в вольноопределяющиеся и школы прапорщиков.
Более девяноста процентов вооруженных сил и почти вся пехота (за исключением, разумеется, офицеров) - это крестьяне, с присущими данному социальному классу психологическими категориями поведения и восприятием мира. Справедлив вывод исследователя о том, что "типичным российским военнопленным являлся, в основном, неграмотный или малограмотный крестьянин 25-39 лет".
Бесспорно, что основная масса населения воевать не желала, и это естественно, так как нынешние враги до войны таковыми не обозначались. Немцы в качестве врага - это был "сюрприз" для большинства русской нации.
Бывший русский военнопленный превосходно подметил данную тенденцию массовой психологии: русские пленные "были довольны. Смерть больше не грозила им. В плену, во всяком случае, было безопасно, и они не без удовольствия поглядывали на австрийских часовых, которых они теперь могли не бояться.
Они были голодны. Войну отработали, как большую работу, и, усталые и успокоенные, думали только о еде и о сне". Таким образом, война - как труд. Легко воевали и легко сдавались, надеясь на скорый мир, причем теперь уже не важно в чью именно пользу, хотя лучше, конечно, что в "нашу".
В этом плане совершенно неправомерно сопоставление добровольных сдач в плен русских солдат и австрийских славян. Известно, что в русский плен добровольно сдались несколько чешских полков почти в полном составе, с офицерами, что вынудило австрийского императора вычеркнуть их из состава австрийских Вооруженных сил.
Сдавались и более мелкие подразделения. Нередки были и случаи, которые не могут произойти с людьми, желающими воевать. Например, 4 ноября 1914 года под Краковом разжалованный месяцем ранее в рядовые фельдфебель 244-го пехотного Красноставского полка вместе с одним солдатом взяли в плен две австрийские роты с офицерами - более двухсот человек. Понятно, что два человека не могут пленить двести, даже и объятых паникой, если те сами того не пожелают.
Или как был награжден боевой медалью Я. Гашек? В 1915 году, желая сдаться русским, он углубился в лес на нейтральной полосе, благо что война шла маневренная и таких мест хватало. В лесу будущий великий писатель встретил несколько русских солдат, в свою очередь, желавших сдаться в плен австрийцам.
После дебатов о предпочтительности того или иного пленения решающую роль сыграло количество. Русские угрозами заставили Гашека отвести их в плен. Вот так он и получил награду.
И напротив, солдаты, попавшие в плен не по своей воле (ранеными или по распоряжению командиров), составляли ту прослойку военнопленных, что в годы войны делали попытки к бегству. Причем здесь ситуация на фронте не играла никакой роли - люди горели желанием драться за Родину.
Н. С. Гумилев описывает, как в его полк во второй половине 1915 года вернулись два улана, бежавшие из плена. Солдаты шли по Германии и занятой немцами территории сорок дней, подбирая по пути таких же беглецов.
В итоге дюжина русских солдат, завладев оружием, уже сама налетала на немецкие разъезды и пикеты, пробившись с боем через линию фронта, опрокинув в этой схватке германскую заставу. Гумилев пишет о них, как о "ночных обитателях современной Германии - бежавших пленных".
Вторая половина 1915 года - это период тяжелых поражений русского оружия на австро-германском фронте. Но настоящих солдат это не могло остановить.
Взято: oper-1974.livejournal.com
Комментарии (1)
{related-news}
[/related-news]