"Просто хочу вернуть свою жизнь": полный перевод выступления Бритни Спирс в суде по делу об опеке

Вчера весь мир обсуждал первое личное выступление 39-летней Бритни Спирс в суде по делу об опекунстве. Певица дала показания по телефону, поделившись в 24-минутной речи шокирующими подробностями о том, в каких условиях ей приходится жить. Поддержку певице выразили не только ее поклонники по всему миру, но и многие знаменитости, в том числе ее бывший бойфренд Джастин Тимберлейк.

Напомним, что вот уже много лет певицу не признают дееспособной, из-за чего она вынуждена иметь опекунов. Долгое время главным опекуном певицы был ее отец Джейми Спирс. Из-за его проблем со здоровьем в 2019 году часть его полномочий была передана менеджеру певицы Джоди Монтгомери.

В нашем материале приводим полный перевод разговора Бритни с судьей Брендой Пенни.

Бритни Спирс

БРИТНИ СПИРС: У меня только что появился новый телефон, и мне есть что сказать, так что терпите. В принципе, много чего произошло с тех пор, как два года назад в последний раз — эту речь вы слушаете в записи — последний раз я была в суде.

Я буду с вами честна. Я не возвращалась в суд в течение долгого времени, потому что думаю, что ко мне не прислушались ни на каком уровне, когда я была в суде в прошлый раз. Я взяла в руки четыре листа бумаги и подробно написала, что я пережила за последние четыре месяца до того, как приехала туда. Людям, которые так поступили со мной, не должно все сойти с рук. Я резюмирую. Я была в туре в 2018 году. Меня заставили... Мой менеджмент сказал, что, если я не поеду в этот тур, мне придется искать адвоката.



СУДЬЯ: Мисс Спирс, мне неприятно прерывать вас, но мой судебный секретарь записывает то, что вы говорите, поэтому вам придется говорить немного медленнее.

БРИТНИ СПИРС: О, да, конечно. Так вот, люди, которые сделали это со мной, не должны так легко отделаться. Напомню, что в 2018 году я была в туре. Меня заставили... Мой менеджмент сказал, что, если я не поеду в этот тур, мне придется искать адвоката, и по контракту мой собственный менеджмент мог подать на меня в суд, если я не завершу этот тур. Когда я сошла со сцены в Вегасе, мне вручили лист бумаги и сказали, что я должна его подписать. Это было очень опасно и страшно. А с опекой я даже не могу найти собственного адвоката. Так что из страха я отправилась в тур.

Когда я закончила тур, должен был состояться новый концерт в Лас-Вегасе. Я начала репетировать, но это было сложно, потому что я выступала в Вегасе четыре года, и мне нужен был перерыв между шоу. Но нет, мне сказали, что это мой график, и так оно и будет. Я репетировала четыре дня в неделю. Половину времени в студии, а другую половину — в студии в Уэстлейке. По сути, я руководила большей частью шоу. На самом деле я сама поставила большую часть хореографической программы, то есть я сама учила своих танцоров новой хореографии. Я очень серьезно отношусь ко всему, что делаю. Есть куча видео со мной с репетиций. Я была не просто хороша — я была великолепна. Я руководила залом из 16 новых танцоров на репетициях.



Забавно слышать точку зрения моих менеджеров. Все они сказали, что я не участвовала в репетициях и никогда не соглашалась принимать лекарства, которые я принимаю только по утрам, а не на репетициях. Они меня даже не видят. Так почему они вообще это утверждают? Когда я сказала, что не хочу включать одно танцевальное движение в репетицию, это произвело эффект разорвавшейся бомбы.

После этого мой менеджмент, мои танцоры и мой помощник из числа новых людей, нанятых для нового шоу, ушли в комнату, закрыли дверь и не выходили по крайней мере 45 минут. Мэм, я здесь не для того, чтобы быть чьим-либо рабом. Я могу сказать "нет" танцевальному движению. Мой тогдашний терапевт доктор Бенсон (он умер в 2019 году) рассказал мне тогда, что мой менеджер позвонил ему и сказал, что я не слушаюсь и не следую инструкциям на репетициях. И он также сказал, что я не принимаю лекарства, что очень глупо, потому что у меня была одна и та же женщина каждое утро в течение последних восьми лет, которая давала мне одно и то же лекарство. А эти глупые люди и рядом не стояли. Это вообще не имело смысла.

Был недельный период, когда они относились ко мне хорошо, и я сказала им, что не хочу заниматься этим... Они были довольно милы и сказали, что, если я не хочу участвовать в новом шоу в Вегасе, то я не обязана, потому что я уже очень нервничала.

У меня будто гора свалилась с плеч, когда они сказали, что мне больше не нужно участвовать в этом шоу, потому что это было очень тяжело для меня. Я больше не могла этого выносить.



Итак, я помню, как говорила своему ассистенту, что, знаете, я чувствую себя странно, и если я откажусь, то они вернутся и будут грубы и злы со мной, или накажут меня, или еще что-нибудь. Три дня спустя, после того как я отказалась от Вегаса, мой терапевт усадил меня в кабинете и сказал, что у него миллион телефонных звонков о том, что я не участвую в репетициях и что я не принимаю лекарства. Все это было ложью. На следующий день он посадил меня на литий безо всяких причин. Он отменил мне прием моих обычных лекарств, которые я принимала уже пять лет. А литий — очень, очень сильное и совершенно другое лекарство по сравнению с тем, к чему я привыкла.

Бритни Спирс с мамой

Вы можете стать психически неполноценным, если будете принимать его дольше пяти месяцев. Но он посадил меня на него, и я чувствовала себя словно пьяной. У меня не было сил. Я даже не могла поговорить с мамой или папой ни о чем. Я сказала ему, что я напугана, и мой врач назначил мне шесть разных медсестер с этим новым лекарством, приехал ко мне домой, остался со мной, чтобы следить за моим состоянием при приеме этого нового лекарства, которое я не хотела принимать с самого начала. В моем доме было шесть разных медсестер, и они не разрешали мне сесть в машину, чтобы поехать куда-либо, в течение месяца.



Мало того, что моя семья не сделала ни черта, мой отец стоял за всем этим. Все, что случилось со мной, должно было быть одобрено моим отцом. И мой отец вел себя так, как будто он не знал, что мне сказали, что я должна пройти тестирование во время рождественских каникул, прежде чем они отправили меня прочь, когда мои дети уехали домой в Луизиану. Он был тем, кто все это одобрил. Вся моя семья ничего не делала.

Во время двухнедельных каникул женщина приходила ко мне домой на четыре часа в день, усаживала меня и проводила психологический тест. Это длилось вечность. Но мне сказали, что я должна это делать. Потом мне позвонил папа и сказал, что я провалила тест, или что-то в этом роде: "Мне очень жаль, Бритни, ты должна слушать своих врачей. Они планируют отправить тебя в небольшой дом в Беверли-Хиллз, чтобы провести небольшую программу реабилитации, которую мы собираемся компенсировать тебе. Ты должна будешь платить за это 60 000 долларов в месяц". Я плакала по телефону целый час, и он наслаждался каждой минутой. У него был контроль над таким сильным человеком, как я — ему нравился контроль, который на 100 000% навредил его собственной дочери. Он любил это.

Я собрала чемоданы и поехала туда. Я работала семь дней в неделю, без выходных. Единственная похожая работа с такими условиями в Калифорнии — это проституция. Заставлять кого-либо работать против их воли, забирать все их имущество — кредитную карту, наличные деньги, телефон, паспорт — и помещать их в дом, где они работают с людьми, которые живут с ними.



Весь персонал жил со мной в доме: медсестры, круглосуточная охрана. Там был один повар, который ежедневно готовил для меня в будние дни. Меня осматривали каждый день — голой — утром, днем ​​и ночью. У меня не было возможности закрывать дверь в мою комнату. Я сдавала по восемь анализов крови в неделю.

Если бы я не ходила на собрания групп поддержки и не работала с восьми до шести вечера, то есть по 10 часов в день, семь дней в неделю, без выходных, я бы не смогла бы видеться со своими детьми или парнем. Я никогда не имела права голоса в моем расписании. Они всегда говорили мне, что я должна сделать. И, мэм, я вам скажу, сидеть в кресле 10 часов в день, семь дней в неделю, это не весело... особенно когда вы не можете выйти через парадную дверь.

И вот почему я говорю вам это снова два года спустя, после того, как солгала и сказала всему миру: "Я в порядке и счастлива". Это ложь. Я подумала, что, может быть, если я скажу это, возможно, я стану счастливой, потому что я была в стадии отрицания. Я была в шоке. Я травмирована. Знаете, притворяйся, пока не справишься. Но теперь я говорю вам правду, хорошо? Я несчастлива. Я не могу заснуть. Я так зла, это безумие. И я в депрессии. Я плачу каждый день.



И причина, по которой я говорю вам это, заключается в том, что я не знаю, как власти штата Калифорнии могут знать все это, иметь все это в письменной форме в судебных документах с того момента — и абсолютно ничего не делать. Просто нанять на мои деньги другого человека и держать моего отца на борту. Мэм, мой отец и все, кто был вовлечен в это опекунство, и мой менеджмент, которые сыграли огромную роль в этом наказании для меня, когда я сказала им "нет" — мэм, они должны быть в тюрьме. Их жестокая тактика приводит к ситуациям вроде той с Майли Сайрус, когда она курит косяки на сцене в VMA, — ничего не было сделано для этого поколения, пока они творят неправильные вещи.

Но мое драгоценное тело, которое работало на моего отца последние чертовы 13 лет, пыталось быть таким хорошим и красивым. Настолько совершенным. Когда он так эксплуатировал его. Когда я делаю все, что мне говорят, и штат Калифорния разрешает моему отцу — невежественному отцу — забрать свою собственную дочь, которая нужна ему только в том случае, если я буду работать с ним. Они отменили весь курс и позволили сделать это со мной. Это с учетом того, что у этих людей слишком много контроля. Мне тоже угрожают и говорят, что если я ослушаюсь, то придется идти в суд. И что мне будет неловко, если судья публично представит доказательства, которые у них есть.

Бритни Спирс с отцом

Мне посоветовали для моего имиджа, что мне нужно пойти на реабилитацию и просто покончить с этим. Они сказали это мне. Я даже не употребляю алкоголь, хотя должна была бы, учитывая то, через что они заставляют меня проходить. Также в учреждение Bridges, куда они отправили меня и где я проходила эту программу четыре месяца, не было ни одного из детей. Ни один из детей не участвовал в программе. Вы скажете, вам не нужно было ничего делать, если вы не хотели. Почему они всегда заставляли меня? Почему мне всегда угрожали мой отец и все, кто участвовал в этом опекунстве? Если я не сделаю того, что они говорят, чтобы поработить меня, то они меня накажут.

В прошлый раз, когда я разговаривала с вами, просто поддерживая опекунство, я почувствовала, что я мертва. Как будто я не имела значения, как будто ничего не было сделано со мной, как будто вы думали, что я лгала или что-то в этом роде. Я говорю вам еще раз, потому что я не лгу. Я хочу быть услышанной. И я говорю вам это снова, так что, может быть, вы сможете понять глубину, степень и ущерб, который они нанесли мне тогда.



Я хочу изменений, и я хочу изменений в будущем. Я заслуживаю изменений. Мне сказали, что я снова должна сесть и пройти тестирование, чтобы они могли оценить мое состояние, если я хочу положить конец опеке. Мэм, я не знала, что могу подать прошение о прекращении этого. Прошу прощения за свое невежество, но, честно говоря, я этого не знала. Но я не думаю, что кто-то должен оценивать меня. Я сделала более чем достаточно. Я не чувствую, что должна находиться в одной комнате с кем-либо, кто оскорбит меня, пытаясь поставить под сомнение мои умственные способности, чтобы решить, нужно ли мне быть в этой глупой опекунской системе или нет. Я сделала более чем достаточно.

Я ничего не должна этим людям, учитывая, что это я кормила и оплачивала такое количество людей на гастролях. То, что я пережила, деморализует. И это главная причина, по которой я никогда не говорила об этом открыто. И главное, я не хотела говорить об этом открыто, потому что, честно говоря, не думала, что кто-то мне поверит. Буду честной с вами, рассказу Пэрис Хилтон о том, что с ней сделали в той школе, я сама не поверила (Пэрис призналась, что пережила издевательства, абьюз и жестокое обращение в школе-интернате. — Прим. ред.). Мне жаль. Я аутсайдер, и я скажу честно. Я не поверила. И, возможно, я ошибаюсь, но именно поэтому я не хотела говорить об этом публично, потому что я думала, что люди будут смеяться надо мной и говорить: "Она лжет, у нее есть все! Она же Бритни Спирс!".



Я не лгу. Я просто хочу вернуть свою жизнь. Прошло уже 13 лет. И этого достаточно. Я так долго не распоряжаюсь своими деньгами. И это мое желание и моя мечта, чтобы все это закончилось без испытаний. Опять же, для штата Калифорния нет никакого смысла сидеть сложа руки и буквально видеть своими глазами, как я обеспечиваю жизнь стольких людей, видеть концертные грузовики и автобусы в туре со мной и в то же время слушать, как им говорят, что я не в форме. Но я отлично умею то, что делаю. И я позволяю этим людям контролировать то, что я делаю, мэм. И этого достаточно. В этом нет никакого смысла.

Теперь, забегая вперед, я не хочу ни с кем встречаться или видеться. Я встретилась уже с достаточным количеством людей против своей воли. Я чертовски устала. Все, что я хочу, — это владеть своими деньгами, чтобы это закончилось, и чтобы мой парень мог возить меня на своей чертовой машине.

И я искренне хотела бы подать в суд на свою семью, если быть полностью честным с вами. Я также хотела бы иметь возможность поделиться своей историей со всем миром и рассказать, что они со мной сделали, вместо того, чтобы это осталось секретом, потому что это принесет пользу всем. Я хочу, чтобы все узнали, что они сделали со мной, заставив меня держать это в себе так долго, потому что это лежит грузом на моем сердце. Я была настолько зла, и я плачу каждый день. Меня это беспокоит: мне сказали, что мне не разрешено разоблачать людей, которые сделали это со мной.

Бритни Спирс и ее бойфренд Сэм Асгари

Мне нужно, чтобы вы предоставили разрешение на интервью, на котором меня услышат. И вообще, я имею право пользоваться своим голосом и вступиться за себя. Мой адвокат говорит, что я не могу. Это не хорошо. Я не могу сообщить публике, что они со мной сделали, но молчание равноценно тому, будто все нормально.

Но это не нормально. На самом деле, я даже не хочу интервью — я бы предпочла просто позвонить вам, и чтобы пресса услышала. Я не знала, что у нас будет открытый звонок, так что спасибо. Честно говоря, вместо интервью мне нужно просто выговориться, избавиться от всего этого гнева и всего того, что происходит. Это несправедливо, что они открыто лгут обо мне. Даже моя семья, они дают интервью любому желающему новостному репортеру. Моя собственная семья дает интервью и говорит о ситуации и заставляет меня чувствовать себя в таком глупом положении. А я ничего не могу сказать. И мои близкие говорят, что я ничего не могу сказать.



Прошло два года. На самом деле я хотела записать звонок вам, мы делаем это сейчас, я не знала. Мой адвокат Сэм Ингэм очень боялся, что я буду действовать, потому что он говорит, что если я скажу, что я перегружена в том учреждении этого реабилитационного центра, то центр подаст на меня в суд. Он сказал мне, что я должна держать это при себе. Я лично хотела бы — на самом деле, я выросла благодаря личным отношениям с Сэмом, моим адвокатом, я разговариваю с ним примерно три раза в неделю, мы вроде как построили отношения, но на самом деле у меня не было возможности самостоятельно выбрать своего адвоката. А я хотела бы это сделать.

Основная причина, по которой я здесь, заключается в том, что я хочу прекратить опекунство, без проведения теста. Я прошла много исследований, мэм. И есть много судей, которые прекращают опекунство людей без проведения постоянных оценок. Единственная причина, когда они этого не делают, — это когда обеспокоенный член семьи говорит, что с этим человеком что-то не так.

И учитывая, что моя семья живет за счет моего опекунства в течение 13 лет, я не удивлюсь, если один из них скажет в будущем: "Мы не думаем, что это должно закончиться, мы должны ей помочь". Особенно, если мне выпадет честная возможность раскрыть то, что они со мной сделали.



Также я хочу поговорить с вами о своих обязательствах, которые, как я лично думаю, в данный момент я не должна кому-либо. У меня три собрания в неделю, которые я должна посещать, несмотря ни на что. Мне просто не нравится чувствовать, что я будто работаю на людей, которым я же плачу. Я не люблю, когда мне говорят, что я должна это делать, несмотря ни на что, даже если я плохо себя чувствую.

Опекун Джоди Монтгомери говорит, что я должна видеться со своим терапевтом Кеном, даже если я больна. Я бы хотела встречаться с терапевтом раз в неделю. Я никогда раньше, даже до того, как меня отправили в это место, не проводила двух сеансов терапии. У меня был врач, а затем специалист, который проводил терапию. Меня незаконно принудили к этому. Мне не должны говорить, что я должна быть доступна три раза в неделю для этих людей, которых я не знаю.

Я разговариваю с вами сегодня, потому что снова чувствую, что даже действующий опекун Джоди Монтгомери начинает заходить со мной слишком далеко. Меня заставляют ходить на терапию два раза в неделю и к психиатру. Раньше я никогда не была... хотя, подождите, меня направляли два раза в неделю и к доктору Голду, так что это три раза в неделю. Раньше мне никогда не приходилось посещать терапевта чаще, чем раз в неделю. Это отнимает у меня слишком много сил — ходить к этому человеку, которого я не знаю.



Во-первых, я боюсь людей. Я не доверяю людям после того, через что я прошла. Пребывание в Уэстлейке, в одном из самых проходных мест, где вчера папарацци засняли мне выходящей после терапии, буквально плачущей, это был продуманный план . Это смущает и деморализует. Я заслуживаю приватности, когда посещаю на терапию. В течение восьми лет она проходила у меня дома. Они всегда приходили ко мне домой. Или взять доктора Бенсона — человека, который умер — я посещала место, подобное тому в Уэстлейке, которое было незащищенным и очень плохим. Это было похоже на то, как было с доктором Бенсоном, который незаконно, да на 100% злоупотребил лечением, которое он мне дал. Если быть полностью честной с вами, я была так ...

СУДЬЯ: Мисс Спирс, извините, что прерываю вас, но мой секретарь говорит, не могли бы вы немного остановиться на этом, потому что она пытается убедиться, что она понимает все, что вы говорите.

БРИТНИ СПИРС: Хорошо... И, если честно, когда доктор Бенсон скончался, я встала на колени и поблагодарила Бога. Другими словами, моя команда снова подталкивает меня к этому. У меня развился страх нахождения в маленьких комнатах из-за психологической травмы, которую я получила, когда меня заперли в этом месте на четыре месяца. Это не нормально, когда они посылают меня — извините, я снова ускорилась — в эту маленькую комнату два раза в неделю каждый раз с новым терапевтом, которого я оплачиваю и которого я даже не одобряла. Мне это не нравится. Я не хочу этого делать. И я не сделала ничего плохого, чтобы заслужить такое лечение.

Бритни Спирс с сыновьями

Нельзя заставлять меня делать то, чего я не хочу. По закону, Джоди и эта так называемая команда должны... Я должна иметь возможность подать на них в суд за то, что они угрожали мне и говорили, что если я не буду проводить эти встречи два раза в неделю, то они не смогут позволить мне забрать мои деньги и уехать в отпуск на Мауи. Вы должны делать то, что вам говорят для этой программы, и тогда мы сможем отпустить вас. Но это было очень умно, ведь это одно из самых открытых мест в Уэстлейке, и, зная, что тема с опекунством горячая и что папарацци будут преследовать и увидят меня плачущей на терапии... Я умоляла их сделать это у меня дома, чтобы у меня была конфиденциальность. Я заслуживаю уединения.

Бритни Спирс и Сэм Асгари

С самого начала, как только вы видите, что кто-то зарабатывает на этом деньги, опекунство должно быть закончено. У меня не должно быть опекуна, если я могу работать, зарабатывать деньги и платить зарплату людям — в этом нет смысла. Законы нужно менять. В каком государстве люди могут владеть деньгами и счетами другого человека, угрожать ему и говорить: "Вы не можете тратить свои деньги, если не сделаете то, что мы хотим, чтобы вы сделали". И я им еще плачу!

Мэм, я работаю с 17 лет. Вы должны понять, насколько это сложно для меня — просыпаться каждое утро и знать, что я не могу никуда пойти, если не буду встречаться с незнакомыми людьми каждую неделю в офисе, идентичном тому, где я пережила психологическое насилие от прежнего терапевта. Я искренне верю, что это опекунство оскорбительно, и что мы можем сидеть здесь весь день и говорить: "О, опекунство создано, чтобы помогать людям". Но, мэм, есть тысяча опекунов, которые злоупотребляют своим положением.



Я не чувствую, что могу жить полноценной жизнью. Я не обязана видеться с незнакомым человеком и делиться с ним своими проблемами. Я даже не верю в терапию. Я всегда думаю, поделись этим с Богом. Я хочу прекратить опекунство без проведения оценки. А пока мне нужен терапевт раз в неделю. Я просто хочу, чтобы он пришел ко мне домой. Я не хочу ехать в Уэстлейк, и меня смущают все эти мерзкие папарацци, смеющиеся мне в лицо, пока я плачу. Они подставили меня, отправив в самые незащищенные места, и я сказала им, что не хочу туда идти, потому что знала, что там появятся папарацци.

Мне дали только два терапевта на выбор. И я не знаю, как вы принимаете решения, мэм. Но для меня это единственный шанс немного поговорить с вами. Мне нужна ваша помощь, так что дайте мне знать, что вы думаете. Честно говоря, я не знаю, что сказать, но моя просьба просто прекратить опекунство без оценки. Я хочу подать петицию о прекращении опекунства. Но я не хочу, чтобы меня оценивали, и не хочу сидеть в комнате с людьми по четыре часа в день, как они заставляли меня раньше. И после этого мне стало еще хуже.

Я честно новичок в этом. И я изучаю все эти вещи. У меня есть здравый смысл и я знаю, что для многих людей все закончилось без тестирования. Я просто хочу, чтобы вы приняли это во внимание.



Во время пандемии коронавируса мне также потребовался год, чтобы научиться каким-либо методам ухода за собой. Она (Джоди) сказала, что никакие услуги не предоставляются. Она лжет, мэм. Моя мама дважды бывала в Луизиане во время пандемии. В течение года мне не делали ни маникюр, ни причесок, ни массажа, ни иглоукалывания. Ничего в течение года. Каждую неделю я видела горничных в моем доме, у которых ногти каждый раз были разными. Она заставила меня почувствовать себя так же, как мой отец. Ее поведение очень похоже на поведение моего отца, но только другая динамика.

Команда хочет, чтобы я работала и оставалась дома вместо того, чтобы проводить более длительный отпуск. Они привыкли, что по их требованию я следую этому еженедельному распорядку. И я смирилась. Но на данный момент я не чувствую, что я им что-то должна. Им нужно напомнить, что это они работают на меня.

У меня есть друг, с которым я была на собраниях анонимных алкоголиков. Я два года посещала эти собрания. Я проводила три встречи в неделю. Я встретила там много женщин. Но я не могу видеть своих друзей, которые живут в восьми минутах от меня, что очень странно.



Они заставляют меня чувствовать, будто я живу в программе реабилитации. Но это мой дом. Я бы хотела, чтобы мой парень возил меня на своей машине. И я хочу встречаться с терапевтом один раз в неделю, а не два раза в неделю. И я хочу, чтобы он приходил ко мне домой. Потому что я действительно знаю, что мне нужна небольшая терапия (смеется).

Я хотела бы постепенно двигаться вперед, и я хочу иметь реальные договоренности. Я хочу иметь возможность выйти замуж и родить ребенка. Прямо сейчас по условиям опекунства я не могу выйти замуж или родить ребенка, у меня стоит внутриматочная спираль, поэтому я не забеременею. Я хотела удалить ее, чтобы начать попытки завести еще одного ребенка. Но эта так называемая команда не разрешает мне пойти к врачу, чтобы удалить ее, потому что они не хотят, чтобы у меня были дети — больше детей. В общем, это опекунство приносит мне больше вреда, чем пользы.



Я заслуживаю жизни. Я работала всю свою жизнь. Я заслуживаю двух-трех лет перерыва, чтобы заниматься, чем хочу. Я чувствую себя открытой, и я могу поговорить с вами сегодня об этом. Но я бы хотела остаться на линии с вами навсегда, потому что, когда я заканчиваю разговор, я внезапно слышу все эти "нет, нет, нет, нет". А потом внезапно я чувствую, что меня опекают, надо мной издеваются, я чувствую себя обделенной и одинокой. И я устала чувствовать себя одинокой. Я заслуживаю иметь те же права, что и все остальные, иметь ребенка, семью, все это и многое другое.

И это все, что я хотела вам сказать. И большое вам спасибо за то, что позволили мне поговорить с вами сегодня.

СУДЬЯ: Мисс Спирс, пожалуйста. Кроме того, я просто хочу сказать вам, что я, безусловно, чутко отнеслась ко всему, что вы сказали, и к тому, что вы испытываете, и я знаю, что вам потребовалось много мужества, чтобы сказать все, что вы хотите сказать сегодня. Я хочу сообщить вам, что суд действительно ценит то, что вы оказались на связи и поделились своими чувствами.

Источник: mirtesen.spletnik.ru

уникальные шаблоны и модули для dle