Лязгают затворы: российская тюремная система безнадежно устарела
---
ФСИНквизиция, или зона бесправия
Недавно просторы Сети облетело видео из тюремной камеры, где заключенного жестоко избивают резиновыми дубинками. Раздетый до трусов, бедолага пытается объяснить, что ни в чем не виноват. Но конвоиры его хватают, распинают на столе и обрушивают страшные удары на его спину, ягодицы, бедра, голову. С размаху, изо всех сил, сжимая резиновые дубинки обеими руками. Тяжелые и хлесткие шлепки, крики от невыносимой боли – жуткое зрелище!
ФОТО: ГЕННАДИЙ ЧЕРКАСОВ
Как выяснилось, действие происходит в ярославской ИК-1. Человек уже отсидел положенный срок и через две недели должен был освободиться. Но не смог избежать «дембельского аккорда» от тюремного начальства. Руки-то у них длинные.
Пострадавший, к счастью, остался жив. Однако не все выживают. Не так давно в реанимации 2-й клинической больницы Ярославля скончался Алексей Сидякин. Не приходя в сознание после тяжелых травм, полученных во время допроса. Заключенный Важа Бочоришвили также умер в больнице после тяжелых побоев, нанесенных в смотровой комнате оперативниками. Больного гепатитом избивали резиновыми батогами, пока он не потерял сознание.
Пытки в ярославской колонии были поставлены на поток, о чем рассказали СМИ правозащитники. Но громкую огласку получил лишь скандал с избиением Евгения Макарова, после чего было возбуждено уголовное дело, несколько человек получили сроки.
Есть менее известные случаи. У Василия Илларионова в результате безжалостного избиения случился разрыв селезенки, которую пришлось срочно удалять. Виктору Харламову также удалили селезёнку из-за тяжелых побоев. Давида Арутюняна сотрудники спецназа ИК-1 сковали наручниками и, как следует из заявления матери, били по голове дубинками.
Бесчеловечное отношение, издевательства и пытки в исправительных учреждения, тюрьмах, следственных изоляторах практикуются много лет. Но наказывают в лучшем случае рядовых сотрудников или начальников среднего звена. По крайне мере мы не слышали о каких-нибудь громких разоблачениях и посадках именно по этому поводу. Даже в ярославской истории, прогремевшей на всю страну, самого начальника колонии и его первого зама признали невиновными и вывели из под удара. Хотя все прекрасно понимают, что подобные экзекуции без санкции сверху невозможны.
За полтора столетия существования отечественной пенитенциарной службы не раз менялось ее название, менялись руководители, подчиненные, личный состав. Однако не меняется дух самой системы — гулаговский, зэковский, лагерный, который витает в зонах, тюрьмах, изоляторах, пересылках, колониях, этапах почти в архаичном виде. Условия содержания арестантов, их распорядок, рацион и отношение со стороны администрации трудно назвать гуманным. Тут уж не до исправления – выжить бы и остаться относительно здоровым...
Жизнь обитателей многих учреждений устроена по образцу и подобию «блатного мира». Своя тюремная иерархия – воры, положенцы, смотрящие, полублатные. Есть низшие касты, так называемые «зашкваренные», «крысы», «подвопросники», «обиженные», «петушки», «фуфлыжники», «маргаритки», которых презирают, без конца унижают и притесняют.
На дворе 21-й век со всеми его технологическими достижениями. А в наших тюрьмах лязгают металлические двери, щелкают замки и затворы, как и век назад. Разве что заменили их на электрические, поставили сигнализацию и камеры слежения, используя достижения науки.
Знакомый бизнесмен рассказывал, как однажды пригласил друзей-иностранцев, увлеченных творчеством Михаила Круга, на экскурсию во Владимирский централ. О чем не раз пожалел. Мрачное и пугающего старинное здание, далекое от романтических песен покойного шансонье.
«Как только за нами закрылась дверь и щелкнули засовы, сразу почувствовали неприятный холодок, даже страх, – рассказывает он. – Охранники вели себя, будто мы не гости, а самый настоящий «контингент». Видимо, привыкли ощущать себя хозяевами тюремных владений. Кажется, если бы они вдруг пожелали задержать или оставить нас внутри зоны, ничто не могло бы им помешать. Настолько жуткое ощущение незащищенности, отсутствия помощи и безнадеги».
Среди основных целей и задач ФСИН, согласно уставу и правилам, есть два важных пункта: обеспечение прав, свобод и законных интересов осуждённых и лиц, содержащихся под стражей. А также создание условий, соответствующих нормам международного права. Но что мы видим в жизни? Хамские манеры, мат, бессердечное отношение к нарушившим закон, игнорирование их прав. Сидельцы отвечают взаимностью. И нет никаких надежд на потепление отношений между двумя этими категориями.
Беда в том, что высокие начальники не ощущают всю убогость и мрак пенитенциарных учреждений. Или же их все устраивает — не им же сидеть! Хотя в отечестве родном, давно известно, нельзя ни от чего зарекаться. Если кто из них сам оказывается в тюрьме (такое, хоть и редко, но бывает!), то приходит в ужас.
В неволе человек сразу становится «собственностью» конвоиров, надзирателей или воровской шпаны, состоящей на службе у паханов. Как только за ним закрылись двери, он может быть избит, а то и убит соседями по шконке, либо охранниками, которые не умеют вовремя остановиться. Как в случае с Султаном Исраиловым, которого забил насмерть пьяный конвой челябинской ИК-1. Причем незадолго до освобождения. Активист и завхоз Исраилов был на хорошем счету, имел около 30 поощрений и ни одного взыскания. Но посмел заступиться за другого заключенного — Черникова, которого избивали в досмотровой комнате. И этого ему не простили.
Часто на работу в пенитенциарную систему попадают люди, которые не смогли устроиться где-либо еще. Получив должность, они стараются компенсировать свои неудачи в обычной жизни и комплексы с помощью резиновой дубинки. Во многих колониях, как рассказывали заключенные, служат бывшие контрактники, воевавшие в Чечне. После нескольких командировок на Кавказ их охотно берут в систему ФСИН на рядовые должности. Эти люди всю злобу за свою неустроенность, маленькую зарплату, унижение со стороны начальства также вымещают на заключенных. Особенно на кавказцах, чего и не скрывают.
Похоже, в системе ФСИН уверены – чем хуже условия, чем больше человек испытает трудностей в неволе, тем сильнее он заинтересован не оказаться снова в тюрьме, на зоне или в колонии. То есть тяготы помогут исправиться и перевоспитаться. Но вот практика показывает, что все происходит ровно наоборот. Бывшие зэки выходят на волю озлобленными, огрубевшими, ожесточенными, не способными адаптироваться в новой реальности. И, как правило, вскоре снова попадают в застенки.
Мир изменился, в том числе и мир арестантов. Пусть он далек от идеала, но многие изменения точно на пользу. Понятно же – чем мягче и комфортнее среда, тем благодушнее сам человек. Именно поэтому в некоторых странах тюремные здания мало чем отличаются от городских новостроек. Только решетки на окнах. Рядом просторные территории для двухчасовых прогулок. Заключенные могут передвигаться, ходить друг к другу в гости, готовить на общей кухне, где есть плита, холодильник и другие атрибуты гражданской жизни. Можно смотреть телевизор, слушать музыку, читать. Желающие посещают школу, получают образование по современным и востребованным специальностям. Более того, за учебу им еще приплачивают. В Германии, к примеру, по 250 евро в месяц.
Бывший российский гражданин, оказавшийся в бельгийской тюрьме за нарушение визового режима, рассказывал, что представитель администрации каждый раз бегал за ним и просил сдать заявку для меню будущей недели – что бы он хотел видеть в рационе, какие виды блюд и салатов. В камере он имел возможность общаться с родными, играть в видеоигры и заниматься спортом. У нас же, если заметили, что заключенный отжимается от пола, тут же отмечают в журнале – «склонен к побегу»!
Наверное, кто-то из читателей этих заметок возмутится: чего это автор так печется о «сидельцах»? Ведь они же преступники, а не курортники. И отбывают наказание за нарушения закона. Но смысл современной пенитенциарной системы все-таки в том, чтобы ставить нарушителей на путь исправления, а не калечить их, убивать или «опускать»
Нормальные, человеческие условия помогают заключенным социализироваться. Выйдя на волю, они не ощущают, что попали в чужой, враждебный мир. Потому что не были оторваны от этого мира. В странах Старого Света зэки могут общаться со знакомыми, друзьями и родителями. По крайней мере, им не приходится за тридевять земель мчаться в Республику Коми, часами ожидать свидания в мерзлых помещениях, просить разрешения передать посылку, одежду или лекарства, которые, возможно, спасут их детей от туберкулеза, гепатита или ВИЧ. Хотя редко кто возвращается здоровым. Плохие условия, плохое питание и плохое отношение администрации делают свое дело.
Наша пенитенциарная система безнадежно устарела. И вряд ли стоит рассчитывать, что она в ближайшее время обновится и станет лучше. В иркутской колонии под руководством бравого начальника Игоря Мокеева почти 10 лет пытали с помощью… кипятильника. Не удобно даже говорить, куда его вставляли, чтобы заставить людей в чем-то «признаться». Не случайно наша страна удерживает печальное лидерство по показателям смертности среди заключенных. Причем из года в год.
САИД БИЦОЕВ
Недавно просторы Сети облетело видео из тюремной камеры, где заключенного жестоко избивают резиновыми дубинками. Раздетый до трусов, бедолага пытается объяснить, что ни в чем не виноват. Но конвоиры его хватают, распинают на столе и обрушивают страшные удары на его спину, ягодицы, бедра, голову. С размаху, изо всех сил, сжимая резиновые дубинки обеими руками. Тяжелые и хлесткие шлепки, крики от невыносимой боли – жуткое зрелище!
ФОТО: ГЕННАДИЙ ЧЕРКАСОВКак выяснилось, действие происходит в ярославской ИК-1. Человек уже отсидел положенный срок и через две недели должен был освободиться. Но не смог избежать «дембельского аккорда» от тюремного начальства. Руки-то у них длинные.
Пострадавший, к счастью, остался жив. Однако не все выживают. Не так давно в реанимации 2-й клинической больницы Ярославля скончался Алексей Сидякин. Не приходя в сознание после тяжелых травм, полученных во время допроса. Заключенный Важа Бочоришвили также умер в больнице после тяжелых побоев, нанесенных в смотровой комнате оперативниками. Больного гепатитом избивали резиновыми батогами, пока он не потерял сознание.
Пытки в ярославской колонии были поставлены на поток, о чем рассказали СМИ правозащитники. Но громкую огласку получил лишь скандал с избиением Евгения Макарова, после чего было возбуждено уголовное дело, несколько человек получили сроки.
Есть менее известные случаи. У Василия Илларионова в результате безжалостного избиения случился разрыв селезенки, которую пришлось срочно удалять. Виктору Харламову также удалили селезёнку из-за тяжелых побоев. Давида Арутюняна сотрудники спецназа ИК-1 сковали наручниками и, как следует из заявления матери, били по голове дубинками.
Бесчеловечное отношение, издевательства и пытки в исправительных учреждения, тюрьмах, следственных изоляторах практикуются много лет. Но наказывают в лучшем случае рядовых сотрудников или начальников среднего звена. По крайне мере мы не слышали о каких-нибудь громких разоблачениях и посадках именно по этому поводу. Даже в ярославской истории, прогремевшей на всю страну, самого начальника колонии и его первого зама признали невиновными и вывели из под удара. Хотя все прекрасно понимают, что подобные экзекуции без санкции сверху невозможны.
За полтора столетия существования отечественной пенитенциарной службы не раз менялось ее название, менялись руководители, подчиненные, личный состав. Однако не меняется дух самой системы — гулаговский, зэковский, лагерный, который витает в зонах, тюрьмах, изоляторах, пересылках, колониях, этапах почти в архаичном виде. Условия содержания арестантов, их распорядок, рацион и отношение со стороны администрации трудно назвать гуманным. Тут уж не до исправления – выжить бы и остаться относительно здоровым...
Жизнь обитателей многих учреждений устроена по образцу и подобию «блатного мира». Своя тюремная иерархия – воры, положенцы, смотрящие, полублатные. Есть низшие касты, так называемые «зашкваренные», «крысы», «подвопросники», «обиженные», «петушки», «фуфлыжники», «маргаритки», которых презирают, без конца унижают и притесняют.
На дворе 21-й век со всеми его технологическими достижениями. А в наших тюрьмах лязгают металлические двери, щелкают замки и затворы, как и век назад. Разве что заменили их на электрические, поставили сигнализацию и камеры слежения, используя достижения науки.
Знакомый бизнесмен рассказывал, как однажды пригласил друзей-иностранцев, увлеченных творчеством Михаила Круга, на экскурсию во Владимирский централ. О чем не раз пожалел. Мрачное и пугающего старинное здание, далекое от романтических песен покойного шансонье.
«Как только за нами закрылась дверь и щелкнули засовы, сразу почувствовали неприятный холодок, даже страх, – рассказывает он. – Охранники вели себя, будто мы не гости, а самый настоящий «контингент». Видимо, привыкли ощущать себя хозяевами тюремных владений. Кажется, если бы они вдруг пожелали задержать или оставить нас внутри зоны, ничто не могло бы им помешать. Настолько жуткое ощущение незащищенности, отсутствия помощи и безнадеги».
Среди основных целей и задач ФСИН, согласно уставу и правилам, есть два важных пункта: обеспечение прав, свобод и законных интересов осуждённых и лиц, содержащихся под стражей. А также создание условий, соответствующих нормам международного права. Но что мы видим в жизни? Хамские манеры, мат, бессердечное отношение к нарушившим закон, игнорирование их прав. Сидельцы отвечают взаимностью. И нет никаких надежд на потепление отношений между двумя этими категориями.
Беда в том, что высокие начальники не ощущают всю убогость и мрак пенитенциарных учреждений. Или же их все устраивает — не им же сидеть! Хотя в отечестве родном, давно известно, нельзя ни от чего зарекаться. Если кто из них сам оказывается в тюрьме (такое, хоть и редко, но бывает!), то приходит в ужас.
В неволе человек сразу становится «собственностью» конвоиров, надзирателей или воровской шпаны, состоящей на службе у паханов. Как только за ним закрылись двери, он может быть избит, а то и убит соседями по шконке, либо охранниками, которые не умеют вовремя остановиться. Как в случае с Султаном Исраиловым, которого забил насмерть пьяный конвой челябинской ИК-1. Причем незадолго до освобождения. Активист и завхоз Исраилов был на хорошем счету, имел около 30 поощрений и ни одного взыскания. Но посмел заступиться за другого заключенного — Черникова, которого избивали в досмотровой комнате. И этого ему не простили.
Часто на работу в пенитенциарную систему попадают люди, которые не смогли устроиться где-либо еще. Получив должность, они стараются компенсировать свои неудачи в обычной жизни и комплексы с помощью резиновой дубинки. Во многих колониях, как рассказывали заключенные, служат бывшие контрактники, воевавшие в Чечне. После нескольких командировок на Кавказ их охотно берут в систему ФСИН на рядовые должности. Эти люди всю злобу за свою неустроенность, маленькую зарплату, унижение со стороны начальства также вымещают на заключенных. Особенно на кавказцах, чего и не скрывают.
Похоже, в системе ФСИН уверены – чем хуже условия, чем больше человек испытает трудностей в неволе, тем сильнее он заинтересован не оказаться снова в тюрьме, на зоне или в колонии. То есть тяготы помогут исправиться и перевоспитаться. Но вот практика показывает, что все происходит ровно наоборот. Бывшие зэки выходят на волю озлобленными, огрубевшими, ожесточенными, не способными адаптироваться в новой реальности. И, как правило, вскоре снова попадают в застенки.
Мир изменился, в том числе и мир арестантов. Пусть он далек от идеала, но многие изменения точно на пользу. Понятно же – чем мягче и комфортнее среда, тем благодушнее сам человек. Именно поэтому в некоторых странах тюремные здания мало чем отличаются от городских новостроек. Только решетки на окнах. Рядом просторные территории для двухчасовых прогулок. Заключенные могут передвигаться, ходить друг к другу в гости, готовить на общей кухне, где есть плита, холодильник и другие атрибуты гражданской жизни. Можно смотреть телевизор, слушать музыку, читать. Желающие посещают школу, получают образование по современным и востребованным специальностям. Более того, за учебу им еще приплачивают. В Германии, к примеру, по 250 евро в месяц.
Бывший российский гражданин, оказавшийся в бельгийской тюрьме за нарушение визового режима, рассказывал, что представитель администрации каждый раз бегал за ним и просил сдать заявку для меню будущей недели – что бы он хотел видеть в рационе, какие виды блюд и салатов. В камере он имел возможность общаться с родными, играть в видеоигры и заниматься спортом. У нас же, если заметили, что заключенный отжимается от пола, тут же отмечают в журнале – «склонен к побегу»!
Наверное, кто-то из читателей этих заметок возмутится: чего это автор так печется о «сидельцах»? Ведь они же преступники, а не курортники. И отбывают наказание за нарушения закона. Но смысл современной пенитенциарной системы все-таки в том, чтобы ставить нарушителей на путь исправления, а не калечить их, убивать или «опускать»
Нормальные, человеческие условия помогают заключенным социализироваться. Выйдя на волю, они не ощущают, что попали в чужой, враждебный мир. Потому что не были оторваны от этого мира. В странах Старого Света зэки могут общаться со знакомыми, друзьями и родителями. По крайней мере, им не приходится за тридевять земель мчаться в Республику Коми, часами ожидать свидания в мерзлых помещениях, просить разрешения передать посылку, одежду или лекарства, которые, возможно, спасут их детей от туберкулеза, гепатита или ВИЧ. Хотя редко кто возвращается здоровым. Плохие условия, плохое питание и плохое отношение администрации делают свое дело.
Наша пенитенциарная система безнадежно устарела. И вряд ли стоит рассчитывать, что она в ближайшее время обновится и станет лучше. В иркутской колонии под руководством бравого начальника Игоря Мокеева почти 10 лет пытали с помощью… кипятильника. Не удобно даже говорить, куда его вставляли, чтобы заставить людей в чем-то «признаться». Не случайно наша страна удерживает печальное лидерство по показателям смертности среди заключенных. Причем из года в год.
САИД БИЦОЕВ
Источник: hollivizor.ru
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]