Арбатские старушенции
---
В мордокнигу захожу редко, но всё же порой захожу. Хорошее там вычитал сегодня
Фото 1970-х гг. И. Пальмина
Ах, эти арбатские старушенции!
Софья Евгеньевна вела беседу трескучим голосом, разделяя фразы цезурами, с подлинным москвацким аканьем.
Забирали, в 56-м выпускали. Она своих не дождалась.
Детский библиотекарь на пенсии, она могла бы не выходить из квартирки на Сивцевом Вражке. Продукты сын приносил, жировки забирал в сберкассе платить.
Плед на ноги, да с оханьем - под торшер с пурпурной шалью.
Читала Верлена по-французски, а любимого Элиота наизусть. В кресле возле старенького «Беккера» со стопками нот.
Но проклиная артрит, шла потихоньку до булочной.
От булочной - к антикварам, узнать, продалась ли её гравюра. Да взглянуть заодно ещё разок - на перламутровые прихватки для бальных юбок. На чернильницы чистого хрусталя. На серебряного Командора с носом Мефистофеля.
От антикваров - в 25-й дом, к Вахтангову. Там она имела изысканную беседу с костюмершей.
Вот Евгений Симонов поставил "Лешего". Но разве это Чехов, судари мои?... Да, дорогая, отвечала костюмерша, вовсе не Чехов, а черт-те что! Давайте, лучше индийского заварим? Вам с колотым или рафинаду?
От костюмерши - к зоомагазину, где пионеры покупали рыбок.
Они: айда на Москву реку? Софья Евгеньевна вежливо трещала: дети! Вы что же не москвичи разве, из лесу родом? У нас говорят, на МосквА реку!.. Бабушка, извините!
И она, и ее сверстницы в ношеных горжетках, с театральными биноклями в муфтах, с пальцами в серебре, в немыслимых шляпках и старомодных очках, но с прямыми спинами, - вдруг раз, да исчезли.
Осталась ли после них подлинная, неторопливая и взыскательная Москва?
Уж не знаю, как сказать.
У Самойлова лучше получилось: "Нету их. И всё разрешено".
А. Головков (с)
Фото 1957 г. В. Степанова. Дворик на ул. Забелина (Большой Ивановский переулок).
Там же по ссылке ещё хорошие воспоминания:
Помню старушку, ежедневно, или через день посещавшую магазин Сыр на Горького, которая, пальцем в ажурной перчатке показывала продавщице на витрину, и басом просила нарезать ей потоньше 50 граммов Голландского, и 50 - Дорогобужского.... Продавцы её, видать, знали и покорно нарезали маленькие пластиночки. Очередь терпеливо ждала, никто не смел "вякать", таким тоном излагалась эта просьба! А в Питере, в магазине, когда какая- то женщина стала орать на продавщицу, что курица несвежая, такая же особа, только" питерского разлива"- очень тихо, но грозно сказала: "Дама!( вы бы видели эту даму(!), но старушка обратилась к ней именно так), - ну зачем вы повышаете голос? Не нравится кура, так не берите!" И от этого питерского - дама и кура, повеяло такой стариной и интеллигентностью!
А. Астахова
Фото 1970-х гг. И. Пальмина
Ах, эти арбатские старушенции!
Софья Евгеньевна вела беседу трескучим голосом, разделяя фразы цезурами, с подлинным москвацким аканьем.
Забирали, в 56-м выпускали. Она своих не дождалась.
Детский библиотекарь на пенсии, она могла бы не выходить из квартирки на Сивцевом Вражке. Продукты сын приносил, жировки забирал в сберкассе платить.
Плед на ноги, да с оханьем - под торшер с пурпурной шалью.
Читала Верлена по-французски, а любимого Элиота наизусть. В кресле возле старенького «Беккера» со стопками нот.
Но проклиная артрит, шла потихоньку до булочной.
От булочной - к антикварам, узнать, продалась ли её гравюра. Да взглянуть заодно ещё разок - на перламутровые прихватки для бальных юбок. На чернильницы чистого хрусталя. На серебряного Командора с носом Мефистофеля.
От антикваров - в 25-й дом, к Вахтангову. Там она имела изысканную беседу с костюмершей.
Вот Евгений Симонов поставил "Лешего". Но разве это Чехов, судари мои?... Да, дорогая, отвечала костюмерша, вовсе не Чехов, а черт-те что! Давайте, лучше индийского заварим? Вам с колотым или рафинаду?
От костюмерши - к зоомагазину, где пионеры покупали рыбок.
Они: айда на Москву реку? Софья Евгеньевна вежливо трещала: дети! Вы что же не москвичи разве, из лесу родом? У нас говорят, на МосквА реку!.. Бабушка, извините!
И она, и ее сверстницы в ношеных горжетках, с театральными биноклями в муфтах, с пальцами в серебре, в немыслимых шляпках и старомодных очках, но с прямыми спинами, - вдруг раз, да исчезли.
Осталась ли после них подлинная, неторопливая и взыскательная Москва?
Уж не знаю, как сказать.
У Самойлова лучше получилось: "Нету их. И всё разрешено".
А. Головков (с)
Фото 1957 г. В. Степанова. Дворик на ул. Забелина (Большой Ивановский переулок).
Там же по ссылке ещё хорошие воспоминания:
Помню старушку, ежедневно, или через день посещавшую магазин Сыр на Горького, которая, пальцем в ажурной перчатке показывала продавщице на витрину, и басом просила нарезать ей потоньше 50 граммов Голландского, и 50 - Дорогобужского.... Продавцы её, видать, знали и покорно нарезали маленькие пластиночки. Очередь терпеливо ждала, никто не смел "вякать", таким тоном излагалась эта просьба! А в Питере, в магазине, когда какая- то женщина стала орать на продавщицу, что курица несвежая, такая же особа, только" питерского разлива"- очень тихо, но грозно сказала: "Дама!( вы бы видели эту даму(!), но старушка обратилась к ней именно так), - ну зачем вы повышаете голос? Не нравится кура, так не берите!" И от этого питерского - дама и кура, повеяло такой стариной и интеллигентностью!
А. Астахова
Взято: a-dedushkin.livejournal.com
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]