К юбилею Александры Коллонтай. Она была первой

31 (19) марта 1872 года родилась Александра Михайловна Коллонтай. Первая в мире женщина-министр. Первая женщина-посол (это звание у неё оспаривают, но не очень убедительно). Александре Михайловне делает ничуть не меньше чести любовь и уважение её друзей, как и ненависть врагов. Например, Иван Бунин, щедро одаривший ядовитыми характеристиками почти всех своих заметных современников, уделил несколько капель яда и ей: "Судебная и психиатрическая медицина давно знает и этот (ангелоподобный) тип среди прирожденных преступниц и проституток... О Коллонтай (рассказывал вчера Н. Н.): — Я её знаю очень хорошо. Была когда-то похожа на ангела. С утра надевала самое простенькое платьице и скакала в рабочие трущобы — «на работу». А воротясь домой, брала ванну, надевала голубенькую рубашечку — и шмыг с коробкой конфет в кровать к подруге: «Ну давай, дружок, поболтаем теперь всласть!».
Чем ценно для нас идейное наследие Александры Михайловны? Пожалуй, тем, что она не боялась быть первой. Первой стала на сторону Владимира Ильича, когда он сто лет назад произнёс свои "Апрельские тезисы". После чего сами большевики, воспринявшие поначалу тезисы Ильича с сомнением, сочинили о ней язвительную частушку:
Что там Ленин не болтай,
С ним одна лишь Коллонтай!
Подразумевалось — только одна Коллонтай и согласна с Ильичём в силу своей легкомысленности. "Эта поддержка, — замечал меньшевик Суханов, — не вызвала ничего, кроме издевательств, смеха и шума". Потом она смело пошла за поддержку Ленина в тюрьму... И Ленин этого не забыл. "Помню, — писал Горький о Ленине, — как весело и долго хохотал он, прочитав где-то слова Мартова: "В России только два коммуниста: Ленин и Коллонтай".
А посмеявшись, сказал, со вздохом:
— Какая умница! Эх...".
Под "умницей" он имел в виду, конечно, Мартова, но его слова указывают и на его отношение к Коллонтай.
Про первую в мире женщину-министра выше уже сказано.




Карикатура MAD'a "Достижения С.С.С.Р." из парижского эмигрантского журнала "Иллюстрированная Россiя" (фрагмент).


А. М. Коллонтай следует в Королевский дворец Швеции для вручения верительных грамот

Но и в личной жизни после революции она тоже была первой. Первый в стране гражданский брак заключили между собой нарком Александра Коллонтай и матрос Павел Дыбенко. Здесь она тоже смело шла против устоявшихся предрассудков — ведь барьером были и происхождение, и образование, и возраст. Как писал Лев Троцкий, "двадцатидевятилетний чернобородый матрос, весёлый и самоуверенный гигант, сблизился... с Александрой Коллонтай, женщиной аристократического происхождения, владеющей полудюжиной иностранных языков и приближавшейся к 46-й годовщине. В некоторых кругах партии на эту тему, несомненно, сплетничали…" Но когда Коллонтай спрашивали: «Как вы решились на отношения с Павлом Дыбенко, ведь он был на 17 лет моложе вас?» – она ответила: «Мы молоды, пока нас любят!». Она говорила: "Это человек, у которого преобладает не интеллект, а душа, сердце, воля, энергия… Я верю в Павлушу и его звезду. Он – орёл".
А как язвила и злорадствовала по этому поводу либеральная и другая оппозиционная печать, выходившая тогда в РСФСР! Журнал "Новый Сатирикон" в 1918 году писал про брак Коллонтай и Дыбенко: "Ф. Сологуб рассказывает подслушанный на улице отрывок беседы:
– Вы знаете, она вышла замуж.
– Что вы! Неужели в церкви венчались?
– Ну, зачем же! Просто у себя в записной книжке записали.
Мы уверены, что и способ записи совершенного брака в записную книжку скоро будет оставлен – как способ буржуазный. Просто достаточно будет подмигнуть – и брак совершен. Со своей стороны предлагаем также и наиболее простой способ развода: один из супругов топит другого в Фонтанке. Это тебе не консисторская канитель!".


Александра Коллонтай и Павел Дыбенко

Намёк на участие Дыбенко в случаях самосудов над офицерами более чем прозрачен... Правда, потом молодые супруги серьёзно провинились перед революционной властью. Тут пошутил уже и Ленин: "Я лично считаю, что расстрел будет для них недостаточным наказанием. Поэтому я предлагаю приговорить их к верности друг другу в течение пяти лет".
Потом Коллонтай была первой, кто из вождей большевиков выступил против лёгкости половых связей и знаменитой теории "стакана воды". "Современному человеку некогда "любить", – с сожалением отмечала она в том же 1918 году. – В обществе, основанном на начале конкуренции, при жесточайшей борьбе за существование... не остаётся места для культа требовательного и хрупкого "Эроса"... На одни "свидания" уходит сколько ценных для "дела" часов!". Позднее, в 1923 году, она развивала эти мысли в знаменитой статье "Дорогу крылатому Эросу!". Коллонтай писала: "Перед грозным лицом великой мятежницы – революции – нежнокрылому Эросу ("богу любви") пришлось пугливо исчезнуть с поверхности жизни. Для любовных "радостей и пыток" не было ни времени, ни избытка душевных сил". Поэтому, по Коллонтай, в дни революции и победил "общипанный бескрылый Эрос" – "телесное влечение пола". Выражаясь современным языком, секс без любви. Но время крылатого Эроса ещё настанет. "Каков будет этот новый преображенный Эрос? Самая смелая фантазия бессильна охватить его облик". За эту статью оппоненты обвинили её в "эротической реакции".
А ещё Коллонтай смело выступила оппонентом Ленина и руководства большевиков во главе "Рабочей оппозиции" 1921 года. Она осуждала разделение "верхов" и "низов" партии и писала: "В первоначальный период революции, кто стал бы говорить о "верхах" и "низах"? Массы, именно рабочие массы и партийные руководящие центры – слились воедино... Противоположения верхов и низов не было и быть не могло. Сейчас оно есть, и никакой агитацией и никакими мерами "запугивания" не изгонишь из сознания широких масс образования характерного нового "социального слоя" советско-партийных верхов". Передавала характерные сетования рабочих: "Верхи одно, мы другое... Свои-то они свои, да только попал в главк и ушёл от нас... По-иному живёт. Наше горе ему что?.. Не своё горе, стало!".





Ленин, между прочим, немного завидовал Александре Михайловне за её мощный голос, раскаты которого долетали до отдалённых уголков огромных залов. Однажды он пожаловался: "Я больше не оратор. Не владею голосом. На полчаса – капут. Хотелось бы мне иметь голос Александры Коллонтай".
Очень крепко Александра Михайловна поссорилась с церковью. Писала в ноябре 1918 года в "Правде" под заголовком «Пора покончить с „чёрными гнёздами“»: "Скажут: занять монастыри под санатории, под здравницы! Кощунство! Ничуть. Разве лозунг Коммунистической России не гласит: кто не трудится — да не ест? А для кого ещё тайна, что монастыри — гнёзда тунеядцев?". Тонкость этого рассуждения в том, что против церковников Коллонтай обращала слова... апостола Павла, которые, между прочим, вошли и в тексты всех советских Конституций. Говорили, что в ответ на такие выступления церковники предали её анафеме. Ленин шутил в разговоре с ней: "Хотя вы и анафема теперь, но вы не в плохой компании: будете поминаться вместе со Стенькой Разиным и Львом Толстым".
Ещё многое можно было бы рассказать об Александре Михайловне, об её последующей биографии Чрезвычайного и Полномочного посла Страны Советов... Но главное всё-таки заключалось в том, что уже сказано выше: она не боялась идти вперёд, не боялась быть первой. Как выразился Мартов, хоть и меньшевик, в приведённой выше цитате: "в России только два коммуниста: Ленин и Коллонтай". Что-то в этом есть...


Марка почты СССР, посвящённая столетию со дня рождения А. М. Коллонтай

Взято: foto-history.livejournal.com

уникальные шаблоны и модули для dle