Любовные треугольники Серебряного века
---
Блок и Мережковский с женами, Брюсов и Белый с любовницами, Ахматова и Гиппиус с любовниками, а также Михаил Кузмин: главные маршруты свободной любви начала XX века.
Мережковский — Гиппиус — Философов
Зинаида Гиппиус, Дмитрий Философов и Дмитрий Мережковский. Санкт-Петербург, 1900-е годы
© Центральный архив кинофотофонодокументов Санкт-Петербурга
Союз Дмитрия Мережковского и Зинаиды Гиппиус, одних из первых основателей и теоретиков русского символизма, с самого начала был больше, чем просто семья. Поженившись еще в 1889 году, литераторы стремились расширить привычные рамки межличностных отношений.
По мнению Мережковского, в основе общества будущего должна быть новая форма семейных отношений, а именно некий вариант «тройственного устройства мира» — так называемого Царства Третьего Завета, которое должно вскоре прийти на смену христианству (Новая церковь, или церковь Святого Духа, рождала «новое религиозное сознание», стремившееся к воплощению идей Третьего Завета и грядущей богочеловеческой теократии (соединение христианской и языческой святости для достижения последней вселенской религии). Не отрицая существования православной церкви, новая церковь заботилась, по словам Зинаиды Гиппиус, об устранении конфликта между русской интеллигенцией и русским православием путем «охристианения земной плоти мира», то есть должна была устранить «бездну» между духом и плотью, освятить плоть и тем самым просветлить ее, упразднив христианский аскетизм, вынуждающий человека жить в сознании своей греховности, сблизить религию и искусство.). На житейском же уровне супруги рассчитывали создать своего рода интеллектуальную мини-коммуну, где сочетались бы интимная связь ее участников и близость их мировоззрений.
Этот окрашенный в декадентские тона религиозно-философский взгляд на мироустройство вкупе с откровенным вызовом обществу был, однако, результатом не только философских практик супругов, но и их индивидуальных пристрастий. Хотя Мережковский казался многим асексуальным, его интересовали женщины (а может быть, и мужчины), но собственная жена не была для него физически привлекательной. У Гиппиус же с первых лет их брака возникали отношения как с мужчинами, так и (реже) с женщинами, но главным объектом ее страсти оказывались гомосексуальные мужчины — поскольку были недостижимы. Так что знакомство с критиком, редактором литературного отдела журнала «Мир искусства» Дмитрием Философовым, воспринимавшим свою гомосексуальность как большую «трагедию пола», вполне удовлетворяло вкусам Мережковских.
В Великий четверг, 29 марта 1901 года, ночью в доме Мурузи, где жили Мережковские, (Литейный просп., 24) Философов, Гиппиус и Мережковский совершили своеобразный венчальный обряд: читали молитвы перед образами, пили вино из одной церковной чаши, вкушали хлеб, пропитанный вином, как кровью Господней, трижды менялись нательными крестами, целовали друг друга крестообразно, читали Евангелие. И так три раза. Почти ежегодно (более 16 лет) этот обряд повторялся его участниками.
В 1920 году после отъезда в эмиграцию жизненные пути Мережковских и Философова разошлись. В каком-то роде его место занял секретарь Гиппиус, Владимир Злобин.
Белый — Петровская — Брюсов
Нина Петровская
© Российская государственная библиотека
Роман молодого поэта-символиста Андрея Белого и поэтессы Нины Петровской, начинавшийся в 1904 году совсем невинно, как взаимная тяга друг к другу двух влюбленных, быстро встроился в эстетику Серебряного века. Любовь Петровской превратилась в исступленное мистическое поклонение Белому, отчего молодой и еще не слишком искушенный поэт бежал, «чтобы ее слишком земная любовь не пятнала его чистых риз». Новым объектом его страсти стала жена Блока, Любовь Дмитриевна Менделеева.
Желая вернуть себе возлюбленного, Петровская заключила предложенный Брюсовым союз, также переросший в страстную любовь (он при этом был женат). Тянувшийся ко всему демоническому (в противоположность соловьевцу Белому), Брюсов внимательно наблюдал за любовным томлением Петровской, поддерживая в ней страсть к Белому. Под руководством своего нового любовника, внушавшего Петровской уверенность в ее ведовских способностях, поэтесса увлеклась оккультными практиками, которые были призваны вернуть ей расположенность Белого.
Шарж В.В. Каррика на В.Я. Брюсова и А. Белого: «То как зверь они завоют, то заплачут как дитя» / Фото: Предоставлено М. Золотаревым
© www.russkiymir.ru
Результат этих экспериментов оказывался неутешительным, и, доведенная до крайнего отчаяния, Петровская однажды предприняла попытку убийства Белого. Подробности покушения, как и все обстоятельства этой истории, передал Владислав Ходасевич:
«Весной 1905 года в малой аудитории Политехнического музея Белый читал лекцию. В антракте Нина Петровская подошла к нему и выстрелила из браунинга в упор. Револьвер дал осечку…»
Оружие было подарком Брюсова; через восемь лет его новая возлюбленная, юная поэтесса Надежда Львова, застрелится именно из этого револьвера.
Установка на жизнетворчество (создание собственной жизни как художественного произведения — одна из основ культуры Серебряного века) полностью захватила участников этого треугольника. Всю коллизию Брюсов детально опишет в романе «Огненный ангел» (1907–1908), где под именем графа Генриха будет скрываться Андрей Белый, Ренаты — Нина Петровская, а под именем Рупрехта — он сам. Дописав свой роман, Брюсов также начнет отдаляться от Нины, доведенной приступами истерик, алкоголем и морфием до крайнего истощения. В 1911 году он под предлогом лечения выдворит Петровскую из России. За границей поэтесса будет вести нищенское существование. Однако еще в России Петровская привила Брюсову привычку к морфию, перешедшую с течением лет в героиновую зависимость — она стала одной из причин смерти поэта в октябре 1924 года. Нина пережила Брюсова на четыре года, Белый пережил ее на шесть лет.
Блок — Менделеева — Белый
Любовь Менделеева и Александр Блок. Венчальная фотография. 1903 год
© nasledie-rus.ru
Еще одна философская система, популярная в Серебряном веке, стала причиной самого, наверное, знаменитого любовного треугольника тех лет. Свою женитьбу на дочери известного химика, Любови Менделеевой, Александр Блок, свято веривший в идеи Владимира Соловьева о Мировой душе и Вечной женственности, воспринял исключительно мистически. В его сознании 17 августа 1903 года состоялась священная мистерия, после которой, по ожиданиям младосимволистов, должен был наступить новый теократический период в мировом развитии. Шафер невесты поэт Сергей Соловьев (племянник Владимира Соловьева и троюродный брат Блока) и заочно знакомый с Блоком Андрей Белый также в один голос подтвердили факт сакрального союза.
Безусловно, подобный союз с «Женой, облеченной в Солнце» мог носить только платонический характер. За плотскими утешениями Блок ездил в увеселительные заведения Петербурга, а Любови Дмитриевне посвящал стихи, полные восхищения: еще в период их знакомства вышел первый сборник Блока «Стихи о Прекрасной Даме». Хотя никакого мирового переворота за свадьбой не последовало, эфемерный статус супругов сохранялся и приводил Любовь Дмитриевну поначалу в негодование, а затем и в отчаяние (что впоследствии она подробно описала в книге «И быль, и небылицы о Блоке и о себе»).
В 1905 году Менделеева получила записку с объяснениями в любви от Андрея Белого, ближайшего поэтического единомышленника мужа. Белый также признавал в Менделеевой мистическое воплощение Софии, но, в отличие от Блока, проникся к ней бурной человеческой страстью. Любовь Дмитриевна колебалась. Весь 1906 год ситуация была накалена до предела: Менделеева периодически уезжала к Белому, Блок впадал в сильнейшую депрессию (во время которой была написана драма «Балаганчик»). Отношения между поэтами разладились (многие современники утверждали, что существовала даже опасность дуэли); Белый, терзаясь угрызениями совести и разрываясь между братской и плотской любовью, угрожал покончить с собой, посылал Менделеевой, Блоку и матери Блока «ливни писем», морил себя голодом и неделями бродил по своей квартире, не снимая черную дамскую маску. Он воображал, что в этом наряде и с кинжалом в руке предстанет перед Любовью Дмитриевной (отзвуки этих настроений отразились в его романе «Петербург» в сценах с младшим Аблеуховым на балу).
Однако к концу 1907 года все завершилось: Любовь Дмитриевна вернулась к мужу, а отношения между поэтами были возобновлены. Но мир в чете Блоков так и не будет восстановлен полностью: вскоре у поэта начнется серьезный роман с актрисой Натальей Волоховой, и Менделеева также найдет себе новых любовников, от одного из которых забеременеет. Тем не менее этот странный брак оказался единственным в жизни поэта и его супруги и продержался 18 лет, вплоть до самой кончины Блока.
Вяч. Иванов — Зиновьева-Аннибал — Сабашникова
Лидия Зиновьева-Аннибал с дочерью Верой Шварсалон и Вячеслав Иванов. Около 1905 года
© v-ivanov.it
Один из главных властителей умов Серебряного века Вячеслав Иванов почти 10 лет прожил в довольно счастливом браке с писательницей и представительницей старинного дворянского рода (восходящего по женской линии к предку Пушкина — Ганнибалу) Лидией Зиновьевой-Аннибал. Однако затем на «Башне» появилась еще одна женщина — молодая художница и ученица философа-оккультиста Рудольфа Штейнера Маргарита Сабашникова. Она также была замужем: ее ничего не подозревавший муж, художник и поэт Максимилиан Волошин, сам познакомил с четой Ивановых, и Сабашникова долго разрывалась между двумя мужчинами.
Зиновьева-Аннибал, одна из прогрессивных представительниц 1900-х годов, держа в уме идеи «новой церкви» и опыт Мережковских и Философова, по всей видимости, не желала терять мужа, поэтому решилась на смелую модификацию тройственного союза. Аннибал первая объявила Сабашниковой, что она и Иванов, будучи супругами, являются, по сути дела, единым существом и любят ее и нуждаются в ней одинаково. Сабашникова готова была уже уйти от мужа, однако проговорилась о своих намерениях родным. Представители старинного и уважаемого рода пришли в негодование и запретили Маргарите поддерживать отношения с четой Ивановых.
В изоляции от Ивановых Сабашникова провела несколько месяцев, а когда ей все же удалось приехать к ним, то она обнаружила, что место сакральной возлюбленной уже занято дочерью Зиновьевой-Аннибал — Верой Шварсалон. Сабашникова покинула Волошина, с которым у нее начались духовные разногласия, и отправилась за границу к своему наставнику Штейнеру.
Зиновьева-Аннибал вскоре после встречи с Сабашниковой умерла от скарлатины, а через несколько лет Вячеслав Иванов (после скандала) официально закрепил свои отношения со Шварсалон. По словам поэта, покойная жена явилась ему во сне и благословила этот союз. Таким образом, эстетика Серебряного века перешагнула границы не только общественной морали, но даже жизни и смерти.
Ахматова — Глебова-Судейкина — Лурье
Анна Ахматова и Ольга Глебова-Судейкина. 1920-е годы
© akhmatova.org
В 1919 году Анна Ахматова, разводясь со вторым мужем, востоковедом Владимиром Шилейко, переехала на Фонтанку, 18, в квартиру своей ближайшей подруги — актрисы и активной участницы артистической богемы Серебряного века Ольги Глебовой-Судейкиной, жившей с композитором-экспериментатором Артуром Лурье. Любовные отношения между Ахматовой и Лурье начинались и ранее, но утихли с наступлением Первой мировой войны. Переезд Ахматовой позволил старым чувствам разгореться с новой силой, и они стали жить втроем с Судейкиной. Филолог Александр Жолковский (имеющий репутацию ниспровергателя Ахматовой) полагает, что мужчина не был главным в этом любовном тройственном союзе.
Впоследствии Судейкина станет главной героиней «Поэмы без героя», а отсылки к Лурье в стихотворениях Ахматовой часто будут соседствовать с образом царя Давида, царя-музыканта. В 1922 году Ахматова начинает писать одно из своих наиболее ярких стихотворений — «Мелхола» (завершено к 1961 году), где описана встреча Мелхолы с Давидом и страсть, ревность, негодование, с которым она не может справиться.
В 1922 году Лурье выехал в командировку в Берлин, оттуда отправился в Париж и больше не вернулся в Советский Союз. По словам Павла Лукницкого, конфидента Ахматовой, Лурье умолял ее ехать за ним (на руках у нее было 17 писем с этой просьбой), он просил приехать и Судейкину. В 1924 году Судейкина все же эмигрировала, но прежние отношения с Лурье не удалось восстановить. Ахматова осталась в Союзе, где вскоре вступила во вполне себе обыкновенный брак (хотя и официально не зарегистрированный) с искусствоведом Николаем Пуниным.
Кузмин — Князев — Глебова-Судейкина
Ольга Глебова-Судейкина. 1910 год
© хлебников-велимир.рф
Еще один любовный треугольник, в котором Глебова-Судейкина сыграла роковую роль, появился почти на десять лет раньше, в 1913 году. Глебову-Судейкину и поэта Михаила Кузмина давно уже связывали отношения соперничества — за мужа актрисы, художника Сергея Судейкина, испытывавшего равные чувства к ним обоим. В сентябре 1912 года Кузмин провел несколько недель в Риге у молодого поэта и юнкера Всеволода Князева. Вскоре в эти отношения (справедливости ради надо сказать, угасавшие) вмешалась Глебова-Судейкина, соблазнившая Князева, а затем бросившая безнадежно влюбленного. Череда любовных катастроф оказалась слишком губительной для впечатлительного 18‑летнего юноши, и в марте 1913 года он застрелился. Образ «гусарского мальчика с простреленным виском» будет часто появляться в произведениях Кузмина, а Ахматова положит эту любовную драму в основу сюжета своей «Поэмы без героя».
Кузмин — Юркун — Арбенина-Гильдебрандт
Юрий Юркун и Михаил Кузмин
© mimi-gallery.com
В том же 1913 году Кузмин знакомится с молодым литератором Иосифом Юркунасом (псевдоним Юрий Юркун придуман Кузминым), приехавшим из Вильно в Петербург. Его имя начинает ежедневно встречаться в дневниках поэта, а вскоре Кузмин и Юркун образуют один из самых долгих любовных союзов Серебряного века: их взаимоотношения продлятся вплоть до смерти Кузмина в 1936 году. Под 1921 год на новогоднем карнавале Юркун отбил у Николая Гумилева его пассию — актрису Александринского театра Ольгу Гильдебрандт-Арбенину. События этого вечера, а также последующая история взаимоотношений Кузмина и Юркуна стали основой для лирического сюжета последней книги стихов Кузмина «Форель разбивает лед» (1925–1928). Трое образовали негласный союз: Арбенина, чрезвычайно ценя Кузмина, стала ближайшей участницей его круга и фактической женой Юркуна (официально они расписаны никогда не были), Юркун же продолжал жить с ними обоими. После смерти Кузмина адвокат Оскар Грузенберг выиграл дело о признании Юркуна незаконнорожденным сыном поэта и, соответственно, его наследником.
В 1938 году Юркуна обвинили в участии в право-троцкистской террористической организации (начало «ленинградского писательского дела», по которому также арестовали и казнили Бенедикта Лившица, Вильгельма Зоргенфрея, Валентина Стенича и других), осенью его расстреляли. Одной из версий ареста является присутствие имени Юркуна в дневниках Кузмина, которые в 1930-х годах оказались в распоряжении НКВД (содержание дневников подпадало под введенную Сталиным статью о мужеложстве). Арбенина, оставшись одна, прожила остаток жизни в страхе, в приступе которого однажды изрезала большинство фотографий Юркуна, сделанных Кузминым: чтобы ввести в заблуждение сотрудников Лубянки, она отрезала на фотографиях голову своего возлюбленного, оставив себе тело.
Источники:
* Волошина-Сабашникова М. В. Зеленая змея. М., 1993.
* Жолковский А. К. Напрасные совершенства и другие виньетки. М., 2015.
* Злобин В. Гиппиус и Философов. Gippius.com.
* Кац Б., Тименчик Р. Анна Ахматова и музыка. Л., 1989.
* Кралин М. История одной фотографии. М. Кралин. Победившее смерть слово. Томск, 2000.
* Матич О. Эротическая утопия: новое религиозное сознание и fin de siècle в России. М., 2008.
* Орлов В. Жизнь Блока. Гамаюн, птица вещая. М., 2001.
* Рубинчик О. В поисках потерянного Орфея: композитор Артур Лурье. Звезда. № 10, 1997.
* Ходасевич В. Ф. Конец Ренаты. В. Ф. Ходасевич. Некрополь. СПб., 2008.
* Шаталов А. Предмет влюбленных междометий. Ю. Юркун и М. Кузмин: к истории литературных отношений. Вопросы литературы. № 1, 1996.
© arzamas.academy
Мережковский — Гиппиус — Философов
Зинаида Гиппиус, Дмитрий Философов и Дмитрий Мережковский. Санкт-Петербург, 1900-е годы
© Центральный архив кинофотофонодокументов Санкт-Петербурга
Союз Дмитрия Мережковского и Зинаиды Гиппиус, одних из первых основателей и теоретиков русского символизма, с самого начала был больше, чем просто семья. Поженившись еще в 1889 году, литераторы стремились расширить привычные рамки межличностных отношений.
По мнению Мережковского, в основе общества будущего должна быть новая форма семейных отношений, а именно некий вариант «тройственного устройства мира» — так называемого Царства Третьего Завета, которое должно вскоре прийти на смену христианству (Новая церковь, или церковь Святого Духа, рождала «новое религиозное сознание», стремившееся к воплощению идей Третьего Завета и грядущей богочеловеческой теократии (соединение христианской и языческой святости для достижения последней вселенской религии). Не отрицая существования православной церкви, новая церковь заботилась, по словам Зинаиды Гиппиус, об устранении конфликта между русской интеллигенцией и русским православием путем «охристианения земной плоти мира», то есть должна была устранить «бездну» между духом и плотью, освятить плоть и тем самым просветлить ее, упразднив христианский аскетизм, вынуждающий человека жить в сознании своей греховности, сблизить религию и искусство.). На житейском же уровне супруги рассчитывали создать своего рода интеллектуальную мини-коммуну, где сочетались бы интимная связь ее участников и близость их мировоззрений.
Этот окрашенный в декадентские тона религиозно-философский взгляд на мироустройство вкупе с откровенным вызовом обществу был, однако, результатом не только философских практик супругов, но и их индивидуальных пристрастий. Хотя Мережковский казался многим асексуальным, его интересовали женщины (а может быть, и мужчины), но собственная жена не была для него физически привлекательной. У Гиппиус же с первых лет их брака возникали отношения как с мужчинами, так и (реже) с женщинами, но главным объектом ее страсти оказывались гомосексуальные мужчины — поскольку были недостижимы. Так что знакомство с критиком, редактором литературного отдела журнала «Мир искусства» Дмитрием Философовым, воспринимавшим свою гомосексуальность как большую «трагедию пола», вполне удовлетворяло вкусам Мережковских.
В Великий четверг, 29 марта 1901 года, ночью в доме Мурузи, где жили Мережковские, (Литейный просп., 24) Философов, Гиппиус и Мережковский совершили своеобразный венчальный обряд: читали молитвы перед образами, пили вино из одной церковной чаши, вкушали хлеб, пропитанный вином, как кровью Господней, трижды менялись нательными крестами, целовали друг друга крестообразно, читали Евангелие. И так три раза. Почти ежегодно (более 16 лет) этот обряд повторялся его участниками.
В 1920 году после отъезда в эмиграцию жизненные пути Мережковских и Философова разошлись. В каком-то роде его место занял секретарь Гиппиус, Владимир Злобин.
Белый — Петровская — Брюсов
Нина Петровская
© Российская государственная библиотека
Роман молодого поэта-символиста Андрея Белого и поэтессы Нины Петровской, начинавшийся в 1904 году совсем невинно, как взаимная тяга друг к другу двух влюбленных, быстро встроился в эстетику Серебряного века. Любовь Петровской превратилась в исступленное мистическое поклонение Белому, отчего молодой и еще не слишком искушенный поэт бежал, «чтобы ее слишком земная любовь не пятнала его чистых риз». Новым объектом его страсти стала жена Блока, Любовь Дмитриевна Менделеева.
Желая вернуть себе возлюбленного, Петровская заключила предложенный Брюсовым союз, также переросший в страстную любовь (он при этом был женат). Тянувшийся ко всему демоническому (в противоположность соловьевцу Белому), Брюсов внимательно наблюдал за любовным томлением Петровской, поддерживая в ней страсть к Белому. Под руководством своего нового любовника, внушавшего Петровской уверенность в ее ведовских способностях, поэтесса увлеклась оккультными практиками, которые были призваны вернуть ей расположенность Белого.
Шарж В.В. Каррика на В.Я. Брюсова и А. Белого: «То как зверь они завоют, то заплачут как дитя» / Фото: Предоставлено М. Золотаревым
© www.russkiymir.ru
Результат этих экспериментов оказывался неутешительным, и, доведенная до крайнего отчаяния, Петровская однажды предприняла попытку убийства Белого. Подробности покушения, как и все обстоятельства этой истории, передал Владислав Ходасевич:
«Весной 1905 года в малой аудитории Политехнического музея Белый читал лекцию. В антракте Нина Петровская подошла к нему и выстрелила из браунинга в упор. Револьвер дал осечку…»
Оружие было подарком Брюсова; через восемь лет его новая возлюбленная, юная поэтесса Надежда Львова, застрелится именно из этого револьвера.
Установка на жизнетворчество (создание собственной жизни как художественного произведения — одна из основ культуры Серебряного века) полностью захватила участников этого треугольника. Всю коллизию Брюсов детально опишет в романе «Огненный ангел» (1907–1908), где под именем графа Генриха будет скрываться Андрей Белый, Ренаты — Нина Петровская, а под именем Рупрехта — он сам. Дописав свой роман, Брюсов также начнет отдаляться от Нины, доведенной приступами истерик, алкоголем и морфием до крайнего истощения. В 1911 году он под предлогом лечения выдворит Петровскую из России. За границей поэтесса будет вести нищенское существование. Однако еще в России Петровская привила Брюсову привычку к морфию, перешедшую с течением лет в героиновую зависимость — она стала одной из причин смерти поэта в октябре 1924 года. Нина пережила Брюсова на четыре года, Белый пережил ее на шесть лет.
Блок — Менделеева — Белый
Любовь Менделеева и Александр Блок. Венчальная фотография. 1903 год
© nasledie-rus.ru
Еще одна философская система, популярная в Серебряном веке, стала причиной самого, наверное, знаменитого любовного треугольника тех лет. Свою женитьбу на дочери известного химика, Любови Менделеевой, Александр Блок, свято веривший в идеи Владимира Соловьева о Мировой душе и Вечной женственности, воспринял исключительно мистически. В его сознании 17 августа 1903 года состоялась священная мистерия, после которой, по ожиданиям младосимволистов, должен был наступить новый теократический период в мировом развитии. Шафер невесты поэт Сергей Соловьев (племянник Владимира Соловьева и троюродный брат Блока) и заочно знакомый с Блоком Андрей Белый также в один голос подтвердили факт сакрального союза.
Безусловно, подобный союз с «Женой, облеченной в Солнце» мог носить только платонический характер. За плотскими утешениями Блок ездил в увеселительные заведения Петербурга, а Любови Дмитриевне посвящал стихи, полные восхищения: еще в период их знакомства вышел первый сборник Блока «Стихи о Прекрасной Даме». Хотя никакого мирового переворота за свадьбой не последовало, эфемерный статус супругов сохранялся и приводил Любовь Дмитриевну поначалу в негодование, а затем и в отчаяние (что впоследствии она подробно описала в книге «И быль, и небылицы о Блоке и о себе»).
В 1905 году Менделеева получила записку с объяснениями в любви от Андрея Белого, ближайшего поэтического единомышленника мужа. Белый также признавал в Менделеевой мистическое воплощение Софии, но, в отличие от Блока, проникся к ней бурной человеческой страстью. Любовь Дмитриевна колебалась. Весь 1906 год ситуация была накалена до предела: Менделеева периодически уезжала к Белому, Блок впадал в сильнейшую депрессию (во время которой была написана драма «Балаганчик»). Отношения между поэтами разладились (многие современники утверждали, что существовала даже опасность дуэли); Белый, терзаясь угрызениями совести и разрываясь между братской и плотской любовью, угрожал покончить с собой, посылал Менделеевой, Блоку и матери Блока «ливни писем», морил себя голодом и неделями бродил по своей квартире, не снимая черную дамскую маску. Он воображал, что в этом наряде и с кинжалом в руке предстанет перед Любовью Дмитриевной (отзвуки этих настроений отразились в его романе «Петербург» в сценах с младшим Аблеуховым на балу).
Однако к концу 1907 года все завершилось: Любовь Дмитриевна вернулась к мужу, а отношения между поэтами были возобновлены. Но мир в чете Блоков так и не будет восстановлен полностью: вскоре у поэта начнется серьезный роман с актрисой Натальей Волоховой, и Менделеева также найдет себе новых любовников, от одного из которых забеременеет. Тем не менее этот странный брак оказался единственным в жизни поэта и его супруги и продержался 18 лет, вплоть до самой кончины Блока.
Вяч. Иванов — Зиновьева-Аннибал — Сабашникова
Лидия Зиновьева-Аннибал с дочерью Верой Шварсалон и Вячеслав Иванов. Около 1905 года
© v-ivanov.it
Один из главных властителей умов Серебряного века Вячеслав Иванов почти 10 лет прожил в довольно счастливом браке с писательницей и представительницей старинного дворянского рода (восходящего по женской линии к предку Пушкина — Ганнибалу) Лидией Зиновьевой-Аннибал. Однако затем на «Башне» появилась еще одна женщина — молодая художница и ученица философа-оккультиста Рудольфа Штейнера Маргарита Сабашникова. Она также была замужем: ее ничего не подозревавший муж, художник и поэт Максимилиан Волошин, сам познакомил с четой Ивановых, и Сабашникова долго разрывалась между двумя мужчинами.
Зиновьева-Аннибал, одна из прогрессивных представительниц 1900-х годов, держа в уме идеи «новой церкви» и опыт Мережковских и Философова, по всей видимости, не желала терять мужа, поэтому решилась на смелую модификацию тройственного союза. Аннибал первая объявила Сабашниковой, что она и Иванов, будучи супругами, являются, по сути дела, единым существом и любят ее и нуждаются в ней одинаково. Сабашникова готова была уже уйти от мужа, однако проговорилась о своих намерениях родным. Представители старинного и уважаемого рода пришли в негодование и запретили Маргарите поддерживать отношения с четой Ивановых.
В изоляции от Ивановых Сабашникова провела несколько месяцев, а когда ей все же удалось приехать к ним, то она обнаружила, что место сакральной возлюбленной уже занято дочерью Зиновьевой-Аннибал — Верой Шварсалон. Сабашникова покинула Волошина, с которым у нее начались духовные разногласия, и отправилась за границу к своему наставнику Штейнеру.
Зиновьева-Аннибал вскоре после встречи с Сабашниковой умерла от скарлатины, а через несколько лет Вячеслав Иванов (после скандала) официально закрепил свои отношения со Шварсалон. По словам поэта, покойная жена явилась ему во сне и благословила этот союз. Таким образом, эстетика Серебряного века перешагнула границы не только общественной морали, но даже жизни и смерти.
Ахматова — Глебова-Судейкина — Лурье
Анна Ахматова и Ольга Глебова-Судейкина. 1920-е годы
© akhmatova.org
В 1919 году Анна Ахматова, разводясь со вторым мужем, востоковедом Владимиром Шилейко, переехала на Фонтанку, 18, в квартиру своей ближайшей подруги — актрисы и активной участницы артистической богемы Серебряного века Ольги Глебовой-Судейкиной, жившей с композитором-экспериментатором Артуром Лурье. Любовные отношения между Ахматовой и Лурье начинались и ранее, но утихли с наступлением Первой мировой войны. Переезд Ахматовой позволил старым чувствам разгореться с новой силой, и они стали жить втроем с Судейкиной. Филолог Александр Жолковский (имеющий репутацию ниспровергателя Ахматовой) полагает, что мужчина не был главным в этом любовном тройственном союзе.
Впоследствии Судейкина станет главной героиней «Поэмы без героя», а отсылки к Лурье в стихотворениях Ахматовой часто будут соседствовать с образом царя Давида, царя-музыканта. В 1922 году Ахматова начинает писать одно из своих наиболее ярких стихотворений — «Мелхола» (завершено к 1961 году), где описана встреча Мелхолы с Давидом и страсть, ревность, негодование, с которым она не может справиться.
В 1922 году Лурье выехал в командировку в Берлин, оттуда отправился в Париж и больше не вернулся в Советский Союз. По словам Павла Лукницкого, конфидента Ахматовой, Лурье умолял ее ехать за ним (на руках у нее было 17 писем с этой просьбой), он просил приехать и Судейкину. В 1924 году Судейкина все же эмигрировала, но прежние отношения с Лурье не удалось восстановить. Ахматова осталась в Союзе, где вскоре вступила во вполне себе обыкновенный брак (хотя и официально не зарегистрированный) с искусствоведом Николаем Пуниным.
Кузмин — Князев — Глебова-Судейкина
Ольга Глебова-Судейкина. 1910 год
© хлебников-велимир.рф
Еще один любовный треугольник, в котором Глебова-Судейкина сыграла роковую роль, появился почти на десять лет раньше, в 1913 году. Глебову-Судейкину и поэта Михаила Кузмина давно уже связывали отношения соперничества — за мужа актрисы, художника Сергея Судейкина, испытывавшего равные чувства к ним обоим. В сентябре 1912 года Кузмин провел несколько недель в Риге у молодого поэта и юнкера Всеволода Князева. Вскоре в эти отношения (справедливости ради надо сказать, угасавшие) вмешалась Глебова-Судейкина, соблазнившая Князева, а затем бросившая безнадежно влюбленного. Череда любовных катастроф оказалась слишком губительной для впечатлительного 18‑летнего юноши, и в марте 1913 года он застрелился. Образ «гусарского мальчика с простреленным виском» будет часто появляться в произведениях Кузмина, а Ахматова положит эту любовную драму в основу сюжета своей «Поэмы без героя».
Кузмин — Юркун — Арбенина-Гильдебрандт
Юрий Юркун и Михаил Кузмин
© mimi-gallery.com
В том же 1913 году Кузмин знакомится с молодым литератором Иосифом Юркунасом (псевдоним Юрий Юркун придуман Кузминым), приехавшим из Вильно в Петербург. Его имя начинает ежедневно встречаться в дневниках поэта, а вскоре Кузмин и Юркун образуют один из самых долгих любовных союзов Серебряного века: их взаимоотношения продлятся вплоть до смерти Кузмина в 1936 году. Под 1921 год на новогоднем карнавале Юркун отбил у Николая Гумилева его пассию — актрису Александринского театра Ольгу Гильдебрандт-Арбенину. События этого вечера, а также последующая история взаимоотношений Кузмина и Юркуна стали основой для лирического сюжета последней книги стихов Кузмина «Форель разбивает лед» (1925–1928). Трое образовали негласный союз: Арбенина, чрезвычайно ценя Кузмина, стала ближайшей участницей его круга и фактической женой Юркуна (официально они расписаны никогда не были), Юркун же продолжал жить с ними обоими. После смерти Кузмина адвокат Оскар Грузенберг выиграл дело о признании Юркуна незаконнорожденным сыном поэта и, соответственно, его наследником.
В 1938 году Юркуна обвинили в участии в право-троцкистской террористической организации (начало «ленинградского писательского дела», по которому также арестовали и казнили Бенедикта Лившица, Вильгельма Зоргенфрея, Валентина Стенича и других), осенью его расстреляли. Одной из версий ареста является присутствие имени Юркуна в дневниках Кузмина, которые в 1930-х годах оказались в распоряжении НКВД (содержание дневников подпадало под введенную Сталиным статью о мужеложстве). Арбенина, оставшись одна, прожила остаток жизни в страхе, в приступе которого однажды изрезала большинство фотографий Юркуна, сделанных Кузминым: чтобы ввести в заблуждение сотрудников Лубянки, она отрезала на фотографиях голову своего возлюбленного, оставив себе тело.
Источники:
* Волошина-Сабашникова М. В. Зеленая змея. М., 1993.
* Жолковский А. К. Напрасные совершенства и другие виньетки. М., 2015.
* Злобин В. Гиппиус и Философов. Gippius.com.
* Кац Б., Тименчик Р. Анна Ахматова и музыка. Л., 1989.
* Кралин М. История одной фотографии. М. Кралин. Победившее смерть слово. Томск, 2000.
* Матич О. Эротическая утопия: новое религиозное сознание и fin de siècle в России. М., 2008.
* Орлов В. Жизнь Блока. Гамаюн, птица вещая. М., 2001.
* Рубинчик О. В поисках потерянного Орфея: композитор Артур Лурье. Звезда. № 10, 1997.
* Ходасевич В. Ф. Конец Ренаты. В. Ф. Ходасевич. Некрополь. СПб., 2008.
* Шаталов А. Предмет влюбленных междометий. Ю. Юркун и М. Кузмин: к истории литературных отношений. Вопросы литературы. № 1, 1996.
© arzamas.academy
Взято: vakin.livejournal.com
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]