Кавалерия ПМВ. ( 17 фото )
---
С 1868 г. различия в организации разных видов кавалерии в австрийской армии были упразднены, и по составу все полки стали одинаковы, невзирая на сохранение традиционных наименований гусар, улан и драгун. Разница проявлялась только в обмундировании, а также в национальном составе.
Драгунские полки комплектовались преимущественно немцами и чехами, с добавлением словаков и словенцев; уланские - в основном состояли из поляков и русинов (украинцев), а также чехов и сербо-хорватов; в гусарских полках служили почти исключительно венгры, с небольшим количеством румын, сербо-хорватов и словаков.
Исключением был лишь 9-й драгунский полк, который более чем на половину состоял из румын; остальные были поляками и русинами (так сложилось из-за того, что этот полк был единственным из драгунских, который формировался не на западе империи, а на Буковине).
Пытаясь воплотить в жизнь отработанные в мирное время навыки, австро-венгерская кавалерия в течение августа 1914 г. в нескольких местах большими массами (как правило, в составе бригады или дивизии с частями усиления) пересекала русскую границу с задачей стратегической разведки.
При благоприятных условиях требовалось также упредить русских в занятии выгодных рубежей и важных в тактическом отношении пунктов. Результатом этого стали кавалерийские бои у Городка 4 августа, у Ярославице 21 августа и другие. В конечном итоге эти задачи решены не были. Воспитанные в наступательном духе, австрийские кавалеристы при малейшей возможности стремились сойтись с противником врукопашную.
Однако, перед огнем скорострельных орудий, магазинных винтовок и пулеметов пресловутый "кавалерийский дух" оказался бессилен. Чаще всего атаки заканчивались неудачно, но даже если им сопутствовал успех, он достигался такой высокой ценой, что на его развитие у кавалерии сил уже не хватало, и дело заканчивалось отступлением. Добытые при этом разведданные не стоили понесенных тяжелых потерь.
В мемуарах военного корреспондента Ференца Мольнара приводятся такие любопытные воспоминания, характеризующие австрийских кавалеристов, поневоле ставших пехотинцами:
"Траншеи гусар характерны почти чрезмерной и педантичной чистотой. Гусар неутомим в вопросах оборудования - принимая во внимание, что он был когда-то способен потратить весь день на чистку своей лошади, теперь, когда лошадь от него забрали, он тратит весь день, обтирая траншею, моя ее, выскребая ее, чистя ее.
Они непосредственно также - как того требует традиция - очень аккуратны. Всюду порядок: винтовка блестит как новая булавка, вырезанное в глине около нее точно по размеру углубление содержит боеприпасы, готовые к заряжанию.
Исторический героизм гусар, погруженных в грязную глину, что могло бы самого шикарного кавалериста превратить в бродягу, удерживает их от капитуляции перед суровыми обстоятельствами, вынуждающими к скотоподобному существованию. Даже здесь они говорят с вами, "пехотным", свысока".
Поскольку война продолжалась, нехватка лошадей все увеличивалась. Один за другим кавалерийские дивизии получали приказы "поделиться" остававшимися лошадьми с артиллерией. Кавалерия окончательно утрачивала свое основное свойство - подвижность, неся позиционную службу наравне с пехотой в окопах, либо находясь в резерве.
13 марта 1917 г. началась очередная радикальная реорганизация. В каждой кавалерийской дивизии должен был остаться конным только один эскадрон! Остальные гусары, уланы и драгуны, сохраняя кавалерийские названия и отчасти обмундирование, окончательно превращались в пехоту.
"Крики продолжаются. Это не люди, люди не могут так страшно кричать. Кат говорит: "Раненые лошади". Я еще никогда не слыхал, чтобы лошади кричали, и мне что-то не верится. Это стонет сам многострадальный мир, в этих стонах слышатся все муки живой плоти, жгучая, ужасающая боль. Мы побледнели.
Детеринг встает во весь рост: "Изверги, живодеры! Да пристрелите же их!" Детеринг - крестьянин и знает толк в лошадях. Он взволнован. А стрельба как нарочно почти совсем стихла. От этого их крики слышны еще отчетливее.
Мы уже не понимаем, откуда они берутся в этом внезапно притихшем серебристом мире; невидимые, призрачные, они повсюду, где-то между небом и землей, они становятся все пронзительнее, этому, кажется, не будет конца, - Детеринг уже вне себя от ярости и громко кричит: "Застрелите их, застрелите же их наконец, черт вас возьми!"
Э.М.Ремарк. "На Западном фронте без перемен"
Как и в Германии, во Франции у пики были свои сторонники и свои противники. Последние напоминали, что после 1870 г. уланские полки были упразднены, поскольку представили очевидные доказательства своей несостоятельности.
Сторонники пики смогли противопоставить им более солидные аргументы, среди которых пример Германии. Утверждали также, что пика укрепляет в кавалеристе уверенность в себе и что это лучшее колющее оружие, поскольку самое длинное.
С другой стороны, невозможно было отрицать, что плохо подготовленному всаднику было трудно обращаться с пикой. В связи с этим во Франции тщательно заботились о том, чтобы молодые уланы приобрели необходимые навыки. Пики стали делать облегченными, из Тонкинского бамбука, одновременно легкого и прочного.
Вооруженные таким образом драгунские полки стали рассматривать как наиболее надежные части, как главную, ударную силу, как самые эффективные как при атаке, так и при преследовании.
Поскольку утроза войны обозначалась все более явно, пика все шире входила в употребление. В 1913 г. решено было вооружить ею всех драгун, а также конных егерей и гусар. Однако к 1914 г. далеко еще не все части (за исключением драгунских) были вооружены пиками, многим полкам они так никогда и не достались.
Кавалеристы отправились на войну с сознанием собственной значимости и высоким воинским духом, убежденные в том, что неприятельская кавалерия не устоит перед их саблями и пиками.
Немцы более ясно, чем французы, представляли себе опустошительные возможности огнестрельного оружия. Поэтому они учитывали возможность в результате провокации оказаться под огнем пехоты.
Именно таким образом поступили сами немцы, когда их эскадроны скрывались прямо перед французскими кавалеристами, увлекая их под огонь своих пулеметов.
Один французский писатель восторженно описывает бои первых месяцев войны. Повсюду французские патрули и отдельные всадники заставляли немцев поворачивать назад. Конечно, автору присущ слепой патриотизм, и в нем нет ни капли сочувствия к немцам, но сообщаемые им факты неоспоримо достоверны: он указывает точное место, дату, действующих лиц этих мини-эпопей.
Своими цветастыми мундирами похожие на каких-то фантастических арабских воинов, отборные части спаги (spahi) составляли 9 полков - 7 алжирских и 2 тунисских - и набирались почти полностью из коренных жителей Северной Африки. Только офицеры были французами.
Нужно было видеть, как они галопируют и показывают превосходное владение холодным оружием на территории бельгийской Фландрии, где их застигла зима. Здесь они превратились в живописных оборванцев - жертв переменчивого климата, к которому не были приспособлены.
Как и в других армиях, во французской произошли значительные перемены в форме и снаряжении. Для этого как раз пришло время, поскольку по прошествии первых месяцев военных действий кавалеристы, беря пример со своих собратьев по оружию из пехоты, стали защищать себя от холода различными способами, часто действуя вразрез с уставом.
Надевали все, что могло сохранить тепло: от козлиных шкур до курток автомобилистов. Можно даже было увидеть кирасир, заменивших свои нагрудники на бараньи шкуры. На касках кирасир и драгун султаны были сплетены из самых разнообразных материалов. Гребни были отменены, а навершия касок прилаживались как попало, пока в 1915 г. наконец не появилась новая кавалерийская форма.
Каска "Адриан", мундиры серо-голубого цвета или цвета хаки, штыки и патронташи пехотинцев - кавалериста от пехотинца хможно было отличить только со спины, поскольку обмотки заменили на краги, а вместо шинели полагался свободный плащ, незаменимый при езде на лошади.
Германский офицерский корпус, беззаветно преданный своему верховному вождю - императору Вильгельму II, был чем-то вроде государства в государстве: он защищал интересы государства, а средством ему служили солдаты.
Циркуляром императора от 29 марта 1890 г. было установлено, что отныне кандидатов в офицеры можно будет набирать среди представителей более широких социальных слоев - до этого они были исключительно выходцами из родового дворянства или, как минимум, сыновьями офицеров или чиновников. Теперь же претендовать на место в этом престижном кадетском корпусе могли и юноши из буржуазных семей.
Кроме того, будущим офицерам было необходимо представить данные о своем месячном доходе, достаточном для службы в выбранном виде войск Самый низкий уровень (45 марок) был предусмотрен для пехоты, самый высокий (150 марок) - для кавалерии. Ранее эти цифры доходили до таких размеров, особенно в гвардии, что только немногие сыновья землевладельцев могли получить там офицерское звание.
Снисходительность к офицерам со стороны государства немного раздражала кайзера, который, ужиная однажды вечером у своих гвардейских улан, увидел, как им подают множество бутылок шампанского. Желая сделать образ жизни своих офицеров более демократичным, Вильгелым II с тех пор запретил потребление этого дорогостоящего - к тому же французского - вина.
Он приказал заменить его на шипучее рейнское вино. Это пришлось не по вкусу уланам, и они додумались наклеивать этикетки немецких вин на бутылки с шампанским. Эта уловка сходила им с рук до тех пор, пока императору не доложили о превосходном качестве "шипучего вина", подававшегося у улан. Были приняты суровые меры: полковника-гурмана отправили в отставку, а его главных сообщников разослали по дальним гарнизонам!
Изменение характера боев после первых месяцев войны сыграло роковую для германской кавалерии роль. В результате кавалеристы вынуждены были смириться с судьбой и разделить участь германских пехотинцев.
Тактика англичан, гораздо менее амбициозная, чем в Германии, и гораздо более реалистичная, чем во Франции, состояла в основном в том, чтобы сберечь армию для будущих боев. Перед британской кавалерией командованием ставилась задача создать мобильные группы, которые в зависимости от обстоятельств могли бы быть оперативно переброшены в то место фронта, где в этом возникала необходимость.
Кроме того, кавалерийские части должны были захватывать раньше противника ключевые позиции и удерживать их до подхода пехоты. Фактически же британские кавалеристы были конными пехотинцами, которым лошадь придавала необходимую мобильность.
Стоит заметить, что, хотя английское правительство и не питало иллюзий по поводу национальной принадлежности своего будущего противника, оно никогда не готовило свою армию к боям именно с германской армией. В 1914 г. лишь немногие солдаты Британских экспедиционных сил (BEF) могли опознать немца по каким-либо другим деталям обмундирования, кроме остроконечной каски.
Когда же английские кавалеристы пытались проводить атаки "на французский манер", как, например, в Камбре в 1917 г., их ждало лишь кровавое поражение.
В составе сербской легкой кавалерии насчитывалось не более 2000 человек, да и те были вынуждены спешиться в ходе ожесточенных боев и тяжелого отступления зимой 1915 г. Частично сербская кавалерия была восстановлена на Корфу французскими инструкторами генерала Мориса Саррайля.
Итальянская кавалерия долго оставалась в бездействии, а затем прославилась блестящими действиями на равнине у Гориц, где кавалеристы помогли взять в плен 15 000 австро-венгерских солдат. Также отдельные части итальянской кавалерии принимали участие в боях на Салоникском фронте.
Еще более малочисленная, чем сербская, португальская кавалерия насчитывала не более 1700 солдат. Эти мужественные всадники были вооружены карабинами "Манлихер" калибра 6,5 мм и саблями.
На вооружении румынской кавалерии состояли сабля, пика и карабин "Манлихер" образца 1893 г. с магазином на пять патронов калибра 6,5 мм. После нескольких блестящих атак в начале военных действий румынская кавалерия разделила судьбу кавалерии других стран и практически прекратила свое существование.
Ни одно американское кавалерийское формирование никогда не направлялось во Францию, однако многие офицеры американской кавалерии несли службу в Европе в составе войск других стран или в рядах военной полиции.
На Восточном фронте боев с участием кавалерии было больше, чем где-либо, и применение казаков дало блестящие результаты. Они дошли до самого Кёнигсберга и доставили массу неприятностей австро-венгерской кавалерии, в частности прославленным венгерским гусарам.
Русская конница еще могла сыграть свою роль, особенно на Восточном фронте, отличавшемся чрезвычайной протяженностью, что естественно влекло за собой большую разреженность боевых порядков в стратегическом масштабе, нежели на Западе.
Только кавалерия могла помочь пехоте преодолеть сложившийся "кризис позиционности" в силу своей специфики. Однако как раз этому русская кавалерия до войны не обучалась вовсе, действуя как будто бы по канонам девятнадцатого столетия.
За эти недостатки следовало бы "благодарить" как военное ведомство и Генеральный штаб вообще, так и кавалерийских начальников во главе с их шефом великим князем Николаем Николаевичем в частности.
Точно так же кавалерийские начальники в своем подавляющем большинстве не пожелали учиться опыту войны, и сокращение кавалерии зимой 1917 года стало закономерным итогом. Прежде всего сказалось неумение действовать большими конными массами. А.К. Кельчевский выделяет следующие основные моменты в ходе войны, когда русские должны были активно использовать свою сильную кавалерию для достижения решительных результатов:
1) действия стратегической конницы 1-й армии во время Восточно-Прусской наступательной операции августа 1914 года;
2) преследование австро-германцев после отхода их от Варшавы в ходе Варшавско-Ивангородской наступательной операции октября 1914 года;
3) отсутствие действий кавалерии для срыва неприятельского сосредоточения посредством железнодорожных перебросок перед началом Лодзинской оборонительной операции ноября 1914 года;
4) неумение ввести в прорыв конницу после успешного преодоления пехотой 9-й армии австрийских укрепленных рубежей под Гайворонкой во время контрудара на реке Стрыпа в сентябре 1915 года;
5) ненадлежащее использование конных масс в период Луцкого прорыва мая - июня 1916 года.
В период Гражданской войны 1918 - 1921 гг. в России кавалерия переживала свое "второе рождение". Немногочисленные армии на узких фронтах, в разоренной стране, прикованные к железным дорогам, активно использовали конницу, воспользовавшись к тому же столь гениальным, хотя и запоздавшим в историческом измерении изобретением, как тачанка.
Неудивительно поэтому, что на востоке Европы еще долгое время делали ставку на кавалерию как на тот род войск, что будет активно использоваться в будущих войнах в качестве незаменимого подспорья пехоте и бронетанковым соединениям.
Драгунские полки комплектовались преимущественно немцами и чехами, с добавлением словаков и словенцев; уланские - в основном состояли из поляков и русинов (украинцев), а также чехов и сербо-хорватов; в гусарских полках служили почти исключительно венгры, с небольшим количеством румын, сербо-хорватов и словаков.
Исключением был лишь 9-й драгунский полк, который более чем на половину состоял из румын; остальные были поляками и русинами (так сложилось из-за того, что этот полк был единственным из драгунских, который формировался не на западе империи, а на Буковине).
Пытаясь воплотить в жизнь отработанные в мирное время навыки, австро-венгерская кавалерия в течение августа 1914 г. в нескольких местах большими массами (как правило, в составе бригады или дивизии с частями усиления) пересекала русскую границу с задачей стратегической разведки.
При благоприятных условиях требовалось также упредить русских в занятии выгодных рубежей и важных в тактическом отношении пунктов. Результатом этого стали кавалерийские бои у Городка 4 августа, у Ярославице 21 августа и другие. В конечном итоге эти задачи решены не были. Воспитанные в наступательном духе, австрийские кавалеристы при малейшей возможности стремились сойтись с противником врукопашную.
Однако, перед огнем скорострельных орудий, магазинных винтовок и пулеметов пресловутый "кавалерийский дух" оказался бессилен. Чаще всего атаки заканчивались неудачно, но даже если им сопутствовал успех, он достигался такой высокой ценой, что на его развитие у кавалерии сил уже не хватало, и дело заканчивалось отступлением. Добытые при этом разведданные не стоили понесенных тяжелых потерь.
В мемуарах военного корреспондента Ференца Мольнара приводятся такие любопытные воспоминания, характеризующие австрийских кавалеристов, поневоле ставших пехотинцами:
"Траншеи гусар характерны почти чрезмерной и педантичной чистотой. Гусар неутомим в вопросах оборудования - принимая во внимание, что он был когда-то способен потратить весь день на чистку своей лошади, теперь, когда лошадь от него забрали, он тратит весь день, обтирая траншею, моя ее, выскребая ее, чистя ее.
Они непосредственно также - как того требует традиция - очень аккуратны. Всюду порядок: винтовка блестит как новая булавка, вырезанное в глине около нее точно по размеру углубление содержит боеприпасы, готовые к заряжанию.
Исторический героизм гусар, погруженных в грязную глину, что могло бы самого шикарного кавалериста превратить в бродягу, удерживает их от капитуляции перед суровыми обстоятельствами, вынуждающими к скотоподобному существованию. Даже здесь они говорят с вами, "пехотным", свысока".
Поскольку война продолжалась, нехватка лошадей все увеличивалась. Один за другим кавалерийские дивизии получали приказы "поделиться" остававшимися лошадьми с артиллерией. Кавалерия окончательно утрачивала свое основное свойство - подвижность, неся позиционную службу наравне с пехотой в окопах, либо находясь в резерве.
13 марта 1917 г. началась очередная радикальная реорганизация. В каждой кавалерийской дивизии должен был остаться конным только один эскадрон! Остальные гусары, уланы и драгуны, сохраняя кавалерийские названия и отчасти обмундирование, окончательно превращались в пехоту.
"Крики продолжаются. Это не люди, люди не могут так страшно кричать. Кат говорит: "Раненые лошади". Я еще никогда не слыхал, чтобы лошади кричали, и мне что-то не верится. Это стонет сам многострадальный мир, в этих стонах слышатся все муки живой плоти, жгучая, ужасающая боль. Мы побледнели.
Детеринг встает во весь рост: "Изверги, живодеры! Да пристрелите же их!" Детеринг - крестьянин и знает толк в лошадях. Он взволнован. А стрельба как нарочно почти совсем стихла. От этого их крики слышны еще отчетливее.
Мы уже не понимаем, откуда они берутся в этом внезапно притихшем серебристом мире; невидимые, призрачные, они повсюду, где-то между небом и землей, они становятся все пронзительнее, этому, кажется, не будет конца, - Детеринг уже вне себя от ярости и громко кричит: "Застрелите их, застрелите же их наконец, черт вас возьми!"
Э.М.Ремарк. "На Западном фронте без перемен"
Как и в Германии, во Франции у пики были свои сторонники и свои противники. Последние напоминали, что после 1870 г. уланские полки были упразднены, поскольку представили очевидные доказательства своей несостоятельности.
Сторонники пики смогли противопоставить им более солидные аргументы, среди которых пример Германии. Утверждали также, что пика укрепляет в кавалеристе уверенность в себе и что это лучшее колющее оружие, поскольку самое длинное.
С другой стороны, невозможно было отрицать, что плохо подготовленному всаднику было трудно обращаться с пикой. В связи с этим во Франции тщательно заботились о том, чтобы молодые уланы приобрели необходимые навыки. Пики стали делать облегченными, из Тонкинского бамбука, одновременно легкого и прочного.
Вооруженные таким образом драгунские полки стали рассматривать как наиболее надежные части, как главную, ударную силу, как самые эффективные как при атаке, так и при преследовании.
Поскольку утроза войны обозначалась все более явно, пика все шире входила в употребление. В 1913 г. решено было вооружить ею всех драгун, а также конных егерей и гусар. Однако к 1914 г. далеко еще не все части (за исключением драгунских) были вооружены пиками, многим полкам они так никогда и не достались.
Кавалеристы отправились на войну с сознанием собственной значимости и высоким воинским духом, убежденные в том, что неприятельская кавалерия не устоит перед их саблями и пиками.
Немцы более ясно, чем французы, представляли себе опустошительные возможности огнестрельного оружия. Поэтому они учитывали возможность в результате провокации оказаться под огнем пехоты.
Именно таким образом поступили сами немцы, когда их эскадроны скрывались прямо перед французскими кавалеристами, увлекая их под огонь своих пулеметов.
Один французский писатель восторженно описывает бои первых месяцев войны. Повсюду французские патрули и отдельные всадники заставляли немцев поворачивать назад. Конечно, автору присущ слепой патриотизм, и в нем нет ни капли сочувствия к немцам, но сообщаемые им факты неоспоримо достоверны: он указывает точное место, дату, действующих лиц этих мини-эпопей.
Своими цветастыми мундирами похожие на каких-то фантастических арабских воинов, отборные части спаги (spahi) составляли 9 полков - 7 алжирских и 2 тунисских - и набирались почти полностью из коренных жителей Северной Африки. Только офицеры были французами.
Нужно было видеть, как они галопируют и показывают превосходное владение холодным оружием на территории бельгийской Фландрии, где их застигла зима. Здесь они превратились в живописных оборванцев - жертв переменчивого климата, к которому не были приспособлены.
Как и в других армиях, во французской произошли значительные перемены в форме и снаряжении. Для этого как раз пришло время, поскольку по прошествии первых месяцев военных действий кавалеристы, беря пример со своих собратьев по оружию из пехоты, стали защищать себя от холода различными способами, часто действуя вразрез с уставом.
Надевали все, что могло сохранить тепло: от козлиных шкур до курток автомобилистов. Можно даже было увидеть кирасир, заменивших свои нагрудники на бараньи шкуры. На касках кирасир и драгун султаны были сплетены из самых разнообразных материалов. Гребни были отменены, а навершия касок прилаживались как попало, пока в 1915 г. наконец не появилась новая кавалерийская форма.
Каска "Адриан", мундиры серо-голубого цвета или цвета хаки, штыки и патронташи пехотинцев - кавалериста от пехотинца хможно было отличить только со спины, поскольку обмотки заменили на краги, а вместо шинели полагался свободный плащ, незаменимый при езде на лошади.
Германский офицерский корпус, беззаветно преданный своему верховному вождю - императору Вильгельму II, был чем-то вроде государства в государстве: он защищал интересы государства, а средством ему служили солдаты.
Циркуляром императора от 29 марта 1890 г. было установлено, что отныне кандидатов в офицеры можно будет набирать среди представителей более широких социальных слоев - до этого они были исключительно выходцами из родового дворянства или, как минимум, сыновьями офицеров или чиновников. Теперь же претендовать на место в этом престижном кадетском корпусе могли и юноши из буржуазных семей.
Кроме того, будущим офицерам было необходимо представить данные о своем месячном доходе, достаточном для службы в выбранном виде войск Самый низкий уровень (45 марок) был предусмотрен для пехоты, самый высокий (150 марок) - для кавалерии. Ранее эти цифры доходили до таких размеров, особенно в гвардии, что только немногие сыновья землевладельцев могли получить там офицерское звание.
Снисходительность к офицерам со стороны государства немного раздражала кайзера, который, ужиная однажды вечером у своих гвардейских улан, увидел, как им подают множество бутылок шампанского. Желая сделать образ жизни своих офицеров более демократичным, Вильгелым II с тех пор запретил потребление этого дорогостоящего - к тому же французского - вина.
Он приказал заменить его на шипучее рейнское вино. Это пришлось не по вкусу уланам, и они додумались наклеивать этикетки немецких вин на бутылки с шампанским. Эта уловка сходила им с рук до тех пор, пока императору не доложили о превосходном качестве "шипучего вина", подававшегося у улан. Были приняты суровые меры: полковника-гурмана отправили в отставку, а его главных сообщников разослали по дальним гарнизонам!
Изменение характера боев после первых месяцев войны сыграло роковую для германской кавалерии роль. В результате кавалеристы вынуждены были смириться с судьбой и разделить участь германских пехотинцев.
Тактика англичан, гораздо менее амбициозная, чем в Германии, и гораздо более реалистичная, чем во Франции, состояла в основном в том, чтобы сберечь армию для будущих боев. Перед британской кавалерией командованием ставилась задача создать мобильные группы, которые в зависимости от обстоятельств могли бы быть оперативно переброшены в то место фронта, где в этом возникала необходимость.
Кроме того, кавалерийские части должны были захватывать раньше противника ключевые позиции и удерживать их до подхода пехоты. Фактически же британские кавалеристы были конными пехотинцами, которым лошадь придавала необходимую мобильность.
Стоит заметить, что, хотя английское правительство и не питало иллюзий по поводу национальной принадлежности своего будущего противника, оно никогда не готовило свою армию к боям именно с германской армией. В 1914 г. лишь немногие солдаты Британских экспедиционных сил (BEF) могли опознать немца по каким-либо другим деталям обмундирования, кроме остроконечной каски.
Когда же английские кавалеристы пытались проводить атаки "на французский манер", как, например, в Камбре в 1917 г., их ждало лишь кровавое поражение.
В составе сербской легкой кавалерии насчитывалось не более 2000 человек, да и те были вынуждены спешиться в ходе ожесточенных боев и тяжелого отступления зимой 1915 г. Частично сербская кавалерия была восстановлена на Корфу французскими инструкторами генерала Мориса Саррайля.
Итальянская кавалерия долго оставалась в бездействии, а затем прославилась блестящими действиями на равнине у Гориц, где кавалеристы помогли взять в плен 15 000 австро-венгерских солдат. Также отдельные части итальянской кавалерии принимали участие в боях на Салоникском фронте.
Еще более малочисленная, чем сербская, португальская кавалерия насчитывала не более 1700 солдат. Эти мужественные всадники были вооружены карабинами "Манлихер" калибра 6,5 мм и саблями.
На вооружении румынской кавалерии состояли сабля, пика и карабин "Манлихер" образца 1893 г. с магазином на пять патронов калибра 6,5 мм. После нескольких блестящих атак в начале военных действий румынская кавалерия разделила судьбу кавалерии других стран и практически прекратила свое существование.
Ни одно американское кавалерийское формирование никогда не направлялось во Францию, однако многие офицеры американской кавалерии несли службу в Европе в составе войск других стран или в рядах военной полиции.
На Восточном фронте боев с участием кавалерии было больше, чем где-либо, и применение казаков дало блестящие результаты. Они дошли до самого Кёнигсберга и доставили массу неприятностей австро-венгерской кавалерии, в частности прославленным венгерским гусарам.
Русская конница еще могла сыграть свою роль, особенно на Восточном фронте, отличавшемся чрезвычайной протяженностью, что естественно влекло за собой большую разреженность боевых порядков в стратегическом масштабе, нежели на Западе.
Только кавалерия могла помочь пехоте преодолеть сложившийся "кризис позиционности" в силу своей специфики. Однако как раз этому русская кавалерия до войны не обучалась вовсе, действуя как будто бы по канонам девятнадцатого столетия.
За эти недостатки следовало бы "благодарить" как военное ведомство и Генеральный штаб вообще, так и кавалерийских начальников во главе с их шефом великим князем Николаем Николаевичем в частности.
Точно так же кавалерийские начальники в своем подавляющем большинстве не пожелали учиться опыту войны, и сокращение кавалерии зимой 1917 года стало закономерным итогом. Прежде всего сказалось неумение действовать большими конными массами. А.К. Кельчевский выделяет следующие основные моменты в ходе войны, когда русские должны были активно использовать свою сильную кавалерию для достижения решительных результатов:
1) действия стратегической конницы 1-й армии во время Восточно-Прусской наступательной операции августа 1914 года;
2) преследование австро-германцев после отхода их от Варшавы в ходе Варшавско-Ивангородской наступательной операции октября 1914 года;
3) отсутствие действий кавалерии для срыва неприятельского сосредоточения посредством железнодорожных перебросок перед началом Лодзинской оборонительной операции ноября 1914 года;
4) неумение ввести в прорыв конницу после успешного преодоления пехотой 9-й армии австрийских укрепленных рубежей под Гайворонкой во время контрудара на реке Стрыпа в сентябре 1915 года;
5) ненадлежащее использование конных масс в период Луцкого прорыва мая - июня 1916 года.
В период Гражданской войны 1918 - 1921 гг. в России кавалерия переживала свое "второе рождение". Немногочисленные армии на узких фронтах, в разоренной стране, прикованные к железным дорогам, активно использовали конницу, воспользовавшись к тому же столь гениальным, хотя и запоздавшим в историческом измерении изобретением, как тачанка.
Неудивительно поэтому, что на востоке Европы еще долгое время делали ставку на кавалерию как на тот род войск, что будет активно использоваться в будущих войнах в качестве незаменимого подспорья пехоте и бронетанковым соединениям.
Взято: oper-1974.livejournal.com
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]