Актуальные уроки XIX века: терроризм в наследство. Владимир Скачко

Сегодня, 8 августа 2020 года, исполняется ровно 20 лет со дня взрыва в подземном переходе на станции метро «Пушкинская» в Москве. Как сказали потом, «первого в Москве в новом тысячелетии», который унес жизни 13 и ранил несколько десятков человек.

Однако этот четвертый по счету взрыв в метро примечателен тем, что он только через 5 лет был признан терактом и до сих пор остается нераскрытым. А если быть точным, то о нем уже давно забыли. И если заказчиков исполнителей и установят, то только случайно, в процессе расследования других подобных терактов. Или если кто-то из террористов, мечтающих прослыть героями за свое «правое дело» и привлечь к нему и к себе больше внимания, возьмет на себя еще и этот «висяк».

Справедливости ради следует отметить, что первый теракт в московском метро случился еще в далеком 1977 году, когда армянские националисты во главе со Степаном Затикяном, одним из создателей Национальной объединенной партии Армении (НОПА), взорвали бомбу в вагоне метро на перегоне между станциями «Измайловская» и «Первомайская» и убили 7 человек. Второй теракт состоялся уже только 1996 году, когда на террористической арене господствовали выходцы из Чечни. Поздним вечером 11 июня они взорвали самодельное устройство на перегоне между станциями «Тульская» и «Нагатинская», убили 4 и ранили 14 человек. Третий случился в январе 1998 года на станции «Третьяковская», когда было ранено три человека.

По словам правоохранительных органов, теракт расследовался со всей тщательностью. Было проведено более 100 экспертиз и допрошено 300 потерпевших и свидетелей. В течение года на причастность к взрыву были проверены 6432 человека, выехавшие из столицы 8 и 9 августа 2000 году. Исследуя версию коммерческих разборок при переделе торговых площадей в этом месте, проверено 6 348 предприятий. Подозревали в совершении теракта известных чеченских «мастеров» этого кровавого дела – до сих пор разыскиваемого Ачимеза Гочияева, одного из организаторов взрывов в домов в Москве и ростовском Волгодонске в 1999 году, и убитого в 2001 году Арби Бараева, «фаната»-соратника Шамиля Басаева, с которым они в 1995 году совершили страшный рейд в Буденновск. Но ничего не подтвердилось, и в 2006 году дело закрыли, посчитав, что все причастные к нему уже мертвы.

Дальше, к сожалению, взрывы в метро продолжались. И, кроме теракта 8 августа 2000-го, либо кто-то брал на себя ответственность за взрывы, либо виновных террористов устанавливали и наказывали. И тех, и других. А вот после августовского убийство только мемориальная плита памяти остается молчаливым напоминанием и о терроре, и о необходимости бороться с ним, а не только дежурно скорбеть и возлагать цветы.



Справедливости ради следует все же отметить, что политический террор — и индивидуальный (против отдельных лиц из власти), и коллективный («в назидание» всем причастным и непричастным) — достался современной России в наследство еще от Российской империи. Если не брать убийства императоров Петра III и Павла I своими придворными или внутриэлитные аристократические разборки типа «восстания декабристов» в 1825 году, то, по мнению большинства исследователей, «народным» террор стал после 1861 года, когда сторонники преобразований в России «из народа», поняли, что освобождение крестьян от крепостного права без земли – это, по сути, обман, который принес личную свободу, но не дал возможностей для нормальной жизни освобожденных. Новоявленные революционеры сначала предприняли так называемое «хождение в народ» — пропаганду своих идей в самом народе. Но разочаровываясь в революционном потенциале забитых и малограмотных крестьян, уже весной 1862 года один из таких «ходаков-народников» (по терминологии властей – «ходебщиков») Петр Зичневский в камере Тверской полицейской части составил прокламацию «Молодая Россия», в которой впервые призвал к массовому террору ради «народной революции»: «Россия вступает в революционный период своего существования. Снизу слышится глухой и затаенный ропот народа, угнетаемого и ограбляемого всеми, у кого в руках есть хоть доля власти, — народа, который грабят чиновники и помещики, грабит и царь… Сверху над народом стоит небольшая кучка людей довольных, счастливых… Между этими двумя партиями издавна идет спор — спор, почти всегда кончавшийся не в пользу народа… Выход из этого гнетущего, страшного положения, губящего современного человека и на борьбу с которым тратятся его лучшие силы один — революция, революция кровавая и неумолимая, революция, которая должна изменить радикально все, без исключения, основы современного общества и погубить сторонников нынешнего порядка. Мы не страшимся ее, хотя и знаем, что прольется река крови, что погибнут, может быть, и невинные жертвы. Мы предвидим все это и все-таки приветствуем ее наступление. Мы готовы жертвовать лично своими головами, только пришла бы поскорее она, давно желанная…».

И уже 4 апреля 1866 года 25-летний мелкопоместный дворянин Дмитрий Каракозов стрелял в императора Александра II. И понеслось. А уже первый процесс против революционеров — «Дело о пропаганде в Империи» («Процесс 193-х» или «Большой процесс») в октябре 1877 – феврале 1878 годов – показал и вскрыл все недостатки и просчеты борьбы с террором в исполнении властей. Забвение или игнорирование этих просчетов, увы, сказывается на антитеррористической деятельности и сейчас. Стоит только нынешним российским правоохранителям впасть хотя бы в один «имперский рецидив», как террор начинает приносить и в современной России свои кровавые плоды.

«Процесс 193-х» же научил российские власти, что во-первых, нельзя относится к борьбе с террором несерьезно, как конъюнктурной кампанейщине. К процессу, как казалось жандармам и чиновникам, были привлечены все участники «хождения в народ», которые были арестованы за революционную пропаганду с 1873 по 1877 год. Общее число арестованных по делу достигало четырех тысяч человек, но многие еще до суда были наказаны в административном порядке, часть была отпущена за отсутствием улик, а 97 не дожили в камерах до конца процесса (к началу процесса и в ходе его 47 подозреваемых скончались, 12 — совершили суицид и 38 — потеряли рассудок).

Во-вторых, нельзя доверять борьбу с террором и террористам преданным дилетантам-служакам, но непрофессионалам. Даже один из идеологов того процесса, обер-прокурор Святейшего синода Константин Победоносцев признавал, что жандармы «нахватали по невежеству, по самовластию, по низкому усердию множество людей совершенно даром». Из-за незнания, что называется, «предмета» и того, с кем жандармы имеют дело, из всей многочисленной массы арестованных были привлечены к дознанию только 770 человек. К следствию, которое затянулось на 3,5 года после нового отбора дошло 265 человек, а потом и вообще только 193 человека.

Кроме того, задержанные принадлежали, минимум, к 40 различным революционным кружкам, а их объединили в одно «преступное сообщество» и судили скопом за одно и то же: за «готовность к совершению всяких преступлений» и «ниспровержению порядка государственного устройства» за намерение «перерезать всех чиновников и зажиточных людей» и за «учение, сулящее в виде ближайше осуществимого блага житье на чужой счет». Обвинители на процессе тупо надеялись, что суд поддержит такое обвинение, а «разоблачение» преступников ужаснет общество и оттолкнет его от террора. Во многом случилось обратное – то, что потом назовут разновидностью «стокгольмского синдрома», то есть народного сочувствия преступникам.

Во-третьих, нельзя допускать метания власти и правоохранителей от намерения сурово наказать к либерализации отношения к террористам под давлением так называемого «либерального общества». Единственным мерилом отношения к террору и террористам должен быть закон, не знающий отступлений и «изъятий». А Российская империя Александра II в борьбе со злом замахнулась на червонец, а потом, ударила даже не на рубль, а на жалкие копейки. И из-за непрофессионализма «борцов», и из-за давления собственных либералов, и из-за давления так называемого «мирового сообщества», так как процесс уже тогда освещали многие зарубежные издания и откровенно либо издевались над устроителями процесса, либо обвиняли российские власти в «деспотизме». Императора о «смягчении участи» просили даже из его ближайшего окружения. В частности, тогдашний лидер либералов и глава тогдашнего МВД империи, граф Михаил Лорис-Меликов, предлагавший императору даже конституционные ограничения его власти.

Итог процесса тоже известен: суд приговорил 28 человек к каторге от 3 до 10 лет, 36 — к ссылке, более 30 человек — к менее тяжелым формам наказания. Остальные были ли бо оправданы, либо попали под амнистию, объявленную по случаю окончания русской победы в русско-турецкой войне. Император, правда, предписал все же выслать из столицы еще 80 человек из оправданных судом. Но сути дела это не изменило: среди помилованных на «процессе 193-х» и отпущенных на свободу были Андрей Желябов, Софья Перовская и Николай Саблин, будущие «первомартовцы», которые и подготовили убийство этого самого «милостивого» императора Александра II уже через три года после процесса, в 1881 году. А он, между прочим, по совету упомянутого выше графа Лорис-Меликова собирался через несколько дней обнародовать проект некой «прото-конституции» и сделать первый шаг к ограничению самодержавий в России.

И наконец, в-четвертых, нельзя игнорировать тот факт, что многие террористы – не просто фанатики, но и убежденные сторонники своих идей, которые обвинителям и борцам-антитеррористам просто необходимо детально и скрупулезно изучать. Чтобы не только наказывать по факту, но предотвращать сами теракты с помощью людей. А вот для этого необходимо проводить профилактику и превентивную разъяснительно-пропагандистскую работу среди масс. Главным образом обличая и развенчивая если и не суть идей, то хотя бы преступную и кровавую пагубность террора, от которого нередко гибнут ни в чем не повинные люди.

На «процессе 193-х» обратил на себя внимание тот факт, что ни один осужденный не подал прошения о помиловании. А это значит, что полностью не оправдался расчет устроителей процесса на то, что он показательно будет вскрыта «вся тлетворность изъясненных теорий и степень угрожающей от них опасности». Года за два года до начала процесса Комитет министров (прообраз будущего правительства при императоре), признавая «неизвестность размеров пропаганды» в обществе, надеялся и даже был уверен, что ни революционные теории, названные «бредом фанатического воображения», ни нравственный облик «ходебщиков в народ», в обществе «не могут возбудить к себе сочувствия». Министры четко объясняли поставленную перед процессом задачу – судить преступников и разъяснять суть их преступлений, иначе ничего ну будет. «При такой неизвестности нельзя ставить прямым укором обществу отсутствие серьезного отпора лжеучениям; нельзя ожидать, чтобы лица, не ведающие той опасности, которою лжеучения сии грозят общественному порядку, могли столь же энергично и решительно порицать деятельность революционных агитаторов, как в том случае, когда опасность эта была бы для них ясна», — писали министры. И оказались правы: непросвещенный народ безмолвствовал и или поставлял кадры в революцию, революционеры действовали, а «просвещенная» часть общества им в массе своей сочувствовала.

С тех далеких пор прошло уже более 150 лет, но проблема, как видим, остается. И периодический разгул террора, и сочувствие к нему со стороны «либеральных» и «просвещенных» товарищей и господ, и – это главное! – необходимость упредительной, разъяснительно- пропагандистской работы по профилактике террора, обличения и разоблачения его сути. Периодически, когда профилактика террора неотвратимом сочетается с твердостью власти и с необратимостью наказания за преступления, террористов удается локализовать, нейтрализовать и уничтожить. Или живых наказать за преступные намерения.

Но террор жив и сегодня, как мы знаем, стал международным, против которого Россия даже ракеты использует в борьбе. А все равно опасность есть, потому что, например, соседняя Украина разрывает межправительственный меморандум о сотрудничество с Россией в борьбе с терроризмом подписанный от 12 июля 2012 года и тогда же вступивший в силу. А перед этим у членов запрещенной в России террористической организации «Новое величие» во время обыска в 2018 году находят визитки экс-главы «Правого сектора» Дмитрия Яроша, который и сегодня призывает к террористическим действиям в отношении Российского государства. И если члены «Нового величия» скоро сядут надолго по приговору Люблинского райсуда Москвы, то Ярош по-прежнему гужуется на Украине. И готовит там националистического диктатора, чтобы победным военным маршем пройтись по Красной площади.

…И свежие цветы у памятной доски в подземном переходе станции метро «Пушкинская» сегодня напоминают именно об этом…

Источник: labuda.blog

уникальные шаблоны и модули для dle