Роман "Не время для вечности" 9 глава

Ясон читает

Войдя домой Ясон сразу прошел к дивану, лег и закрыл глаза, но несмотря на усталость, сон не приходил. Тогда он поднялся, взял со стеклянного низкого столика ту самую книгу, и открыл ее наугад.

«Эти записки на пальмовых листах, были найдены при раскопках в Гималаях.

«Душа не рождается и не умирает. Она никогда не возникала, не возникает и не возникнет. Она нерожденная, вечная, всегда существующая и изначальная. Она не гибнет, когда погибает тело».

Бхагават-Гита глава 2, текст 20

«Воспоминания юного послушника о событиях, предшествующих катастрофе

- Эй, Джагай! Твоя очередь сегодня идти за хворостом! - кричит моя младшая сестра. В такие моменты мне кажется, что голос у нее звучит довольно противно. Если честно, мне гораздо интереснее было бы залезть на дерево и сидеть там, глядеть на голубое небо, размышляя о смысле моей жизни. Или даже сидеть и читать шлоки* на санскрите, но нет, вместо всего этого жестокий приказ - «иди и собирай хворост».

Мы жили в небольшой хижине на окраине леса - дальше уже начиналось бескрайнее поле, а за полем был город. Отец обучал нескольких мальчиков за плату, и меня в том числе разным дисциплинам и умениям. Еще у меня была сестра, которая очень помогала отцу по хозяйству. Мама оставила этот мир, так рано, что я совсем ее не помнил.
Мы жили простой, небогатой жизнью и были довольны тем, что посылала судьба.
Это было еще до ВСЕГО.
Сейчас я бы многое отдал за то, чтобы просто иметь возможность спокойно сходить за хворостом и принести его своей доброй сестре. Ценить ее заботу и служение я начал совсем недавно.
Если бы я знал, какие потрясения ожидает весь мир в дальнейшем…

Но тогда я был совсем еще юнцом и меня одинаково привлекало лазанье по деревьем, стрельба из лука и чтение санскрита. Все остальные обязанности, которые включали в себя помощь по дому в определенные дни, воспринимались мной как тяжкая провинность.

Но в тот день я все равно пошел за хворостом в лес и увидел как вдалеке между деревьями мелькает цветное сари. Меня словно потянуло идти туда.

Выйдя на небольшую полянку я увидел, что юная девушка нагнулась к земле и словно ищет что-то в буйной траве. Ее тяжелая черная коса, обвитая золотым украшением и цветами соскользнула со спины и прижалась к щеке.

Стан ее был тонок, на шее висела гирлянда из красных и белых цветов, которые к
опадали вниз, словно потревоженные быстрыми движениями рук.
Кончики ее пальцев были выкрашены в красный. Вдруг она заметила мой любопытный взгляд и выпрямившись посмотрела мне прямо в глаза. Ее сияющие зеленые глаза привлекли меня еще больше.

- Кто ты и что тут делаешь? - спросила прекрасная незнакомка, поправляя волосы.

- Я Джагай, живу тут неподалеку. А сейчас просто собираю хворост. - Я был немного смущен тем, что пошел за ней и был раскрыт.

- Понятно, а меня зовут Асури. Я тоже гуляла и собирала хворост, но только что потеряла в этой траве свое кольцо. Вот ищу его. Может быть ты мне поможешь? - Голос ее был мелодичен и говорила она очень мягко.

Обрадованный благосклонностью и доверием девушки, я с радостью согласился и неожиданно быстро нашел колечко, лежащее на земле прямо рядом с ее изящной ступней. Она поблагодарила и улыбнулась чарующей улыбкой:

- Спасибо Джагай. Теперь мне нужно идти, я уже долго гуляю.

- Постой, пожалуйста скажи, увидимся ли мы еще?

- Я живу за рекой. Если хочешь, то подходи завтра в полдень к мосту, там мы встретимся.

Домой я возвращался погруженный в сладостные мысли о ней. Ее голос, движения, весь облик очаровал меня, а в сердце бушевал сладостный ураган. Я был так увлечен своими мыслями, что почти не набрал хвороста. Но даже бранившаяся дома сестра не смогла развеять чары, которыми я казалось был околдован.

На следующий день я встретил ее у моста, как договаривались и с тех пор мы стали встречаться почти каждый день. И если я не видел ее, то тосковал.

Мы беззаботно бегали по лесу, ловя друг друга, а иногда просто сидели на лесной полянке, наслаждаясь окружающей безмятежностью и обществом друг друга. Я соорудил качели, подвешенные к толстой ветви большого дерева, рядом с лесным прудом со всех сторон плотно обросшим густой травой и мы веселились подолгу качаясь на них.

Однажды, находясь дома, я услышал странные звуки снаружи. Выглянув, я увидел, что всегда голубое, ясное небо затянуло серыми, тяжелыми тучами, в которых метались вспыхивающие тут и там паутины злых молний. В воздухе стояло предчувствие сильного дождя. Неожиданно я увидел, как мимо пробежало несколько гиен, они издавали странные звуки. Одна из них открыв пасть, скрючила спину и вдруг с воем извергла изнутри себя пламя. Тоже произошло и с тремя ее спутницами. Воя и поскуливая от боли они пробежали дальше.

На землю стали падать первые крупные капли дождя, как вступительные ноты, предваряющие великую симфонию и сразу за ними вдруг полил ливень такой оглушительной силы, что казалось будто он расколотит старенькую крышу и прорвавшись внутрь смоет меня, удивленно стоящего на пороге нашего старенького домика. Отец и сестра были в городе.

Тогда я не знал, что это было начало долгого и тяжелого периода в истории Земли.
Начали проливаться кровавые дожди, животные изрыгали огонь из своих утроб, домашний скот бился в агонии словно зараженный бешенством, а с неба падали камни, а иногда даже большие валуны, давя все вокруг. Порой внезапно поднимались сильные ветра, превращаясь в ураганы и унося с собой целые деревни. Наша местность осталась в стороне от этих ужасных проявлений, но я все время переживал за Асури.

После отец рассказал, что беременность Дити вызывает эти ужасные явления и после рождения братьев-близнецов нам будет очень тяжело.
Идет уже пятидесятый год и скоро они появятся, сказал он.

Всегда, когда это было возможно мы старались встречаться в лесу. Однажды я нашел в лесу подходящую ветку орешника и сказал Асури:

- Я хочу вырезать из этой деревяшки амулет тебе на счастье. Что мне вырезать, Асури?

- Вырежи мне пожалуйста маленького львенка с гривой. Он будет всегда напоминать мне о тебе, - ответила она и я сделал ей львенка. Прижав его к сердцу она обняла меня.

- Твой отец хотел чтобы ты стал монахом, а ты встретил меня. И что ты теперь намерен делать?

- Расскажу все отцу, - увидев, что она недоверчиво улыбается, я добавил, - вот прямо сегодня расскажу ему, что хочу жениться на тебе. Я люблю тебя моя милая Асури и не могу жить без тебя.

- Я тоже люблю тебя, Джагай. Ты мой львенок и я никому тебя не отдам.

Я прикоснулся рукой к ее щеке. и хотел поцеловать. (у нее был такой зовущий взгляд), но она слегка отстранилась от меня, повернулась спиной и медленно стянула ленту туго стягивающую ее тяжелую косу. Волосы начали медленно рассыпаться, я подошел и руками стал расправлять их. Вдруг вдалеке послышались крики и звуки, похожие на лязганье мечей. Я понял, что это не к добру и не медля потянул ее за руку, прочь из леса.

- Асури, бежим скорее! Я быстро довел ее до моста и дальше она побежала в сторону своего дома, а я поспешил к своему. На дворе стояли солдаты с мечами наперевес.

- Что вам нужно? - крикнул я им издалека.

- Первый приказ новорожденного Хираньякши захватить всех брахманов и судить их за преступления перед новым императором! - вдруг сзади меня ударили по затылку и поволокли за собой. Затем кинули в зарешеченную повозку, в которой уже сидел один несчастный в темно оранжевом одеянии, заляпанном кровью, по видимому вытекшей из его разбитого лба. Теперь же кровь на его лице запеклась и он сидел опустив голову, возможно спал, но я все равно решился потревожить его.

- Ты не знаешь, что происходит? - Он медленно поднял голову и посмотрел на меня печальными глазами: - Ты разве не знаешь? Дити родила. Их двое и теперь, спустя пятьдесят лет, они вышли из ее оскверненной утробы. Вчера на закате появились ужасные братья-близнецы и старший Хираньякша захватив престол, издал указ, чтобы всех брахманов, особенно тех, кто поклоняется Божественным Героям заключили под стражу. Возможно нас казнят… - сказав это, он снова опустил голову на грудь и дальше мы ехали в молчании.

Я не думал о себе в это время, но только лишь Асури занимала меня. Что будет с ней? Потом я подумал о своем отце и сестре. Эти мысли тяготили меня, но решив, что все равно не могу ничего сделать я начал молиться, готовясь принять свою дальнейшую судьбу.

Нас привезли сначала на городскую площадь и оставили прямо в повозке дожидаться дальнейшего распоряжения из дворца. Вокруг толпились испуганные жители, которых солдаты удерживали силой, не давая разойтись по домам. Через некоторое время дверца отворилась и брахмана, который сидел рядом со мной, силой выволокли из повозки, а затем ударили по ногам и он упал на колени. Я смотрел на него, прильнув к прутьям, а он спокойно стоял воздев глаза к небу. Один из солдат быстро подошел и с силой проткнул его мечом в область сердца. Затем он вытащил окровавленный меч из груди брахмана и тот упал на каменную плиту песчаного цвета. Красная лужа крови медленно расползалась вокруг тела, а по толпе прошел испуганный гул.
Я ждал, что меня также вытащат и уже мысленно говорил: «Ну вот и все Асури, теперь твой Джагай будет лежать так на каменной плите в старом городе, отдыхая вечным сном….». Было очень жарко и мертвое тело сразу окружил рой мух, их ожидал славный пир. Поглощенный размышлениями, я не сразу понял, что мы едем дальше. Повозка тронулась и выехав с городской площади, загромыхала по узенькой улочке, выложенной булыжником. Я был жив.

Время, казалось мне, бесконечно тянется, мелькали темно-коричневые стены домов, глаз ни за что не цеплялся, какие-то заборы, то тут то там только лишь мелькнет маленькое зарешеченное окно и снова безликие стены, безликие стены. На маленьких улочках было безлюдно, у меня возникло сильное ощущение, что все люди затаились в своих домах в страхе. Я ощущал сильный ментальный ужас, сгустившийся в воздухе.
Казалось его можно было потрогать руками.

Наконец мы выехали на пустынный простор и через какое-то время повозка вновь остановилась. Два солдата бесцеремонно выволокли меня из нее и сразу завели в зияющий черный проем, принадлежащий каменистому зданию, разглядеть которое снаружи я не успел.

Внутри это была темница. Небольшая по размеру. Три шага от одной стены и четыре до другой. Стены ее были влажные и склизкие и только одно небольшое оконцо под потолком не давало пленникам усомниться в том, что дни по-прежнему сменяют ночи.

Все время я думал о моей милой Асури. Вечером на окошечко прилетела белая голубка и я почувствовал, что это знак. Тогда я сел прямо на земляной пол, скрестил ноги и, произнося вслух мантры, стал погружаться в медитативное состояние. Постепенно темнота из моего внутреннего взора ушла и сквозь пляшущую пульсацию света я стал ощущать переживания Асури. Я чувствовал как она страдает, как ей страшно, чувствовал, что она плачет. Понемногу я стал посылать ей положительные вибрации и почувствовал, как она стала успокаиваться. Вместо боли, сожалений и переживаний в ней все больше росла решимость. Она что-то решила для себя, но я не мог ощутить это. Внезапно дверь в темницу со скрипом распахнулась и моя медитация была прервана грубым окриком.

- Эй ты, кушать подано! - Я посмотрел, передо мной стояла железная миска, в которую было налито нечто серое, а рядом стоял глинянный стакан с водой.

- Спасибо, - ответил я и дверь также внезапно затворилась. Но есть я не стал, только жадно выпил воду, а затем кинул стакан в угол, где он разбился на мелкие черепки.
Потом улегся в другом углу на кучку соломы и заснул. «

* шлоки - стихи

9

В восемь лет, когда жестокая автокатастрофа унесла жизнь его любимой матери, Ясон почувствовал сильный интерес к фотографии. Он был глубоко потрясен потерей и одновременно с этим почувствовал, что ему нравится фотографировать. Это занятие помогло ему отвлекаться от недетской боли, поселившейся в сердце.

Когда сын подрос и отец увидел, что на мыльницу у сына получаются интересные кадры, то купил тому хороший комлект фотоаппаратуры.
Летом, на даче, целыми днями Ясон проводил с камерой в руках, иногда даже пропуская обед или ужин.

Он снимал золотистые пейзажи, лоснящихся лошадей склонившихся мягкими мордами в траву, широкие закаты, раскидывающиеся привольно на небесах и утренние туманы, прохладной дымкой обнимающих низкие кусты и конечно поэтичных девушек, стоящих на влажных мостках у озера.

Позже, в Париже они с отцом ходили на выставку Анри-Картье Брессона, гения репортажной фотографии и вдохновившись его примером, Ясон стал целыми днями пропадать в городе. С жадностью охотника гнался он за интересными, необычными кадрами, стараясь остро подмечать и быстро ловить мимолетные видения волшебным глазом объектива. Так ему казалось, что он останавливает время, дает жизнь прекрасному мгновению, безымянно гибнущему в вечности.

Как-то раз, блуждая в асфальтовых джунглях, он забрел в район, где еще ни разу не был. Громадная трасса, быстрое движение, стремительная и масштабная автокатастрофа. Несколько машин столкнулось, на асфальте разодранными куклами лежали тела. Вокруг них разливалась кровь. В отдалении валялся одинокий кроссовок, слетевший с чьей-то ноги.

Тогда он почувствовал как остро подступили детские воспоминания. Он мало помнил подробности того дня, но само впечатление глубокой бороздой было высечено на мягкой пластине памяти.
Искореженная, дымящаяся груда металла.

Вдруг резко желудок словно кто-то свернул в трубку и его вырвало прямо на тротуар. Выпрямившись он еще постоял мгновение, словно зачарованный, а потом быстро побежал прочь. Ясон бежал, бежал и бежал не помня себя...

После этого случая, он долгое время не мог себя заставить выходить с камерой на улицу и отец, видя его состояние, снял квартиру, которая могла послужить фотостудией.

У Ясона получалось. Один раз отец выделил денег на его первую фотовыставку и там выдающиеся работы начинающего фотографа заметили. Стали звать в журналы.
Это был быстрый успех. Он стал общаться с моделями, но периодические видения не давали возможности чувствовать себя таким же как остальные.

Однажды Ясон записал:

«Когда ты молод и талантлив, то горишь ярко как свежая, восковая свеча с длинным, хорошо просмоленным фитилем.
Все остальные для тебя словно «массовка» или может быть те маленькие, грошовые свечечки, продающиеся в церквях.
Но время проходит, ты взрослеешь и начинаешь понимать, что твою свечу кто-то зажег, кто-то дал тебе огня и кто-то оберегает твое пламя от дуновения злого ветра.
А это значит, что ты наконец учишься ценить других».

ПРЕДЫДУЩИЕ ГЛАВЫ ПО ТЭГУ КНИГА

Как всегда критика, замечания, впечатления и пр. приветствуются в комментариях всячески. Спасибо.

Взято: playmother.livejournal.com

уникальные шаблоны и модули для dle