Интервью с Владимиром Махнюком.

    Нужно бы что-то написать о бересте. Но своего ничего пока нет. О том, что было сделано - уже написано. А то, о чём ещё не написано - оно ещё и не сделано. А тут на глаза попалось большое интервью с Владимиром Махнюком.  В нём весь жизненный путь этого интересного, самобытного мастера. В моём блоге Махнюк упоминался один раз, когда я писал о туристическом форуме "Большой Урал".   Текст интервью взят с с сайта "Арт-Птицы", одной из самых известных художественных галерей Екатеринбурга.



17-го июля в Галерее появилась замечательная экспозиция, и теперь наши посетители могут познакомиться с удивительным природным материалом – берестой.  Это не привычные туесочки, расчески и чехлы для зеркалец, присутствующие на любой ярмарке,  это целые сервизы, чудесные самовары, причем, не просто самовары. Познакомьтесь, вот самовар-паровоз, а вот самовар-глобус и самовар-футбольный мяч! В каждый можно налить кипяток, и он останется горячим в течение пяти часов!
На  открытии экспозиции виновник торжества Владимир Махнюк ответил на самые разные вопросы гостей – и о технологии, и об особенностях бересты, и о разных моментах своей жизни. Но главный рассказ о его долгом творческом 23-х летнем пути мы попросили оставить для нашего сайта.  
И это не просто интересное повествование. Владимир щедро и честно поделился своим личным опытом, очень важным для каждого, кто хочет создать свое дело, развить его, превратить в настоящий бизнес. Этот рассказ может послужить настоящим учебным пособием для тех, кто хочет зарабатывать на жизнь своим собственным трудом.  

На вопрос о том, почему он занялся берестой, Владимир Махнюк отвечает: «От безысходности». Правда, сейчас, спустя двадцать три долгих года, эта фраза уже не дышит тем отчаянием, которое, наверное, испытывал молодой офицер, принявший решение оставить службу. Сын военного, сам военный летчик, штурман, майор, отдавший армии 15 лет, прошедший Афганистан, в 90-м году был переведен с Дальнего Востока в Московский округ.

Владимир Махнюк:
– Когда окунулся в столичную атмосферу, понял, что жить там не могу. Поэтому я оставил службу и вернулся в единственный город, куда я мог вернуться – в Шадринск. У меня нет родных городов, я родился «проездом» – в Москве. А здесь жила моя мать. Думал, перекантуюсь и поеду дальше – в Челябинск, потому что я житель мегаполиса, и всегда видел себя жителем большого города.
Когда из армии человек попадает на гражданку – это примерно как попасть на другую планету, совершенно другая жизнь, другие условия, атмосфера. Занесло на завод, работал мастером цеха, и через полгода я понял, что душа еще чего-то просит. У меня было свободное время, мне захотелось творчества, я искал, чем заняться, и мне сказали, что есть в городе два мастера, один работает с берестой, другой с лозой.

Как знать, познакомился бы тогда Владимир с другим ремеслом – глиной, ковкой, резьбой по дереву – нашел бы он то, что искал? Возможно, сейчас мы бы любовались не удивительными самоварами из бересты, а керамикой? Или, не найдя успокоения душе, отправился бы в другие города? Тем не менее, случилось то, что случилось. И береста показалась интересней лозы. Это был 91-й год. 

Владимир Махнюк:
– Затянуло через несколько занятий. Так понравилась береста, что я стал с удовольствием этим заниматься. Поскольку работал на заводе – можно было инструмент сделать. Полтора года так было: завод, а береста – в свободное время. Но потом появились и другие мысли.

Превращение увлечения в источник дохода, пусть и небольшой – это, на самом деле, переход на другой уровень. Первая ступень в профессиональный мир. Меняются задачи, нужно принимать какие-то сложные внутренние решения.  Владимир с улыбкой говорит, что все произошло само собой.



Владимир Махнюк:
– Первые полгода осваивал ремесло, решал какие-то свои задачи, работал для души. Зарплаты тогда были невысокие, денег постоянно не хватало, и новое занятие стало приработком – я начал делать берестяные шкатулки с декоративным оформлением на разные темы. Сделаю десятка четыре – пять и отвожу в Челябинский художественный салон, тогда они еще существовали. В Свердловске к тому времени я не бывал, а Челябинск для меня – знакомый город, я там прожил пять лет, знал куда поехать, куда обратиться.
Так и работал: делал шкатулки, отвозил. Проходил месяц, я делал новые, приезжал в Челябинск, а там те уже были все проданы. Потом спрос начал увеличиваться, и постепенно от шкатулок и стаканчиков я перешел к новым формам. Мне было скучно делать то, что все делают – коробочки, туесочки и ничего более. Мне захотелось сделать сложную форму. И я сделал молочную крынку. Крынка была настоящая, хоть и не гончарная, молоко в ней прекрасно хранилось.
Самая важная особенность, а вернее, необходимость – утилитарность объектов декоративно-прикладного искусства. Пригодность к использованию, полезность – не просто формулировка, это самая сложная задача. Совместить красоту и технологические решения. Владимир изначально поставил себе это непростое условие, которое соблюдал неукоснительно. 

Владимир Махнюк:
– Я сразу поставил себе задачу: моя береста должна быть абсолютно функциональна, чтобы  ею можно было пользоваться, тогда она будет нужна людям. Шкатулки шкатулками, нужно двигаться дальше.
Когда я сделал крынку, сразу появилась новая идея: чайник надо сделать! И захватили новые вопросы: как это сделать – корпус чайника герметичный, носик, ручку, как форму придать? И мне стало интересно работать и жить. Потому что появились задачи, которые надо выполнять. Потом уже родилась и эта шальная идея - самовар из бересты сделать, и ее я постепенно воплотил в жизнь. Вот так у меня появилась первая коллекция собственных изделий. Там был самоварчик, чайничек, и много разных предметов типа братины или ладьи. Это был 92-й год.
Ни одному профессиональному художнику, ни тем более, мастеру-ремесленнику не удастся обойтись без серьезной образовательной базы. Без нее художник останется любителем, а ремесло не выйдет за рамки хобби. Кроме самой технологии возникали и новые вопросы: а какова история работы с берестой, что делали, какие вообще бытовали предметы, для чего их использовали, почему состоялась именно такая форма, а не другая?



Владимир Махнюк:
–  Для начала стал изучать, а какие вообще у нас есть сосуды, из чего на Руси ели, пили? Я рассматривал и столовое серебро, и керамику. Литературы переворачивал очень много, искал формы, которые можно было бы воплотить в бересте. 
Однажды мне попался архивный документ 1860-х годов из Архангельской области, который гласил, что, вот, дошло до сведения его величества, будто кто-то в Архангельской области  делает самовары из бересты, и задание чиновникам: найти. Больше всего мне понравился круг вопросов, которые задавались: кто делает, что делает,  где делает, в каком количестве, какова доходность этого предприятия, кому нужно то, что он делает? Удивительно. Чиновники поехали искать: нет, нет, нет. И только один доложил, что да, действительно в деревне Клинозеро Шемогодской волости, жил крестьянин Дмитрий Ботай, который делал самовары из бересты, но на данный момент он уже не живой, самоваров не осталось, и образцов не осталось, только один слух, что да, был и делал. А раз кто-то делал, то мне тоже захотелось.

Задачи решались, коллекция росла. Но чтобы она росла и дальше, чтобы ширились задачи, не угасал творческий огонь, просто необходимо какое-то движение, что-то должно происходить.



 Владимир Махнюк:
– Однажды ко мне один знакомый зашел, и говорит: «Слушай, такие вещи прекрасные, не для провинции», а он сам был заслуженный художник – из Выборга. «Поехали к нам в Выборг, у нас там финны, валюта, все продадим, разбогатеем!»  Я говорю: «Ну а что, поехали». Я вообще всегда был легкий на подъем, собрал свои работы в мешок, взвалил на плечо и в Выборг поехал. Через неделю я уже у него. Говорю: «Давай, показывай, где тут у тебя  финны, которые покупают все?» -  «Ну пошли». И он привел меня на рынок, где бабушки лучком торгуют, носочками вязанными. Я остолбенел: «Ты что, меня тут поставить хочешь, что ли?» У меня же еще старый менталитет, совковый - офицер, гордости выше головы. На рынке с бабушками – «Нет, говорю – я не смогу здесь стоять». Пошли мы по городу гулять, смотрим – художественный салон. Решили зайти. Зашли. И здесь, дело случая, оказалось, хозяин салона – председатель союза художников Ленинграда, и он как раз на месте. Ему понравилось то, что я показал, и он все купил. Я посмотрел на эти деньги, а сумма – как год на заводе работать, и окончательно понял: этим можно заниматься, этим можно зарабатывать. И пошло-поехало.
На самом деле, продавать свои работы – задача сложнейшая. Особенно, когда они непростые, сложные и дорогостоящие. Какие первые шаги предпринять? Сейчас, когда есть интернет – все проще. А в те, 90-е?



Владимир Махнюк:
– Первые годы трудно – ты никого не знаешь, тебя никто не знает. То, что ты делаешь, людям вроде бы нравится, но выкладывать деньги просто так никто не хочет. Я со своими изделиями ездил в Челябинск, выбирал какие-то серьезные фирмы, заходил: вот, я такой-то, делаю то-то. Естественно, все отказываются, ничего никому не надо, все дорого.
Тогда я решил, что надо ездить по выставкам. Сначала с нашим Центром народной культуры. И здесь тоже - случай. Стоим в Ярославле на выставке, народу много, все вокруг толпятся, обсуждают, никто ничего не покупает - а я к тому времени цены как-то уже себе определил. И вот подходят два молодых человека, постояли, посмотрели, один говорит, показывая на самовар: «Мне вот этого две штуки, этого три» -  я стою, записываю, глаза квадратные, цены-то я им озвучил. А в это момент идет делегация: губернатор Ярославской области, Валентина Терешкова, ряд еще официальных и известных людей. Организатор выставки подводит их к моему павильону, как к самому яркому, как они говорили, и обращается ко мне: «Вот, с Вами хотят побеседовать», а я в ответ: «Извините, я занят». Их это шокировало: «Вы что, не понимаете, с кем говорите?» - «Я понимаю, но ведь я с человеком разговариваю, мои собеседники такие же люди». Ну, они обошли меня, и пошли дальше.

Любой заказ, особенно первый, когда нет опыта, не умеешь вести переговоры, так жадно веришь каждому, кому понравились твои изделия – большой риск. Но как не рисковать, как не пробовать? Правда тогда, в самом начале своего «коммерческого» пути, о рисках никто не думал. Заказ получен, надо делать.

Владимир Махнюк:
– Я с этим своим списком полгода работал. А когда все было готово, набирал телефон заказчика: «Здравствуйте, вот, я выполнил ваш заказ» - а он: «Какой заказ?» – «Помните, на выставке в Ярославле? Вам понравилось, Вы мне целый список заказали» - «Не помню». «Ну как же так? Я полгода работал». Он: «Ладно, приезжайте, посмотрим». Я: «Что значит, приезжайте, посмотрим… Это же не сто километров – с Урала до Москвы». Он отвечает: «Приезжайте».
В конечном итоге, я поехал – терять нечего. Он увидел, вспомнил, все забрал, и потом мы пять лет сотрудничали. Таких людей за всю историю моего дела было человека три, с кем я работал подолгу – лет по пять.
Это были те времена, когда я был физическим лицом – мастерская была у меня в доме, я потихонечку все делал сам, сам же продавал, сам ездил на выставки



Как бы банально это ни звучало, но помимо продаж мастеру важна некая статусность. Она помогает занять какую-то уважительную по отношению к собственному труду позицию, она убеждает партнеров, добавляет тебе веса, помогает в трудную минуту. Без этого не обойтись. В советские времена шутили про замкнутый круг: «Чтобы стать членом Союза художников, надо иметь выставки и публикации. А чтобы попасть на выставки, и иметь публикации, надо быть членом союза художников». На самом деле, эта шутка была печальной истиной. Если ты – «никто», твое имя неизвестно, никаких подтверждающих свидетельств у тебя нет, то и то, что ты делаешь, не имеет особого веса.

Владимир Махнюк:
- Как-то был на выставке в Москве. И я решил пойти в Музей декоративно-прикладного искусства. Захожу туда, ищу отдел дерева: «Я такой-то, приехал с Урала, посмотрите, вот, мои работы». В ответ вопрос, который у всех на первом месте: «Какое у Вас образование?» Я говорю: «Художественного образования у меня нет никакого». Они: «Еще бы год назад мы с Вами даже разговаривать не стали бы, но сейчас времена другие, демократия, давайте посмотрим». В итоге они мне предложили поучаствовать в выставке «Береста России».

Я поехал, принял участие, выставка прошла, все хорошо, я забрал вещи, вернулся домой. Через полгода звонок из Музея: «Вы не хотите персональную выставку сделать?» - а как не хотеть? Сделали мы эту выставку, планировали на месяц, сделали на два, Музей пообещал выкупить мои работы для своего фонда. Это был 93-й год, и Музей передали из федерального подчинения в муниципальное. Все сразу изменилось: «Денег нет, ничего купить не можем». Но «в компенсацию за моральный ущерб, который  причинили своим отказом» они дали мне несколько телефонов. Я везде позвонил. Один из номеров принадлежал американской торговой фирме по закупке русских сувениров, и я с ними три года сотрудничал. Кроме этого, пошли уже нормальные выставки, я вошел в членство Палаты ремесел, и уже под их флагом начал принимать участие в крупных событиях.
В России очень силен клан искусствоведов. И очень живуче мнение, что от искусствоведов многое зависит. Как они к тебе отнесутся? Дадут ли свое «благословение»? Или проигнорируют? Конечно, сегодня  все не так. Все, или очень многое зависит от заказчиков, а не от критиков, заказчик, покупатель определяет  цену и ценность объекта. И все-таки мнение специалиста – особенно дорого мастеру. И противостоять авторитету порой бывает очень непросто.

Владимир Махнюк:
-- Однажды, в частной галерее в Москве в здании театра Ермоловой, была моя выставка, и там я встретился с Бородулиным. Он же самый главный эксперт России по бересте. И вдруг он мне говорит: «Вы не имеете права делать самовары из бересты! Они должны быть из металла!  Вы не имеете права квасники делать из бересты, они должны быть глиняными!» - раскритиковал в хвост и в гриву. А я ответил: "Что хочу, то и буду делать, это вы не имеете права мне указывать!"
Среди мастеров, ремесленников и производителей бытует мнение: здесь, в Екатеринбурге делать нечего. Все деньги – в Москве, Москва все покупает. Есть и еще «хлебное место» -  всем известно, насколько велика потребность в подарках среди чиновников высокого уровня, среди владельцев и директоров крупных предприятий. Но пробиться туда никакой возможности «простому смертному» просто нет.



Владимир Махнюк:
-- Первые восемь или десять лет меня кормила только Москва. Я получал заказы, делал работы, отвозил, делал новые заказы. Здесь у меня не было абсолютно никакого сбыта. Когда появилось имя, значимость, тогда уже на меня обратили внимание наши, Челябинская  область, Курганская, Север. Стоило нашему губернатору сделать закупку и одарить своих, сразу после этого на меня вышел полпред. У них же у всех есть свои службы протокола, которые занимаются  организацией мероприятий, отвечают за подарки.
И оказалось, можно туда пробиться. Когда я обдумывал проектирование и создание своих изделий, я понимал, что это будут подарки. А подарок должен быть дорогой, эффектный. Я искал и собирал информацию: о подарках, о том, какие подарки покупают, кто и что покупает. То есть я не от себя, как от художника, исходил, а от того, что нужно людям. Подарок должен быть оригинальным, утилитарным, таким, чтобы его никто не засунул в шкаф, в дальний угол, чтобы его хотелось поставить на самое видное место.
Те, кто читает сейчас эти строки, скорее всего, захотят задать вопрос: Как же так, столько проблем, связанных с продажей? Разве достойно это художника, мастера? Этот вопрос вечен: где грань между художником, который делает то, что хочет, и ремесленником, который должен этим кормиться? И вообще, есть ли эта грань? Сложно дать какой-то однозначный ответ.
Навряд-ли настоящий мастер, работая над своим произведением, думает о том, куда, кому, и за сколько он его продаст. Но когда работа закончена, она должна быть продана. В этом великий закон сохранения энергии. Если ты потратил свою, ты должен получить что-то в ответ. Деньги – самое простое. Они позволяют жить, работать дальше, расти, развиваться. Но не менее важно и другое – признание, реакция зрителя, эмоции. 

Владимир Махнюк:
-- Меня захватывает необходимость решить задачу. Если надо что-то сделать, это уже принципиально - надо сделать! А как? Вот самый важный момент. Приходит, например, заказ – попросили сделать футбольному болельщику что-то суперкрутое. У меня сразу идея: надо мяч сделать! А как?! Как из плоского листа сделать сферу?! Задача? Задача. Я ее решил? Решил. Конечно, здесь, может быть, есть какая-то меркантильность. Некоторые художники говорят: я не продажный, я этим горжусь. А я говорю: а я продажный!
Совсем недавно был «Иннопром», мы участвовали. Очень много людей, и у всех, кто к нам подходил, сразу же появлялась улыбка на лице. И вот этого результата уже вполне достаточно. Со мной стоял молодой мастер Никита, он вернулся с выставки просто окрыленный, потому что увидел, то, что он делает, людям нравится.
В какой-то момент результат долгой и честной работы обязательно проявится. Придет заслуженная востребованность. И вот тогда встает новый сложный вопрос: нужно ли и можно ли впустить в свое дело кого-то еще? Как возникает, пусть маленький, но рабочий коллектив? Откуда появляются ученики? И как не превратить вдохновенный труд в однообразный поток? 



Владимир Махнюк:
-- Сейчас у меня работает пять человек. Я уже пятнадцать лет работаю в центре русской культуры, учу детишек. Но они, взрослея, уходят каждый в свою жизнь. Но кто-то захотел остаться – и у меня стали появляться первые ученики. Каждый год через мастерскую проходит человек двадцать, они пробуют, учатся, уходят. И если один из них останется, это событие – работа специфическая.
У нас нет разделения труда по операциям. Я, делая самовар, не могу отдать кому-то изготовление одной детали. Принцип такой: каждый делает свое изделия полностью. Мастера делают те вещи, которые я придумал и разработал, они просто их повторяют. Но чтобы повторить, им надо этому научиться. Начинают с элементарных вещей, например, делают берестяной стаканчик, ученик может его делать целый год, но когда научится, дойдет до нужного уровня, он переходит выше, начиная делать более сложные вещи. У меня примерно пять уровней, и все ребята идут от начала до конца. 
Мне нравится моя схема, которую я сам выстроил: пришел новый человек, а его учит младший ученик, не я. Для чего? Просто когда младшему ученику надоест делать стаканчики и ему хочется перейти на другой уровень, у него встанет задача - надо подготовить себе смену. Он эту смену готовит. Подготовил, научил - сам переходит дальше. Так они и растут. И у каждого есть стимул, есть карьера. Потом, когда они доходят уже до высшего уровня, я начинаю их отправлять на выставки, на конкурсы. Челябинские выставки «Урал мастеровой», Чебоксары «Русь мастеровая», Москва. Молодые мастера едут, получают дипломы, и приезжают уже другими людьми.
Любой путь – это череда побед и поражений, удач и неудач, счастливых случаев и внезапных провалов. Из них складывается и творческая судьба мастера, благодаря самым разным событиям, формируется, растет каждое дело.

Владимир Махнюк:
-- Даже самые неприятные моменты в жизни могут привести к удаче. Все они ценны. И мои изделия – они все мне дороги, все до самого последнего стаканчика. Но случилась у меня  и большая удача - знакомство с нашим директором мебельной фабрики. Он заехал, когда я работал у себя в мастерской. Увидел, у него глаза разгорелись: «Я хочу, чтобы Вы работали у меня на фабрике! Я уже вижу мебель из бересты, все из бересты!». Мне подумалось: странный вопрос, а хочу ли этого я?
Потом стали общаться, и он предоставил мне мастерскую - сто квадратных метров! На самых бескорыстных условиях. Санузел, раздевалка, складское помещение! Так четыре года назад я оборудовал берестяную мастерскую и начал там работать. И вот там у меня и стали появляться ученики.  Я пришел туда один, а оборудовал сразу восемь рабочих мест.
У нас много общего, сейчас он загорелся промыслами, творчеством - нашли м гончара, еще сто метров – гончар работает!  Художественная роспись? Сделали художественную роспись.  Теперь уже три мастерские работают.
Однажды он сказал: «Давай, магазин сделаем!»,  а у меня давно в голове  эта мысль была, я знал, что нужно продавать. И вот готов магазин – роспись, мебель, печка – все его работа. А мое  - наполнение. Мы все это делаем с душой, и я теперь уже не говорю: «Я», я говорю: «Мы»!. Потому что мы вдвоем это делаем. Он даже готов фабрику броситьи работать. Сейчас у нас следующие планы – Город Мастеров сделать, избушки поставить, чтобы в каждой избушке работал мастер.

Взято: guriny.livejournal.com