История киевского модернизма
---
Архитекторы Алексей Быков, Александр Бурлака и культуролог Алексей Радинский рассказывают, как в послевоенные годы развивалось направление киевского архитектурного модернизма, почему в гостинице «Салют» всего пять жилых этажей и для чего было придумано здание «летающей тарелки» на метро «Лыбедская».
В начале 1960-х годов отказ от сталинского неоклассицизма привёл к появлению нового архитектурного мышления. Борьба с архитектурными «излишками» и требование экономической эффективности стали основой советского неомодернизма. Его эстетическое воплощение определялось послевоенным поколением архитекторов, воспринимавшими утопию и прогресс не как идеологические фикции, а как необходимые составляющие специальности «архитектор». Именно это поколение архитекторов во многом создало Киев таким, каким мы его знаем сегодня.
Архитекторы 1960-х претендовали на роль демиургов, которые реализуют масштабные произведения искусства, а художники, соответственно, стремились быть полноценными сооавторами архитектурных проектов. Это была попытка превратить город в пространство для реализации художественного мышления — в противовес существовавшей практике жёсткой унификации города в формате типовой застройки. При этом материальным базисом этой попытки был как раз гигантский массив жилого строительства в СССР, который сделал возможным появление «надстройки» в виде новаторских проектов социального, культурного и индустриального значения.
Киевский модернизм, как и большая часть его мировых аналогов, остался незавершённым, утопическим проектом. На пути к его воплощению стояли политические и цензурные преграды, материальные трудности, а после — распад советского государства и дискредитация модернистской эстетики как «тоталитарной». Киев стал городом, где модернизм поставлен на паузу, заморожен на стадии долгостроя. Он остался в воображаемом измерении, в зазоре между задуманным и воплощённым.
Но чем глубже нынешний кризис киевской архитектуры, тем важнее исследовать периоды её интенсивного развития. Ниже описаны самые интересные, по мнению авторов, модернистские проекты в послевоенном Киеве.
Институт информации. 1971
В начале 1960-х годов, во время кампании против абстракционизма, выставка абстрактной живописи архитектора и художника Флориана Юрьева в киевском Доме архитекторов была закрыта, картины — физически уничтожены, а самому Юрьеву грозило исключение из Союза архитекторов. Избежать карьерной катастрофы ему удалось только с помощью аргумента, что «ошибся» Юрьев лишь в сфере живописи, а как архитектора его наказывать не за что.
В интервью Флориан Юрьев вспоминает, что в начале 1960-х разработал собственное видение «синтеза искусств», активно продвигаемого в то время, в своём проекте светомузыкального театра, который должен был стать площадкой для новой художественной дисциплины «музыка цвета».
Юрьев переплюнул тогдашние художественные фантазии про «синестезию», утверждая, что «музыка цвета» является самостоятельной разновидностью искусства, а передача соответственно организованных цветов может вызвать у публики звуковое восприятие. Именно для этой цели Юрьев разработал проект здания, известного в Киеве как «тарелка на „Лыбедской“», — в нём была создана идеальная по многим параметрам система передачи звука и света.
Проект cветотеатра. Изображение: архив Флориана Юрьева
Цветомузыкальный концерт. Изображение: архив Флориана Юрьева
Этот авангардистский проект был завершен только в конце 1970-х в составе Института научно-технической информации под руководством КГБ: цветомузыкальный театр мог бы работать в пространстве поднятого над остановкой троллейбуса диска кинолекционного зала.
Макет здания Института информации, 1971 год. Фото: архив Флориана Юрьева
Институт информации, первые эскизы, 1971 год. Фото: архив Флориана Юрьева
Dzerzhinsky square, model, 1969. Image © V. Zabolotnyj State Scientific Architecture and Construction Library
Институт информации, 1971 год. Фото: О. Ранчуков
Украинский институт научно-технической и экономической информации, май 2016 года. Фото: Савелий Барашков
Гостиница «Салют». 1976–1984
В нынешнем виде отеля «Салют» запечатлена сложная история взаимодействия архитектурной мысли и бюрократического партийного аппарата. По замыслу авторов, отель на площади Славы должен был стать высоткой, возведённой с помощью новаторской конструкции с использованием вантов.
Первый вариант модели отеля “Салют”. Изображение предоставлено Владимиром Шевченко
Проект получил поддержку партийной верхушки, но после отказа коллектива добавить в список авторов проекта их партийного куратора процесс реализации начал стопориться. Начались проблемы с финансированием, и в результате первоначальный проект приходится обрезать больше чем на половину — несмотря на то, что фундамент был спроектирован под значительно более высокое здание.
Архитекторы пытались спасти проект, разрабатывая его разнообразные вариации уже после начала строительства: нужно было уравновесить непропорционально большой объем стилобата (цоколя). Так необычная форма отеля «Салют» стала результатом прямого столкновения архитектуры и власти.
Вместо стальных тросов, которые должны были держать плиты перекрытий, авторы использовали 19 железобетонных стен между номерами, которые консольно отходят от центрального ядра с лифтами и круговым пандусом. Таким образом, из-за небольшого количества номеров и невозможности их расширить отель с самого начала оказался неэффективным.
Финальный вид отеля “Салют”. Изображение предоставлено Владимиром Шевченко
Отель «Салют», 1987 год. Фото: О. Ранчуков
Финальный вид отеля “Салют”. Изображение предоставлено Владимиром Шевченко
Гостиница «Салют» (Киев, 1984 год). Фото: Савелий Барашков
Парк памяти. 1968–1981
История Парка памяти на киевской Байковой горе стала венцом сложной истории киевского неомодернизма.
Во второй половине 1960-х годов местная власть инициировала создание киевского крематория. Эта идея сразу вызвала сопротивление в архитектурном сообществе: процесс индустриального сожжения трупов ассоциировался с уничтожением тел погибших в Бабьем Яру. Только в те годы про эту трагедию начали говорить публично. Проводится конкурс на создание первого памятника в Бабьем Яру, в котором участвуют художники Ада Рыбачук и Владимир Мельниченко. Именно они вскоре становятся полноценными авторами комплекса киевского крематория (в сотрудничестве с архитектором Авраамом Милецким, которое скоро перерастает в бескомпромиссный творческий конфликт).
Рыбачук и Мельниченко предлагают концепцию архитектуры крематория не как функционального здания, а как терапевтической среды — парка открытого колумбария с выстроенной сценографией движения со стеной памяти и залами прощания, — архитектура которых была максимально избавлена от ассоциаций с непосредственно процессом кремации. Концепция Парка родилась у художников после изучения народных традиций погребения в Западной Украине.
Залы прощания стали результатом совместной работы архитекторов с авангардным подходом и инженеров, на которых легла техническая реализация задумки.
Модель здания крематория. Фото: А. Подгорный
Геометрия конструкции здания крематория. Фото: А. Подгорный
Строительство стены памяти заняло больше 10 лет, но в начале 1982 года, когда работа была практически закончена, партийное руководство распорядилось ликвидировать стену. Сейчас её рельефы забетонированы. Технически всё ещё остаётся возможность снять слой бетона и обнажить их, но до сих пор этого никто не сделал.
Здание крематория, май 2016 года. Фото: Савелий Барашков
Стена памяти, май 2016 года. Фото: Савелий Барашков
ВДНХ. 1979–1981
В эпоху оттепели советская утопическая модель мира существенно меняется: приход коммунизма переносится в недалёкое будущее, а в качестве идеологической компенсации за эту «задержку» людям предлагается советский нарратив про покорение космоса. Начиная с 1960-х годов космическая тематика занимает главное место в советском сознании. Образы покорения космоса появляются в архитектуре, кино и монументальном искусстве.
Киевская ВДНХ должна была стать одной из площадок для испытания этой образности. Павильон «Транспорт» был спроектирован в виде космической тарелки: формы, заимствованные из научной фантастики, стали рутинным материалом для проектных разработок.
Universal pavilion with pneumatic structures. Image Courtesy of Valentyn Shtolko
При этом популярность таких округлых форм имела и практический смысл — они были эффективны для использования тентовых и мембранно-вантовых конструкций. Именно таким образом спроектирован павильон «Рыбное хозяйство», в архитектуре которого имитируется пластика морской волны. Эти проекты могли бы стать ведущими проектами киевского неомодернизма, однако ни один из них так и не был воплощён в реальной жизни.
Проект павильона «Рыбное хозяйство». Изображение предоставлено Валентином Штолько
Павильон на ВДНХ, май 2016 года. Фото: Савелий Барашков
Дом художника. 1977
Проект Дома художников, разработанный архитектором Анатолием Добровольским, — пример конфликта технологичного и гуманитарного импульсов послевоенного неомодернизма, какие иногда случались.
Будущее помещение республиканского Союза художников с его стройной геометрией могло бы стать отсылкой к выдающейся декаде 1920-х в искусстве Украины, которое развивалось под влиянием модернизма, космополитизма и конструктивизма. Но проект Добровольского встретил сопротивление внутри самого Союза художников, структуры достаточно консервативной и в политическом, и в эстетическом смысле. Украинскому художественному официозу казалось, что конструктивистское решение Дома художника противоречит самому духу изобразительного искусства, которое на тот момент окончательно избавилось от наследия советского авангарда и всё больше сводилось к триумфу живописного реализма.
Проект Дома художника А. Добровольского. Изображение: архив Е. Добровольской
Проект Дома художника А. Добровольского. Изображение: Государственная научная архитектурно-строительная библиотека им. В. Заболотного
Противостояние между художественным сообществом и архитектором привело к трансформации проекта: в качестве компромисса на его фасаде появились «реалистичные» фигуры муз. Архитекторы впоследствии отомстили художникам, придумав их зданию прозвище «Дом семерых повешенных».
Дом художника. Фото: Государственная научная архитектурно-строительная библиотека им. В. Заболотного
Холл Дома художника. Фото: Государственная научная архитектурно-строительная библиотека им. В. Заболотного
Дом художника, май 2016 года. Фото: Савелий Барашков
Виноградарь. 1971–1986
Виноградарь, жилой массив на 60 тысяч жителей, фактически является персональным авторским проектом Эдуарда Бильского и в среде киевских зодчих считается наиболее последовательным воплощением подхода к архитектуре как к созданию целостной, совершенной среды обитания человека.
Первые эскизы общественного центра жилого района Виноградарь, 1981 год. Изображение предоставлено Эдуардом Бильским
Этот район задумывался как идеальный жилой массив: технологически образцовая и эстетически привлекательная инфраструктура, неподалёку — Пуща-Водицкий лес. Виноградарь должен был стать одним из показательных достижений советского проекта массовой жилой застройки, но в реальности стал его антиутопической противоположностью.
Строительство массива продолжалось с 1972 года и до самого начала 1990-х. Распад Советского Союза оставил Виноградарь в шаге от завершения: оставалось лишь обеспечить жителей веткой метро, а также грандиозным культурным центром — ключевым элементом инфраструктуры. Из-за нехватки этих двух элементов Виноградарь так и не получил надлежащего статуса.
Модель культурно-развлекательного комплекса на Виноградаре, 1986–1989. Фото: Алексей Быков
Недостроенное здание культурно-развлекательного комплекса на Виноградаре, май 2016 года. Фото: Савелий Барашков
Residential area "Vynogradar", Children's Music School, 1983. Image Courtesy of Edward Bilsky
Residential area "Vynogradar", Children's Music School, 1983. Image Courtesy of Edward Bilsky
Дом мебели. 1971
Проект Дома мебели авторства Натальи Чмутиной был задуман как многофункциональный: здание планировали использовать и как торговый центр, и как выставочный павильон. Кроме торговых залов, предполагалась имитация интерьеров реальных квартир с примерами мебельных композиций.
Пространственное решение Дома мебели стало следствием экспериментальных поисков инженеров института КиївЗНДІЕП, которые в 1970-х разработали каталог эффективных конструктивных решений для универсамов, крытых рынков и спортивных сооружений.
Макет Дома мебели, 1970 год. Изображение: Благотворительный фонд развития архитектуры имени Н. Чмутиной
Конструкция Дома мебели, 1970 год. Изображение: Благотворительный фонд развития архитектуры имени Н. Чмутиной
Фасад Дома мебели, 1970 год. Изображение: Благотворительный фонд развития архитектуры имени Н. Чмутиной
Дом мебели, май 2016 года. Фото: Савелий Барашков
Дворец пионеров. 1962–1965
Киевский Дворец пионеров — тогдашняя задумка создать пространство, максимально подходящее детям. Авторы проекта Эдуард Бильский и Авраам Милецкий решили отойти от стандартов архитектуры как воплощения взрослого мира и попытались максимально открыть внутреннее пространство дворца на существующую архитектурную среду (Лавра, парк Славы), а также живописные виды левого берега Днепра.
В недавнем интервью Эдуард Бильский раскритиковал достройку бизнес-центра «Днепровский спуск 1» — это здание частично закрыло Дом пионеров и плохо сказывается на его восприятии.
Первый эскиз Дома пионеров, 1960 год. Изображение предоставлено Эдуардом Бильским
Открытая терраса в Доме пионеров (была разрушена в 2000-х). Изображение предоставлено Эдуардом Бильским
Киевский Дворец детей и юношества (бывший Дворец пионеров), май 2016 года. Фото: Савелий Барашков
The Pioneers Palace, interior mosaics. Image © Alex Bykov 2014
Новые корпуса университета. 1972–1980
Проект университетского городка на киевских Теремках в своём первоначальном виде ассоциируется с архитектурой японского метаболизма (течение, альтернативное господствовавшему в середине ХХ века функционализму, характерный пример японского метаболизма — башня-капсула «Накагин»): разные по функциям и форме блоки служат составляющими элементами единой структуры.
Реализованная часть проекта даёт лишь приблизительное представление о задуманном масштабе. Схема линейно-параллельного развития учебно-научной зоны предполагает движение университетских блоков — учебных корпусов и столовых, жилья для студентов — на огромной территории городка. С этой перспективы современные белые корпуса университета выглядят лишь маленькой ячейкой будущей научной утопии.
Оригинальный проект лучше всего демонстрирует разрыв между запланированным размахом в развитии науки и настоящим положением дел. В 1990-х и 2000-х часть территорий, отведённых под строительство университетского городка, была отдана под застройку жильем.
Проект развития комплекса КНУ им. Тараса Шевченко авторства М. Будиловского. Изображение: журнал «Строительство и архитектура»
На макете отмечены здания, которые были построены в рамках реализации проекта
Здание физического факультета университета имени Тараса Шевченко. Фотография предоставлена Михаилом Будиловским.
Здание физического факультета университета имени Тараса Шевченко, май 2016 года. Фото: Савелий Барашков
Один из корпусов университета имени Тараса Шевченко, май 2016 года. Фото: Савелий Барашков
The housing of the Physics Department. Image Courtesy of Michael Budilovsky
Central Bus Station. 1959-1961
Architects: A. Miletsky, I. Melnik, E. Bilsky
Artists: A. Rybachuk, V. Melnichenko
The Central Bus Station, 1959. Image Courtesy of Edward Bilsky The Central Bus Station, 1959. Image Courtesy of Edward Bilsky
The Central Bus Station is one of the first significant projects of postwar modernism in Kiev. It was here that architects Edward Bilskiy and Abraham Miletskyj and monumental artists Ada Rybachuk and Vladimir Melnichenko started their collaboration. Their mosaics and murals in the waiting rooms of the Central Bus Station are the early examples of their method of artistic collaboration within architectural projects, which involved creating an associative psychological chain between the user of the building and its function. In the case of the Central Bus Station, thematic works of monumental art function to “preparing" the passenger to travel.
Bus station with helicopter site "Brovarska brama" 1973. Image Courtesy of Edward Bilsky Bus station with helicopter site "Brovarska brama" 1973. Image Courtesy of Edward Bilsky
After the creation of the Central Bus Station at Moscow square Edward Bilsky repeatedly returned to the development of such projects. In particular, his unrealized idea for "Brovarska brama" bus station on the Left Bank demonstrates the powerful influence of the futuristic vision on Kiev architecture of that time - its imagery is on the verge of postmodern imagination. In this project the architect tried to make a new node of public transport for left bank of Kiev, which would combine bus and subway stations and a helicopter site. The realization of this project was constrained by a cabinet war that would hinder the architect more than once in the future.
Kyiv State Music and Ballet School. 1964-1967
Architects: Michael Budilovsky, Z.G. Khlebnikov
Engineer : V.B. Halimsky
Kyiv State Music and Ballet School, Concert Hall, photo 1970s. Image Courtesy of Michael Budilovsky Kyiv State Music and Ballet School, Concert Hall, photo 1970s. Image Courtesy of Michael Budilovsky
One of the most daring projects of Kiev modernism in the 1960s indicates the significant differences between the architectural search of that time and its implementation in Soviet society.
Kyiv State Music and Ballet School, Concert Hall, model. Image Courtesy of Michael Budilovsky Kyiv State Music and Ballet School, Concert Hall, model. Image Courtesy of Michael Budilovsky
The complex of music and ballet schools and their dormitories was conceived as a single unit. Thus, various creative professions, different practices and institutions had to coexist in the space of one complex. The facade of the concert hall was to be decorated with mosaics. Neither it nor the decorative pool were implemented.
An attempt to create common space for different music professions and institutions failed when the building was divided between different owners and it ceased to exist as one functional single unit.
Universam №1 (Universal store). 1973
Architects: M. Budilovsky, I. Verymovska
Engineers: A. Pechenov, V. Drizo
Universam №1, exterior, 1970s. Image Courtesy of Michael Budilovsky Universam №1, exterior, 1970s. Image Courtesy of Michael Budilovsky
Another innovative approach to Soviet consumption culture was realized in the project of the Universam on Borshchahivka.
Universam №1, interior, 1970s. Image Courtesy of Michael Budilovsky Universam №1, interior, 1970s. Image Courtesy of Michael Budilovsky
Nikita Khrushchev brought the idea of building a network of Soviet-style supermarkets from his trip to the United States of America. The problem with the implementation of this plan was that the Soviet food industry was not focused on consumer diversity. This contradicts the idea of a shopping space opened for the "free choice" of consumer. The project's architect, Budilovsky, proposed the Universam, whose architecture was self-sufficient, shifting the focus from function to form. This light, multilayered space made up of volumes of different functions and forms was not just a secondary important background for products.
Universam №1, interior, 1970s. Image Courtesy of Michael Budilovsky Universam №1, interior, 1970s. Image Courtesy of Michael Budilovsky
The constructive solution of the Universam had a self-sufficient value, diverting the attention of consumers away from the uniform range of products. "People should come to this Universam as to the fest" claimed Budilovsky, taking the Bessarabskiy market as an example. However, the food crisis and the deficit of Stagnation Era canceled the plans of the architect.
Источники - birdinflight.com и www.archdaily.com
Взято: vakin.livejournal.com
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]