Дело «врачей — вредителей» своими глазами
---
Нынешний читатель, наткнись он случайно на статью с упоминанием о «деле врачей», вряд ли сможет понять, что за ним скрывается, какую зловещую роль могло оно сыграть в политической жизни страны. Со времени «дела врачей» прошло более 64 лет. Первое сообщение ТАСС появилось в центральных советских газетах 13 января 1953 года:
«Некоторое время тому назад органами Государственной безопасности была раскрыта террористическая группа врачей, ставивших своей целью путем вредительского лечения сократить жизнь активным деятелям Советского Союза. В числе участников этой террористической группы оказались: профессор Вовси М.С., врач терапевт; профессор Виноградов В.Н., врач-терапевт; профессор Коган М.Б., врач-терапевт; профессор Коган Б.Б., врач-терапевт; профессор Егоров П.И., врач-терапевт; профессор Фельдман А.И., врач-отоларинголог; профессор Этингер Я.Г., врач-терапевт; профессор Гринштейн А.М., врач-невропатолог; Майоров Г.И., врач-терапевт.
Преступники признались, что они, воспользовавшись болезнью товарища А.А. Жданова, неправильно диагностировали его заболевание, скрыв имевшийся у него инфаркт миокарда, <...> и тем самым умертвили товарища А.А. Жданова. Следствием установлено, что преступники также сократили жизнь товарища А.С. Щербакова. Врачи-преступники старались <...> вывести из строя маршала Василевского А.М., маршала Говорова Л.А., маршала Конева И.С., генерала Штеменко С.М., адмирала Левченко Г.И. и других, однако арест расстроил их злодейские планы.
<...> Большинство участников террористической группы (Вовси М.С., Коган Б.Б., Фельдман А.И., Гринштейн А.М., Этингер Я.Г. и др.) были связаны с международной еврейской буржуазно-националистической организацией «Джойнт», созданной американской разведкой. Другие участники террористической группы (Виноградов В.Н., Коган М.Б., Егоров П.И.) оказались давнишними агентами английской разведки. Следствие будет закончено в ближайшее время».
Правки в саму статью вносил сам И. Сталин. Черновик.
.jpg)
.jpg)
В сообщении 13 января говорилось о 9 заговорщиках:
Вовси М. С. — профессор, врач-терапевт;
Виноградов В. Н. — профессор, врач-терапевт;
Коган М. Б. — профессор, врач-терапевт;
Коган Б. Б. — профессор, врач-терапевт;
Егоров П. И. — профессор, член-корреспондент АМН, врач-терапевт, ведущий врач Сталина,
Фельдман А. И. — профессор, врач-отоларинголог;
Этингер Я. Г. — профессор, врач-терапевт;
Гринштейн А. М. — профессор, академик АМН, врач-невропатолог;
Майоров Г. И. — врач-терапевт.
Вовси Мирон Семёнович
Виноградов Владимир Никитич
Коган Михаил Борисович
Коган Борис Борисович
Егоров Пётр Иванович
Фельдман Александр Исидорович
Этингер Яков Гиляриевич
Гринштейн Александр Михайлович
Они были арестованы в период с июля 1951 по ноябрь 1952 гг. Помимо них по «делу врачей» были арестованы ещё многие, в том числе создатель и хранитель забальзамированного тела Ленина профессор Б. И. Збарский (декабрь 1952), писатель Лев Шейнин (февраль 1953).
Большинство обвиняемых были евреями, в том числе арестованные чуть позднее врачи:
Н. А. Шерешевский (врач-эндокринолог, профессор),
M. Я. Серейский (психиатр, профессор),
Я. С. Тёмкин (отоларинголог, профессор),
Э. М. Гельштейн (терапевт, профессор),
И. И. Фейгель (гинеколог, профессор),
С. Е. Незлин (фтизиатр, профессор),
В. Е. Незлин (терапевт, профессор),
С. Е. Карпай (терапевт, заведующая кабинетом функциональной диагностики Крёмлевской больницы),
Н. Л. Вильк (доцент),
Е. Ф. Лифшиц (педиатр),
Б. И. Збарский (биохимик, профессор);
Я. Л. Рапопорт (патологоанатом, профессор),
Л. Х. Кечкер (терапевт, профессор), и другие.
Также в ходе дела пострадали советские врачи других национальностей:
А. А. Бусалов (хирург, профессор);
В. В. Закусов (фармаколог, профессор);
В. Ф. Зеленин (терапевт, академик АМН СССР);
Б. С. Преображенский (отоларинголог, академик АМН СССР);
В. Х. Василенко (терапевт, профессор);
А. Н. Фёдоров (патологоанатом);
Н. А. Попова (невропатолог, профессор).
К делу посмертно были привлечены М. Б. Коган, М. И. Певзнер и Б. А. Шимелиович. Утверждалось, что арестованные действовали по заданию «еврейской буржуазно-националистической организации „Джойнт“». Участником заговора был назван и погибший за пять лет до этого в «автомобильной катастрофе» известный актёр С. М. Михоэлс, двоюродный брат одного из арестованных врачей, главного терапевта Советской Армии генерал-майора медицинской службы М. С. Вовси.
Фигурирующий в «списке участников террористической группы» профессор Я.Г. Этингер, был арестован еще в конце 1950 года и к моменту выхода «сообщения ТАСС» его уже почти два года, как не было в живых. Он был очень заметной фигурой в медицинском мире того времени. На протяжении многих лет он лечил С. М. Кирова и Г.К. Орджоникидзе; среди его пациентов были Г.В. Чичерин, М.М. Литвинов, С.М. Буденный и другие известные политические деятели.
У «дела врачей» была своя предыстория. 29 августа 1948 года начальник Главного управления охраны МГБ генерал-лейтенант Н.С. Власик получил письмо от сотрудницы кабинета электрокардиографии Кремлевской больницы Л.Ф. Тимашук. Она сообщала, что 28 августа ее направили в правительственный санаторий на Валдай для снятия электрокардиограммы у члена Политбюро ЦК ВКП(б) А.А. Жданова. На Валдай она вылетела вместе с профессором П.И. Егоровым, академиком В.Н. Виноградовым и профессором В.Х. Василенко. Тимашук сделала электрокардиограмму и по ее данным диагностировала у Жданова инфаркт миокарда, о чем тут же поставила в известность профессоров. Однако, по словам Л.Ф. Тимашук, профессор Егоров и лечащий врач д-р Майоров заявили, что это ошибочный диагноз и что у Жданова было лишь «функциональное расстройство» на почве склероза и гипертонической болезни. Л.Ф. Тимашук утверждала, что консультанты и лечащий врач Майоров «недооценивают безусловно тяжелое состояние Жданова, разрешив ему подниматься с постели, гулять по парку». По ее мнению, это «может привести к роковому исходу».
30 августа письмо Тимашук оказалось на столе у министра государственной безопасности В.С. Абакумова и в тот же день – у Сталина. Ознакомившись с ним, вождь сделал надпись: «В архив».
После указа о награждении Тимашук развернулась широкая кампания в прессе. «Правда» публикует статью «Почта Лидии Тимашук», в которой превозносит ее «подвиг» и сообщает о потоке благодарственных писем в ее адрес. «Еще совсем недавно мы не знали этой женщины, а теперь имя врача Лидии Федосеевны Тимашук стало символом советского патриотизма, высокой бдительности, непримиримой мужественной борьбы с врагами нашей Родины. Она помогла сорвать маску с американских наймитов, извергов, использовавших белый халат врача для умерщвления советских людей». В статье приводились стихи, написанные школьниками из г. Сочи и направленные Л.Ф. Тимашук: «Позор вам, общества обломки, за ваши темные дела, а славной русской патриотке на веки вечные хвала».
Но вернемся в конец 1950-го, когда был арестован профессор Я.Г. Этингер. Его дело вел один из самых страшных сталинских палачей, старший следователь по особо важным делам подполковник М.Д. Рюмин. На первом же допросе 20 ноября 1950 года он обвинил Этингера во «вредительском лечении» начальника Главного политического управления Красной Армии Александра Сергеевича Щербакова. Добиваясь «признаний», Рюмин жестоко избивал и пытал профессора.
Иногда в допросах принимал участие министр госбезопасности Абакумов. В декабре 1950 года он пришел к выводу, что фактов преступного лечения со стороны Этингера не было, и в январе 1951-го дал указание «прекратить работу с Я.Г. Этингером», ограничившись обвинением в «антисоветской деятельности» и «антисталинских настроениях». Тем не менее Рюмин продолжал добиваться «признаний» своими методами. Но профессор был уже тяжело болен: как следует из материалов дела, за время следствия у Этингера случилось 29 сердечных приступов. «Каждый последующий приступ грудной жабы, – говорилось в справке медчасти Лефортовской тюрьмы, – может привести к неблагоприятному исходу». 2 марта 1951 года, вернувшись после очередного допроса в камеру, как говорится в материалах дела, «подошел к столу, откусил кусочек хлеба, сделал несколько шагов по направлению к двери и в бессознательном состоянии упал». Смерть наступила от паралича сердца.
Записка министра внутренних дел Игнатьева Сталину по «Делу врачей»
Смерть профессора Я.Г. Этингера отнюдь не разжалобила палачей. 16 июля 1951 года арестовали и его жену – Р.К. Викторову. На первом же допросе полковник Родованский заявил ей, что она знала о «вредительском лечении» Щербакова. Он не давал ей спать, помещал в карцер, надевал наручники, обливал ледяной водой, добиваясь признания в том, что она знала о «террористических действиях мужа». Однажды Родованский вместе с еще одним следователем жестоко избил ее – больную женщину, которой было тогда 62 года. 1 марта 1952 года ее приговорили к 10-летнему тюремному заключению. А их сын получил 10 лет спецлагеря. (Его арестовали раньше отца и матери, в октябре 1950 года.) 12 мая 1951 года было принято решение о конфискации всего их имущества.
Пыткам и избиениям, многодневному содержанию в наручниках подвергались и другие арестованные. «Мы имеем поручение руководства передать вам, – заявили следователи известному кардиологу профессору Владимиру Никитичу Виноградову, – что за совершенное вами преступление вас уже можно повесить, но вы можете сохранить жизнь и получить возможность работать, если правдиво расскажете, куда идут корни ваших преступлений, на кого вы ориентировались». Когда Владимир Никитич отказался сделать «признание», его, 70-летнего человека, жестоко избили. Только после этого Виноградов дал показания, в которых, если верить протоколу, заявил: «С Этингером меня сближало общее недовольство внешней политикой Советского Союза. Как Этингер, так и я считали, что советское правительство занимает по отношению к США и Англии неправильную политику: вместо сближения с ними и налаживания торговли создает конфликты, мешающие развитию нужных и иных связей. Я и Этингер стояли на той точке зрения, что в науке, в частности медицине, на Западе развитие более высоко, нежели в СССР».
С.Е.Незлин вспоминал, что его брата «ввиду упорного нежелания признаваться в несовершенных преступлениях…» секли железными прутьями. И экзекуция была прекращена лишь после того, как он потерял сознание. После издевательств арестованные вынуждены были дать следствию «признательные» показания. А вскоре появилось и пресловутое сообщение ТАСС.
Среди населения стали распространяться панические страхи. В каждом медработнике начали видеть вредителя. Посещаемость поликлиник резко упала, аптеки пустовали, возникали слухи о случаях ухудшения здоровья после приема медикаментов, якобы содержавших яд. В ЦК и редакцию «Правды» шли потоки «писем трудящихся», которые предлагали наказать «убийц в белых халатах», «извергов рода человеческого» и «продажных псов американского империализма». Многие полагали, что после суда над «еврейскими националистами» начнется массовая депортация евреев в Сибирь, а к Москве и другим крупным городам уже подгоняются товарные поезда для их перевозки.
Но «дело врачей», еще даже не став достоянием гласности, спровоцировало колоссальную перетряску на Лубянке. 2 июля 1951 года уже упоминавшийся следователь-садист Рюмин направил секретное письмо Сталину. «В ноябре 1950 года, – писал он, – мне было поручено вести следствие по делу арестованного доктора медицинских наук профессора Я.Г. Этингера. На допросах Этингер признался, что он является убежденным еврейским националистом, вследствие этого вынашивал ненависть к ВКП(б) и советскому правительству. Этингер признался также и в том, что он, воспользовавшись тем, что в 1945 году ему было поручено лечить тов. Щербакова, делал все для того, чтобы сократить последнему жизнь.
За время «допроса», вернее, беседы с Этингером тов. Абакумов несколько раз намекал ему о том, чтобы он отказался от своих показаний о злодейском убийстве тов. Щербакова. Затем, когда Этингера увели из кабинета, тов. Абакумов запретил мне допрашивать Этингера в направлении вскрытия его практической деятельности и замыслов по террору, мотивируя тем, что он – Этингер – «заведет нас в дебри». Примерно 28–29 января 1951 года меня вызвал к себе начальник следственной части по особо важным делам тов. Леонов и, сославшись на указания тов. Абакумова, предложил прекратить работу с арестованным Этингером, а дело по его обвинению, как выразился тов. Леонов, «положить на полку»…»
Рюмин обвинил Абакумова в том, что «он является опасным человеком для государства, тем более на таком остром участке, как министерство государственной безопасности». Письмо возымело действие. В начале июля 1951 года Абакумов был исключен из партии и отстранен от работы, а 12 июля оказался в тюрьме. Вместе с ним арестовали большую группу видных работников МГБ. В их числе были начальник следственной части по особо важным делам МГБ СССР полковник А.Г. Леонов, его заместители полковник В.И. Комаров и М.Т. Лихачев, сотрудники аппарата Абакумова И.Я. Чернов и Я.М. Броверман.
12 декабря 1951 года Рюмин назначается заместителем министра государственной безопасности. Под его контролем оказывается следственная часть по особо важным делам. 22 февраля 1952 года расследование дела Абакумова и его сотрудников было возложено на органы безопасности, он был переведен из тюрьмы «Матросская тишина» в Лефортовскую тюрьму. По иронии судьбы Абакумов сидел там в соседней камере с сыном профессора Я.Г. Этингера.
4 декабря 1952 года, когда основные участники этого дела были уже арестованы, ЦК КПСС принимает очередное постановление, в котором говорилось, что бывший министр госбезопасности Абакумов, имея прямые данные о вредительстве в лечебном деле, полученные МГБ в результате следствия по делу Этингера, скрыл их от ЦК КПСС и свернул следствие по этому делу.
Волна репрессий, начавшаяся после ареста Абакумова, затронула практически всех евреев, работавших в аппарате МГБ. Большинство было арестовано, остальные изгнаны с работы. Одним из первых летом 1951 года сел заместитель начальника следственной части МГБ СССР полковник Л.А.Шварцман. (В 1955 году был расстрелян «за многочисленные нарушения законности».) В октябре-ноябре были арестованы заместитель начальника 1-го Главного управления МГБ генерал-лейтенант Н. М. Белкин, заместитель начальника 2-го Главного управления МГБ генерал-лейтенант Л.Ф. Райхман, заместитель начальника Бюро №1 МГБ генерал-майор Н.И. Эйтингон, начальники отделов «Д» и «Р» полковники А.М. Палкин и В.М. Блиндерман, руководитель лаборатории Отдела оперативной техники МГБ СССР полковник Г.М. Майрановский, заместитель начальника отдела «К» 2-го Главного управления МГБ подполковник А.Я. Свердлов (сын бывшего председателя ВЦИК).
В сентябре 1952 года с помощью избиений от Шварцмана были получены «важные» показания на Кагановича, Хрущева, Меркулова, Кобулова (первого заместителя наркома госбезопасности в 1943–1945 гг., близкого сотрудника Берии), Мамулова (заместителя министра внутренних дел) и ряда других видных деятелей. Но самыми важными для советского руководства были признания Шварцмана о том, что он якобы готовил террористические акты против Маленкова и что о его планах знали Абакумов, Райхман, Палкин, полковник Л.Е. Иткин – начальник следственного отдела Управления контрразведки Московского военного округа, Эйтингон и прокурор Дорон. Показания Шварцмана оказались настолько своевременными, что само дело Абакумова впредь стало именоваться делом Абакумова–Шварцмана.
По мнению бывшего руководителя государственной архивной службы Российской Федерации профессора Р.Г. Пихоя, Сталин лично руководил следствием и определял степень виновности того или другого участника «заговора». На полях дела есть его пометки: «Абакумов и Власик отдали Тимашук на расправу иностранным шпионам-террористам Егорову, Виноградову, Василенко, Майорову». Или: «Он (Жданов) не просто умер, а был убит Абакумовым». Абакумова также обвиняли в попытках организации убийства Маленкова, связав это с показаниями Шварцмана о покушении на Маленкова. Пихоя пишет: «Дело о врачах-вредителях объединялось с делом о «террористах» из числа сотрудников МГБ и заливалось густым антисемитским соусом».
Процесс над «убийцами в белых халатах» был призван стать прологом к новой чистке в высших эшелонах партийно-государственного и военного руководства. Одновременно с сообщением ТАСС от 13 января 1953 года «Правда» публикует редакционную статью «Подлые шпионы и убийцы под маской профессоров-врачей». «Некоторые наши органы и их руководители, – утверждала газета, – потеряли бдительность и заразились ротозейством». Кто имелся в виду? Абакумов? На момент ареста основной группы врачей он уже почти полтора года сидел в тюрьме. Новый министр С.Д. Игнатьев? Но он так и не был арестован и, продолжая занимать свой пост, доводил «дело врачей» до конца.
Знаменательно при этом, что на ХIX съезде партии в октябре 1952 года в новое политбюро ЦК вошли 25 человек, многие из которых были совершенно неизвестны в партийных кругах. Группа руководителей, сложившаяся в конце 1930-х, была как бы «растворена» в более широком составе политбюро. Такие опытные деятели, как Молотов, Микоян, Ворошилов, Берия, Хрущев, Булганин, не могли не понимать, что Сталин готовит им замену. Особые основания беспокоиться были у Берии. Почему именно он, верный оруженосец Сталина, перестал устраивать вождя?
В 1945 году секретарь ЦК Компартии Грузии П. Шария по заданию Берии выезжал в Париж – якобы по вопросу возвращения музейных ценностей, вывезенных грузинским меньшевистским правительством после советизации Грузии в 1921 году. В Париже он тайно встречался с лидерами грузинской эмиграции – бывшим главой правительства независимой Грузии Ноем Жорданией и видными грузинскими политиками-эмигрантами В.Гамбашидзе, Е.Гегечкори, И.Гобелией. Как рассказывали некоторые грузинские эмигранты в Париже в 1990 году, существует предположение, что Шария по поручению Берии стремился заполучить у представителей грузинской эмиграции материалы, компрометировавшие деятельность Сталина в Грузии в дореволюционные годы. В начале 1950-х годов Шария был арестован и доставлен на Лубянку. Вероятно, до Сталина дошла информация о конспиративных встречах Шарии в Париже.
Известно, что МГБ собирало компромат на Берию. В начале 50-х годов подслушивающие устройства стояли даже у его матери, за всеми родственниками шла слежка.
Н.А. Булганин, бывший председатель Совета Министров, высказывал предположение, что после процесса врачей Сталин собирался расправиться с Молотовым и Микояном. После XIX съезда партии он неоднократно обвинял их в шпионаже в пользу США и Англии. Прежде всего, Сталин был настроен против Молотова, жена которого, П.С. Жемчужина, еврейка по национальности, была арестована еще в 1949 году. Булганин считал, что под угрозой была и жизнь Ворошилова, также женатого на еврейке. Не исключенно, что Сталин готовил большой политический процесс по образцу процесса Бухарина, Рыкова, Пятакова в 1938 году. Только на этот раз на скамье подсудимых должны были оказаться Молотов, Микоян, Ворошилов, Берия.
По словам Булганина, Сталин был «бытовым и политическим антисемитом», хотя в его окружении и были евреи – Каганович и Мехлис. По мнению Булганина, антисемитские настроения Сталина особенно усилились после войны; он неоднократно говорил в узком кругу, что евреи – «пятая колонна американского империализма». Сталин считал, что «евреи заправляют в Америке и отсюда антисоветская политика США в послевоенный период». Булганин добавил, что на совещании в начале декабря 1952 года Сталин прямо сказал: «Каждый еврей в Советском Союзе – это националист, агент американской разведки. Еврейские националисты – а все они националисты – думают, что еврейскую нацию облагодетельствовали США. Вот почему они считают своим долгом помогать американским империалистам».
По некоторым сведениям, Сталин был недоволен темпами, которыми велось «дело врачей»: торопил следственную часть, требуя незамедлительно добиться признаний от арестованных. 14 ноября 1952 года Рюмина сняли с поста заместителя министра государственной безопасности и направили на работу старшим контролером в Министерство госконтроля СССР. Куратором «дела врачей» назначается генерал-полковник С.А. Гоглидзе, позднее расстрелянный вместе с Берией.
В январе-феврале 1953 года аресты еще продолжались. Еврейское население находилось в состоянии тревожного ожидания. Усилились слухи, что после суда над врачами должна произойти насильственная депортация евреев в отдаленные районы страны.
Но 5 марта 1953 года умер Сталин. В течение нескольких следующих недель в кремлевском руководстве продолжались дискуссии о «деле врачей». Была начата проверка материалов. Берия с самого начала не скрывал, что уверен в их фальсификации. Несмотря на сопротивление некоторых коллег, он настоял на безотлагательном освобождении врачей. Арестованным было предложено изложить свои претензии к следствию. Все они отказались от прежних показаний, ссылаясь на применение физического и психологического насилия. Профессор С.Е. Незлин рассказывал, как в середине марта его вызвал новый следователь и расспрашивал о методах ведения следствия. С.Е. Незлин не понимал, что это может означать. Примерно то же говорили и другие врачи.
31 марта Берия утвердил постановление о прекращении «дела врачей» и освобождении всех подследственных, а 3 апреля по предложению Берии Президиум ЦК КПСС принял постановление о полной реабилитации всех 37 арестованных. Из них 28 были собственно врачами, остальные – членами их семей.
4 апреля 1953 года было опубликовано сообщение МВД:
«Министерство внутренних дел СССР провело тщательную проверку всех материалов предварительного следствия и других данных по делу врачей, обвинявшихся во вредительстве, шпионаже и террористических действиях в отношении активных деятелей Советского государства. В результате проверки установлено, что привлеченные по этому делу профессор Вовси М.С., профессор Виноградов В.Н., профессор Коган М.Б., профессор Коган Б.Б., профессор Егоров П.И., профессор Фельдман А.И., профессор Этингер Я.Г., профессор Василенко В.Х., профессор Гринштейн А.М., профессор Зеленин В.Ф., профессор Преображенский Б.С., профессор Попова Н.А., профессор Закусов В.В., профессор Шерешевский И.А., врач Майоров Г.И. были арестованы бывшим Министерством государственной безопасности СССР неправильно, без каких-либо законных оснований».
В тот же день Президиум Верховного Совета СССР постановил отменить Указ от 20 января 1953 года о награждении орденом Ленина врача Тимашук. Тимашук и после реабилитации врачей работала до пенсии в Лечсанупре Кремля, а потом в Четвертом Главном управлении при Минздраве СССР, где лечилась советская партийно-государственная элита, была награждена орденом Трудового Красного Знамени.
Новому советскому руководству необходимо было отмежеваться от «дела врачей». Надо было найти «стрелочника». Им оказался Рюмин. Он был арестован 16 марта 1953 года, а в июле 1954 года Военная Коллегия Верховного Суда СССР приговорила его к расстрелу. 6 апреля 1953 года «Правда» писала в передовой статье:
«Презренные авантюристы типа Рюмина сфабрикованным ими следственным делом пытались разжечь в советском обществе, спаянном морально-политическим единством, идеями пролетарского интернационализма, глубоко чуждые социалистической идеологии чувства национальной вражды. В этих провокационных целях они не останавливались перед клеветой на советских людей. Тщательной проверкой установлено, что таким образом был оклеветан честный общественный деятель народный артист СССР Михоэлс». Хотя сам Михоэлс, как станет известно позднее, был убит по прямому указанию Сталина.
Полковник Рюмин Михаил Дмитриевич
Орден Отечественной войны II степени (31 июля 1944 г.)
Красной Звезды (13 сентября 1945 г.)
После ареста Берии среди части населения несколько недель царила тревога – а вдруг во главе страны окажется Маленков, которого многие считали главным организатором массовых репрессий в сталинское время? На партийных собраниях в Центральном аппарате МВД, на которых с 11 по 18 июля 1953 года выступило более 1600 сотрудников, нашлось немало тех, кто не одобрял прекращение «дела врачей». Многие выступавшие настаивали на продолжении прежней практики в МВД и МГБ. Так как сам Берия опирался в МВД на преданную ему группу лиц, главным образом из числа арестованных по «делу Абакумова–Шварцмана», часть из них были вновь арестованы и осуждены на большие сроки. Осудили их, естественно, не за их преступления. Это было чисто политической расправой.
Источники:
Врачи и их убийцы "Совершенно секретно", No.6/205; Яков ЭТИНГЕР
Костырченко Г. В. Тайная политика Сталина: власть и антисемитизм. — 2. — М.: Международные отношения, 2003. — 784 с.
Костырченко Г. В плену у красного фараона. — М.: Международные отношения, 1994. — 400 с.
Брент Д., Наумов В. Последнее дело Сталина. — М.: ООО «Издательство Проспект», 2004. — 352 с.
Медведев Ж. А. Сталин и еврейская проблема: Новый анализ. — М.: «Права человека», 2003. — 288 с.
Смиловицкий Л. Л. «Дело врачей» в Белоруссии: политика властей и отношение населения (январь-апрель 1953) // Репрессивная политика Советской власти в Беларуси : Сборник научных работ. — Мемориал, 2007. — Вып. 2. — С. 269-311.
Кимерлинг А. С. Террор на излете. «Дело врачей» в уральской провинции. — Пермь: Пермский государственный институт искусства и культуры, 2011. — 163 с.
Источник - Бессмертный барак
«Некоторое время тому назад органами Государственной безопасности была раскрыта террористическая группа врачей, ставивших своей целью путем вредительского лечения сократить жизнь активным деятелям Советского Союза. В числе участников этой террористической группы оказались: профессор Вовси М.С., врач терапевт; профессор Виноградов В.Н., врач-терапевт; профессор Коган М.Б., врач-терапевт; профессор Коган Б.Б., врач-терапевт; профессор Егоров П.И., врач-терапевт; профессор Фельдман А.И., врач-отоларинголог; профессор Этингер Я.Г., врач-терапевт; профессор Гринштейн А.М., врач-невропатолог; Майоров Г.И., врач-терапевт.
Преступники признались, что они, воспользовавшись болезнью товарища А.А. Жданова, неправильно диагностировали его заболевание, скрыв имевшийся у него инфаркт миокарда, <...> и тем самым умертвили товарища А.А. Жданова. Следствием установлено, что преступники также сократили жизнь товарища А.С. Щербакова. Врачи-преступники старались <...> вывести из строя маршала Василевского А.М., маршала Говорова Л.А., маршала Конева И.С., генерала Штеменко С.М., адмирала Левченко Г.И. и других, однако арест расстроил их злодейские планы.
<...> Большинство участников террористической группы (Вовси М.С., Коган Б.Б., Фельдман А.И., Гринштейн А.М., Этингер Я.Г. и др.) были связаны с международной еврейской буржуазно-националистической организацией «Джойнт», созданной американской разведкой. Другие участники террористической группы (Виноградов В.Н., Коган М.Б., Егоров П.И.) оказались давнишними агентами английской разведки. Следствие будет закончено в ближайшее время».
Правки в саму статью вносил сам И. Сталин. Черновик.
В сообщении 13 января говорилось о 9 заговорщиках:
Вовси М. С. — профессор, врач-терапевт;
Виноградов В. Н. — профессор, врач-терапевт;
Коган М. Б. — профессор, врач-терапевт;
Коган Б. Б. — профессор, врач-терапевт;
Егоров П. И. — профессор, член-корреспондент АМН, врач-терапевт, ведущий врач Сталина,
Фельдман А. И. — профессор, врач-отоларинголог;
Этингер Я. Г. — профессор, врач-терапевт;
Гринштейн А. М. — профессор, академик АМН, врач-невропатолог;
Майоров Г. И. — врач-терапевт.
Вовси Мирон Семёнович
Виноградов Владимир Никитич
Коган Михаил Борисович
Коган Борис Борисович
Егоров Пётр Иванович
Фельдман Александр Исидорович
Этингер Яков Гиляриевич
Гринштейн Александр Михайлович
Они были арестованы в период с июля 1951 по ноябрь 1952 гг. Помимо них по «делу врачей» были арестованы ещё многие, в том числе создатель и хранитель забальзамированного тела Ленина профессор Б. И. Збарский (декабрь 1952), писатель Лев Шейнин (февраль 1953).
Большинство обвиняемых были евреями, в том числе арестованные чуть позднее врачи:
Н. А. Шерешевский (врач-эндокринолог, профессор),
M. Я. Серейский (психиатр, профессор),
Я. С. Тёмкин (отоларинголог, профессор),
Э. М. Гельштейн (терапевт, профессор),
И. И. Фейгель (гинеколог, профессор),
С. Е. Незлин (фтизиатр, профессор),
В. Е. Незлин (терапевт, профессор),
С. Е. Карпай (терапевт, заведующая кабинетом функциональной диагностики Крёмлевской больницы),
Н. Л. Вильк (доцент),
Е. Ф. Лифшиц (педиатр),
Б. И. Збарский (биохимик, профессор);
Я. Л. Рапопорт (патологоанатом, профессор),
Л. Х. Кечкер (терапевт, профессор), и другие.
Также в ходе дела пострадали советские врачи других национальностей:
А. А. Бусалов (хирург, профессор);
В. В. Закусов (фармаколог, профессор);
В. Ф. Зеленин (терапевт, академик АМН СССР);
Б. С. Преображенский (отоларинголог, академик АМН СССР);
В. Х. Василенко (терапевт, профессор);
А. Н. Фёдоров (патологоанатом);
Н. А. Попова (невропатолог, профессор).
К делу посмертно были привлечены М. Б. Коган, М. И. Певзнер и Б. А. Шимелиович. Утверждалось, что арестованные действовали по заданию «еврейской буржуазно-националистической организации „Джойнт“». Участником заговора был назван и погибший за пять лет до этого в «автомобильной катастрофе» известный актёр С. М. Михоэлс, двоюродный брат одного из арестованных врачей, главного терапевта Советской Армии генерал-майора медицинской службы М. С. Вовси.
Фигурирующий в «списке участников террористической группы» профессор Я.Г. Этингер, был арестован еще в конце 1950 года и к моменту выхода «сообщения ТАСС» его уже почти два года, как не было в живых. Он был очень заметной фигурой в медицинском мире того времени. На протяжении многих лет он лечил С. М. Кирова и Г.К. Орджоникидзе; среди его пациентов были Г.В. Чичерин, М.М. Литвинов, С.М. Буденный и другие известные политические деятели.
У «дела врачей» была своя предыстория. 29 августа 1948 года начальник Главного управления охраны МГБ генерал-лейтенант Н.С. Власик получил письмо от сотрудницы кабинета электрокардиографии Кремлевской больницы Л.Ф. Тимашук. Она сообщала, что 28 августа ее направили в правительственный санаторий на Валдай для снятия электрокардиограммы у члена Политбюро ЦК ВКП(б) А.А. Жданова. На Валдай она вылетела вместе с профессором П.И. Егоровым, академиком В.Н. Виноградовым и профессором В.Х. Василенко. Тимашук сделала электрокардиограмму и по ее данным диагностировала у Жданова инфаркт миокарда, о чем тут же поставила в известность профессоров. Однако, по словам Л.Ф. Тимашук, профессор Егоров и лечащий врач д-р Майоров заявили, что это ошибочный диагноз и что у Жданова было лишь «функциональное расстройство» на почве склероза и гипертонической болезни. Л.Ф. Тимашук утверждала, что консультанты и лечащий врач Майоров «недооценивают безусловно тяжелое состояние Жданова, разрешив ему подниматься с постели, гулять по парку». По ее мнению, это «может привести к роковому исходу».
30 августа письмо Тимашук оказалось на столе у министра государственной безопасности В.С. Абакумова и в тот же день – у Сталина. Ознакомившись с ним, вождь сделал надпись: «В архив».
После указа о награждении Тимашук развернулась широкая кампания в прессе. «Правда» публикует статью «Почта Лидии Тимашук», в которой превозносит ее «подвиг» и сообщает о потоке благодарственных писем в ее адрес. «Еще совсем недавно мы не знали этой женщины, а теперь имя врача Лидии Федосеевны Тимашук стало символом советского патриотизма, высокой бдительности, непримиримой мужественной борьбы с врагами нашей Родины. Она помогла сорвать маску с американских наймитов, извергов, использовавших белый халат врача для умерщвления советских людей». В статье приводились стихи, написанные школьниками из г. Сочи и направленные Л.Ф. Тимашук: «Позор вам, общества обломки, за ваши темные дела, а славной русской патриотке на веки вечные хвала».
Но вернемся в конец 1950-го, когда был арестован профессор Я.Г. Этингер. Его дело вел один из самых страшных сталинских палачей, старший следователь по особо важным делам подполковник М.Д. Рюмин. На первом же допросе 20 ноября 1950 года он обвинил Этингера во «вредительском лечении» начальника Главного политического управления Красной Армии Александра Сергеевича Щербакова. Добиваясь «признаний», Рюмин жестоко избивал и пытал профессора.
Иногда в допросах принимал участие министр госбезопасности Абакумов. В декабре 1950 года он пришел к выводу, что фактов преступного лечения со стороны Этингера не было, и в январе 1951-го дал указание «прекратить работу с Я.Г. Этингером», ограничившись обвинением в «антисоветской деятельности» и «антисталинских настроениях». Тем не менее Рюмин продолжал добиваться «признаний» своими методами. Но профессор был уже тяжело болен: как следует из материалов дела, за время следствия у Этингера случилось 29 сердечных приступов. «Каждый последующий приступ грудной жабы, – говорилось в справке медчасти Лефортовской тюрьмы, – может привести к неблагоприятному исходу». 2 марта 1951 года, вернувшись после очередного допроса в камеру, как говорится в материалах дела, «подошел к столу, откусил кусочек хлеба, сделал несколько шагов по направлению к двери и в бессознательном состоянии упал». Смерть наступила от паралича сердца.
Записка министра внутренних дел Игнатьева Сталину по «Делу врачей»
Смерть профессора Я.Г. Этингера отнюдь не разжалобила палачей. 16 июля 1951 года арестовали и его жену – Р.К. Викторову. На первом же допросе полковник Родованский заявил ей, что она знала о «вредительском лечении» Щербакова. Он не давал ей спать, помещал в карцер, надевал наручники, обливал ледяной водой, добиваясь признания в том, что она знала о «террористических действиях мужа». Однажды Родованский вместе с еще одним следователем жестоко избил ее – больную женщину, которой было тогда 62 года. 1 марта 1952 года ее приговорили к 10-летнему тюремному заключению. А их сын получил 10 лет спецлагеря. (Его арестовали раньше отца и матери, в октябре 1950 года.) 12 мая 1951 года было принято решение о конфискации всего их имущества.
Пыткам и избиениям, многодневному содержанию в наручниках подвергались и другие арестованные. «Мы имеем поручение руководства передать вам, – заявили следователи известному кардиологу профессору Владимиру Никитичу Виноградову, – что за совершенное вами преступление вас уже можно повесить, но вы можете сохранить жизнь и получить возможность работать, если правдиво расскажете, куда идут корни ваших преступлений, на кого вы ориентировались». Когда Владимир Никитич отказался сделать «признание», его, 70-летнего человека, жестоко избили. Только после этого Виноградов дал показания, в которых, если верить протоколу, заявил: «С Этингером меня сближало общее недовольство внешней политикой Советского Союза. Как Этингер, так и я считали, что советское правительство занимает по отношению к США и Англии неправильную политику: вместо сближения с ними и налаживания торговли создает конфликты, мешающие развитию нужных и иных связей. Я и Этингер стояли на той точке зрения, что в науке, в частности медицине, на Западе развитие более высоко, нежели в СССР».
С.Е.Незлин вспоминал, что его брата «ввиду упорного нежелания признаваться в несовершенных преступлениях…» секли железными прутьями. И экзекуция была прекращена лишь после того, как он потерял сознание. После издевательств арестованные вынуждены были дать следствию «признательные» показания. А вскоре появилось и пресловутое сообщение ТАСС.
Среди населения стали распространяться панические страхи. В каждом медработнике начали видеть вредителя. Посещаемость поликлиник резко упала, аптеки пустовали, возникали слухи о случаях ухудшения здоровья после приема медикаментов, якобы содержавших яд. В ЦК и редакцию «Правды» шли потоки «писем трудящихся», которые предлагали наказать «убийц в белых халатах», «извергов рода человеческого» и «продажных псов американского империализма». Многие полагали, что после суда над «еврейскими националистами» начнется массовая депортация евреев в Сибирь, а к Москве и другим крупным городам уже подгоняются товарные поезда для их перевозки.
Но «дело врачей», еще даже не став достоянием гласности, спровоцировало колоссальную перетряску на Лубянке. 2 июля 1951 года уже упоминавшийся следователь-садист Рюмин направил секретное письмо Сталину. «В ноябре 1950 года, – писал он, – мне было поручено вести следствие по делу арестованного доктора медицинских наук профессора Я.Г. Этингера. На допросах Этингер признался, что он является убежденным еврейским националистом, вследствие этого вынашивал ненависть к ВКП(б) и советскому правительству. Этингер признался также и в том, что он, воспользовавшись тем, что в 1945 году ему было поручено лечить тов. Щербакова, делал все для того, чтобы сократить последнему жизнь.
За время «допроса», вернее, беседы с Этингером тов. Абакумов несколько раз намекал ему о том, чтобы он отказался от своих показаний о злодейском убийстве тов. Щербакова. Затем, когда Этингера увели из кабинета, тов. Абакумов запретил мне допрашивать Этингера в направлении вскрытия его практической деятельности и замыслов по террору, мотивируя тем, что он – Этингер – «заведет нас в дебри». Примерно 28–29 января 1951 года меня вызвал к себе начальник следственной части по особо важным делам тов. Леонов и, сославшись на указания тов. Абакумова, предложил прекратить работу с арестованным Этингером, а дело по его обвинению, как выразился тов. Леонов, «положить на полку»…»
Рюмин обвинил Абакумова в том, что «он является опасным человеком для государства, тем более на таком остром участке, как министерство государственной безопасности». Письмо возымело действие. В начале июля 1951 года Абакумов был исключен из партии и отстранен от работы, а 12 июля оказался в тюрьме. Вместе с ним арестовали большую группу видных работников МГБ. В их числе были начальник следственной части по особо важным делам МГБ СССР полковник А.Г. Леонов, его заместители полковник В.И. Комаров и М.Т. Лихачев, сотрудники аппарата Абакумова И.Я. Чернов и Я.М. Броверман.
12 декабря 1951 года Рюмин назначается заместителем министра государственной безопасности. Под его контролем оказывается следственная часть по особо важным делам. 22 февраля 1952 года расследование дела Абакумова и его сотрудников было возложено на органы безопасности, он был переведен из тюрьмы «Матросская тишина» в Лефортовскую тюрьму. По иронии судьбы Абакумов сидел там в соседней камере с сыном профессора Я.Г. Этингера.
4 декабря 1952 года, когда основные участники этого дела были уже арестованы, ЦК КПСС принимает очередное постановление, в котором говорилось, что бывший министр госбезопасности Абакумов, имея прямые данные о вредительстве в лечебном деле, полученные МГБ в результате следствия по делу Этингера, скрыл их от ЦК КПСС и свернул следствие по этому делу.
Волна репрессий, начавшаяся после ареста Абакумова, затронула практически всех евреев, работавших в аппарате МГБ. Большинство было арестовано, остальные изгнаны с работы. Одним из первых летом 1951 года сел заместитель начальника следственной части МГБ СССР полковник Л.А.Шварцман. (В 1955 году был расстрелян «за многочисленные нарушения законности».) В октябре-ноябре были арестованы заместитель начальника 1-го Главного управления МГБ генерал-лейтенант Н. М. Белкин, заместитель начальника 2-го Главного управления МГБ генерал-лейтенант Л.Ф. Райхман, заместитель начальника Бюро №1 МГБ генерал-майор Н.И. Эйтингон, начальники отделов «Д» и «Р» полковники А.М. Палкин и В.М. Блиндерман, руководитель лаборатории Отдела оперативной техники МГБ СССР полковник Г.М. Майрановский, заместитель начальника отдела «К» 2-го Главного управления МГБ подполковник А.Я. Свердлов (сын бывшего председателя ВЦИК).
В сентябре 1952 года с помощью избиений от Шварцмана были получены «важные» показания на Кагановича, Хрущева, Меркулова, Кобулова (первого заместителя наркома госбезопасности в 1943–1945 гг., близкого сотрудника Берии), Мамулова (заместителя министра внутренних дел) и ряда других видных деятелей. Но самыми важными для советского руководства были признания Шварцмана о том, что он якобы готовил террористические акты против Маленкова и что о его планах знали Абакумов, Райхман, Палкин, полковник Л.Е. Иткин – начальник следственного отдела Управления контрразведки Московского военного округа, Эйтингон и прокурор Дорон. Показания Шварцмана оказались настолько своевременными, что само дело Абакумова впредь стало именоваться делом Абакумова–Шварцмана.
По мнению бывшего руководителя государственной архивной службы Российской Федерации профессора Р.Г. Пихоя, Сталин лично руководил следствием и определял степень виновности того или другого участника «заговора». На полях дела есть его пометки: «Абакумов и Власик отдали Тимашук на расправу иностранным шпионам-террористам Егорову, Виноградову, Василенко, Майорову». Или: «Он (Жданов) не просто умер, а был убит Абакумовым». Абакумова также обвиняли в попытках организации убийства Маленкова, связав это с показаниями Шварцмана о покушении на Маленкова. Пихоя пишет: «Дело о врачах-вредителях объединялось с делом о «террористах» из числа сотрудников МГБ и заливалось густым антисемитским соусом».
Процесс над «убийцами в белых халатах» был призван стать прологом к новой чистке в высших эшелонах партийно-государственного и военного руководства. Одновременно с сообщением ТАСС от 13 января 1953 года «Правда» публикует редакционную статью «Подлые шпионы и убийцы под маской профессоров-врачей». «Некоторые наши органы и их руководители, – утверждала газета, – потеряли бдительность и заразились ротозейством». Кто имелся в виду? Абакумов? На момент ареста основной группы врачей он уже почти полтора года сидел в тюрьме. Новый министр С.Д. Игнатьев? Но он так и не был арестован и, продолжая занимать свой пост, доводил «дело врачей» до конца.
Знаменательно при этом, что на ХIX съезде партии в октябре 1952 года в новое политбюро ЦК вошли 25 человек, многие из которых были совершенно неизвестны в партийных кругах. Группа руководителей, сложившаяся в конце 1930-х, была как бы «растворена» в более широком составе политбюро. Такие опытные деятели, как Молотов, Микоян, Ворошилов, Берия, Хрущев, Булганин, не могли не понимать, что Сталин готовит им замену. Особые основания беспокоиться были у Берии. Почему именно он, верный оруженосец Сталина, перестал устраивать вождя?
В 1945 году секретарь ЦК Компартии Грузии П. Шария по заданию Берии выезжал в Париж – якобы по вопросу возвращения музейных ценностей, вывезенных грузинским меньшевистским правительством после советизации Грузии в 1921 году. В Париже он тайно встречался с лидерами грузинской эмиграции – бывшим главой правительства независимой Грузии Ноем Жорданией и видными грузинскими политиками-эмигрантами В.Гамбашидзе, Е.Гегечкори, И.Гобелией. Как рассказывали некоторые грузинские эмигранты в Париже в 1990 году, существует предположение, что Шария по поручению Берии стремился заполучить у представителей грузинской эмиграции материалы, компрометировавшие деятельность Сталина в Грузии в дореволюционные годы. В начале 1950-х годов Шария был арестован и доставлен на Лубянку. Вероятно, до Сталина дошла информация о конспиративных встречах Шарии в Париже.
Известно, что МГБ собирало компромат на Берию. В начале 50-х годов подслушивающие устройства стояли даже у его матери, за всеми родственниками шла слежка.
Н.А. Булганин, бывший председатель Совета Министров, высказывал предположение, что после процесса врачей Сталин собирался расправиться с Молотовым и Микояном. После XIX съезда партии он неоднократно обвинял их в шпионаже в пользу США и Англии. Прежде всего, Сталин был настроен против Молотова, жена которого, П.С. Жемчужина, еврейка по национальности, была арестована еще в 1949 году. Булганин считал, что под угрозой была и жизнь Ворошилова, также женатого на еврейке. Не исключенно, что Сталин готовил большой политический процесс по образцу процесса Бухарина, Рыкова, Пятакова в 1938 году. Только на этот раз на скамье подсудимых должны были оказаться Молотов, Микоян, Ворошилов, Берия.
По словам Булганина, Сталин был «бытовым и политическим антисемитом», хотя в его окружении и были евреи – Каганович и Мехлис. По мнению Булганина, антисемитские настроения Сталина особенно усилились после войны; он неоднократно говорил в узком кругу, что евреи – «пятая колонна американского империализма». Сталин считал, что «евреи заправляют в Америке и отсюда антисоветская политика США в послевоенный период». Булганин добавил, что на совещании в начале декабря 1952 года Сталин прямо сказал: «Каждый еврей в Советском Союзе – это националист, агент американской разведки. Еврейские националисты – а все они националисты – думают, что еврейскую нацию облагодетельствовали США. Вот почему они считают своим долгом помогать американским империалистам».
По некоторым сведениям, Сталин был недоволен темпами, которыми велось «дело врачей»: торопил следственную часть, требуя незамедлительно добиться признаний от арестованных. 14 ноября 1952 года Рюмина сняли с поста заместителя министра государственной безопасности и направили на работу старшим контролером в Министерство госконтроля СССР. Куратором «дела врачей» назначается генерал-полковник С.А. Гоглидзе, позднее расстрелянный вместе с Берией.
В январе-феврале 1953 года аресты еще продолжались. Еврейское население находилось в состоянии тревожного ожидания. Усилились слухи, что после суда над врачами должна произойти насильственная депортация евреев в отдаленные районы страны.
Но 5 марта 1953 года умер Сталин. В течение нескольких следующих недель в кремлевском руководстве продолжались дискуссии о «деле врачей». Была начата проверка материалов. Берия с самого начала не скрывал, что уверен в их фальсификации. Несмотря на сопротивление некоторых коллег, он настоял на безотлагательном освобождении врачей. Арестованным было предложено изложить свои претензии к следствию. Все они отказались от прежних показаний, ссылаясь на применение физического и психологического насилия. Профессор С.Е. Незлин рассказывал, как в середине марта его вызвал новый следователь и расспрашивал о методах ведения следствия. С.Е. Незлин не понимал, что это может означать. Примерно то же говорили и другие врачи.
31 марта Берия утвердил постановление о прекращении «дела врачей» и освобождении всех подследственных, а 3 апреля по предложению Берии Президиум ЦК КПСС принял постановление о полной реабилитации всех 37 арестованных. Из них 28 были собственно врачами, остальные – членами их семей.
4 апреля 1953 года было опубликовано сообщение МВД:
«Министерство внутренних дел СССР провело тщательную проверку всех материалов предварительного следствия и других данных по делу врачей, обвинявшихся во вредительстве, шпионаже и террористических действиях в отношении активных деятелей Советского государства. В результате проверки установлено, что привлеченные по этому делу профессор Вовси М.С., профессор Виноградов В.Н., профессор Коган М.Б., профессор Коган Б.Б., профессор Егоров П.И., профессор Фельдман А.И., профессор Этингер Я.Г., профессор Василенко В.Х., профессор Гринштейн А.М., профессор Зеленин В.Ф., профессор Преображенский Б.С., профессор Попова Н.А., профессор Закусов В.В., профессор Шерешевский И.А., врач Майоров Г.И. были арестованы бывшим Министерством государственной безопасности СССР неправильно, без каких-либо законных оснований».
В тот же день Президиум Верховного Совета СССР постановил отменить Указ от 20 января 1953 года о награждении орденом Ленина врача Тимашук. Тимашук и после реабилитации врачей работала до пенсии в Лечсанупре Кремля, а потом в Четвертом Главном управлении при Минздраве СССР, где лечилась советская партийно-государственная элита, была награждена орденом Трудового Красного Знамени.
Новому советскому руководству необходимо было отмежеваться от «дела врачей». Надо было найти «стрелочника». Им оказался Рюмин. Он был арестован 16 марта 1953 года, а в июле 1954 года Военная Коллегия Верховного Суда СССР приговорила его к расстрелу. 6 апреля 1953 года «Правда» писала в передовой статье:
«Презренные авантюристы типа Рюмина сфабрикованным ими следственным делом пытались разжечь в советском обществе, спаянном морально-политическим единством, идеями пролетарского интернационализма, глубоко чуждые социалистической идеологии чувства национальной вражды. В этих провокационных целях они не останавливались перед клеветой на советских людей. Тщательной проверкой установлено, что таким образом был оклеветан честный общественный деятель народный артист СССР Михоэлс». Хотя сам Михоэлс, как станет известно позднее, был убит по прямому указанию Сталина.
Полковник Рюмин Михаил Дмитриевич
Орден Отечественной войны II степени (31 июля 1944 г.)
Красной Звезды (13 сентября 1945 г.)
После ареста Берии среди части населения несколько недель царила тревога – а вдруг во главе страны окажется Маленков, которого многие считали главным организатором массовых репрессий в сталинское время? На партийных собраниях в Центральном аппарате МВД, на которых с 11 по 18 июля 1953 года выступило более 1600 сотрудников, нашлось немало тех, кто не одобрял прекращение «дела врачей». Многие выступавшие настаивали на продолжении прежней практики в МВД и МГБ. Так как сам Берия опирался в МВД на преданную ему группу лиц, главным образом из числа арестованных по «делу Абакумова–Шварцмана», часть из них были вновь арестованы и осуждены на большие сроки. Осудили их, естественно, не за их преступления. Это было чисто политической расправой.
Источники:
Врачи и их убийцы "Совершенно секретно", No.6/205; Яков ЭТИНГЕР
Костырченко Г. В. Тайная политика Сталина: власть и антисемитизм. — 2. — М.: Международные отношения, 2003. — 784 с.
Костырченко Г. В плену у красного фараона. — М.: Международные отношения, 1994. — 400 с.
Брент Д., Наумов В. Последнее дело Сталина. — М.: ООО «Издательство Проспект», 2004. — 352 с.
Медведев Ж. А. Сталин и еврейская проблема: Новый анализ. — М.: «Права человека», 2003. — 288 с.
Смиловицкий Л. Л. «Дело врачей» в Белоруссии: политика властей и отношение населения (январь-апрель 1953) // Репрессивная политика Советской власти в Беларуси : Сборник научных работ. — Мемориал, 2007. — Вып. 2. — С. 269-311.
Кимерлинг А. С. Террор на излете. «Дело врачей» в уральской провинции. — Пермь: Пермский государственный институт искусства и культуры, 2011. — 163 с.
Источник - Бессмертный барак
Взято: vakin.livejournal.com
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]