Восточный узор. Самарканд.
---
⇐ Предыдущая часть | Следующая часть ⇒
Самарканд известен всем. Это место нашей планеты хранит печать древней истории, и каждая песчинка здесь — лежит ли она на главной площади города, на дороге, ведущей когда-то большие караваны из Китая в Европу, или в загородных садах, украшавших когда-то предместья "столицы мира",— каждая песчинка была когда-то свидетелем величайших событий, которые в наши дни звучат скорее как легенды.
Я много слышал и читал про этот город, и это вселяло в меня желание приехать сюда и увидеть все своими собственными глазами. Я всегда знал, что когда-нибудь это непременно случится, поэтому, когда после долгого памирского пути мы, наконец, въехали на оживленные улицы Самарканда, я спокойно и радостно рассматривал всё, что в быстром движении автомобиля выхватывал взгляд. Вокруг меня, будто ожившие фотографии, мелькали картинки будничной жизни простого города, сменяемые вдруг видами стройной восточной архитектуры — то песчано-охристой, то укутанной в глазурь тонкой искусной мозаики. И в груди моей разливалось приятное тепло от того, что впереди были несколько чудесных неторопливых дней, посвященных этому красивому древнему городу.
Мы приехали в Самарканд ближе к вечеру и, голодные, были направлены добрым советом местных жителей в лучшую шашлычную района. Лишь после этого, уже в глубокой темноте, мы прогулялись до главной достопримечательности города — окруженной тремя старыми медресе площади Регистан, чтобы хотя бы одним глазком взглянуть на жемчужину Востока. К моему великому разочарованию, всё выглядело просто удручающе: небрежно освещенные резким белым светом прожекторов стены медресе выглядели холодно и блёкло, а моросящий дождь лишь усиливал отталкивающее впечатление.
Я был расстроен и утром уже не с таким рвением собирался на прогулку. Но в первом же месте, в мавзолеях Шахи Зинды, моё настроение поменялось кардинально благодаря короткой, но очень ценной встрече. Случайно перебросившись парой фраз со смотрителем одного из мавзолеев, я был невольно вовлечён в очень интересный рассказ этого человека, совершенно бескорыстно поделившегося со мной своими временем и знаниями. Именно с его слов я хочу рассказать о том, что увидел в Самарканде.
Известно, что Тимур, когда-то завладевший городом, сделал его столицей своей империи и задумал превратить Самарканд в самый роскошный и развитый город мира. Сюда были приглашены многие мастера, владевшие тем или иным ремеслом, а многие были привезены против своей воли из завоёванных Тимуром земель. Именно поэтому в самаркандских медресе, мечетях, дворцах и усыпальницах встречаются разные стили орнаментов и техника их исполнения. Но многие, разглядывая ажурные стены, не задумываются о том, что, чтобы столь изящный узор сохранился на века, нужна не менее прочная, добротная основа. А ведь работа по строительству этих зданий начиналась задолго до возведения стен.
Для начала искали подходящую глину. Найдя нужную, приступали к её промывке: рыли яму в месте движения подземных вод и в образовавшемся колодце, постоянно перемешивая, держали глину в течение примерно года. Непрерывно сменявшаяся вода вымывала и уносила с собой соли, содержащиеся в глине, поэтому кирпич, сделанный из такого чистого материала, был крепок и практически не подвергался разрушению.
В одном из мавзолеев Шахи Зинды смотритель показал нам отреставрированный свод, который соседствовал с сохранившейся старой стеной. Мы сразу увидели разницу: новые, уложенные пару лет назад кирпичи покрылись белёсыми соляными разводами, в то время как кирпичи шестивековой давности имели чистый охристый цвет и абсолютно ровную, за исключением нескольких механических сколов, гладкую поверхность. "На новой стене ни штукатурка, ни глазурированная плитка долго не продержатся,— заключил наш рассказчик,— всё отлетит быстро. Не умеют сейчас хорошо сделать...а может не хотят. Раньше ведь за плохо сделанную работу мастер отвечал головой, а теперь — тяп-ляп, ещё и грамоту дадут. Кончились умельцы." Он грустно улыбнулся и махнул рукой.
После этих слов я внимательнее вгляделся в сложный мозаичный узор, за который мастер в те времена мог лишиться головы. Самыми поразительными по сложности были работы иранских мастеров.
Если самаркандские орнаменты выполнялись из плиток правильной геометрической формы и складывались по принципу современной метлахской плитки, то здесь работа была несравненно более трудо- и времязатратной, требовала от человека невероятных терпения и скрупулезности.
Прежде всего на готовую стену наносили узор, то есть контур будущего орнамента, из мягкой обработанной глины. Когда глина застывала, делали слепок каждого углубления между контурами, нумеровали и приступали к окрашиванию. Чтобы получить красивую цветную плитку, её сначала обжигали. Печи для обжига были устроены прямо в земле: это были камеры, вырытые в глиняной породе, с обожженными стенами, они были примерно в рост человека, имели полки и сверху небольшое отверстие для входа — наподобие подземных кувшинов для вина.
Обожжённую в печи плитку охлаждали, на её поверхность наносили краситель, на краситель ровным слоем насыпали песчаную крошку, и в таком виде размещали на полках в печи и снова обжигали. Именно здесь требовались особые знания и опыт мастера, так как от них зависел результат столь долгой и дорогой работы. Чтобы песок расплавился и равномерно покрыл плитку глазурью, в печи должна быть довольно высокая температура, но при этом огонь не должен испортить краски и пережечь глазурь, поэтому слишком высокой температура тоже быть не должна.
То есть необходимо было в течение продолжительного времени — до нескольких суток — поддерживать в печи довольно точную, постоянную и равномерную температуру, не имея для этого никаких измерительных приборов (градусников и термометров тогда не было). Смотритель мавзолея рассказал нам, что для обжига использовали старые кости животных вперемежку с саксаулом, что давало не быстро сгорающий костёр, а долгое горячее тление внутри закупоренной, почти лишённой притока воздуха камере.
Если обжиг глазури проходил успешно, каждая уникальная по форме и цвету плиточка занимала своё место на стене в предназначенной именно для неё нише. Чтобы представить: это все равно, что сначала сделать швы между плиткой, а затем изготовить саму плитку — каждую по получившемуся размеру.
Ещё сложнее было работать с золотом: оно тончайшей пластиной в виде узора укладывалось вместе с краской, и плитка также покрывалась глазурью. Если мастер не соблюдал довольно точно нужной температуры, золото спекалось и плитка шла на выброс. За это, естественно, головы тоже не щадили.
Я долго слушал рассказ смотрителя Шахи Зинды, который увлёк меня своим неподдельным интересом к истории Самарканда и по-настоящему полным и глубоким знанием старинного искусства восточной мозаики. За это ему огромное спасибо! После этой встречи я уже более осмысленно смотрел на окружающую меня красоту и, гуляя по старой площади Регистан или среди древних мавзолеев, вполне (а может и не совсем вполне) сознавал, сколько много знания, умения и труда было вложено в них. Самарканд для меня преобразился и уже не выглядел таким холодным и чужим, как в тот первый вечер.
На сегодня у меня всё.
Спасибо за внимание.
⇐ Предыдущая часть | Следующая часть ⇒
Проект «12 месяцев»
1. Озеро Искандеркуль
2. Дорога до границы с Афганистаном
3. Афганский рынок
4. Как живут таджики у себя на родине
5. Ваханский коридор
6. Памирский тракт. Часть I
7. Памирский тракт, часть II
8. Памирский тракт. Часть III
9. Большая солнечная печь
10. Узбекский плов
11. Метрополитен Ташкента
12. Ташкент, который так хорошо начинался
13. Восточный узор. Самарканд
14. Прогулки по древней Бухаре
15. Хива. Абстрактный репортаж
16. Видео с Памира
17. Итоги поездки. Бухгалтерия
Самарканд известен всем. Это место нашей планеты хранит печать древней истории, и каждая песчинка здесь — лежит ли она на главной площади города, на дороге, ведущей когда-то большие караваны из Китая в Европу, или в загородных садах, украшавших когда-то предместья "столицы мира",— каждая песчинка была когда-то свидетелем величайших событий, которые в наши дни звучат скорее как легенды.
Я много слышал и читал про этот город, и это вселяло в меня желание приехать сюда и увидеть все своими собственными глазами. Я всегда знал, что когда-нибудь это непременно случится, поэтому, когда после долгого памирского пути мы, наконец, въехали на оживленные улицы Самарканда, я спокойно и радостно рассматривал всё, что в быстром движении автомобиля выхватывал взгляд. Вокруг меня, будто ожившие фотографии, мелькали картинки будничной жизни простого города, сменяемые вдруг видами стройной восточной архитектуры — то песчано-охристой, то укутанной в глазурь тонкой искусной мозаики. И в груди моей разливалось приятное тепло от того, что впереди были несколько чудесных неторопливых дней, посвященных этому красивому древнему городу.
Мы приехали в Самарканд ближе к вечеру и, голодные, были направлены добрым советом местных жителей в лучшую шашлычную района. Лишь после этого, уже в глубокой темноте, мы прогулялись до главной достопримечательности города — окруженной тремя старыми медресе площади Регистан, чтобы хотя бы одним глазком взглянуть на жемчужину Востока. К моему великому разочарованию, всё выглядело просто удручающе: небрежно освещенные резким белым светом прожекторов стены медресе выглядели холодно и блёкло, а моросящий дождь лишь усиливал отталкивающее впечатление.
Я был расстроен и утром уже не с таким рвением собирался на прогулку. Но в первом же месте, в мавзолеях Шахи Зинды, моё настроение поменялось кардинально благодаря короткой, но очень ценной встрече. Случайно перебросившись парой фраз со смотрителем одного из мавзолеев, я был невольно вовлечён в очень интересный рассказ этого человека, совершенно бескорыстно поделившегося со мной своими временем и знаниями. Именно с его слов я хочу рассказать о том, что увидел в Самарканде.
Известно, что Тимур, когда-то завладевший городом, сделал его столицей своей империи и задумал превратить Самарканд в самый роскошный и развитый город мира. Сюда были приглашены многие мастера, владевшие тем или иным ремеслом, а многие были привезены против своей воли из завоёванных Тимуром земель. Именно поэтому в самаркандских медресе, мечетях, дворцах и усыпальницах встречаются разные стили орнаментов и техника их исполнения. Но многие, разглядывая ажурные стены, не задумываются о том, что, чтобы столь изящный узор сохранился на века, нужна не менее прочная, добротная основа. А ведь работа по строительству этих зданий начиналась задолго до возведения стен.
Для начала искали подходящую глину. Найдя нужную, приступали к её промывке: рыли яму в месте движения подземных вод и в образовавшемся колодце, постоянно перемешивая, держали глину в течение примерно года. Непрерывно сменявшаяся вода вымывала и уносила с собой соли, содержащиеся в глине, поэтому кирпич, сделанный из такого чистого материала, был крепок и практически не подвергался разрушению.
В одном из мавзолеев Шахи Зинды смотритель показал нам отреставрированный свод, который соседствовал с сохранившейся старой стеной. Мы сразу увидели разницу: новые, уложенные пару лет назад кирпичи покрылись белёсыми соляными разводами, в то время как кирпичи шестивековой давности имели чистый охристый цвет и абсолютно ровную, за исключением нескольких механических сколов, гладкую поверхность. "На новой стене ни штукатурка, ни глазурированная плитка долго не продержатся,— заключил наш рассказчик,— всё отлетит быстро. Не умеют сейчас хорошо сделать...а может не хотят. Раньше ведь за плохо сделанную работу мастер отвечал головой, а теперь — тяп-ляп, ещё и грамоту дадут. Кончились умельцы." Он грустно улыбнулся и махнул рукой.
После этих слов я внимательнее вгляделся в сложный мозаичный узор, за который мастер в те времена мог лишиться головы. Самыми поразительными по сложности были работы иранских мастеров.
Если самаркандские орнаменты выполнялись из плиток правильной геометрической формы и складывались по принципу современной метлахской плитки, то здесь работа была несравненно более трудо- и времязатратной, требовала от человека невероятных терпения и скрупулезности.
Прежде всего на готовую стену наносили узор, то есть контур будущего орнамента, из мягкой обработанной глины. Когда глина застывала, делали слепок каждого углубления между контурами, нумеровали и приступали к окрашиванию. Чтобы получить красивую цветную плитку, её сначала обжигали. Печи для обжига были устроены прямо в земле: это были камеры, вырытые в глиняной породе, с обожженными стенами, они были примерно в рост человека, имели полки и сверху небольшое отверстие для входа — наподобие подземных кувшинов для вина.
Обожжённую в печи плитку охлаждали, на её поверхность наносили краситель, на краситель ровным слоем насыпали песчаную крошку, и в таком виде размещали на полках в печи и снова обжигали. Именно здесь требовались особые знания и опыт мастера, так как от них зависел результат столь долгой и дорогой работы. Чтобы песок расплавился и равномерно покрыл плитку глазурью, в печи должна быть довольно высокая температура, но при этом огонь не должен испортить краски и пережечь глазурь, поэтому слишком высокой температура тоже быть не должна.
То есть необходимо было в течение продолжительного времени — до нескольких суток — поддерживать в печи довольно точную, постоянную и равномерную температуру, не имея для этого никаких измерительных приборов (градусников и термометров тогда не было). Смотритель мавзолея рассказал нам, что для обжига использовали старые кости животных вперемежку с саксаулом, что давало не быстро сгорающий костёр, а долгое горячее тление внутри закупоренной, почти лишённой притока воздуха камере.
Если обжиг глазури проходил успешно, каждая уникальная по форме и цвету плиточка занимала своё место на стене в предназначенной именно для неё нише. Чтобы представить: это все равно, что сначала сделать швы между плиткой, а затем изготовить саму плитку — каждую по получившемуся размеру.
Ещё сложнее было работать с золотом: оно тончайшей пластиной в виде узора укладывалось вместе с краской, и плитка также покрывалась глазурью. Если мастер не соблюдал довольно точно нужной температуры, золото спекалось и плитка шла на выброс. За это, естественно, головы тоже не щадили.
Я долго слушал рассказ смотрителя Шахи Зинды, который увлёк меня своим неподдельным интересом к истории Самарканда и по-настоящему полным и глубоким знанием старинного искусства восточной мозаики. За это ему огромное спасибо! После этой встречи я уже более осмысленно смотрел на окружающую меня красоту и, гуляя по старой площади Регистан или среди древних мавзолеев, вполне (а может и не совсем вполне) сознавал, сколько много знания, умения и труда было вложено в них. Самарканд для меня преобразился и уже не выглядел таким холодным и чужим, как в тот первый вечер.
На сегодня у меня всё.
Спасибо за внимание.
⇐ Предыдущая часть | Следующая часть ⇒
Проект «12 месяцев»
1. Озеро Искандеркуль
2. Дорога до границы с Афганистаном
3. Афганский рынок
4. Как живут таджики у себя на родине
5. Ваханский коридор
6. Памирский тракт. Часть I
7. Памирский тракт, часть II
8. Памирский тракт. Часть III
9. Большая солнечная печь
10. Узбекский плов
11. Метрополитен Ташкента
12. Ташкент, который так хорошо начинался
13. Восточный узор. Самарканд
14. Прогулки по древней Бухаре
15. Хива. Абстрактный репортаж
16. Видео с Памира
17. Итоги поездки. Бухгалтерия
Взято: nikolapic.livejournal.com
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]