Мы опоздали, или Немного о нерадивости
---
Село было крупное, с прекрасным храмом XVIII века и великолепной природой. Люди в основной массе в храм захаживали нечасто, и по воскресеньям на службы собиралось лишь 25-30 человек. То ли дело в праздники. На Рождество Христово, Богоявление, а тем паче на Пасху в храме яблоку негде было упасть. И это при том, что из дальних концов села к храму нужно было идти минут до сорока.
Однажды на Светлой седмице до меня долетела весть о том, что селяне, жившие непосредственно возле храма, надумали жаловаться на меня архиерею. Надо ли говорить, что я заинтересовался? Выяснилось, что жители соседних с церковью домов имели многолетнюю привычку встречать Светлое Христово Воскресение… в кроватях. Ложась спать по-сельски рано, они готовы были по первому удару колокола проснуться, собраться и, захватив заранее сложенные корзинки, прийти в церковный двор к моменту благословения яиц и куличей. Звонарь же в храме был один. Он же и пономарь, и завхоз, и истопник, и много кто ещё. Жил он не рядом с храмом, а потому про давние традиции отдельных односельчан знать не знал. Отзвонив во все положенные моменты службы, он с чистой совестью помогал мне кропить корзинки многочисленных прихожан, своевременно наполняя вёдра святой водой. В итоге пара десятков человек, живущих к храму ближе всех, банально проспали Пасху.
На первых порах возмущению их не было предела. Но по мере того, как весть об их досаде распространялась по селу, говорить об этом им хотелось всё меньше и меньше, что, впрочем, неудивительно – всем, кто слышал эту историю, становилось до невозможного смешно. Смешно стало и мне. И архиерею наверняка стало бы смешно, но жаловаться ему так никто и не поехал.
Однако смех смехом, но есть в этой истории и над чем задуматься.
Ни для кого не секрет, что многие люди, воцерковляясь, не спешат что-либо серьёзно в себе менять. Отрастить косматую бороду, замотаться в платок по самые глаза, сменить непечатные выражения на универсальное «искушение» и овладеть искусством произнесения «спаси, Господи» со всеми возможными интонациями от соловьиного щебета до змеиного шипения – это пожалуйста. А вот побороть в себе реальный порок уже не каждому под силу. Этого нужно хотеть, к этому необходимо стремиться, понуждать себя, контролировать действия, слова, мысли… Куда проще выкинуть разом всю косметику или выработать манеру креститься с такой силой, будто гвозди забиваешь. И остаются наши пороки при нас, и нам удивительным образом комфортно с ними даже в церковной жизни.
Взять хотя бы такой распространённый нынче недостаток, как несобранность. Современный мир к несобранным, расхлябанным людям относится «поблажливо». Где-нигде трудовая дисциплина ещё обязывает к ответственности, аккуратности и пунктуальности. Но нынче время таково, что всё больше людей предпочитают самозанятость, работу на дому, свободный график. А фрилансеру, если он безответственен, ничего не стоит подвести, не сделать работу в срок, не выполнить обязательства. И формируется в людях безалаберность, не ограничиваемая ничем. Ей от родителей учатся дети, и вот то, что ещё пару десятков лет назад порицалось, теперь уже кажется как минимум терпимым.
Церкви эта беда, увы, не минула. «Ой, причастите нас, пожалуйста, мы опоздали», «я сегодня не готовился, но пришёл на службу и так захотел причаститься», «я не прошла катехизацию для крёстных, а что это так принципиально?» – сегодня это наши церковные будни. И не особо заметно, чтобы мы с этим всем мало-мальски системно боролись. Мало ли таких храмов, особенно в крупных спальных районах, где уже по окончании Литургии священник снова выходит с чашей и его ждёт целая очередь опоздавших? Где на невыполнение элементарных требований подготовки к крещению или венчанию с лёгкостью закрывают глаза, даже если минимальная катехизация предписана распоряжением архиерея? Да-да, расскажите мне, как вы катастрофически заняты, что не можете за целый месяц найти двух часов для исповеди или пятничным вечером прийти на беседу для крёстных, или постарайтесь убедить, что я непременно должен разрешить причащаться кому-то, кто насилу выбрался в храм раз за весь год «запричаститись, бо треба».
Знаю, знаю, вы сейчас резонно возразите, что это вовсе не нерадение церковных людей, это невоцерковлённые ищут как бы попроще. И будете отчасти правы. Но, с другой стороны, а с чего наши нецерковные родственники, друзья и соседи так массово решили, что в Церкви допустимо разгильдяйство? Не у нас ли, воцерковлённых, научились? Ведь, если серьёзно, много ли таких мирян, кто, к примеру, за последний месяц ни разу не опоздал на богослужение? Кто не надеялся бы на то, что уговорит священника разрешить причащаться после того, как «проспал, правило почти прочитал, но до Евангелия успел». Кто не рассказывал бы батюшке душещипательных историй про неместных крёстных, неверующего зятя и беспросветную занятость всей родни, чтобы «крестить ребёночка по-быстрому и без всякого»?
Да и мы, священники, всегда ли на высоте? Как просто нас подчас уговорить, разжалобить, а то и просто проигнорировать наши же требования? Одни только женские слёзы чего стоят. А уговоры с заглядываньем в глаза, хватанием за руки? А беспримерно наглое «и что, не крестите (не причастите, не повенчаете) теперь»? Нужна, непременно нужна нашему брату доброта. И милосердие необходимо. И без умения сочувствовать и входить в положение никуда. Но, с другой стороны, если человек плачет без причины (то есть никто близкий у него не умер, он не лишился работы, не остался без куска хлеба или крыши над головой, не болеет у него ребёнок, не пропал без вести родственник), он либо манипулирует, стремясь добиться желаемого, либо эмоции под контролем держать не умеет (что тоже никак не похвально). Неумение слышать слово «нет» – это не настойчивость и не желание быть понятым, а наглость и неуважение. Об открытом игнорировании слов священника и говорить нечего. Без разумной строгости здесь не обойтись. Должен священник и твёрдость уметь проявить и быть способным сказать слово «нет». Ради порядка. Ради дела Божьего, которое мы не имеем права творить с небрежением. Ради тех, в конце концов, кто, глядя на попускаемое нами небрежение церковного люда, запросто может проспать что-нибудь важное.
Протоиерей Владимир Пучков
Однажды на Светлой седмице до меня долетела весть о том, что селяне, жившие непосредственно возле храма, надумали жаловаться на меня архиерею. Надо ли говорить, что я заинтересовался? Выяснилось, что жители соседних с церковью домов имели многолетнюю привычку встречать Светлое Христово Воскресение… в кроватях. Ложась спать по-сельски рано, они готовы были по первому удару колокола проснуться, собраться и, захватив заранее сложенные корзинки, прийти в церковный двор к моменту благословения яиц и куличей. Звонарь же в храме был один. Он же и пономарь, и завхоз, и истопник, и много кто ещё. Жил он не рядом с храмом, а потому про давние традиции отдельных односельчан знать не знал. Отзвонив во все положенные моменты службы, он с чистой совестью помогал мне кропить корзинки многочисленных прихожан, своевременно наполняя вёдра святой водой. В итоге пара десятков человек, живущих к храму ближе всех, банально проспали Пасху.
На первых порах возмущению их не было предела. Но по мере того, как весть об их досаде распространялась по селу, говорить об этом им хотелось всё меньше и меньше, что, впрочем, неудивительно – всем, кто слышал эту историю, становилось до невозможного смешно. Смешно стало и мне. И архиерею наверняка стало бы смешно, но жаловаться ему так никто и не поехал.
Однако смех смехом, но есть в этой истории и над чем задуматься.
Ни для кого не секрет, что многие люди, воцерковляясь, не спешат что-либо серьёзно в себе менять. Отрастить косматую бороду, замотаться в платок по самые глаза, сменить непечатные выражения на универсальное «искушение» и овладеть искусством произнесения «спаси, Господи» со всеми возможными интонациями от соловьиного щебета до змеиного шипения – это пожалуйста. А вот побороть в себе реальный порок уже не каждому под силу. Этого нужно хотеть, к этому необходимо стремиться, понуждать себя, контролировать действия, слова, мысли… Куда проще выкинуть разом всю косметику или выработать манеру креститься с такой силой, будто гвозди забиваешь. И остаются наши пороки при нас, и нам удивительным образом комфортно с ними даже в церковной жизни.
Взять хотя бы такой распространённый нынче недостаток, как несобранность. Современный мир к несобранным, расхлябанным людям относится «поблажливо». Где-нигде трудовая дисциплина ещё обязывает к ответственности, аккуратности и пунктуальности. Но нынче время таково, что всё больше людей предпочитают самозанятость, работу на дому, свободный график. А фрилансеру, если он безответственен, ничего не стоит подвести, не сделать работу в срок, не выполнить обязательства. И формируется в людях безалаберность, не ограничиваемая ничем. Ей от родителей учатся дети, и вот то, что ещё пару десятков лет назад порицалось, теперь уже кажется как минимум терпимым.
Церкви эта беда, увы, не минула. «Ой, причастите нас, пожалуйста, мы опоздали», «я сегодня не готовился, но пришёл на службу и так захотел причаститься», «я не прошла катехизацию для крёстных, а что это так принципиально?» – сегодня это наши церковные будни. И не особо заметно, чтобы мы с этим всем мало-мальски системно боролись. Мало ли таких храмов, особенно в крупных спальных районах, где уже по окончании Литургии священник снова выходит с чашей и его ждёт целая очередь опоздавших? Где на невыполнение элементарных требований подготовки к крещению или венчанию с лёгкостью закрывают глаза, даже если минимальная катехизация предписана распоряжением архиерея? Да-да, расскажите мне, как вы катастрофически заняты, что не можете за целый месяц найти двух часов для исповеди или пятничным вечером прийти на беседу для крёстных, или постарайтесь убедить, что я непременно должен разрешить причащаться кому-то, кто насилу выбрался в храм раз за весь год «запричаститись, бо треба».
Знаю, знаю, вы сейчас резонно возразите, что это вовсе не нерадение церковных людей, это невоцерковлённые ищут как бы попроще. И будете отчасти правы. Но, с другой стороны, а с чего наши нецерковные родственники, друзья и соседи так массово решили, что в Церкви допустимо разгильдяйство? Не у нас ли, воцерковлённых, научились? Ведь, если серьёзно, много ли таких мирян, кто, к примеру, за последний месяц ни разу не опоздал на богослужение? Кто не надеялся бы на то, что уговорит священника разрешить причащаться после того, как «проспал, правило почти прочитал, но до Евангелия успел». Кто не рассказывал бы батюшке душещипательных историй про неместных крёстных, неверующего зятя и беспросветную занятость всей родни, чтобы «крестить ребёночка по-быстрому и без всякого»?
Да и мы, священники, всегда ли на высоте? Как просто нас подчас уговорить, разжалобить, а то и просто проигнорировать наши же требования? Одни только женские слёзы чего стоят. А уговоры с заглядываньем в глаза, хватанием за руки? А беспримерно наглое «и что, не крестите (не причастите, не повенчаете) теперь»? Нужна, непременно нужна нашему брату доброта. И милосердие необходимо. И без умения сочувствовать и входить в положение никуда. Но, с другой стороны, если человек плачет без причины (то есть никто близкий у него не умер, он не лишился работы, не остался без куска хлеба или крыши над головой, не болеет у него ребёнок, не пропал без вести родственник), он либо манипулирует, стремясь добиться желаемого, либо эмоции под контролем держать не умеет (что тоже никак не похвально). Неумение слышать слово «нет» – это не настойчивость и не желание быть понятым, а наглость и неуважение. Об открытом игнорировании слов священника и говорить нечего. Без разумной строгости здесь не обойтись. Должен священник и твёрдость уметь проявить и быть способным сказать слово «нет». Ради порядка. Ради дела Божьего, которое мы не имеем права творить с небрежением. Ради тех, в конце концов, кто, глядя на попускаемое нами небрежение церковного люда, запросто может проспать что-нибудь важное.
Протоиерей Владимир Пучков
Источник: labuda.blog
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]