Так вот она, наша Победа! Юбилей взятия Пешта
---
75 лет назад — 18 января 1945 года — советские войска взяли Пешт, левобережную часть венгерской столицы Будапешта
75 лет назад – 18 января 1945 года – советские войска взяли Пешт, левобережную часть Будапешта. По накалу и ожесточенности боёв, это был самый настоящий Армагеддон, конец света в отдельно взятом городе. Хотя наше верховное командование заранее приняло меры, чтобы этого не допустить, но получилось ровно наоборот.
Бравший Будапешт, Второй Украинский фронт, и персонально его руководитель маршал Малиновский, ранее не имели существенного опыта специфических боевых действий среди «огней большого города»: как говорится, Бог миловал. Правда, в активе Второго Украинского фронта были Харьков и Черкассы, но ещё до Малиновского, когда этим фронтом командовал другой человек. Так уж получилось, что Малиновский всю войну действовал в относительно малонаселенной полосе, а если и встречались там крупные города, то зачастую они сдавались противником при минимальном сопротивлении (непосредственно внутри городской застройки) и в короткие сроки, как это было с Одессой, Бухарестом, Белградом.
Полной противоположностью был соседний, Первый Украинский фронт (бывший Воронежский), которому выпал крайне урбанизированный участок, вдоль 50-й параллели. Первичную боевую закалку этот фронт получил в ходе Битвы за Воронеж, которая стоит под номером «1» в условном рейтинге городских сражений (за ней идут битвы за Сталинград, Новороссийск и Севастополь). Затем Первый Украинский фронт брал Харьков и Киев (крупнейшие города из захваченных противником на территории СССР), Житомир и Тернополь, Черновцы, Львов и Ивано-Франковск – и всегда с тяжёлыми длительными боями в по-настоящему европейских, древних городских кварталах.
В какой-то момент, путь Первого Украинского фронта мог привести в Венгрию, однако позволить этого Сталин не мог. Ещё в ходе Битвы за Воронеж, командовавший этим фронтом генерал Ватутин отдал приказ: венгров в плен не брать. И не брали, чему свидетельство – самая большая на земле братская могила в Воронежской области, на 120 тысяч мест, где покоится 2-я венгерская армия, и содержит сейчас эту могилу правительство Венгрии. Отменить же этот приказ Ватутин, погибший весною 1944 года, перед смертью не успел, а никто другой не имел полномочий это сделать: то было устное боевое распоряжение, а не бумажка с печатью, которую можно аннулировать с помощью другой бумажки с печатью. Трагизм ситуации в том, что, по одной из версий, Ватутина смертельно ранил офицер венгерского спецназа, который в материалах проходит как «венгерский лейтенант» (закамуфлированный под бендеровца), уникальный снайпер, попадавший на несколько сотен метров из винтовки без оптического прицела.
Очень хорошо понимая, что будет с имиджем Советской Армии после того, как по Венгрии пройдётся Первый Украинский фронт, Сталин дважды был вынужден поворачивать бывшие войска Ватутина на север, в обход Венгрии. Первый раз это было перед взятием Киева: первым подошёл к Киеву соседний фронт Рокоссовского, но Сталин распорядился, чтобы Рокоссовский подвинулся на север (в Белоруссию), а Киев будет брать Ватутин, которому тоже надлежало для этого подвинуться на север. Чем нанёс очередную горькую обиду Рокоссовскому, и без того ненавидевшему Ватутина. Второй раз, уже после смерти Ватутина, Первый Украинский фронт наносил удар с севера на юг, взял Черновцы и остановился возле румынской границы – но Сталин снова приказал возвращаться обратно на север и брать Львов (вместо Румынии).
На высвободившуюся таким образом полосу, на румынское направление, встал Второй Украинский фронт, и поначалу всё складывалось благополучно. Правительства стоявших перед ним стран (Румынии, Болгарии, Югославии), до этого воевавших на стороне Гитлера, теперь одно за другим объявляли о капитуляции и переходили на советскую сторону, а их вооружённые силы зачислялись в состав наших фронтов – так Малиновский получил в подчинение несколько румынских армий, и к этому вопросу мы ещё вернёмся ниже. Пройдя без сопротивления почти всю Румынию, лишь в её западных регионах Второй Украинский фронт втянулся в тяжёлые бои, которые плавно перешли на территорию соседней Венгрии.
Сначала ожидалось, что и Венгрия, как спелый плод, упадёт к ногам Малиновского, однако немцы поменяли правительство Венгрии и провели ряд мероприятий, в результате чего Венгрия в последний момент отказалась от перехода на нашу сторону и уже до конца войны оставалась с немцами. На территории этой страны, Второй Украинский фронт столкнулся с ожесточенным сопротивлением немецко-венгерских войск, в результате тяжелейших боёв овладел несколькими крупными городами. Перед ним оставался только Будапешт.
Есть легенда, что Малиновский ставил целью взять Будапешт к празднику 7 Ноября (годовщине Великой Октябрьской социалистической революции); разумеется, к этому его подгонял Сталин, руководивший войной по глобусу (если верить легендам). Так это или нет, но уже 2-го ноября 1944 года советские танки прорвались на улицы Уйпешта – это пригород Будапешта, на восточном берегу Дуная. Однако в те дни, далеко продвинуться и закрепиться в городе не удалось: противник подтянул к Будапешту дополнительные силы и отбросил советские войска далеко от города.
В течение ноября-декабря советские войска вели тяжёлые бои на подступах к Будапешту. На помощь к Малиновскому вынужден был прийти сосед с юга – Третий Украинский фронт маршала Толбухина, ради этого отказавшийся от освобождения Греции и Югославии. Совместными усилиями, два фронта полностью сомкнули кольцо окружения к 24-му декабря 1944 года, как раз на католическое Рождество.
Очевидно, это была стратегическая ошибка. Для сравнения, маршал Конев в своих мемуарах как минимум дважды рассказывает о ситуациях, когда он почти окружал немцев, но оставлял им небольшой коридор для отхода. Первый раз это было при взятии Харькова, второй раз – Силезского промышленного района. В обоих случаях Конев рассуждает примерно так: да, конечно, я могу полностью окружить противника и потихоньку уничтожать. Но в итоге я завоюю не мощный промышленный район, с ещё не остывшими доменными печами и работающими станками, а только гору трупов среди дымящихся руин, чтобы воткнуть туда красный флажок.
Во всяком случае, именно это получилось в так называемом Сталинградском «котле», в Тернополе, Черкассах, Бреслау, Познани, Калининграде: окружить-то город дело нехитрое, но имеет смысл только в том случае, когда окруженный гарнизон готов сразу капитулировать. А что если нет? Тогда надо положить несколько дивизий, чтобы воткнуть красный флажок в дымящиеся руины.
В самом худшем виде последнее произошло в Будапеште. 29-го декабря, в окруженный Будапешт были отправлены два наших офицера – предложить немцам условия капитуляции. Но немцы сдаваться отказались, а оба наших парламентария погибли. Это и послужило сигналом к началу событий, которые и не снились кровожадным бойцам Первого Украинского фронта, от которых Будапешт так старательно оберегли. Настолько старательно, что город отдали на уничтожение непрофессионалам с очень высокой мотивацией.
Город Будапешт расположен на берегах Дуная. Правобережная (западная) часть, лесная и холмистая, называется Буда, левобережная (восточная) – Пешт, она лежит на равнине. На фото к статье: слева Пешт, справа Буда, в центре – остров Маргит на Дунае.
В отличие от Киева и других наших городов по реке Днепр, где левобережье сильно отстаёт в развитии и представляет собою спальный район, небольшую промзону, пару супермаркетов и заводской дом культуры, в Будапеште оба берега развиты равномерно.
Точнее, много веков Буда и Пешт были отдельными населенными пунктами, и каждый из них был столицей определенного региона, имеет свою богатую историю развития. Только в 1873 году они объединились в один крупный город, получивший слитное название «Будапешт»; по размерам он примерно как наш Харьков или Варшава: чуть более 1,5 млн. человек населения.
Название «Пешт» — славянского происхождения, родственно современному слову «печь». Возможно, это связано с тем, что в пещерах, расположенных в районе Пешта, разводили огонь.
Как самостоятельный город, Пешт упоминается впервые в 1148 году. Важным экономическим центром он был уже в XI—XIII столетиях. Как и все древние города, неоднократно разрушался и горел, затем всякий раз отстраивался заново. В XVIII веке началось бурное развитие Пешта как торгового центра. В 1849 году был построен первый мост через Дунай, связавший Пешт с Будой. К 1800 году население Пешта превышало население Буды. В следующем веке население Пешта выросло в 20 раз и составляло 600 тыс. человек, в то время как население Буды выросло лишь в 5 раз.
В начале XX века основной прирост населения Будапешта происходил в левобережных пригородах, таких как Уйпешт и Кишпешт. При этом на Пешт приходится около 2/3 территории Будапешта. В Пеште находится значительная часть достопримечательностей, включая Венгерский парламент, площадь Героев и проспект Андраши. Этот проспект, называемый «будапештскими Елисейскими полями», длиной 2,5 км, соединяет площадь Ференца Деака с площадью Героев и Городским парком. Под проспектом Андраши проложена первая линия старейшего в континентальной Европе метрополитена (открыт в 1896 году). Он же является первым метрополитеном в мире на электрической тяге (в Лондоне и Нью-Йорке тогда ещё было метро на паровозной тяге).
С этим связан один интересный исторический «ляп», допущенный разработчиками текста знаменитых «Протоколов сионских мудрецов». Немногие знают, что в информационное пространство эти «Протоколы…» были вброшены только в конце 20-х годов прошлого века в Германии; ошибочно считается, что они написаны в 1897 году (или даже раньше). Однако в них упоминается термин «метрополитен». Протокол №9: «… метрополитеновые подземные ходы-коридоры будут к тому времени проведены во всех столицах, откуда они будут взорваны со всеми своими организациями и документами стран…».
Однако ни в 1897, ни в более поздние годы этого термина ещё не существовало. К тому времени только в Лондоне была построена подземная железная дорога — «Subway», или «Underground Railway». Затем построена надземка в Нью-Йорке — «Elevated railway», и позже в Чикаго под таким же названием. В 1894 году начата постройка уже упомянутого «подземного поезда» в Пеште, а в 1896 году — «Undegrundbahn» в Берлине. Все эти названия в переводе означают «подземная / надземная железная дорога». К первому российскому изданию «Протоколов…» (якобы 1905 года) сделано такое примечание редакции: «В России … эти подземные трамвайные ходы еще не устроены, но попытки их устроить в Петербурге и Москве уже были…».
Так откуда же взялось слово «Метрополитен»? Не в «Протоколах …», а вообще?
Так называлась фирма (юридическое лицо), которая строила первую линию подземки в Лондоне – зарегистрированная в 1863 году «Метропо́литен рэйлуэй» (Railway – железная дорога, по-нашему это звучало бы «Желдорстрой», сейчас – «Метрострой»). В свою очередь, название фирмы возникло от «древнеримского» термина «Метрополис», что означал столицу колониальной империи. В самом Лондоне термином «метро» сейчас называют только старую линию до Сити, потому что по сути это и был «метрополис».
В 1898 году подземка начала строиться в Париже – столице Франции, которая традиционно соперничала с Англией за статус Империи. Очевидно, поэтому парижскую подземку гордо и вызывающе назвали «Метрополите́н»: в дословном переводе с французского это «столичная (!) железная дорога» (chemin de fer métropolitain).
Не случайно Париж считается «мировым законодателем мод» (если не ошибаюсь, парижские СМИ формируют мировое общественное мнение на 30%): после Парижа бросились строить «метро» по всему миру и уже в основном под этим названием. В 1902 году, в Нью-Йорке, упомянутая надземка «Elevated railway» ушла под землю и получила название «Sabway». В 1906 году построена подземка в Гамбурге. К 1928 году международный термин «метро» прижился повсеместно, и запущено оно было (в надземном и подземном вариантах) в Бостоне, Филадельфии, Буэнос-Айресе, Глазго, Ливерпуле, Вене, Мадриде, Барселоне, Афинах, Сиднее, Токио, Кобэ, Осаке, Осло, Стокгольме. В 1927 году начата стройка в Риме, Варшаве, Праге, Брюсселе, Милане, Неаполе, Генце, Калькутте, Дели, Мельбурне. Проектировалось строительство подземки еще в 100-120 городах мира. Но в 1929 году грянула Великая Депрессия, и почти везде строительство метро было заморожено на многие десятилетия.
Очевидно, «Протоколы сионских мудрецов» не могли быть написаны раньше, чем появится «метро» хотя бы в 5-7 столицах, и этот термин станет не экзотическим, а рабочим и общеупотребительным. И не позже 1929 года, когда проект «метро по всему миру» был заморожен. Сам термин «метрополитеновые подземные ходы-коридоры в столицах» типичный русизм, криворукий перевод с французского пользователем, не сведущим в технических терминах – и в таком виде попавший в «Протоколы сионских мудрецов».
По ряду причин, боевые действия велись нами отдельно в Буде и отдельно в Пеште. Немцы-то имели возможность перебрасывать войска из Буды в Пешт и обратно по нескольким мостам (пока их все не взорвали), а для нас Дунай в районе Будапешта был непреодолимой преградой.
Уже на следующий день после гибели наших парламентеров, и отказа противника от капитуляции, т.е. с 30 декабря, советские войска начали штурм Пешта. Наступление началось с того, что по городу был открыт огонь почти из тысячи орудий, а сотни самолетов обрушили на него бомбы. Ураганный огонь продолжался в течение трех дней по 7, а иногда по 10 часов кряду. Один из советских летчиков вспоминал: «… Это были дни исключительно напряженной боевой работы. Мы буквально висели над черным передним краем и возвращались на забеленную сырым снегом землю лишь для того, чтобы заправиться горючим и пополнить боезапас…».
В те дни улицы Будапешта превратились в жуткое видение. На них вперемешку валились разбитые трамваи, поваленные телеграфные и фонарные столбы, кучи ставших ненужными чьих-то вещей. Среди этих груд лежали начавшие разлагаться трупы. У военных были украдены знаки различия, почти у всех были вывернуты карманы. Во многих местах полыхали дома. В воздухе висел смрад, к которому примешивался запах пороха и гари. В углах кварталов ежедневно росли кучи мусора, его больше не вывозили, а спешно выбрасывали на улицу. Красивейший город на Дунае превратился в ад.
К утру 30 декабря 1944 года фронт на Пештском плацдарме пролегал по линии: Ракошпалота — Ракошсентмихай — Матьяшфёльд — Новое кладбище — Пештсентлоринк — Пештсенттимер — Шорошшар. Советское наступление на южной и восточной окраинах Пешта в первый же день закончилось захватом значительных территорий. Позиции противника были сходу прорваны, и передовые подразделения продвинулись до самого Матьяшфёльда.
Ядром обороны Пешта была немецкая 13-я танковая дивизия (её командиру подчинены все немецкие и венгерские войска в Пеште), 10-я и 12-я венгерские пехотные дивизии, позднее – 271-я немецкая дивизия народного ополчения, эсэсовская дивизия «Мария Терезия», «Фельдхеррнхалле», а также многочисленные разрозненные подразделения и части, в том числе танковые и артиллерийские.
С нашей стороны, за Пешт сражались два корпуса из состава 7-й армии (7-й румынский корпус и 30-й наш), а также отдельный 18-й гвардейский стрелковый корпус, под командованием генерала Афонина, который подчинялся напрямую Малиновскому (а не командующему какой-либо армии). Поддержку пехоты осуществляли танки 39-й танковой бригады 23-го танкового корпуса. Кроме этого, на данном участке наличествовало несколько полков САУ.
Разумеется, столь запутанная структура управления войсками приводила к постоянной несогласованности боевых действий, а зачастую и к «огню по своим», ведь в той ситуации боевые порядки войск были настолько перемешаны, что невозможно было понять – кто кого окружает. В одном здании могли быть на 1-м этаже наши, на 2-м немцы, на 3-м румыны, на 4-м венгры, а порою все вместе сходились врукопашную на одной лестничной площадке.
Поэтому, с 11-го января была специально создана «Будапештская группа войск», которую и возглавил генерал Афонин, теперь единолично руководивший операцией по взятию Пешта. В 1943 году, Афонин, прежде чем возглавить 18-й гвардейский стрелковый корпус, был порученцем у маршала Жукова. Возможно, поэтому маршал Жуков его, грубо говоря, «отмазал», когда Афонин в апреле 1944 года, в ходе возникшего конфликта сначала ударил, а потом застрелил начальника разведки одной из подчиненных ему дивизий. Бывший начальник Афонина, генерал Черняховский, характеризовал Афонина следующим образом: «… легковесный, высокомерный барин, нетерпимый в обращении с людьми; артиллерии не знает и взаимодействия на поле боя организовать не может; не учится; хвастун, человек трескучей фразы…».
Что касается мотивации генерала Афонина, то один из близко знавших его людей, приводит в мемуарах такой разговор:
Афонин: «… Когда мы стали отступать в 41 году, мне вдруг сообщили, что эшелон, в котором моя семья уезжала, был разбомблен»,
— «И как Вы реагировали?» — спросил я его, —
Афонин: «А я сказал: «Не одна немецкая семья заплачет по мужу, сыну или брату…».
Уже после взятия Пешта, 24-го января 1945 года, генерал Афонин был тяжело ранен и выбыл из строя, а Будапештскую группу войск возглавил генерал Манагаров (освободитель Харькова) – уже ему выпало брать Буду.
Система обороны Пешта включала минные поля, перекрытие главных улиц колючей проволокой и баррикадами. Такими заградительными барьерами было полностью перекрыто все так называемое Большое Кольцо и перекрестки Малого Кольца Будапешта. В пределах Пешта было создано шесть рубежей обороны. Первый из них простирался от южных пригородов до железнодорожной станции Ракош, а оттуда до ручья Ракош и до самого Дуная. Второй рубеж обороны тянулся от улицы Кальмана до Венгерского проспекта, а затем протягивался до Каройского Кольца. Третий рубеж обороны прикрывал северную часть плацдарма, в том числе Йозефштадтский вокзал, железнодорожную линию и позиции, на которых сейчас располагаются улицы Дёжа, Дьёрдь, Драва. Четвертый оборонительный рубеж был возведен вдоль линии, которая тянулась по улице Халлера, площади Орци. Далее она шла по улицам Фиумай, Роттенбиллер, Синай Мерсе, мосту Фердинанда и заканчивалась на улице Чанадь. Пятый оборонительный рубеж территориально совпадал с Большим, а шестой — с Малым Кольцом Будапешта.
2 и 3 января советские войска, накануне прорвав первый рубеж обороны, продолжили развивать наступление в направлении Пештюхея. В некоторых местах они достигли ручья Ракош. В ходе постоянных контратак противника, была почти полностью обескровлена 2-я румынская дивизия. Советское командование, планировавшее, что она расширит прорыв в обороне противника на берегах ручья Ракош, было вынуждено отозвать ее с передовой.
В её полосу встала советская 36-я стрелковая дивизия. Она смогла взять не только ручей, но большая часть железнодорожной насыпи. На следующий день войска 30-го стрелкового корпуса заняли южную часть улицы Ясбереньи, находясь всего в двух километрах от квартала Элешке и от площади Эршвезер.
Тем временем 18-й стрелковый корпус рвался по направлению к будапештскому Ипподрому, на котором немцы устроили аэродром. Уже вечером 2 января советские минометы начали обстреливать территорию этого аэродрома. В итоге взлетать с него, равно как и садиться, рисковали лишь отдельные экипажи. По сути, именно с этого дня немецкие летчики могли сгружать припасы лишь на последний аэродром на северной оконечности острова Чепель.
Советские стрелковые подразделения атаковали, как правило, на участке фронта шириной 400–800 метров. Обычно границами являлись идущие параллельно улицы. Для прикрытия флангов создавались специальные группы. Они не должны были позволить нанести удар с соседних улиц, пока основные силы занимались ликвидацией противника в отдельно взятом квартале. Каждый пехотный полк имел в своем распоряжении роту автоматчиков, разведывательную группу, а также специальную техническую группу. В случае возникновения критической ситуации эти силы должны были оперативно исправить ситуацию в том или ином квартале. Кроме этого в непосредственной близости от передовой находились специальные артиллерийские наблюдатели — корректировщики огня, которые располагались приблизительно из расчета один человек на 100 метров фронта. Обычно на данную роль выбирались очень опытные люди, так как между полыхавшими домами, клубами дыма и облаков пыли едва ли что-то можно было толком разобрать. Мой дед, 30-летний Пётр Прокофьевич Лисичкин (1914 года рождения), служил как раз на такой должности, но он воевал не в Будапеште, а на соседнем Первом Украинском фронте.
Начавшись 30-го декабря, бои в Пеште не затихали ни на минуту. Линия обороны с каждым днем заметно сужалась. Имевшая поначалу форму полукруга, она стала ломаной линией. Причиной этого стало предпринятое в последние дни декабря 1944 года советское танковое наступление на северо-восточном участке межу Фётом и Чёмёром. В результате танкистам удалось глубоко вклиниться в позиции защитников Пешта. К 5 января советская бронетехника достигла Зуглё. Но между тем немцы и венгры продолжали удерживать значительные территории: северный Уйпешт, западные кварталы Ракопалота и Пештюхея. Чуть южнее от советского прорыва они удерживали ипподром с аэродромом, окрестности Элешке, Кёбаньа и большую часть Пештсентержебета. По течению Дуная в любой момент в окружение мог попасть Шорокшар. В тот момент бои шли уже на острове Чепель, на высотах Кирайердё и Лакихедь.
6 января противник был выбит из центральной части Кёбанья и восточных кварталов Зуглё. Отдельные ударные советские отряды смогли приблизиться к центру Зуглё, Пештюхею и вокзалу Ракошрендезё.
Тем временем, в Пештсентержебете советские подразделения заняли территорию машиностроительного завода Хоффхер-Шранца, который считался важным стратегическим объектом. Это было последнее предприятие, которое было в состоянии производить запасные части для венгерских танков и САУ. Кроме этого, завод еще выполнял функции «мастерской» по ремонту подбитых немецких и венгерских танков. После войны это был Тракторный завод «Красная Звезда», закрытый в девяностые годы в связи с вступлением Венгрии в Евросоюз.
6 января советская артиллерия смогла обстреливать северную часть острова Чепель. 7 января в результате массированного обстрела был выведен из строя располагавшийся там аэродром.
7 января советско-румынские войска смогли взять улицу Рона в Зуглё. К югу от этого места в Кёбанья подразделения дивизии СС «Мария Терезия» предприняли 9 безуспешных атак, а к вечеру того же дня оставили этот район. Теперь основные бои шли в окрестностях вокзала Кёбаньяальшё и на улице Вашпай, которая шла параллельно железнодорожной насыпи. В ходе этих боев большая часть дивизии СС «Мария Терезия» была уничтожена. На юге Пешта стрелковые подразделения Красной Армии достигли Кишпешта и Пештсентержебета. Бои шли на улицах Боттьян, Хуньяди, Надь-Шандор.
К 8 января советским войскам удалось захватить Кишпешт. Но впоследствии противник в ходе контратак отвоевал не только вокзал, но и часть Народного парка. Через несколько часов советские войска все равно прорвали оборону у железнодорожной насыпи и устремились в Народный парк. На северо-восточном участке Пештского фронта советская атака была еще более успешной. Советские солдаты смогли достигнуть железнодорожного вокзала Ракошрендезё и углубились в кварталы западнее Пештюхея. Приблизительно в то же самое время части 7-го румынского армейского корпуса атаковали со стороны улицы Бароци почтовое отделение. К вечеру после скоротечного боя здание почты было захвачено.
На данном этапе, целью наступления было разделить, а затем изолировать друг от друга северный и южный участки Пештского плацдарма. К 8 января от Дуная советские войска отделяли всего 4 километра, тогда как протяженность Пештского плацдарма с юга на север составляла 15 километров.
9 января 30-й советский стрелковый корпус начал генеральный штурм вокзала Ракошрендезё. Чтобы избежать катастрофического раздробления и последующего окружения, противник был вынужден оставить Уйпешт. При этом линия боев автоматически отходила к северной колее железной дороги.
Когда советские солдаты взяли в Зуглё последние дома, то условная линия фронта на этом участке переместилась к железнодорожной насыпи, находящейся неподалеку от Мексиканской улицы. Южнее этого участка располагались позиции 7-го румынского армейского корпуса. После захвата ипподрома на улице Керепиши румыны двинулись к так называемому Венгерскому Кольцу. Где-то еще в течение дня шли спорадические перестрелки на территории Народного парка. Немецкая пехота смогла отвоевать лишь северо-западные закоулки парка. С этого началась очистка острова Чепель: из-за советских ударов в Буде и Пеште немецкое командование больше не могло его удерживать.
10 января подразделения дивизии в течение ночи покинули Уйпешт. Отойдя на новый оборонительный рубеж, они так и не смогли удержаться у северной насыпи железной дороги. Советские войска вовремя заметили отступление и стали преследовать немцев. В итоге части Красной Армии смогли не только взять железнодорожную станцию Андьалфёльд, но и закрепиться на проходивших рядом с ручьем Ракош улицах Леель и Ваци. Вокзал Ракошрендезё был полностью взят советскими войсками. Немцы смогли остановить советское наступление лишь к западу от вокзала на улицах Сента-Ласло и Татая.
11 января бои перенеслись во внутренние районы Пешта и городскую канализацию. Советские разведчики теснились в узких проулках, проникая в ночном мраке за условную линию фронта. Руины зданий были хорошим прикрытием для вылазок. Для этого можно было бы использовать и тоннели метро, но станция у городской рощи была заминирована. К тому же, некоторые выходы из метро в результате артиллерийских обстрелов завалены обломками. На севере Пешта 25-я гвардейская стрелковая дивизия вышла на линию Андьяфёльдер — ручей Ракош.
Между тем бои в городской роще, в Ангольском парке и у пляжа Сенчени продолжались еще несколько дней. За эти дни в Будапештском зоопарке умерли от голода и ранений все животные. Во время боев в парке развлечений и отдыха Видам (он существует и сейчас), немецкий 7-й дивизион САУ потерял свое последнее штурмовое орудие. Иозефштадтский вокзал был взят советскими войсками. Румынские войска медленно продвигались по местности, где сейчас располагаются улица Асталоша Шандора и фабрика потребительских товаров «Ругдьанта».
16-го января поступило следующее донесение в штаб немецкой группы армий «Юг»: «13 января битва за Пешт достигла своего апогея. Нескончаемые атаки противника сопровождались беспрецедентной поддержкой танковыми частями и боевой авиацией… Бесконечные воздушные налеты, нацеленные, главным образом, на дунайские мосты, фактически парализовали все движение. Любая переброска сил стала невозможной. Мосты через Дунай уже частично разрушены. Датой полной утраты Пешта можно считать 15 января».
16 января бои в Пеште шли по линии: Большое Кольцо — улица Броди Шандора — Национальный музей — площадь Кальвина. К вечеру бои переместились уже на восток от улицы Ракош.
В этот момент маршал Малиновский снимает с участия в операции 7-й румынский корпус, штурмовавший Большое Кольцо: ещё недавно это были наши враги, и не им должна была принадлежать честь взятия Будапешта. Корпус был переброшен в Верхнюю Венгрию. В качестве предлога было использовано озвученное в 1944 году пожелание румынского Генерального штаба, чтобы румынские части находились под единым румынским командованием. Всего же за время боев за Будапешт с октября 1944 года по январь 1945 года румынский корпус потерял 23 тысячи человек, то есть около 60 % своего личного состава. Командир корпуса, генерал Николае Сова, счел подобное обоснование клеветническим и лживым, и всячески протестовал против отвода из Будапешта. 7 февраля 1945 года он был освобожден от занимаемой должности, за эти разговоры в строю. Позже он был осужден и приговорен к 10 годам лагерей.
17 января на Пештской стороне началось решающее сражение. В 19 часов 35 минут немецкие войска все-таки получили разрешение полностью покинуть Пешт и отойти в Буду. За собою они взорвали все мосты через Дунай, вместе с ломящимся на них местным населением и венгерскими солдатами. Некоторые из них пытались хаотически отстреливаться от наседавших советских частей, но у большинства уже не было патронов. Советские САУ, не прикрываясь, выезжали из-за домов и били по колонне прямой наводкой. Мосты, на которые обрушивался шквал советских снарядов, мин и бомб, являли собой сплошное решето. Под ногами бегущих в Буду чавкал фарш из человеческого мяса. Эвакуация продолжалась всю ночь. В ту же ночь штурмовой батальон капитана Сиротюка взял здание венгерского Парламента. В подвале было обнаружено около сотни раненых: про них в спешке отступления все забыли.
В те дни с будайской стороны Пешт являл собой апокалиптическую картину. Один очевидцев вспоминал: «…Единственное, что я видел в огне пожарищ на Пештском плацдарме, — это был мост Маргариты. Кольцо Святого Иштвана выглядело сплошным раскаленным полукругом, который тянулся до самого Западного вокзала. Казалось, что там не было никакой жизни, а был только один сплошной огонь, который царствовал над руинами домов. Мне было страшно подумать о родных, которые жили там…».
Между уничтожением мостов через Дунай и ликвидацией последних очагов сопротивления в Пеште прошло примерно два дня. В основном эти бои шли между площадью Йашая Мари и Западным вокзалом. После этого в Пеште наступило долгожданное затишье.
Салюты в Москве по этому поводу не давались: всё-таки была взята лишь половина Будапешта, а не весь. Как мы увидим далее, «весь» (то есть Буда) падёт через месяц, при ещё более драматических обстоятельствах.
На фото: слева Пешт, справа Буда, в центре – остров Магрит на Дунае.
Интерактивная карта боевых действий:
75 лет назад – 18 января 1945 года – советские войска взяли Пешт, левобережную часть Будапешта. По накалу и ожесточенности боёв, это был самый настоящий Армагеддон, конец света в отдельно взятом городе. Хотя наше верховное командование заранее приняло меры, чтобы этого не допустить, но получилось ровно наоборот.
Бравший Будапешт, Второй Украинский фронт, и персонально его руководитель маршал Малиновский, ранее не имели существенного опыта специфических боевых действий среди «огней большого города»: как говорится, Бог миловал. Правда, в активе Второго Украинского фронта были Харьков и Черкассы, но ещё до Малиновского, когда этим фронтом командовал другой человек. Так уж получилось, что Малиновский всю войну действовал в относительно малонаселенной полосе, а если и встречались там крупные города, то зачастую они сдавались противником при минимальном сопротивлении (непосредственно внутри городской застройки) и в короткие сроки, как это было с Одессой, Бухарестом, Белградом.
Полной противоположностью был соседний, Первый Украинский фронт (бывший Воронежский), которому выпал крайне урбанизированный участок, вдоль 50-й параллели. Первичную боевую закалку этот фронт получил в ходе Битвы за Воронеж, которая стоит под номером «1» в условном рейтинге городских сражений (за ней идут битвы за Сталинград, Новороссийск и Севастополь). Затем Первый Украинский фронт брал Харьков и Киев (крупнейшие города из захваченных противником на территории СССР), Житомир и Тернополь, Черновцы, Львов и Ивано-Франковск – и всегда с тяжёлыми длительными боями в по-настоящему европейских, древних городских кварталах.
В какой-то момент, путь Первого Украинского фронта мог привести в Венгрию, однако позволить этого Сталин не мог. Ещё в ходе Битвы за Воронеж, командовавший этим фронтом генерал Ватутин отдал приказ: венгров в плен не брать. И не брали, чему свидетельство – самая большая на земле братская могила в Воронежской области, на 120 тысяч мест, где покоится 2-я венгерская армия, и содержит сейчас эту могилу правительство Венгрии. Отменить же этот приказ Ватутин, погибший весною 1944 года, перед смертью не успел, а никто другой не имел полномочий это сделать: то было устное боевое распоряжение, а не бумажка с печатью, которую можно аннулировать с помощью другой бумажки с печатью. Трагизм ситуации в том, что, по одной из версий, Ватутина смертельно ранил офицер венгерского спецназа, который в материалах проходит как «венгерский лейтенант» (закамуфлированный под бендеровца), уникальный снайпер, попадавший на несколько сотен метров из винтовки без оптического прицела.
Очень хорошо понимая, что будет с имиджем Советской Армии после того, как по Венгрии пройдётся Первый Украинский фронт, Сталин дважды был вынужден поворачивать бывшие войска Ватутина на север, в обход Венгрии. Первый раз это было перед взятием Киева: первым подошёл к Киеву соседний фронт Рокоссовского, но Сталин распорядился, чтобы Рокоссовский подвинулся на север (в Белоруссию), а Киев будет брать Ватутин, которому тоже надлежало для этого подвинуться на север. Чем нанёс очередную горькую обиду Рокоссовскому, и без того ненавидевшему Ватутина. Второй раз, уже после смерти Ватутина, Первый Украинский фронт наносил удар с севера на юг, взял Черновцы и остановился возле румынской границы – но Сталин снова приказал возвращаться обратно на север и брать Львов (вместо Румынии).
На высвободившуюся таким образом полосу, на румынское направление, встал Второй Украинский фронт, и поначалу всё складывалось благополучно. Правительства стоявших перед ним стран (Румынии, Болгарии, Югославии), до этого воевавших на стороне Гитлера, теперь одно за другим объявляли о капитуляции и переходили на советскую сторону, а их вооружённые силы зачислялись в состав наших фронтов – так Малиновский получил в подчинение несколько румынских армий, и к этому вопросу мы ещё вернёмся ниже. Пройдя без сопротивления почти всю Румынию, лишь в её западных регионах Второй Украинский фронт втянулся в тяжёлые бои, которые плавно перешли на территорию соседней Венгрии.
Сначала ожидалось, что и Венгрия, как спелый плод, упадёт к ногам Малиновского, однако немцы поменяли правительство Венгрии и провели ряд мероприятий, в результате чего Венгрия в последний момент отказалась от перехода на нашу сторону и уже до конца войны оставалась с немцами. На территории этой страны, Второй Украинский фронт столкнулся с ожесточенным сопротивлением немецко-венгерских войск, в результате тяжелейших боёв овладел несколькими крупными городами. Перед ним оставался только Будапешт.
Есть легенда, что Малиновский ставил целью взять Будапешт к празднику 7 Ноября (годовщине Великой Октябрьской социалистической революции); разумеется, к этому его подгонял Сталин, руководивший войной по глобусу (если верить легендам). Так это или нет, но уже 2-го ноября 1944 года советские танки прорвались на улицы Уйпешта – это пригород Будапешта, на восточном берегу Дуная. Однако в те дни, далеко продвинуться и закрепиться в городе не удалось: противник подтянул к Будапешту дополнительные силы и отбросил советские войска далеко от города.
В течение ноября-декабря советские войска вели тяжёлые бои на подступах к Будапешту. На помощь к Малиновскому вынужден был прийти сосед с юга – Третий Украинский фронт маршала Толбухина, ради этого отказавшийся от освобождения Греции и Югославии. Совместными усилиями, два фронта полностью сомкнули кольцо окружения к 24-му декабря 1944 года, как раз на католическое Рождество.
Очевидно, это была стратегическая ошибка. Для сравнения, маршал Конев в своих мемуарах как минимум дважды рассказывает о ситуациях, когда он почти окружал немцев, но оставлял им небольшой коридор для отхода. Первый раз это было при взятии Харькова, второй раз – Силезского промышленного района. В обоих случаях Конев рассуждает примерно так: да, конечно, я могу полностью окружить противника и потихоньку уничтожать. Но в итоге я завоюю не мощный промышленный район, с ещё не остывшими доменными печами и работающими станками, а только гору трупов среди дымящихся руин, чтобы воткнуть туда красный флажок.
Во всяком случае, именно это получилось в так называемом Сталинградском «котле», в Тернополе, Черкассах, Бреслау, Познани, Калининграде: окружить-то город дело нехитрое, но имеет смысл только в том случае, когда окруженный гарнизон готов сразу капитулировать. А что если нет? Тогда надо положить несколько дивизий, чтобы воткнуть красный флажок в дымящиеся руины.
В самом худшем виде последнее произошло в Будапеште. 29-го декабря, в окруженный Будапешт были отправлены два наших офицера – предложить немцам условия капитуляции. Но немцы сдаваться отказались, а оба наших парламентария погибли. Это и послужило сигналом к началу событий, которые и не снились кровожадным бойцам Первого Украинского фронта, от которых Будапешт так старательно оберегли. Настолько старательно, что город отдали на уничтожение непрофессионалам с очень высокой мотивацией.
Город Будапешт расположен на берегах Дуная. Правобережная (западная) часть, лесная и холмистая, называется Буда, левобережная (восточная) – Пешт, она лежит на равнине. На фото к статье: слева Пешт, справа Буда, в центре – остров Маргит на Дунае.
В отличие от Киева и других наших городов по реке Днепр, где левобережье сильно отстаёт в развитии и представляет собою спальный район, небольшую промзону, пару супермаркетов и заводской дом культуры, в Будапеште оба берега развиты равномерно.
Точнее, много веков Буда и Пешт были отдельными населенными пунктами, и каждый из них был столицей определенного региона, имеет свою богатую историю развития. Только в 1873 году они объединились в один крупный город, получивший слитное название «Будапешт»; по размерам он примерно как наш Харьков или Варшава: чуть более 1,5 млн. человек населения.
Название «Пешт» — славянского происхождения, родственно современному слову «печь». Возможно, это связано с тем, что в пещерах, расположенных в районе Пешта, разводили огонь.
Как самостоятельный город, Пешт упоминается впервые в 1148 году. Важным экономическим центром он был уже в XI—XIII столетиях. Как и все древние города, неоднократно разрушался и горел, затем всякий раз отстраивался заново. В XVIII веке началось бурное развитие Пешта как торгового центра. В 1849 году был построен первый мост через Дунай, связавший Пешт с Будой. К 1800 году население Пешта превышало население Буды. В следующем веке население Пешта выросло в 20 раз и составляло 600 тыс. человек, в то время как население Буды выросло лишь в 5 раз.
В начале XX века основной прирост населения Будапешта происходил в левобережных пригородах, таких как Уйпешт и Кишпешт. При этом на Пешт приходится около 2/3 территории Будапешта. В Пеште находится значительная часть достопримечательностей, включая Венгерский парламент, площадь Героев и проспект Андраши. Этот проспект, называемый «будапештскими Елисейскими полями», длиной 2,5 км, соединяет площадь Ференца Деака с площадью Героев и Городским парком. Под проспектом Андраши проложена первая линия старейшего в континентальной Европе метрополитена (открыт в 1896 году). Он же является первым метрополитеном в мире на электрической тяге (в Лондоне и Нью-Йорке тогда ещё было метро на паровозной тяге).
С этим связан один интересный исторический «ляп», допущенный разработчиками текста знаменитых «Протоколов сионских мудрецов». Немногие знают, что в информационное пространство эти «Протоколы…» были вброшены только в конце 20-х годов прошлого века в Германии; ошибочно считается, что они написаны в 1897 году (или даже раньше). Однако в них упоминается термин «метрополитен». Протокол №9: «… метрополитеновые подземные ходы-коридоры будут к тому времени проведены во всех столицах, откуда они будут взорваны со всеми своими организациями и документами стран…».
Однако ни в 1897, ни в более поздние годы этого термина ещё не существовало. К тому времени только в Лондоне была построена подземная железная дорога — «Subway», или «Underground Railway». Затем построена надземка в Нью-Йорке — «Elevated railway», и позже в Чикаго под таким же названием. В 1894 году начата постройка уже упомянутого «подземного поезда» в Пеште, а в 1896 году — «Undegrundbahn» в Берлине. Все эти названия в переводе означают «подземная / надземная железная дорога». К первому российскому изданию «Протоколов…» (якобы 1905 года) сделано такое примечание редакции: «В России … эти подземные трамвайные ходы еще не устроены, но попытки их устроить в Петербурге и Москве уже были…».
Так откуда же взялось слово «Метрополитен»? Не в «Протоколах …», а вообще?
Так называлась фирма (юридическое лицо), которая строила первую линию подземки в Лондоне – зарегистрированная в 1863 году «Метропо́литен рэйлуэй» (Railway – железная дорога, по-нашему это звучало бы «Желдорстрой», сейчас – «Метрострой»). В свою очередь, название фирмы возникло от «древнеримского» термина «Метрополис», что означал столицу колониальной империи. В самом Лондоне термином «метро» сейчас называют только старую линию до Сити, потому что по сути это и был «метрополис».
В 1898 году подземка начала строиться в Париже – столице Франции, которая традиционно соперничала с Англией за статус Империи. Очевидно, поэтому парижскую подземку гордо и вызывающе назвали «Метрополите́н»: в дословном переводе с французского это «столичная (!) железная дорога» (chemin de fer métropolitain).
Не случайно Париж считается «мировым законодателем мод» (если не ошибаюсь, парижские СМИ формируют мировое общественное мнение на 30%): после Парижа бросились строить «метро» по всему миру и уже в основном под этим названием. В 1902 году, в Нью-Йорке, упомянутая надземка «Elevated railway» ушла под землю и получила название «Sabway». В 1906 году построена подземка в Гамбурге. К 1928 году международный термин «метро» прижился повсеместно, и запущено оно было (в надземном и подземном вариантах) в Бостоне, Филадельфии, Буэнос-Айресе, Глазго, Ливерпуле, Вене, Мадриде, Барселоне, Афинах, Сиднее, Токио, Кобэ, Осаке, Осло, Стокгольме. В 1927 году начата стройка в Риме, Варшаве, Праге, Брюсселе, Милане, Неаполе, Генце, Калькутте, Дели, Мельбурне. Проектировалось строительство подземки еще в 100-120 городах мира. Но в 1929 году грянула Великая Депрессия, и почти везде строительство метро было заморожено на многие десятилетия.
Очевидно, «Протоколы сионских мудрецов» не могли быть написаны раньше, чем появится «метро» хотя бы в 5-7 столицах, и этот термин станет не экзотическим, а рабочим и общеупотребительным. И не позже 1929 года, когда проект «метро по всему миру» был заморожен. Сам термин «метрополитеновые подземные ходы-коридоры в столицах» типичный русизм, криворукий перевод с французского пользователем, не сведущим в технических терминах – и в таком виде попавший в «Протоколы сионских мудрецов».
По ряду причин, боевые действия велись нами отдельно в Буде и отдельно в Пеште. Немцы-то имели возможность перебрасывать войска из Буды в Пешт и обратно по нескольким мостам (пока их все не взорвали), а для нас Дунай в районе Будапешта был непреодолимой преградой.
Уже на следующий день после гибели наших парламентеров, и отказа противника от капитуляции, т.е. с 30 декабря, советские войска начали штурм Пешта. Наступление началось с того, что по городу был открыт огонь почти из тысячи орудий, а сотни самолетов обрушили на него бомбы. Ураганный огонь продолжался в течение трех дней по 7, а иногда по 10 часов кряду. Один из советских летчиков вспоминал: «… Это были дни исключительно напряженной боевой работы. Мы буквально висели над черным передним краем и возвращались на забеленную сырым снегом землю лишь для того, чтобы заправиться горючим и пополнить боезапас…».
В те дни улицы Будапешта превратились в жуткое видение. На них вперемешку валились разбитые трамваи, поваленные телеграфные и фонарные столбы, кучи ставших ненужными чьих-то вещей. Среди этих груд лежали начавшие разлагаться трупы. У военных были украдены знаки различия, почти у всех были вывернуты карманы. Во многих местах полыхали дома. В воздухе висел смрад, к которому примешивался запах пороха и гари. В углах кварталов ежедневно росли кучи мусора, его больше не вывозили, а спешно выбрасывали на улицу. Красивейший город на Дунае превратился в ад.
К утру 30 декабря 1944 года фронт на Пештском плацдарме пролегал по линии: Ракошпалота — Ракошсентмихай — Матьяшфёльд — Новое кладбище — Пештсентлоринк — Пештсенттимер — Шорошшар. Советское наступление на южной и восточной окраинах Пешта в первый же день закончилось захватом значительных территорий. Позиции противника были сходу прорваны, и передовые подразделения продвинулись до самого Матьяшфёльда.
Ядром обороны Пешта была немецкая 13-я танковая дивизия (её командиру подчинены все немецкие и венгерские войска в Пеште), 10-я и 12-я венгерские пехотные дивизии, позднее – 271-я немецкая дивизия народного ополчения, эсэсовская дивизия «Мария Терезия», «Фельдхеррнхалле», а также многочисленные разрозненные подразделения и части, в том числе танковые и артиллерийские.
С нашей стороны, за Пешт сражались два корпуса из состава 7-й армии (7-й румынский корпус и 30-й наш), а также отдельный 18-й гвардейский стрелковый корпус, под командованием генерала Афонина, который подчинялся напрямую Малиновскому (а не командующему какой-либо армии). Поддержку пехоты осуществляли танки 39-й танковой бригады 23-го танкового корпуса. Кроме этого, на данном участке наличествовало несколько полков САУ.
Разумеется, столь запутанная структура управления войсками приводила к постоянной несогласованности боевых действий, а зачастую и к «огню по своим», ведь в той ситуации боевые порядки войск были настолько перемешаны, что невозможно было понять – кто кого окружает. В одном здании могли быть на 1-м этаже наши, на 2-м немцы, на 3-м румыны, на 4-м венгры, а порою все вместе сходились врукопашную на одной лестничной площадке.
Поэтому, с 11-го января была специально создана «Будапештская группа войск», которую и возглавил генерал Афонин, теперь единолично руководивший операцией по взятию Пешта. В 1943 году, Афонин, прежде чем возглавить 18-й гвардейский стрелковый корпус, был порученцем у маршала Жукова. Возможно, поэтому маршал Жуков его, грубо говоря, «отмазал», когда Афонин в апреле 1944 года, в ходе возникшего конфликта сначала ударил, а потом застрелил начальника разведки одной из подчиненных ему дивизий. Бывший начальник Афонина, генерал Черняховский, характеризовал Афонина следующим образом: «… легковесный, высокомерный барин, нетерпимый в обращении с людьми; артиллерии не знает и взаимодействия на поле боя организовать не может; не учится; хвастун, человек трескучей фразы…».
Что касается мотивации генерала Афонина, то один из близко знавших его людей, приводит в мемуарах такой разговор:
Афонин: «… Когда мы стали отступать в 41 году, мне вдруг сообщили, что эшелон, в котором моя семья уезжала, был разбомблен»,
— «И как Вы реагировали?» — спросил я его, —
Афонин: «А я сказал: «Не одна немецкая семья заплачет по мужу, сыну или брату…».
Уже после взятия Пешта, 24-го января 1945 года, генерал Афонин был тяжело ранен и выбыл из строя, а Будапештскую группу войск возглавил генерал Манагаров (освободитель Харькова) – уже ему выпало брать Буду.
Система обороны Пешта включала минные поля, перекрытие главных улиц колючей проволокой и баррикадами. Такими заградительными барьерами было полностью перекрыто все так называемое Большое Кольцо и перекрестки Малого Кольца Будапешта. В пределах Пешта было создано шесть рубежей обороны. Первый из них простирался от южных пригородов до железнодорожной станции Ракош, а оттуда до ручья Ракош и до самого Дуная. Второй рубеж обороны тянулся от улицы Кальмана до Венгерского проспекта, а затем протягивался до Каройского Кольца. Третий рубеж обороны прикрывал северную часть плацдарма, в том числе Йозефштадтский вокзал, железнодорожную линию и позиции, на которых сейчас располагаются улицы Дёжа, Дьёрдь, Драва. Четвертый оборонительный рубеж был возведен вдоль линии, которая тянулась по улице Халлера, площади Орци. Далее она шла по улицам Фиумай, Роттенбиллер, Синай Мерсе, мосту Фердинанда и заканчивалась на улице Чанадь. Пятый оборонительный рубеж территориально совпадал с Большим, а шестой — с Малым Кольцом Будапешта.
2 и 3 января советские войска, накануне прорвав первый рубеж обороны, продолжили развивать наступление в направлении Пештюхея. В некоторых местах они достигли ручья Ракош. В ходе постоянных контратак противника, была почти полностью обескровлена 2-я румынская дивизия. Советское командование, планировавшее, что она расширит прорыв в обороне противника на берегах ручья Ракош, было вынуждено отозвать ее с передовой.
В её полосу встала советская 36-я стрелковая дивизия. Она смогла взять не только ручей, но большая часть железнодорожной насыпи. На следующий день войска 30-го стрелкового корпуса заняли южную часть улицы Ясбереньи, находясь всего в двух километрах от квартала Элешке и от площади Эршвезер.
Тем временем 18-й стрелковый корпус рвался по направлению к будапештскому Ипподрому, на котором немцы устроили аэродром. Уже вечером 2 января советские минометы начали обстреливать территорию этого аэродрома. В итоге взлетать с него, равно как и садиться, рисковали лишь отдельные экипажи. По сути, именно с этого дня немецкие летчики могли сгружать припасы лишь на последний аэродром на северной оконечности острова Чепель.
Советские стрелковые подразделения атаковали, как правило, на участке фронта шириной 400–800 метров. Обычно границами являлись идущие параллельно улицы. Для прикрытия флангов создавались специальные группы. Они не должны были позволить нанести удар с соседних улиц, пока основные силы занимались ликвидацией противника в отдельно взятом квартале. Каждый пехотный полк имел в своем распоряжении роту автоматчиков, разведывательную группу, а также специальную техническую группу. В случае возникновения критической ситуации эти силы должны были оперативно исправить ситуацию в том или ином квартале. Кроме этого в непосредственной близости от передовой находились специальные артиллерийские наблюдатели — корректировщики огня, которые располагались приблизительно из расчета один человек на 100 метров фронта. Обычно на данную роль выбирались очень опытные люди, так как между полыхавшими домами, клубами дыма и облаков пыли едва ли что-то можно было толком разобрать. Мой дед, 30-летний Пётр Прокофьевич Лисичкин (1914 года рождения), служил как раз на такой должности, но он воевал не в Будапеште, а на соседнем Первом Украинском фронте.
Начавшись 30-го декабря, бои в Пеште не затихали ни на минуту. Линия обороны с каждым днем заметно сужалась. Имевшая поначалу форму полукруга, она стала ломаной линией. Причиной этого стало предпринятое в последние дни декабря 1944 года советское танковое наступление на северо-восточном участке межу Фётом и Чёмёром. В результате танкистам удалось глубоко вклиниться в позиции защитников Пешта. К 5 января советская бронетехника достигла Зуглё. Но между тем немцы и венгры продолжали удерживать значительные территории: северный Уйпешт, западные кварталы Ракопалота и Пештюхея. Чуть южнее от советского прорыва они удерживали ипподром с аэродромом, окрестности Элешке, Кёбаньа и большую часть Пештсентержебета. По течению Дуная в любой момент в окружение мог попасть Шорокшар. В тот момент бои шли уже на острове Чепель, на высотах Кирайердё и Лакихедь.
6 января противник был выбит из центральной части Кёбанья и восточных кварталов Зуглё. Отдельные ударные советские отряды смогли приблизиться к центру Зуглё, Пештюхею и вокзалу Ракошрендезё.
Тем временем, в Пештсентержебете советские подразделения заняли территорию машиностроительного завода Хоффхер-Шранца, который считался важным стратегическим объектом. Это было последнее предприятие, которое было в состоянии производить запасные части для венгерских танков и САУ. Кроме этого, завод еще выполнял функции «мастерской» по ремонту подбитых немецких и венгерских танков. После войны это был Тракторный завод «Красная Звезда», закрытый в девяностые годы в связи с вступлением Венгрии в Евросоюз.
6 января советская артиллерия смогла обстреливать северную часть острова Чепель. 7 января в результате массированного обстрела был выведен из строя располагавшийся там аэродром.
7 января советско-румынские войска смогли взять улицу Рона в Зуглё. К югу от этого места в Кёбанья подразделения дивизии СС «Мария Терезия» предприняли 9 безуспешных атак, а к вечеру того же дня оставили этот район. Теперь основные бои шли в окрестностях вокзала Кёбаньяальшё и на улице Вашпай, которая шла параллельно железнодорожной насыпи. В ходе этих боев большая часть дивизии СС «Мария Терезия» была уничтожена. На юге Пешта стрелковые подразделения Красной Армии достигли Кишпешта и Пештсентержебета. Бои шли на улицах Боттьян, Хуньяди, Надь-Шандор.
К 8 января советским войскам удалось захватить Кишпешт. Но впоследствии противник в ходе контратак отвоевал не только вокзал, но и часть Народного парка. Через несколько часов советские войска все равно прорвали оборону у железнодорожной насыпи и устремились в Народный парк. На северо-восточном участке Пештского фронта советская атака была еще более успешной. Советские солдаты смогли достигнуть железнодорожного вокзала Ракошрендезё и углубились в кварталы западнее Пештюхея. Приблизительно в то же самое время части 7-го румынского армейского корпуса атаковали со стороны улицы Бароци почтовое отделение. К вечеру после скоротечного боя здание почты было захвачено.
На данном этапе, целью наступления было разделить, а затем изолировать друг от друга северный и южный участки Пештского плацдарма. К 8 января от Дуная советские войска отделяли всего 4 километра, тогда как протяженность Пештского плацдарма с юга на север составляла 15 километров.
9 января 30-й советский стрелковый корпус начал генеральный штурм вокзала Ракошрендезё. Чтобы избежать катастрофического раздробления и последующего окружения, противник был вынужден оставить Уйпешт. При этом линия боев автоматически отходила к северной колее железной дороги.
Когда советские солдаты взяли в Зуглё последние дома, то условная линия фронта на этом участке переместилась к железнодорожной насыпи, находящейся неподалеку от Мексиканской улицы. Южнее этого участка располагались позиции 7-го румынского армейского корпуса. После захвата ипподрома на улице Керепиши румыны двинулись к так называемому Венгерскому Кольцу. Где-то еще в течение дня шли спорадические перестрелки на территории Народного парка. Немецкая пехота смогла отвоевать лишь северо-западные закоулки парка. С этого началась очистка острова Чепель: из-за советских ударов в Буде и Пеште немецкое командование больше не могло его удерживать.
10 января подразделения дивизии в течение ночи покинули Уйпешт. Отойдя на новый оборонительный рубеж, они так и не смогли удержаться у северной насыпи железной дороги. Советские войска вовремя заметили отступление и стали преследовать немцев. В итоге части Красной Армии смогли не только взять железнодорожную станцию Андьалфёльд, но и закрепиться на проходивших рядом с ручьем Ракош улицах Леель и Ваци. Вокзал Ракошрендезё был полностью взят советскими войсками. Немцы смогли остановить советское наступление лишь к западу от вокзала на улицах Сента-Ласло и Татая.
11 января бои перенеслись во внутренние районы Пешта и городскую канализацию. Советские разведчики теснились в узких проулках, проникая в ночном мраке за условную линию фронта. Руины зданий были хорошим прикрытием для вылазок. Для этого можно было бы использовать и тоннели метро, но станция у городской рощи была заминирована. К тому же, некоторые выходы из метро в результате артиллерийских обстрелов завалены обломками. На севере Пешта 25-я гвардейская стрелковая дивизия вышла на линию Андьяфёльдер — ручей Ракош.
Между тем бои в городской роще, в Ангольском парке и у пляжа Сенчени продолжались еще несколько дней. За эти дни в Будапештском зоопарке умерли от голода и ранений все животные. Во время боев в парке развлечений и отдыха Видам (он существует и сейчас), немецкий 7-й дивизион САУ потерял свое последнее штурмовое орудие. Иозефштадтский вокзал был взят советскими войсками. Румынские войска медленно продвигались по местности, где сейчас располагаются улица Асталоша Шандора и фабрика потребительских товаров «Ругдьанта».
16-го января поступило следующее донесение в штаб немецкой группы армий «Юг»: «13 января битва за Пешт достигла своего апогея. Нескончаемые атаки противника сопровождались беспрецедентной поддержкой танковыми частями и боевой авиацией… Бесконечные воздушные налеты, нацеленные, главным образом, на дунайские мосты, фактически парализовали все движение. Любая переброска сил стала невозможной. Мосты через Дунай уже частично разрушены. Датой полной утраты Пешта можно считать 15 января».
16 января бои в Пеште шли по линии: Большое Кольцо — улица Броди Шандора — Национальный музей — площадь Кальвина. К вечеру бои переместились уже на восток от улицы Ракош.
В этот момент маршал Малиновский снимает с участия в операции 7-й румынский корпус, штурмовавший Большое Кольцо: ещё недавно это были наши враги, и не им должна была принадлежать честь взятия Будапешта. Корпус был переброшен в Верхнюю Венгрию. В качестве предлога было использовано озвученное в 1944 году пожелание румынского Генерального штаба, чтобы румынские части находились под единым румынским командованием. Всего же за время боев за Будапешт с октября 1944 года по январь 1945 года румынский корпус потерял 23 тысячи человек, то есть около 60 % своего личного состава. Командир корпуса, генерал Николае Сова, счел подобное обоснование клеветническим и лживым, и всячески протестовал против отвода из Будапешта. 7 февраля 1945 года он был освобожден от занимаемой должности, за эти разговоры в строю. Позже он был осужден и приговорен к 10 годам лагерей.
17 января на Пештской стороне началось решающее сражение. В 19 часов 35 минут немецкие войска все-таки получили разрешение полностью покинуть Пешт и отойти в Буду. За собою они взорвали все мосты через Дунай, вместе с ломящимся на них местным населением и венгерскими солдатами. Некоторые из них пытались хаотически отстреливаться от наседавших советских частей, но у большинства уже не было патронов. Советские САУ, не прикрываясь, выезжали из-за домов и били по колонне прямой наводкой. Мосты, на которые обрушивался шквал советских снарядов, мин и бомб, являли собой сплошное решето. Под ногами бегущих в Буду чавкал фарш из человеческого мяса. Эвакуация продолжалась всю ночь. В ту же ночь штурмовой батальон капитана Сиротюка взял здание венгерского Парламента. В подвале было обнаружено около сотни раненых: про них в спешке отступления все забыли.
В те дни с будайской стороны Пешт являл собой апокалиптическую картину. Один очевидцев вспоминал: «…Единственное, что я видел в огне пожарищ на Пештском плацдарме, — это был мост Маргариты. Кольцо Святого Иштвана выглядело сплошным раскаленным полукругом, который тянулся до самого Западного вокзала. Казалось, что там не было никакой жизни, а был только один сплошной огонь, который царствовал над руинами домов. Мне было страшно подумать о родных, которые жили там…».
Между уничтожением мостов через Дунай и ликвидацией последних очагов сопротивления в Пеште прошло примерно два дня. В основном эти бои шли между площадью Йашая Мари и Западным вокзалом. После этого в Пеште наступило долгожданное затишье.
Салюты в Москве по этому поводу не давались: всё-таки была взята лишь половина Будапешта, а не весь. Как мы увидим далее, «весь» (то есть Буда) падёт через месяц, при ещё более драматических обстоятельствах.
На фото: слева Пешт, справа Буда, в центре – остров Магрит на Дунае.
Интерактивная карта боевых действий:
Источник: chert-poberi.ru
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]