ВАГРИЯ. ВАРЯГИ РУСИ ЯРА Очерк деполитизированной истории
---
ВАГРИЯ. ВАРЯГИ РУСИ ЯРА
Очерк деполитизированной истории (Продолжение 2.)
В. А. Чудинов
Разнообразие жителей закрытых пространств. Но и типы жителей закрытых пространств тоже многообразны. Скажем, горцы, или жители городов, или жители пещер с разветвленными ходами сообщений, или жители мелких островов, где вражеский корабль может врезаться в скалу, сесть на мель или не сможет развернуться нужным образом в ответ на атаку аборигенов.
Цель данного раздела. Этот раздел написан для того, чтобы показать, что двум разным типам человеческой ментальности соответствуют два различных типа цивилизации. Для одной ментальности характерны государственный строй, наличие армии, полиции и чиновников, накопление денег и стремление к завоеванию новых земель, для другой – храмовый строй, большое число жрецов и учителей, накопление информации, стремление к нравственному и духовному совершенствованию, приобретению новых знаний и навыков.
Понятно, что история Европы – это борьба между сторонниками одного типа цивилизации (и одной ментальности) со сторонниками другого типа цивилизации и другого типа ментальности. Или, другими словами, борьба северных евразийцев с пришельцами из южных мест Азии.
Повторяемость поведения. Нынешняя историография Европы совершенно не замечает, по меньшей мере, три тюркские экспансии в Европу, поскольку каждое из этих завоеваний происходило под своим именем, то есть под именем конкретных тюркских племен, отчего историки смогли заметить только особенное и просмотрели общее.
Так, можно говорить о сравнительно недавнем турецком завоевании Малой Азии, когда ее сначала заняли турки-сельджуки, а затем – турки-османы, создавшие Османскую империю. Вплоть до XIX в. эта империя, включавшая в себя Грецию, Болгарию, Румынию, часть Сербии, была самой сильной страной Европы в военном отношении.
Несколькими веками ранее произошло так называемое татаро-монгольское нашествие, жертвами которого стали Россия и ряд европейских государств. Ведущим этносом в этом завоевании опять-таки были тюрки, а вовсе не монголы, как нас пытается уверить официальная историография.
И наконец, наиболее ранним явилось завоевание Ютландии, а затем Саксонии, Швеции, Норвегии и Англии племенами кимвров, тевтонов и свевов.
narodworld.ruЮтландия
allyslide.comДания 1. Расположена на полуострове Ютландия 2....
Киль — крупнейший город немецкой части полуострова
Южная треть полуострова Ютландия является федеральной землёй ФРГ Шлезвиг-Гольштейн. Она состоит из двух частей, бывших герцогств Шлезвиг и Гольштейн, которые переходили от датских к немецким правителям и обратно несколько раз. Последнее изменение датско-немецкой границы произошло в 1920 году, когда к Дании отошла территория Северного Шлезвига (ныне Южная Ютландия).
Исторически южной границей Ютландии являлась река Айдер, которая также являлась границей между Шлезвигом и Гольштейном, а также границей датско-германских сфер влияния с IX века до 1864 года. Хотя большая часть земли Шлезвиг-Гольштейн географически является частью полуострова Ютландия, большинство немецких жителей не идентифицируют себя с Ютландией и не называют «ютландцами», регион здесь чаще называют Северной Германией (нем. Norddeutschland), а себя жители считают северными немцами (нем. Norddeutsche).
Крупнейшими городами немецкой части Ютландии являются Киль, Любек, Фленсбург и Ноймюнстер.
Кроме того, на наших глазах разворачивается завоевание Крыма крымскими татарами. В 40-е гг. XX в. по указанию И. В. Сталина этот тюркский народ был депортирован из Крыма в связи с тем, что принимал немецко-фашистских оккупантов хлебом-солью. Я полагаю, что никакой склонности у крымских татар к фашизму не было, просто в немцах они приветствовали представителей своего этноса, европеизированных тюрок. В настоящее время, когда правите
льство независимой Украины стремится освободить Крым от русского населения, крымские татары претендуют не только на те земли, с которых они были депортированы, но и на все, что они захватывают совершенно нелегитимным способом.
Характер завоеваний был во многом сходным, поэтому, рассмотрев то из них, о котором у нас сохранилось больше информации, мы можем сделать некоторые сравнительные выводы.
Турецкие завоевания. Первый – третий периоды. Я позволю себе процитировать монографию Ю. А. Петросяна о возникновении и гибели Османской империи: «Когда и как появились в Малой Азии те тюркские племена, историческое развитие которых привело к образованию в XI в. сильного государства турок-сельджуков? Откуда пришли они в Малую Азию и что принесли в мир, представлявший собой конгломерат многих народов, средоточие самых различных культурных традиций? С чем столкнулись пришельцы в новых для них краях, как осваивали незнакомые традиции хозяйствования и военного искусства, культуры и быта? – Тюркские племена стали проникать в Малую Азию с конца IV в.» [102, с. 5]. Из этого следует, что государство турок-сельджуков достигло вершин своего развития примерно за шесть веков.
Следующий отрывок дает тоже весьма интересную информацию: «Шли они самыми разными путями – через Кавказ и Иран, через Причерноморье и Балканы» [102, с. 5]. Это важно: первые проникновения в страну, которую они хотят захватить, вовсе не носят характера откровенного нападения. Нет бесчисленных орд завоевателей. Нет пограничных стычек и осад городов. Нет даже видимых перемещений больших масс населения. Происходит некая, говоря медицинским языком, инфильтрация тюркского населения в небольших количествах, по разным направлениям и вроде бы с разными целями.
«Их появление в Малой Азии было, в частности, связано с Великим переселением народов, походами гуннов Аттилы и вторжениями в Малую Азию в VI–VII вв. больших масс булгар и сувар. Булгар, а несколько позже и аваров, византийские императоры селили в своих малоазийских владениях. Примечательно, что уже в конце VI в. среди жителей Константинополя были представители некоторых тюркских племен, вероятнее всего, аваров, булгар и хазар. Во всяком случае, когда Византия посылала ответное посольство в Тюркский каганат, который в VI в. занимал обширные территории от Китая до границ Византии и Ирана, в свите посла было более ста константинопольских тюрок. Некоторые византийские императоры были женаты на хазарских принцессах. В VII в. в Малой Азии появилось немало хазар, а в IX в. при дворе императоров была даже хазарская гвардия. Но в целом результаты проникновения тюркских племен в VI–VII вв. были незначительны и этническую картину Малой Азии в тот период не изменили. Пришельцы быстро растворились в местном этносе» [102, с. 5]. Как видим, именно для периода инфильтрации характерно достижение двух результатов: в целом небольшое проникновение тюркских племен на подлежащую захвату землю и вхождение тюрок в руководство страной на самом высоком уровне (королевы, придворные, личная гвардия, охрана дворца). Следствием первого результата оказывается неточность датирования начала захвата территории и отсутствие внешних признаков такого захвата; к тому же вроде бы тюркское население ассимилируется с местным этносом, так что его как бы и нет. На это уходит три-четыре века.
«Ситуация стала серьезно меняться в VIII–IX вв., после того как произошла почти полная исламизация тюркских племен Средней Азии и Хорасана. Арабские халифы стали широко использовать эти племена для набегов на земли Малой Азии. В результате в IX в. в Анатолии уже существовало много поселений среднеазиатских тюрок, а их военные отряды составляли главную силу халифов в пограничных анатолийских провинциях халифата. Порой вожди тюркских племен вели себя в этих районах как независимые владетели» [102, с. 6]. Это – новый период, когда тюрки выходят из тени, подчиняясь теперь только наиболее сильному властителю на данный период. Так, в период арабских завоеваний они принимают ислам и становятся правоверными мусульманами; в наши дни в Крыму они вдруг оказываются украинскими националистами и под знаменем Украины начинают борьбу с русским населением Крыма. Таким образом, тюрки – наиболее верные слуги сильной власти, нередко они составляют ее военные отряды, что дает им возможность вполне легально расселяться на обширных территориях, не вызывая подозрения в их захвате. Как видим, этот период «верного служения» оказывается не очень продолжительным, занимая пару веков. Теперь нет смысла в ассимиляции с местным населением и в имидже «незаметного иностранца».
«Новая тюркская волна хлынула в Малую Азию в X столетии. В начале века там появилось несколько крупных тюркских племен, которые покинули Приаралье в результате неудачно для них сложившихся войн с другими тюркскими племенами. В том же веке тюрки активно проникали в Малую Азию со стороны Балкан. Это были главным образом печенеги, узы и куманы. Многие из них поступали на военную службу к византийским императорам» [102, с. 6]. Как видим – это следующий, третий исторический период, составляющий еще два века; его можно было бы назвать периодом тюркизации данной местности. В результате этого периода тюрки уже не нуждаются ни в роли «незаметного иностранца», ни в сильном покровителе; они образуют собственное государство, где, однако, сосуществуют с другими этносами.
Существовало ли этническое разнообразие в Малой Азии до тюркского нашествия? На этот вопрос современная историческая наука отвечает положительно. Для примера можно рассмотреть карту расселения народов Малой Азии в первом тысячелетии до н. э., то есть до появления там тюркских племен (рис. 1) [46, с. 356].
Как видим, в Малой Азии существовало более десятка различных народов, среди которых можно отметить греков, фракийцев, битин, мисов, лидийцев, карийцев, ликийцев, лувийцев, фригийцев, протоармян, пафлагонян, хурритов, арамеев и др. Все они были либо вытеснены, либо истреблены, либо ассимилированы турками. Сегодня Малая Азия называется Турцией по имени населяющего ее народа. Но турок там очень мало.
Рис. 1. Карта расположения различных народов в Малой Азии в первом тысячелетии до н. э.
Турецкие завоевания. Четвертый период. После того как складывается собственное государство, тюрки вооружаются и начинают меряться силами с самой сильной в военном отношении империей. Для сельджуков такой период начался с XI в.
«19 августа 1071 г. у стен крепости Маназкерт на востоке Малой Азии, на землях, формально принадлежащих императору византийцев, стояли в ожидании битвы два больших войска. Одно из них возглавлял византийский император Роман IV Диоген, вторым командовал султан турок-сельджуков Алп-Арслан. Ни рядовые воины, ни полководцы не сознавали, сколь многое в будущем Малой Азии определит исход предстоящего сражения. Роман надеялся победой спасти малоазийские владения империи от натиска сельджуков и укрепить свой пошатнувшийся трон. Алп-Арслан стремился к расширению своих владений.
Сельджукская опасность грозила византийцам уже не первый год. За несколько лет до битвы у Маназкерта войска Арп-Арслана разорили Армению. Желая остановить дальнейшее продвижение сельджуков, император Роман еще летом 1068 г. выступил в поход против Арп-Арслана. Почти два года ему сопутствовала удача, но 19 августа 1071 г. стало для византийской державы роковым днем.
Войско византийцев насчитывало около 80 тысяч человек. Среди них было немало иноземных наемников, в том числе и русских воинов. Историки по-разному излагают ход сражения, но в оценке его исхода они едины: армия Романа была полностью разгромлена. Сам император, проявивший в сражении недюжинную храбрость, попал в плен. Судя по дошедшим до нас сведениям, Роман Диоген стал жертвой предательства своих военачальников, действия которых направляли его враги из среды высшей константинопольской знати. Во всяком случае, в решающий момент Романа покинул его арьергард под командованием Андроника Дуки – сына одного из противников императора. Более того, Андроник Дука посеял ложный слух о поражении передовых отрядов Романа и его бегстве с поля боя.
Все значение исхода битвы при Маназкерте для будущего Малой Азии стало ясно лишь со временем. Но уже в те дни, когда заключался мирный договор между Романом Диогеном и Арп-Арсланом, все понимали, что сельджуки открыли себе путь в Малую Азию. Большая часть малоазийских владений империи (Маназкерт, Эдесса, Манбидж и Антиохия) перешли под власть сельджуков в качестве залога верности императора условиям договора, по которому Роман Диоген обязался внести огромный выкуп за свое освобождение из плена и платить сельджукским султанам ежегодную дань.
Победа сельджуков в битве при Маназкерте знаменовала собой начало длительной исторической полосы господства тюркских племен на землях, которые были политы потом и кровью многих народов, создавших здесь очаг цивилизации и культуры. После битвы при Маназкерте вся Малая Азия в течение нескольких лет оказалась под властью сельджуков» [102, с. 6–7]. Итак, для четвертого периода характерен полный переход всей без изъятия местности под тюркский контроль.
Попытки моделирования начальной германской истории. То, что кимвры, тевтоны и свевы осмелились напасть на Римскую империю во II в. до н. э., говорит о том, что они уже прошли четвертый этап, и вся Ютландия безраздельно принадлежала им. Это означает, что ушли примерно один-два века на окончательную тюркизацию данной местности (III–II вв. до н. э., IV этап); столько же на первичную тюркизацию Ютландии (V–III вв. до н. э., III этап) и еще пара веков на верное служение местному славянскому (русскому) населению этих мест (VII–V вв. до н. э., II этап). Что же касается периода инфильтрации, то он, видимо, действительно начался с XI в. до н. э., после Троянской войны.
________________________________________________________
Г. Люден, ([96])
(96. Hist. d'Allemagne, par Luden. Edit. par M. A. Savagner)
изучая Историю древней Германии, и испытав томительную непрерывную борьбу с темнотой, смутой преданий и с тяжким трудом извлечь из них истину, сознается, что эта смута заключается не в самой Иcтории,
а в историках, которые по ведению и неведению нарушали самый простой смысл преданий.. Этот справедливый упрек лежит не столько на древних историках, сколько на историках времен истинно варварских, когда, существовавшия некогда, добросовестность и отчетливость в переписке рукописей, заменились подлогами, умышленными и невежественными изменениями, для потребностей времени, и для укоренения в недрах Истории генеалогическаго древа не только пришлых личностей, но и народов.
Чтоб избежать упомянутой Люденом смуты в изысканиях истины, мы обращаемся прямо к простому смыслу преданий, боясь не столько темноты их, сколько затемнения.
В изданном опыте свода и поверки сказаний о первобытных населенцах Германии, ([97])
_____________________________________
Исторические периоды как следствие этнической психологии. Как видим, все четыре периода развития тюркских государств на новых территориях отражают тюркский менталитет. В самом деле: первый период характеризуется тюркским проникновением в чужую страну. Здесь тюрки – чужие, поэтому они ведут себя как люди несмелые, случайные, законопослушные, разделяющие все положения страны-хозяина. Скажем, современные европейские путешественники себя так не ведут. Европейцы подчеркивают, что у них есть денежные средства, защищающие их могучее государство, сильная европейская культура и собственное мнение, часто не совпадающее с тем, которое предлагается им в стране пребывания. Европейцы вовсе не желают быть незаметными, они не конформисты. Однако у них и у тюрков разные цели: европейцы интересуются восточной экзотикой и покидают чужую страну в убеждении, что у них дома все обстоит много лучше; тюрков вовсе не интересует особенность жизненного уклада народа, на территории которого они обосновались. И тюрки никуда не уезжают, они живут в убеждении, что готовят плацдарм для того, чтобы через несколько поколений сюда пришла основная масса тюркских народов, которая сметет все устои нынешних хозяев. Скорее всего, эти цели осуществляются на бессознательном уровне.
Во второй период тюрки пытаются освоить тот вид деятельности, благодаря которому они могут выдвинуться на положение первого народа среди живущих на данной территории иностранцев. При этом безразлично, какой идеологии они будут служить. Если это страна тюрков-язычников, они будут ревностными поклонниками культа Тенгри; если страна мусульман, они будут правоверными почитателями ислама. Если нужно заниматься торговлей, они могут взять в свои руки, например, все рынки столицы, как это происходит последние несколько лет в Москве, где рынками командуют азербайджанцы. Торгуют они хорошо, не обсчитывают и не обвешивают; впрочем, так же хорошо они во второй период исполняют любую возложенную на них обязанность. Постепенно они становятся первыми среди иностранцев и вторыми по отношению к хозяевам.
Третий период характеризуется лишь переменой места: тюрки становятся в чужой стране хозяевами, а бывшие хозяева – подчиненным этносом. Куда исчезают бывшие качества: скромность, незаметность, незлобивость, уступчивость! Теперь хозяин тюрок!
В четвертый период тюрки показывают, что все народы в побежденной стране должны жить по их, тюркским, законам и испрашивать у них, тюркских правителей, право на занятие традиционными видами деятельности. Так, во времена татаро-монгольского ига русские князья должны были ежегодно получать из рук хана ярлык на княжение. Не захочет хан, не будет у него настроения, и русский князь потеряет право на владение собственными землями. Может хан и просто убить князя – дозволено!
БЛИЗОСТЬ ЯЗЫКОВ
«Зубы», или Начало цепи странных совпадений
Первым на наличие «странностей» обратила мое внимание преподаватель английского языка Российского университета дружбы народов, казашка по национальности Улданай Бахтикиреева, которая очень удивилась тому, что казахское слово ТИС – «зуб, зубы» походило на английское слово TEETH – «зубы». Заметим, что в узбекском языке слово «зубы» звучит как ТИШ, то есть ТИСХ, а в английском – как ТИТХ. Иными словами, имеется некоторое фонетическое соответствие. К тому же существовала и семантическая близость. Правда, сходство некоторых слов – наименее доказательный материал, поскольку могло иметь место заимствование слова из одного языка в другой. Однако Англия и Казахстан – страны очень далекие друг от друга, к тому же англичане и казахи в истории никогда не нападали друг на друга и даже никогда не соприкасались. Но если предположить, что германцы вначале были тюрками, все встает на свои места. Получается, что некоторые слова бытовой лексики благополучно сохранились в германских языках. Следовательно, выискивать такие реликты – задача далеко не бесперспективная.
Ярлык. В словаре Макса Фасмера мы читаем о происхождении этого слова следующее: «Древнерусское ЯРЛЫКЪ – “ханская грамота” (грам. 1267 г., Срезн. III, 1660 и сл.). Заимствовано из тюркского, сравни аратское, туринское jarlyk “султанский указ, грамота, дворянская грамота”; уйгурское, алтайское… куманское jarlyk “указ, приказание”… чагатское “приказ, указ, царская грамота”» [141, т. 4, с. 561]. Таким образом, никаких сомнений в тюркском происхождении данного слова нет.
Но вот мы читаем сочинения так называемых новых хронологов – представителей альтернативной историографии. Например, одну из книг С. И. Валянского и Д. В. Калюжного. Они пишут: «Известно, что монгольские ханы давали русским князьям “ярлык на княжение”, по сути, временную доверенность на управление территорией. Но “ярлык” – исконно европейское слово. Ярлами в Скандинавии (эрлами в Англии) назывались знатные люди, подчиняющиеся королю и выполняющие на местах его волю. В конце XIII в. их стали называть иначе, герцогами в Швеции, графами в Англии и так далее. Jahrlicke означало “вассальное обязательство”, jahrlich – “почетное звание”, jahrlish – “годичное ленное обязательство”. Слово Jahrlich в современном немецком языке до сих пор означает “годичный, ежегодный”» [20, с. 341–342]. Таким образом, слово в тюркском и немецком языках совпадает не только по форме, но и по значению: «ежегодная грамота, дающая определенные права».
Само по себе совпадение немецкого и тюркского слов должно вызвать удивление: ведь по существующей историографии тюрки никогда не доходили до Германии, а немцы не вступали в контакт с турками, азербайджанцами или крымскими татарами. Откуда же такое совпадение? Между тем управление покоренными народами на третьей стадии завоеваний со стороны тюркских правителей – характерная черта тюркской психологии. И выдача разрешений на минимальный разумный срок, всего на год – тоже тюркская черта.
Конечно, слова тюркского и немецкого языков несколько различны. И дело не только в конечном согласном звуке, но и в ударении: тюркское слово имеет ударным последний слог, немецкое – первый. Кроме того, у немецкого слова корень «jahr» (существительное «das Jahr» означает «год»), тогда как в тюркском слове преобладает семантика «указ, распоряжение, приказ, грамота». Немецкое слово отличается более широкой семантикой, поэтому вполне допустимо, что турки-сельджуки заимствовали из немецкого (в прошлом тюркского) языка слово jahrlich в значении «ежегодный» и применили его в форме «ярлык» для ежегодных распоряжений султана.
Атаман. Чтобы повысить доказательность ономастики, следует обратиться не к отдельным лексическим вкраплениям, а найти слово, которое выступало бы как некий постоянный член, некий формант при образовании других слов. И такое слово, общее для тюркских и германских слов есть: МАН/МЕН. Правда, в германских языках оно означает ЧЕЛОВЕК/ЛЮДИ, тогда как в тюркских – Я/ЛИЧНОСТЬ.
Казахский поэт и ученый Олжас Омарович Сулейменов пытается понять ряд тюркских слов, вошедших в состав русского языка. Он пишет: «Вероятно, термин КУМАН этимологизировался как КУ-МАН. КУ во многих тюркских языках обозначает лебедя. МАН – участвует в сложных лексемах южнотюркских языков в значении “человек” (сравните: ТУРКМЕН = ТЮРКСКИЙ ЧЕЛОВЕК и др.). Скорее всего, формант заимствован из индоевропейских языков» [132, с. 117]. Мне в данной фразе очень понравилась локализация: южнотюркские языки, к которым, разумеется, относится и туркменский, хотя типология тюркских языков пока еще не устоялась. Теперь надлежит проверить, действительно ли речь идет о заимствовании всего нескольких слов из германских языков в тюркские, или же можно говорить об исходных тюркских словах.
Итак, если бы слова заимствовались из германского в тюркские, то 1) они были бы весьма редки и 2) не появлялись бы в тюркских фамилиях. Здесь, в примере О. О. Сулейменова, мы видим слово КУМАН со значением ЛЕБЕДЬ, от которого образовались фамилии, в том числе и русские: КУМАНИН и КУМАНЕВ, то есть ЛЕБЕДИН и ЛЕБЕДЕВ. Фамилия эстрадного певца тюркского происхождения звучит как ГАЗМАНОВ. Это не имеет ни малейшего отношения ни к ГАЗУ, ни к германской фамилии МАН. Если считать, что ГАЗ – это озвонченное тюркское слово КАЗ, то есть ГУСЬ, то ГАЗМАНОВ означает ГУСЕВ. А знаменитый марш «День Победы» сочинил композитор с тюркской фамилией ТУХМАНОВ. Всем известна тюркская фамилия РАХМАНОВ, есть великий русский композитор РАХМАНИНОВ. Таким образом, тюркские фамилии с формантом МАН не редкость.
Но существуют и другие слова с формантом МАН. Так, предводителем отряда казаков выступает АТАМАН. С позиций тюркских языков АТА – ОТЕЦ, МАН – ЧЕЛОВЕК. Таким образом, АТАМАН – ЧЕЛОВЕК-ОТЕЦ, БАТЯ.
Но С. И. Валянский и Д. В. Калюжный объясняют этимологию этого слова иначе, выводя его не из тюркского, а из немецкого языка: «Немецкое Autmann превратилось в атамана» [20, с. 340]. Заметим, что в немецко-русских словарях емкостью до 100 ООО слов подобное существительное отсутствует; нет в немецком языке и приставки АУТ. Следовательно, тюркское АТА (отец) превратилось в немецкое слово АУТ и уже перестало восприниматься как ОТЕЦ, поскольку слова ОТЕЦ, ПАПА по-немецки звучат, как VATER, VATTI. Иными словами, исследователи правильно подметили схождение между немецким и тюркским словами, но только вектор направили в противоположную сторону. Это тюркское слово АТАМАН превратилось в немецкое АУТМАНН.
Но тут же возникает ряд вопросов: если слово АТАМАН означает не просто БАТЯ, а «предводитель казачьего войска», то как быть со словом КАЗАК? Оно тоже тюркское по происхождению?
Казак. Да, как бы странно это ни казалось на первый взгляд. Слова КАЗАК и КАЗАХ – тюркские, но лишь чуть иначе произнесенные разными тюркскими народами. В переводе означают ГУСЬ БЕЛЫЙ. Хотя мы не знаем подобных слов в германских языках, однако можем понять, что слова «хорунжий» и «есаул» тоже тюркские. Иными словами, первоначально казачьи войска представляли собой тюркские отряды самообороны. Позже они вошли в состав русских войск, но обычно дежурили на границах России, играя роль пограничных отрядов. Будучи слабее регулярных частей, они могли отразить передовые отряды неприятеля. Отсюда становится понятным, почему регулярные римские войска смогли наголову разбить тюркскую орду, а менее сильным соперникам одолеть кимвров или тевтонов не удалось.
Трубадур. На первый взгляд, это слово напоминает русское «трубадуй». В одной из шуточных песен В. Высоцкого звучит строка: «Затрубили во дворе трубадуры». Однако французские трубадуры ни в какие трубы не дули, это были, прежде всего, поэты. «И сам “трубадур” хорошо выводится от тюркского корня, хотя его начинают ныне от французского “trobar” (trobar – слагать стихи). Прекрасно. Но как оно попало во французский язык и во Францию? Не иначе как вместе с поэзией трубадуров.
В древнетюркском словаре есть выражение “tori-bar”, значит, не просто “творить”, “слагать стихи”, а делать это на ходу, непринужденно, например, странствуя или бродя. Ну, когда душа поет и нет сил молчать. “Бродячий певец”, “бродячий поэт” – вот перевод слова, которое в Южной Франции появилось вместе с ашугами. В тюркских поселениях только и слышалась та мелодия души, рвущейся наружу» [4, с. 282].
Ура. По-русски слово не этимологизируется. «Возглас “ура” Европа слышала со времен Аттилы и медленно привыкала к нему. Правда, если быть точным, кричали не “ура”, а “хурай”, что на древнетюркском обозначало “спаси и помилуй”. Другое его значение – “бей”, “рази”, то есть призыв к атаке. Этот возглас вызвал панику в римских войсках в 312 г., не сразу привыкли к нему римляне» [4, с. 377].
Йогурт. В советское время мы почти не знали этого молочнокислого продукта, но затем разнообразные йогурты пришли к нам из Германии. Немцы их очень любят. Мурад Аджи по этому поводу пишет: «Йогурт, который так полюбился Европе, тоже пришел от степняков: дословно по-тюркски это – “кислое молоко”» [3, с. 25]. Вероятно, название сохранилось в немецком языке с давних пор.
Слова, относящиеся к религии
Эти тюркские слова вошли практически во все европейские языки, но, видимо, через посредство немецкого. Хотя предлагающий их тюркское происхождение Мурад Аджи привел их довольно много, я отобрал только те, которые, на мой взгляд, не имеют славянского происхождения, ибо по ошибке этот исследователь причислил к тюркским и ряд чисто славянских слов. У него этой проблеме посвящена целая глава под названием «Исчезнувшее наследие».
Аббат. «Это слово выводят из арамейского “або” или “авеа”, так якобы обращались к учителю синагоги. С V в. “аббатом” называли настоятеля монастыря (Бенедиктинского, Клюнийского, Цистерцианского орденов).
Слово “аббат” вошло в церковный обиход со времен Аттилы. На языке древних тюрков “аббата” (abate aba + аффикс ta) означало ОКОЛО ОТЦА. Это выражение и отразило идею аббатства: ученики Бенедикта Мурсийского селились рядом со “святым отцом”. Существовал целый ритуал.
Европейские аббатства повторили устав древних тюркских и ламаистских монастырей, которые придерживались тенгрианских традиций. Устав делил монастыри на два типа: для изучения философии и для наставления верующих.
В Казахстане, например, сохранились святые места, в названии которых встречается слово “аббат”. А в Актюбинской области в Абат-Батайске уцелели здания древних храмов, следы монашеских келий, сюда приходили паломники» [3, с. 255–256].
Словарь М. Фасмера дает, однако, иную этимологию: «Аббат – настоятель католического монастыря, из итальянского abbate, латинского abbas atis. Ср. Авва» [141, т. 1, с. 56]. «Авва – “настоятель, знаток писания”, церковно-славянское, древнесербское, древнерусское авва – то же, из греческого άββαζ» [141, т. 1, с. 58]. Между тем греческое значение в словаре не определено, поэтому считать его исходным вряд ли возможно. Тем самым вполне допустима трактовка М. Аджи.
Акафист. «Хвалебные церковные песнопения. Древнейшим в христианстве считается акафист, написанный в VII в. по случаю избавления Богородицей Константинополя от нашествия врагов.
По официальной версии слово произошло от греческого akathistos и означает “не сидящий”, поскольку, мол, акафист исполняется стоя. Сомнительное толкование. Хотя бы потому, что чтение и пение молитв стоя у греков называлось “стаденс” (стояние).
Точнее иное. Слово “акафист” – адаптация древнетюркского выражения aq apižik, состоящего из aq (благоприятный) и apižik (abišik) (посвящение, особая молитва). Что передает суть акафиста!
В выражении aq apižik заслуживает внимание второе слово apižik. При помазании на царский трон или рукоположении в духовный сан тенгриане совершали обряд посвящения “апизик” (apižik, abišik), у тюрков даже бытовало выражение “…ęl ornïlïy abiškig teg” (“… как помазание на царский трон”). Впервые об этом написано письмом брахми (возникло в I тысячелетии до н. э.), что указывает на древность тюркского выражения и обряда.
Как видим, неуместное для молитвы слово “не сидящий” – это попытка объяснить незнакомое тюркское выражение, принятое в тенгрианстве (aq apižik – акапизик – акапис – акафис – акафист – akathistos).
Это хвалебное пение в честь Бога Небесного в VII в. было заимствовано Церковью у тюрков, согласно ее же документам, по инициативе папы Григория Великого» [3, с. 256–257]. Собственно говоря, словарь М. Фасмера подтверждает слова Аджи: «“Акафист – хвалебное песнопение в православной церкви, которое поют стоя”; древнерусское “акафистъ” (XI в.)» [141, т. 1, с. 65]. Объяснение действительно странное, ибо в православной церкви абсолютно все делается стоя, поскольку для сидения там ничего не предусмотрено. Поэтому подчеркивать «стояние» в православной церкви нелепо, и в данном случае с критикой традиционной этимологии со стороны М. Аджи я полностью согласен. Вместе с тем я сомневаюсь в тюркской традиции насчет тенгрианских храмов – ни один из них до нас не дошел. Вполне возможно, что «особые молитвы» могли читаться верующим где угодно, например дома.
Еще одним элементом, повышающим вероятность гипотезы М. Аджи, является переход АКАПИС – АКАФИС, поскольку тюркское придыхательное Пх действительно воспринималось окружающими, как Ф.
Аминь. «Аминь – “да будет верно”, заключительное слово молитвы. Оно якобы из Ветхого Завета. Однако сами богословы отмечают, что “аминь” в Новом Завете звучит в ином значении, чем в еврейских книгах. Это противоречие легко устраняется: христиане взяли у тенгриан не только сам обряд богослужения, но и многие термины, его сопровождающие. По-тюркски amin означает “нахожусь в безопасности”, “защищен”.
Традиция произносить amin (амин) в конце молитвы отмечена у тюрков еще в глубокой древности. Ее истоки – в культе, который сложился задолго до новой эры: к душам предков (amin) обращались они за помощью и защитой. У чувашей, например, принята молитвенная формула “Амин, Турã, çырлах!” – “Аминь, Тура, помилуй!” (“Тура” – обращение к Тенгри у чувашей). Таким образом, завершение молитвы словом “амин” получает свое естественное объяснение» [3, с. 257–258].
Словарь М. Фасмера дает такое толкование: «аминь – древнерусское, старославянское аминь (Супрасльская) из греческого άμην» [141, т. 1, с. 76]. Однако значение греческого слова не разъясняется. Вместе с тем предшествующее слово этимологизируется так: «аминь – “высокопоставленное лицо при дворе турецкого султана” [Пересветов, XVI в.; Гудзий, Хрест. 228]. Из турецкого, кыпчакского, уйгурского (из арабского) ämin: 1) “надежный, верный”, 2) “надсмотрщик, городской голова”» [141, т. 1, с. 76]. Иными словами, значение «надежный» из турецкого вошло даже в русский язык.
Бурса. Это слово известно в русском языке со значением «общежитие для семинаристов». М. Аджи дает ему более широкое толкование: «Бурса – общежитие для бедных студентов. Слово выводят из латинского bursa – “сумка”, “кошелек”, объясняя тем, что в Средние века так называли кассу какого-либо союза. Крайне сомнительное объяснение. Идея подобных учреждений и их название – явно заимствование у тюрков в V в., и тому есть ряд доказательств. В переводе с древнетюркского bursaη (бурсан – бурса) – “монашеская община”, что абсолютно точно передает истинный смысл слова бурса» [3, с. 260].
Иначе трактует это слово словарь М. Фасмера: «бурса – “духовное училище, общежитие при нем”. Из польского bursa (с XVI в.) или немецкого Burse, которые восходят к среднелатинскому bursa, греческому βύρσα “мешок” с переносным значением “товарищество”» [141, т. 1, с. 247]. Таким образом, исходным значением признано греческое, но ни в одном языке мира слово «мешок» не имеет переносного значения «товарищество». Так что общепринятое значение действительно весьма сомнительно, и, вероятно, М. Аджи прав.
Камилавка. М. Аджи разъясняет его смысл: «камилавка – у христиан головной убор лиц священного сана. В IX в. так называли императорские венцы и папскую тиару. С XV в. камилавку носит духовенство. Происхождение слова связывают с греческим kámëlos (верблюд). Название якобы восходит к шапке из верблюжьего (kámëlos) волоса. Версия малоубедительна. Какая связь верблюда с царским венцом и папской тиарой?
Налицо очередное заимствование из тенгрианства. Название головного убора восходит к qam jelvi, состоящему опять же из двух древнетюркских слов, qam (священнослужитель) и jelvi (священнодействие). Сцены священнодействия сохранились в наскальной живописи Алтая. Известно, что у тюрков священнослужитель во время священнодействия обязательно надевал подобный головной убор. У христиан такого головного убора не было. Введя его в свои обряды, христиане стали искать объяснение незнакомому названию. Кроме неуклюжего греческого “верблюда”, ничего предложено не было» [3, с. 264–265].
Очерк деполитизированной истории (Продолжение 2.)
В. А. Чудинов
Разнообразие жителей закрытых пространств. Но и типы жителей закрытых пространств тоже многообразны. Скажем, горцы, или жители городов, или жители пещер с разветвленными ходами сообщений, или жители мелких островов, где вражеский корабль может врезаться в скалу, сесть на мель или не сможет развернуться нужным образом в ответ на атаку аборигенов.
Цель данного раздела. Этот раздел написан для того, чтобы показать, что двум разным типам человеческой ментальности соответствуют два различных типа цивилизации. Для одной ментальности характерны государственный строй, наличие армии, полиции и чиновников, накопление денег и стремление к завоеванию новых земель, для другой – храмовый строй, большое число жрецов и учителей, накопление информации, стремление к нравственному и духовному совершенствованию, приобретению новых знаний и навыков.
Понятно, что история Европы – это борьба между сторонниками одного типа цивилизации (и одной ментальности) со сторонниками другого типа цивилизации и другого типа ментальности. Или, другими словами, борьба северных евразийцев с пришельцами из южных мест Азии.
Повторяемость поведения. Нынешняя историография Европы совершенно не замечает, по меньшей мере, три тюркские экспансии в Европу, поскольку каждое из этих завоеваний происходило под своим именем, то есть под именем конкретных тюркских племен, отчего историки смогли заметить только особенное и просмотрели общее.
Так, можно говорить о сравнительно недавнем турецком завоевании Малой Азии, когда ее сначала заняли турки-сельджуки, а затем – турки-османы, создавшие Османскую империю. Вплоть до XIX в. эта империя, включавшая в себя Грецию, Болгарию, Румынию, часть Сербии, была самой сильной страной Европы в военном отношении.
Несколькими веками ранее произошло так называемое татаро-монгольское нашествие, жертвами которого стали Россия и ряд европейских государств. Ведущим этносом в этом завоевании опять-таки были тюрки, а вовсе не монголы, как нас пытается уверить официальная историография.
И наконец, наиболее ранним явилось завоевание Ютландии, а затем Саксонии, Швеции, Норвегии и Англии племенами кимвров, тевтонов и свевов.
narodworld.ruЮтландия
allyslide.comДания 1. Расположена на полуострове Ютландия 2....
Киль — крупнейший город немецкой части полуострова
Южная треть полуострова Ютландия является федеральной землёй ФРГ Шлезвиг-Гольштейн. Она состоит из двух частей, бывших герцогств Шлезвиг и Гольштейн, которые переходили от датских к немецким правителям и обратно несколько раз. Последнее изменение датско-немецкой границы произошло в 1920 году, когда к Дании отошла территория Северного Шлезвига (ныне Южная Ютландия).
Исторически южной границей Ютландии являлась река Айдер, которая также являлась границей между Шлезвигом и Гольштейном, а также границей датско-германских сфер влияния с IX века до 1864 года. Хотя большая часть земли Шлезвиг-Гольштейн географически является частью полуострова Ютландия, большинство немецких жителей не идентифицируют себя с Ютландией и не называют «ютландцами», регион здесь чаще называют Северной Германией (нем. Norddeutschland), а себя жители считают северными немцами (нем. Norddeutsche).
Крупнейшими городами немецкой части Ютландии являются Киль, Любек, Фленсбург и Ноймюнстер.
Кроме того, на наших глазах разворачивается завоевание Крыма крымскими татарами. В 40-е гг. XX в. по указанию И. В. Сталина этот тюркский народ был депортирован из Крыма в связи с тем, что принимал немецко-фашистских оккупантов хлебом-солью. Я полагаю, что никакой склонности у крымских татар к фашизму не было, просто в немцах они приветствовали представителей своего этноса, европеизированных тюрок. В настоящее время, когда правите
льство независимой Украины стремится освободить Крым от русского населения, крымские татары претендуют не только на те земли, с которых они были депортированы, но и на все, что они захватывают совершенно нелегитимным способом.
Характер завоеваний был во многом сходным, поэтому, рассмотрев то из них, о котором у нас сохранилось больше информации, мы можем сделать некоторые сравнительные выводы.
Турецкие завоевания. Первый – третий периоды. Я позволю себе процитировать монографию Ю. А. Петросяна о возникновении и гибели Османской империи: «Когда и как появились в Малой Азии те тюркские племена, историческое развитие которых привело к образованию в XI в. сильного государства турок-сельджуков? Откуда пришли они в Малую Азию и что принесли в мир, представлявший собой конгломерат многих народов, средоточие самых различных культурных традиций? С чем столкнулись пришельцы в новых для них краях, как осваивали незнакомые традиции хозяйствования и военного искусства, культуры и быта? – Тюркские племена стали проникать в Малую Азию с конца IV в.» [102, с. 5]. Из этого следует, что государство турок-сельджуков достигло вершин своего развития примерно за шесть веков.
Следующий отрывок дает тоже весьма интересную информацию: «Шли они самыми разными путями – через Кавказ и Иран, через Причерноморье и Балканы» [102, с. 5]. Это важно: первые проникновения в страну, которую они хотят захватить, вовсе не носят характера откровенного нападения. Нет бесчисленных орд завоевателей. Нет пограничных стычек и осад городов. Нет даже видимых перемещений больших масс населения. Происходит некая, говоря медицинским языком, инфильтрация тюркского населения в небольших количествах, по разным направлениям и вроде бы с разными целями.
«Их появление в Малой Азии было, в частности, связано с Великим переселением народов, походами гуннов Аттилы и вторжениями в Малую Азию в VI–VII вв. больших масс булгар и сувар. Булгар, а несколько позже и аваров, византийские императоры селили в своих малоазийских владениях. Примечательно, что уже в конце VI в. среди жителей Константинополя были представители некоторых тюркских племен, вероятнее всего, аваров, булгар и хазар. Во всяком случае, когда Византия посылала ответное посольство в Тюркский каганат, который в VI в. занимал обширные территории от Китая до границ Византии и Ирана, в свите посла было более ста константинопольских тюрок. Некоторые византийские императоры были женаты на хазарских принцессах. В VII в. в Малой Азии появилось немало хазар, а в IX в. при дворе императоров была даже хазарская гвардия. Но в целом результаты проникновения тюркских племен в VI–VII вв. были незначительны и этническую картину Малой Азии в тот период не изменили. Пришельцы быстро растворились в местном этносе» [102, с. 5]. Как видим, именно для периода инфильтрации характерно достижение двух результатов: в целом небольшое проникновение тюркских племен на подлежащую захвату землю и вхождение тюрок в руководство страной на самом высоком уровне (королевы, придворные, личная гвардия, охрана дворца). Следствием первого результата оказывается неточность датирования начала захвата территории и отсутствие внешних признаков такого захвата; к тому же вроде бы тюркское население ассимилируется с местным этносом, так что его как бы и нет. На это уходит три-четыре века.
«Ситуация стала серьезно меняться в VIII–IX вв., после того как произошла почти полная исламизация тюркских племен Средней Азии и Хорасана. Арабские халифы стали широко использовать эти племена для набегов на земли Малой Азии. В результате в IX в. в Анатолии уже существовало много поселений среднеазиатских тюрок, а их военные отряды составляли главную силу халифов в пограничных анатолийских провинциях халифата. Порой вожди тюркских племен вели себя в этих районах как независимые владетели» [102, с. 6]. Это – новый период, когда тюрки выходят из тени, подчиняясь теперь только наиболее сильному властителю на данный период. Так, в период арабских завоеваний они принимают ислам и становятся правоверными мусульманами; в наши дни в Крыму они вдруг оказываются украинскими националистами и под знаменем Украины начинают борьбу с русским населением Крыма. Таким образом, тюрки – наиболее верные слуги сильной власти, нередко они составляют ее военные отряды, что дает им возможность вполне легально расселяться на обширных территориях, не вызывая подозрения в их захвате. Как видим, этот период «верного служения» оказывается не очень продолжительным, занимая пару веков. Теперь нет смысла в ассимиляции с местным населением и в имидже «незаметного иностранца».
«Новая тюркская волна хлынула в Малую Азию в X столетии. В начале века там появилось несколько крупных тюркских племен, которые покинули Приаралье в результате неудачно для них сложившихся войн с другими тюркскими племенами. В том же веке тюрки активно проникали в Малую Азию со стороны Балкан. Это были главным образом печенеги, узы и куманы. Многие из них поступали на военную службу к византийским императорам» [102, с. 6]. Как видим – это следующий, третий исторический период, составляющий еще два века; его можно было бы назвать периодом тюркизации данной местности. В результате этого периода тюрки уже не нуждаются ни в роли «незаметного иностранца», ни в сильном покровителе; они образуют собственное государство, где, однако, сосуществуют с другими этносами.
Существовало ли этническое разнообразие в Малой Азии до тюркского нашествия? На этот вопрос современная историческая наука отвечает положительно. Для примера можно рассмотреть карту расселения народов Малой Азии в первом тысячелетии до н. э., то есть до появления там тюркских племен (рис. 1) [46, с. 356].
Как видим, в Малой Азии существовало более десятка различных народов, среди которых можно отметить греков, фракийцев, битин, мисов, лидийцев, карийцев, ликийцев, лувийцев, фригийцев, протоармян, пафлагонян, хурритов, арамеев и др. Все они были либо вытеснены, либо истреблены, либо ассимилированы турками. Сегодня Малая Азия называется Турцией по имени населяющего ее народа. Но турок там очень мало.
Рис. 1. Карта расположения различных народов в Малой Азии в первом тысячелетии до н. э.
Турецкие завоевания. Четвертый период. После того как складывается собственное государство, тюрки вооружаются и начинают меряться силами с самой сильной в военном отношении империей. Для сельджуков такой период начался с XI в.
«19 августа 1071 г. у стен крепости Маназкерт на востоке Малой Азии, на землях, формально принадлежащих императору византийцев, стояли в ожидании битвы два больших войска. Одно из них возглавлял византийский император Роман IV Диоген, вторым командовал султан турок-сельджуков Алп-Арслан. Ни рядовые воины, ни полководцы не сознавали, сколь многое в будущем Малой Азии определит исход предстоящего сражения. Роман надеялся победой спасти малоазийские владения империи от натиска сельджуков и укрепить свой пошатнувшийся трон. Алп-Арслан стремился к расширению своих владений.
Сельджукская опасность грозила византийцам уже не первый год. За несколько лет до битвы у Маназкерта войска Арп-Арслана разорили Армению. Желая остановить дальнейшее продвижение сельджуков, император Роман еще летом 1068 г. выступил в поход против Арп-Арслана. Почти два года ему сопутствовала удача, но 19 августа 1071 г. стало для византийской державы роковым днем.
Войско византийцев насчитывало около 80 тысяч человек. Среди них было немало иноземных наемников, в том числе и русских воинов. Историки по-разному излагают ход сражения, но в оценке его исхода они едины: армия Романа была полностью разгромлена. Сам император, проявивший в сражении недюжинную храбрость, попал в плен. Судя по дошедшим до нас сведениям, Роман Диоген стал жертвой предательства своих военачальников, действия которых направляли его враги из среды высшей константинопольской знати. Во всяком случае, в решающий момент Романа покинул его арьергард под командованием Андроника Дуки – сына одного из противников императора. Более того, Андроник Дука посеял ложный слух о поражении передовых отрядов Романа и его бегстве с поля боя.
Все значение исхода битвы при Маназкерте для будущего Малой Азии стало ясно лишь со временем. Но уже в те дни, когда заключался мирный договор между Романом Диогеном и Арп-Арсланом, все понимали, что сельджуки открыли себе путь в Малую Азию. Большая часть малоазийских владений империи (Маназкерт, Эдесса, Манбидж и Антиохия) перешли под власть сельджуков в качестве залога верности императора условиям договора, по которому Роман Диоген обязался внести огромный выкуп за свое освобождение из плена и платить сельджукским султанам ежегодную дань.
Победа сельджуков в битве при Маназкерте знаменовала собой начало длительной исторической полосы господства тюркских племен на землях, которые были политы потом и кровью многих народов, создавших здесь очаг цивилизации и культуры. После битвы при Маназкерте вся Малая Азия в течение нескольких лет оказалась под властью сельджуков» [102, с. 6–7]. Итак, для четвертого периода характерен полный переход всей без изъятия местности под тюркский контроль.
Попытки моделирования начальной германской истории. То, что кимвры, тевтоны и свевы осмелились напасть на Римскую империю во II в. до н. э., говорит о том, что они уже прошли четвертый этап, и вся Ютландия безраздельно принадлежала им. Это означает, что ушли примерно один-два века на окончательную тюркизацию данной местности (III–II вв. до н. э., IV этап); столько же на первичную тюркизацию Ютландии (V–III вв. до н. э., III этап) и еще пара веков на верное служение местному славянскому (русскому) населению этих мест (VII–V вв. до н. э., II этап). Что же касается периода инфильтрации, то он, видимо, действительно начался с XI в. до н. э., после Троянской войны.
________________________________________________________
Г. Люден, ([96])
(96. Hist. d'Allemagne, par Luden. Edit. par M. A. Savagner)
изучая Историю древней Германии, и испытав томительную непрерывную борьбу с темнотой, смутой преданий и с тяжким трудом извлечь из них истину, сознается, что эта смута заключается не в самой Иcтории,
а в историках, которые по ведению и неведению нарушали самый простой смысл преданий.. Этот справедливый упрек лежит не столько на древних историках, сколько на историках времен истинно варварских, когда, существовавшия некогда, добросовестность и отчетливость в переписке рукописей, заменились подлогами, умышленными и невежественными изменениями, для потребностей времени, и для укоренения в недрах Истории генеалогическаго древа не только пришлых личностей, но и народов.
Чтоб избежать упомянутой Люденом смуты в изысканиях истины, мы обращаемся прямо к простому смыслу преданий, боясь не столько темноты их, сколько затемнения.
В изданном опыте свода и поверки сказаний о первобытных населенцах Германии, ([97])
_____________________________________
Исторические периоды как следствие этнической психологии. Как видим, все четыре периода развития тюркских государств на новых территориях отражают тюркский менталитет. В самом деле: первый период характеризуется тюркским проникновением в чужую страну. Здесь тюрки – чужие, поэтому они ведут себя как люди несмелые, случайные, законопослушные, разделяющие все положения страны-хозяина. Скажем, современные европейские путешественники себя так не ведут. Европейцы подчеркивают, что у них есть денежные средства, защищающие их могучее государство, сильная европейская культура и собственное мнение, часто не совпадающее с тем, которое предлагается им в стране пребывания. Европейцы вовсе не желают быть незаметными, они не конформисты. Однако у них и у тюрков разные цели: европейцы интересуются восточной экзотикой и покидают чужую страну в убеждении, что у них дома все обстоит много лучше; тюрков вовсе не интересует особенность жизненного уклада народа, на территории которого они обосновались. И тюрки никуда не уезжают, они живут в убеждении, что готовят плацдарм для того, чтобы через несколько поколений сюда пришла основная масса тюркских народов, которая сметет все устои нынешних хозяев. Скорее всего, эти цели осуществляются на бессознательном уровне.
Во второй период тюрки пытаются освоить тот вид деятельности, благодаря которому они могут выдвинуться на положение первого народа среди живущих на данной территории иностранцев. При этом безразлично, какой идеологии они будут служить. Если это страна тюрков-язычников, они будут ревностными поклонниками культа Тенгри; если страна мусульман, они будут правоверными почитателями ислама. Если нужно заниматься торговлей, они могут взять в свои руки, например, все рынки столицы, как это происходит последние несколько лет в Москве, где рынками командуют азербайджанцы. Торгуют они хорошо, не обсчитывают и не обвешивают; впрочем, так же хорошо они во второй период исполняют любую возложенную на них обязанность. Постепенно они становятся первыми среди иностранцев и вторыми по отношению к хозяевам.
Третий период характеризуется лишь переменой места: тюрки становятся в чужой стране хозяевами, а бывшие хозяева – подчиненным этносом. Куда исчезают бывшие качества: скромность, незаметность, незлобивость, уступчивость! Теперь хозяин тюрок!
В четвертый период тюрки показывают, что все народы в побежденной стране должны жить по их, тюркским, законам и испрашивать у них, тюркских правителей, право на занятие традиционными видами деятельности. Так, во времена татаро-монгольского ига русские князья должны были ежегодно получать из рук хана ярлык на княжение. Не захочет хан, не будет у него настроения, и русский князь потеряет право на владение собственными землями. Может хан и просто убить князя – дозволено!
БЛИЗОСТЬ ЯЗЫКОВ
«Зубы», или Начало цепи странных совпадений
Первым на наличие «странностей» обратила мое внимание преподаватель английского языка Российского университета дружбы народов, казашка по национальности Улданай Бахтикиреева, которая очень удивилась тому, что казахское слово ТИС – «зуб, зубы» походило на английское слово TEETH – «зубы». Заметим, что в узбекском языке слово «зубы» звучит как ТИШ, то есть ТИСХ, а в английском – как ТИТХ. Иными словами, имеется некоторое фонетическое соответствие. К тому же существовала и семантическая близость. Правда, сходство некоторых слов – наименее доказательный материал, поскольку могло иметь место заимствование слова из одного языка в другой. Однако Англия и Казахстан – страны очень далекие друг от друга, к тому же англичане и казахи в истории никогда не нападали друг на друга и даже никогда не соприкасались. Но если предположить, что германцы вначале были тюрками, все встает на свои места. Получается, что некоторые слова бытовой лексики благополучно сохранились в германских языках. Следовательно, выискивать такие реликты – задача далеко не бесперспективная.
Ярлык. В словаре Макса Фасмера мы читаем о происхождении этого слова следующее: «Древнерусское ЯРЛЫКЪ – “ханская грамота” (грам. 1267 г., Срезн. III, 1660 и сл.). Заимствовано из тюркского, сравни аратское, туринское jarlyk “султанский указ, грамота, дворянская грамота”; уйгурское, алтайское… куманское jarlyk “указ, приказание”… чагатское “приказ, указ, царская грамота”» [141, т. 4, с. 561]. Таким образом, никаких сомнений в тюркском происхождении данного слова нет.
Но вот мы читаем сочинения так называемых новых хронологов – представителей альтернативной историографии. Например, одну из книг С. И. Валянского и Д. В. Калюжного. Они пишут: «Известно, что монгольские ханы давали русским князьям “ярлык на княжение”, по сути, временную доверенность на управление территорией. Но “ярлык” – исконно европейское слово. Ярлами в Скандинавии (эрлами в Англии) назывались знатные люди, подчиняющиеся королю и выполняющие на местах его волю. В конце XIII в. их стали называть иначе, герцогами в Швеции, графами в Англии и так далее. Jahrlicke означало “вассальное обязательство”, jahrlich – “почетное звание”, jahrlish – “годичное ленное обязательство”. Слово Jahrlich в современном немецком языке до сих пор означает “годичный, ежегодный”» [20, с. 341–342]. Таким образом, слово в тюркском и немецком языках совпадает не только по форме, но и по значению: «ежегодная грамота, дающая определенные права».
Само по себе совпадение немецкого и тюркского слов должно вызвать удивление: ведь по существующей историографии тюрки никогда не доходили до Германии, а немцы не вступали в контакт с турками, азербайджанцами или крымскими татарами. Откуда же такое совпадение? Между тем управление покоренными народами на третьей стадии завоеваний со стороны тюркских правителей – характерная черта тюркской психологии. И выдача разрешений на минимальный разумный срок, всего на год – тоже тюркская черта.
Конечно, слова тюркского и немецкого языков несколько различны. И дело не только в конечном согласном звуке, но и в ударении: тюркское слово имеет ударным последний слог, немецкое – первый. Кроме того, у немецкого слова корень «jahr» (существительное «das Jahr» означает «год»), тогда как в тюркском слове преобладает семантика «указ, распоряжение, приказ, грамота». Немецкое слово отличается более широкой семантикой, поэтому вполне допустимо, что турки-сельджуки заимствовали из немецкого (в прошлом тюркского) языка слово jahrlich в значении «ежегодный» и применили его в форме «ярлык» для ежегодных распоряжений султана.
Атаман. Чтобы повысить доказательность ономастики, следует обратиться не к отдельным лексическим вкраплениям, а найти слово, которое выступало бы как некий постоянный член, некий формант при образовании других слов. И такое слово, общее для тюркских и германских слов есть: МАН/МЕН. Правда, в германских языках оно означает ЧЕЛОВЕК/ЛЮДИ, тогда как в тюркских – Я/ЛИЧНОСТЬ.
Казахский поэт и ученый Олжас Омарович Сулейменов пытается понять ряд тюркских слов, вошедших в состав русского языка. Он пишет: «Вероятно, термин КУМАН этимологизировался как КУ-МАН. КУ во многих тюркских языках обозначает лебедя. МАН – участвует в сложных лексемах южнотюркских языков в значении “человек” (сравните: ТУРКМЕН = ТЮРКСКИЙ ЧЕЛОВЕК и др.). Скорее всего, формант заимствован из индоевропейских языков» [132, с. 117]. Мне в данной фразе очень понравилась локализация: южнотюркские языки, к которым, разумеется, относится и туркменский, хотя типология тюркских языков пока еще не устоялась. Теперь надлежит проверить, действительно ли речь идет о заимствовании всего нескольких слов из германских языков в тюркские, или же можно говорить об исходных тюркских словах.
Итак, если бы слова заимствовались из германского в тюркские, то 1) они были бы весьма редки и 2) не появлялись бы в тюркских фамилиях. Здесь, в примере О. О. Сулейменова, мы видим слово КУМАН со значением ЛЕБЕДЬ, от которого образовались фамилии, в том числе и русские: КУМАНИН и КУМАНЕВ, то есть ЛЕБЕДИН и ЛЕБЕДЕВ. Фамилия эстрадного певца тюркского происхождения звучит как ГАЗМАНОВ. Это не имеет ни малейшего отношения ни к ГАЗУ, ни к германской фамилии МАН. Если считать, что ГАЗ – это озвонченное тюркское слово КАЗ, то есть ГУСЬ, то ГАЗМАНОВ означает ГУСЕВ. А знаменитый марш «День Победы» сочинил композитор с тюркской фамилией ТУХМАНОВ. Всем известна тюркская фамилия РАХМАНОВ, есть великий русский композитор РАХМАНИНОВ. Таким образом, тюркские фамилии с формантом МАН не редкость.
Но существуют и другие слова с формантом МАН. Так, предводителем отряда казаков выступает АТАМАН. С позиций тюркских языков АТА – ОТЕЦ, МАН – ЧЕЛОВЕК. Таким образом, АТАМАН – ЧЕЛОВЕК-ОТЕЦ, БАТЯ.
Но С. И. Валянский и Д. В. Калюжный объясняют этимологию этого слова иначе, выводя его не из тюркского, а из немецкого языка: «Немецкое Autmann превратилось в атамана» [20, с. 340]. Заметим, что в немецко-русских словарях емкостью до 100 ООО слов подобное существительное отсутствует; нет в немецком языке и приставки АУТ. Следовательно, тюркское АТА (отец) превратилось в немецкое слово АУТ и уже перестало восприниматься как ОТЕЦ, поскольку слова ОТЕЦ, ПАПА по-немецки звучат, как VATER, VATTI. Иными словами, исследователи правильно подметили схождение между немецким и тюркским словами, но только вектор направили в противоположную сторону. Это тюркское слово АТАМАН превратилось в немецкое АУТМАНН.
Но тут же возникает ряд вопросов: если слово АТАМАН означает не просто БАТЯ, а «предводитель казачьего войска», то как быть со словом КАЗАК? Оно тоже тюркское по происхождению?
Казак. Да, как бы странно это ни казалось на первый взгляд. Слова КАЗАК и КАЗАХ – тюркские, но лишь чуть иначе произнесенные разными тюркскими народами. В переводе означают ГУСЬ БЕЛЫЙ. Хотя мы не знаем подобных слов в германских языках, однако можем понять, что слова «хорунжий» и «есаул» тоже тюркские. Иными словами, первоначально казачьи войска представляли собой тюркские отряды самообороны. Позже они вошли в состав русских войск, но обычно дежурили на границах России, играя роль пограничных отрядов. Будучи слабее регулярных частей, они могли отразить передовые отряды неприятеля. Отсюда становится понятным, почему регулярные римские войска смогли наголову разбить тюркскую орду, а менее сильным соперникам одолеть кимвров или тевтонов не удалось.
Трубадур. На первый взгляд, это слово напоминает русское «трубадуй». В одной из шуточных песен В. Высоцкого звучит строка: «Затрубили во дворе трубадуры». Однако французские трубадуры ни в какие трубы не дули, это были, прежде всего, поэты. «И сам “трубадур” хорошо выводится от тюркского корня, хотя его начинают ныне от французского “trobar” (trobar – слагать стихи). Прекрасно. Но как оно попало во французский язык и во Францию? Не иначе как вместе с поэзией трубадуров.
В древнетюркском словаре есть выражение “tori-bar”, значит, не просто “творить”, “слагать стихи”, а делать это на ходу, непринужденно, например, странствуя или бродя. Ну, когда душа поет и нет сил молчать. “Бродячий певец”, “бродячий поэт” – вот перевод слова, которое в Южной Франции появилось вместе с ашугами. В тюркских поселениях только и слышалась та мелодия души, рвущейся наружу» [4, с. 282].
Ура. По-русски слово не этимологизируется. «Возглас “ура” Европа слышала со времен Аттилы и медленно привыкала к нему. Правда, если быть точным, кричали не “ура”, а “хурай”, что на древнетюркском обозначало “спаси и помилуй”. Другое его значение – “бей”, “рази”, то есть призыв к атаке. Этот возглас вызвал панику в римских войсках в 312 г., не сразу привыкли к нему римляне» [4, с. 377].
Йогурт. В советское время мы почти не знали этого молочнокислого продукта, но затем разнообразные йогурты пришли к нам из Германии. Немцы их очень любят. Мурад Аджи по этому поводу пишет: «Йогурт, который так полюбился Европе, тоже пришел от степняков: дословно по-тюркски это – “кислое молоко”» [3, с. 25]. Вероятно, название сохранилось в немецком языке с давних пор.
Слова, относящиеся к религии
Эти тюркские слова вошли практически во все европейские языки, но, видимо, через посредство немецкого. Хотя предлагающий их тюркское происхождение Мурад Аджи привел их довольно много, я отобрал только те, которые, на мой взгляд, не имеют славянского происхождения, ибо по ошибке этот исследователь причислил к тюркским и ряд чисто славянских слов. У него этой проблеме посвящена целая глава под названием «Исчезнувшее наследие».
Аббат. «Это слово выводят из арамейского “або” или “авеа”, так якобы обращались к учителю синагоги. С V в. “аббатом” называли настоятеля монастыря (Бенедиктинского, Клюнийского, Цистерцианского орденов).
Слово “аббат” вошло в церковный обиход со времен Аттилы. На языке древних тюрков “аббата” (abate aba + аффикс ta) означало ОКОЛО ОТЦА. Это выражение и отразило идею аббатства: ученики Бенедикта Мурсийского селились рядом со “святым отцом”. Существовал целый ритуал.
Европейские аббатства повторили устав древних тюркских и ламаистских монастырей, которые придерживались тенгрианских традиций. Устав делил монастыри на два типа: для изучения философии и для наставления верующих.
В Казахстане, например, сохранились святые места, в названии которых встречается слово “аббат”. А в Актюбинской области в Абат-Батайске уцелели здания древних храмов, следы монашеских келий, сюда приходили паломники» [3, с. 255–256].
Словарь М. Фасмера дает, однако, иную этимологию: «Аббат – настоятель католического монастыря, из итальянского abbate, латинского abbas atis. Ср. Авва» [141, т. 1, с. 56]. «Авва – “настоятель, знаток писания”, церковно-славянское, древнесербское, древнерусское авва – то же, из греческого άββαζ» [141, т. 1, с. 58]. Между тем греческое значение в словаре не определено, поэтому считать его исходным вряд ли возможно. Тем самым вполне допустима трактовка М. Аджи.
Акафист. «Хвалебные церковные песнопения. Древнейшим в христианстве считается акафист, написанный в VII в. по случаю избавления Богородицей Константинополя от нашествия врагов.
По официальной версии слово произошло от греческого akathistos и означает “не сидящий”, поскольку, мол, акафист исполняется стоя. Сомнительное толкование. Хотя бы потому, что чтение и пение молитв стоя у греков называлось “стаденс” (стояние).
Точнее иное. Слово “акафист” – адаптация древнетюркского выражения aq apižik, состоящего из aq (благоприятный) и apižik (abišik) (посвящение, особая молитва). Что передает суть акафиста!
В выражении aq apižik заслуживает внимание второе слово apižik. При помазании на царский трон или рукоположении в духовный сан тенгриане совершали обряд посвящения “апизик” (apižik, abišik), у тюрков даже бытовало выражение “…ęl ornïlïy abiškig teg” (“… как помазание на царский трон”). Впервые об этом написано письмом брахми (возникло в I тысячелетии до н. э.), что указывает на древность тюркского выражения и обряда.
Как видим, неуместное для молитвы слово “не сидящий” – это попытка объяснить незнакомое тюркское выражение, принятое в тенгрианстве (aq apižik – акапизик – акапис – акафис – акафист – akathistos).
Это хвалебное пение в честь Бога Небесного в VII в. было заимствовано Церковью у тюрков, согласно ее же документам, по инициативе папы Григория Великого» [3, с. 256–257]. Собственно говоря, словарь М. Фасмера подтверждает слова Аджи: «“Акафист – хвалебное песнопение в православной церкви, которое поют стоя”; древнерусское “акафистъ” (XI в.)» [141, т. 1, с. 65]. Объяснение действительно странное, ибо в православной церкви абсолютно все делается стоя, поскольку для сидения там ничего не предусмотрено. Поэтому подчеркивать «стояние» в православной церкви нелепо, и в данном случае с критикой традиционной этимологии со стороны М. Аджи я полностью согласен. Вместе с тем я сомневаюсь в тюркской традиции насчет тенгрианских храмов – ни один из них до нас не дошел. Вполне возможно, что «особые молитвы» могли читаться верующим где угодно, например дома.
Еще одним элементом, повышающим вероятность гипотезы М. Аджи, является переход АКАПИС – АКАФИС, поскольку тюркское придыхательное Пх действительно воспринималось окружающими, как Ф.
Аминь. «Аминь – “да будет верно”, заключительное слово молитвы. Оно якобы из Ветхого Завета. Однако сами богословы отмечают, что “аминь” в Новом Завете звучит в ином значении, чем в еврейских книгах. Это противоречие легко устраняется: христиане взяли у тенгриан не только сам обряд богослужения, но и многие термины, его сопровождающие. По-тюркски amin означает “нахожусь в безопасности”, “защищен”.
Традиция произносить amin (амин) в конце молитвы отмечена у тюрков еще в глубокой древности. Ее истоки – в культе, который сложился задолго до новой эры: к душам предков (amin) обращались они за помощью и защитой. У чувашей, например, принята молитвенная формула “Амин, Турã, çырлах!” – “Аминь, Тура, помилуй!” (“Тура” – обращение к Тенгри у чувашей). Таким образом, завершение молитвы словом “амин” получает свое естественное объяснение» [3, с. 257–258].
Словарь М. Фасмера дает такое толкование: «аминь – древнерусское, старославянское аминь (Супрасльская) из греческого άμην» [141, т. 1, с. 76]. Однако значение греческого слова не разъясняется. Вместе с тем предшествующее слово этимологизируется так: «аминь – “высокопоставленное лицо при дворе турецкого султана” [Пересветов, XVI в.; Гудзий, Хрест. 228]. Из турецкого, кыпчакского, уйгурского (из арабского) ämin: 1) “надежный, верный”, 2) “надсмотрщик, городской голова”» [141, т. 1, с. 76]. Иными словами, значение «надежный» из турецкого вошло даже в русский язык.
Бурса. Это слово известно в русском языке со значением «общежитие для семинаристов». М. Аджи дает ему более широкое толкование: «Бурса – общежитие для бедных студентов. Слово выводят из латинского bursa – “сумка”, “кошелек”, объясняя тем, что в Средние века так называли кассу какого-либо союза. Крайне сомнительное объяснение. Идея подобных учреждений и их название – явно заимствование у тюрков в V в., и тому есть ряд доказательств. В переводе с древнетюркского bursaη (бурсан – бурса) – “монашеская община”, что абсолютно точно передает истинный смысл слова бурса» [3, с. 260].
Иначе трактует это слово словарь М. Фасмера: «бурса – “духовное училище, общежитие при нем”. Из польского bursa (с XVI в.) или немецкого Burse, которые восходят к среднелатинскому bursa, греческому βύρσα “мешок” с переносным значением “товарищество”» [141, т. 1, с. 247]. Таким образом, исходным значением признано греческое, но ни в одном языке мира слово «мешок» не имеет переносного значения «товарищество». Так что общепринятое значение действительно весьма сомнительно, и, вероятно, М. Аджи прав.
Камилавка. М. Аджи разъясняет его смысл: «камилавка – у христиан головной убор лиц священного сана. В IX в. так называли императорские венцы и папскую тиару. С XV в. камилавку носит духовенство. Происхождение слова связывают с греческим kámëlos (верблюд). Название якобы восходит к шапке из верблюжьего (kámëlos) волоса. Версия малоубедительна. Какая связь верблюда с царским венцом и папской тиарой?
Налицо очередное заимствование из тенгрианства. Название головного убора восходит к qam jelvi, состоящему опять же из двух древнетюркских слов, qam (священнослужитель) и jelvi (священнодействие). Сцены священнодействия сохранились в наскальной живописи Алтая. Известно, что у тюрков священнослужитель во время священнодействия обязательно надевал подобный головной убор. У христиан такого головного убора не было. Введя его в свои обряды, христиане стали искать объяснение незнакомому названию. Кроме неуклюжего греческого “верблюда”, ничего предложено не было» [3, с. 264–265].
Источник: nethistory.su
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]