Восстание ленинградцев, которое поддержали русские писатели всей России

Еще живы участники и свидетели событий 30-летней давности, когда противоборство патриотов и либералов, не сдерживаемое партийными функционерами, стало открытым. Обнаружилась яростная непримиримость различных концепций развития страны. Дискуссии не получалось, поскольку в СССР произошел ползучий переворот.

О негативных последствиях экономического и политического курса, по которому в середине 80-х годов прошлого века начал двигаться СССР, одними из первых предупреждали литераторы. Они писали и говорили, что продолжение взятого курса будет губительным для Отечества. Писатель-фронтовик Юрий Бондарев на XIX-й конференции КПСС (1988 г.) сравнивал происходящее в стране с самолетом, который взлетел, но не знает, как лететь дальше и куда приземляться. Он утверждал: «Мы непобедимы только в единственном варианте, когда есть согласие в нравственной цели перестройки, то есть перестройка ради материального блага и духовного объединения всех. Только согласие построит посадочную площадку в пункте назначения».

Как стало понятно впоследствии, «прорабы» перестройки как раз отлично знали, куда и зачем летит самолет. Их не беспокоило ни материальное благополучие, ни духовное объединение страны и народов, ее населяющих. Либерализация освобождала низменные инстинкты, открывала для них возможность обогащения, удовлетворять пагубные наклонности и страсти. Целью объявленной перестройки был разгром советского социалистического государства, разрушение многовековых нравственных основ народа.

Юрий Бондарев с беспокойством и болью говорил на партийной конференции об ответственности писателей, журналистов, средств массовой информации за духовную жизнь общества: «Безнравственность печати не может учить нравственности. Аморализм в идеологии несет разврат духа. Пожалуй, не все в кабинетах главных редакторов газет и журналов полностью осознают или не хотят осознавать, что гласность и демократия – это высокая моральная и гражданская дисциплина, а не произвол…»

Сказанное писателем, шло вразрез не только с новым курсом государства, но и с настроением тех, кто с воодушевлением поддерживал Горбачева. Сравнение страны с самолетом стоило Бондареву его дальнейшей писательской карьеры – его престали принимать в кабинетах власти. В здании Ленинградского дома писателей, вспоминают ветераны, в тот период имя Юрия Бондарева, его единомышленника Валентина Распутина, их идеологических соратников если и произносились, то либо с отрицательным посылом, либо шепотом.

Люди в стране, прежде всего интеллигенция, стали консолидироваться исходя из политических предпочтений. В Ленинградском отделении Союза писателей РСФСР в 1988 году возникло объединение писателей-патриотов «Содружество». Марк Любомудров, один из участников этого объединения, вспоминает:

— 80-е годы оказались чрезвычайно насыщенными – событиями, встречами, столкновениями, напряженной общественно-политической жизнью и острейшей борьбой – взглядов, концепций, группировок. Усилился процесс размежевания – идеологического, эстетического, политического и отчасти этнического. Главным критерием явилось отношение к России, к русскому народу, к нашему историческому и культурному наследию. Все более сплоченным и агрессивным становился лагерь либерально-космополитического направления. К сожалению, с ярко выраженным русофобским характером и пафосом.

Еще с начала 70-х, по компетентному свидетельству А. И. Солженицына (в его замечательной книге «Двести лет вместе») еврейский «разгон против русского – всё набирался». Критик Ю. Селезнев тогда, в 1977 году вернул в наш лексикон термин «русофобия». Определяя тогдашнюю борьбу идей, он писал: «Формы этой борьбы разнообразны, однако отличительной чертой идеологических установок… становится открытая русофобия, которая проявляется, в частности, и в разного рода попытках ревизии, очернительства нашей национальной истории, нашего культурного наследия от «Слова о полку Игореве» и до «Тихого Дона».

Чтобы не быть голословным, приведу наблюдения писателя Вильяма Федоровича Козлова, который некоторое время был в составе литераторской ревизионной комиссии. Он свидетельствовал: «При мне в Союз писателей принимались молодые литераторы примерно в таком соотношении – десять человек еврейской национальности и один русский… У нас в Ленинграде полное большинство захватили литераторы еврейской национальности».

Журнал «Ленинградская панорама» (№ 11-12, 1989) сообщал: «за восемь лет были приняты семьдесят человек, из которых только семеро были русскими по национальности». Сходной была и издательская политика. Причем такая ситуация была не только в Ленинграде, но и в Москве. Вадим Кожинов, изучая деятельность издательства «Советский писатель» за десять лет, начиная с 1981 года, обнаружил, что критики и литературоведы, если разделить их на «патриотов-почвенников» и «авангардистов-западников», издаются в «Советским писателем» в пропорции примерно 1 к 30. В Ленинграде, оценивает Марк Любомудров, «это соотношение приближалось к значению 1 : 60».

Долгое время «непроходным» в Ленинградское отделении, к примеру, был Леонид Ершов, доктор филологических наук, профессор, автор многих учебников для филологов, в том числе «Истории русской советской литературы», старший научный сотрудник Института русской литературы (Пушкинский дом) АН СССР, заведующий кафедрой истории советской литературы ЛГУ.

Леонид Федорович родился в 1924 году в тверской деревни, в голодном 1933 году его семья переехала в Ленинград. В 1941 году он кончил девять классов, но с началом Великой Отечественной войны он рвется на фронт, 5 июля записался в народное ополчение. Однако через два месяца его вернули домой, поскольку он не достиг призывного возраста. В армию он попал лишь в августе сорок второго года, воевал в артиллерии. 12 марта сорок третьего года он получил первое ранение. Второй раз – 3 августа в боях в районе города Мги. Второе ранение было тяжелым, Ершов потерял левую руку. Его эвакуируют в Сибирь, в шахтёрский город Прокопьевск. В госпитале Ершов экстерном окончил десятый класс, после демобилизации поступил на филфак Ленинградского университет, закончил его в 1949 году. После защиты диплома ему предложили поступить в аспирантуру Института русской литературы. В 1952 году Леонид Ершов защитил кандидатскую диссертацию «Проблемы сатиры в литературно-эстетических взглядах Салтыкова-Щедрина». В дальнейшем Леонид Федорович больше занимался проблемами советской литературы.

В 1972 году будущий архитектор перестройки Александр Яковлев в статье «Против антиисторизма», опубликованной в «Литгазете», выступил против зарождавшейся в среде русской интеллигенции «русской партии», в которой обвинил в национализме в числе других литераторов и Леонида Ершова.

В 1976 году Леонид Федорович Ершов, уже возглавлявший кафедру советской литературы в Ленинградском университете, подал документы в Ленинградское отделение Союза писателей РСФСР, имевшее право, как и Московское отделение, принимать в Союз собственным решением. Бюро секции критики Ленинградской писательской организации кандидатуру Ершова для дальнейшего рассмотрения отвергло.

В 1980 году Ершов вновь пишет заявление о приеме в писательскую организацию. Рекомендации ему дали переводчик и литературовед Дмитрий Молдавский, писатели Виктор Астафьев и Алексей Бушмин. Однако при голосовании на бюро Ленинградской писательской организации кандидатура Ершова вновь не получила нужные две трети – для положительного решения не хватило одного голоса. Ершов добился, чтобы его дело было передано в приёмную комиссию Ленинградской писательской организации. Поддержал кандидатуру Ершова директор Пушкинского Дома Николай Скатов. Однако и его авторитетного мнения оказалось недостаточно: приёмная комиссия в январе 1982 года отказала в приеме (7 человек проголосовало «за», 4 – «против»). Ершов подал новую апелляцию. Словом, в Союз он попал лишь осенью 1982 года, почти через семь лет после первого обращения в писательскую организацию.

Это лишь одно из семи успешных «приемных» дел русского литератора за десять лет. Причем человека незаурядного, внесшего существенный вклад в исследование и развитие отечественной литературы.

Астафьев в своей рекомендации отмечал: «С Ершовым Леонидом Фёдоровичем я познакомился несколько лет назад и поражён был его кипучей жизнедеятельностью. При его тяжёлых фронтовых увечьях не так-то легко ходить, ездить, да ещё в заграничные командировки, руководить кафедрой, активно участвовать в общественной работе, и при этом много и плодотворно работать в критике и литературоведении. Активная жизнедеятельность – отличительная черта того поколения, которому принадлежит Леонид Фёдорович».

Именно такие люди, фронтовики, бойцы, патриоты создали в Ленинградской писательской организации объединение «Содружество». Самой заметной акцией этого объединения стала в январе 1989 года публикация в газете «Московский литератор», где главным редактором был тогда Н. Дорошенко, Заявления, направленного против русофобии в литературной жизни России.

Кстати, «приемная» эпопея уже тогда широко известного критика Марка Любомудрова тоже растянулась на семь лет, принят он был в Союз московским секретариатом. Сегодня Марк Николаевич остается одним из немногих свидетелей событий более чем тридцатилетней давности, происходивших в писательской организации Ленинграда.

— Вместе с небольшой группой литераторов я участвовал в попытке оздоровить деятельность Ленинградской организации Союза писателей России. Мы повели борьбу за то, чтобы выделиться в самостоятельную ячейку, стать независимыми от тогдашнего писательского руководства. Дело в том, что городская организация в подавляющем большинстве состояла из евреев, многие из которых были настроены русофобски. При их поддержке руководство осуществляло антирусскую дискриминацию – в приеме новых членов, утверждении издательских планов, творческих поездок, вечеров, разных привилегий.

Ленинградская писательская организация той поры была форпостом воинствующей русофобии. Хочу подчеркнуть: мы ничего не имели против евреев, как таковых. Нас возмущала русофобия, антирусская кадровая политика представителей «малого народа» (напомню – это понятие не имеет жесткой этнической привязки). Однако напомню и выводы И. Шафаревича в его знаменитой книге «Русофобия»: «По видимому в жизни «малого народа», обитающего сейчас в нашей стране, еврейское влияние играет исключительно большую роль: судя по тому, насколько вся литература «малого народа» пропитана точками зрения еврейского национализма, естественно думать, что именно из националистически настроенных евреев состоит то центральное ядро, вокруг которого кристаллизуется этот слой».

И мы повели борьбу за восстановление справедливости. В нашу инициативную группу входили литераторы П. Выходцев, В. Козлов, Е. Туинов, А. Шевелев, Н. Утехин, А. Стерликов, ваш покорный слуга. Нас энергично поддержали прозаик Сергей Воронин, поэтесса Элида Дубровина, а также Валентин Пикуль, который хотя и жил в Риге, но пребывал в составе Ленинградской писательской организации. Так обозначился еще один период моего «рафтинга» (спортивный сплав по горным рекам на рафтах – прим. С. П.).

В январе 1989 г. газета «Московский литератор» (в Питере публикация оказалась невозможной) напечатала наше коллективное заявление в Секретариат Союза писателей. Мы просили «в порядке эксперимента» зарегистрировать наше литературное объединение как самостоятельное и подчиненное непосредственно республиканскому Правлению. Нашу группу мы назвали «Содружество»…

Мы требовали коренных перемен в кадровой политике, покончить с групповой монополией, а также такой «организации работы Союза, при которой все его члены имели бы равные и реальные права и возможности для реализации своего таланта». Мы протестовали, в сущности, против русофобии, против расовой дискриминации, против нарушений прав русского меньшинства и преследований по национально-этническим и политическим мотивам. Мы жаждали Независимости и Справедливости!…

Нас немедленно обвешали жуткими ярлыками, объявили шовинистами, раскольниками, провокаторами, клеветниками, «раздувателями» межнациональной розни и «дрязг», скандалистами и т. п. Скучно перечислять… Как и в былые времена, по меткому выражению Станислава Куняева о литературной борьбе 1930-х, «все начиналось с ярлыков». Было сделано все, чтобы похоронить нашу инициативу. Наше скромное желание равноправия было расценено как наглый бунт на всегда величаво-спокойном писательском корабле…

…Вскоре из Москвы пожаловала «комиссия» (ох уж эти комиссии – они всегда были универсальным силовым инструментом гос. и парт. номенклатуры всех времен) во главе с писателем Владимиром Санги – для проверки и умиротворения «конфликта». На 24 января 1989 г. назначили общее собрание Ленинградской писательской организации. Всем было ясно, что предстоит тяжелое сражение. Я помню, как не хотелось идти на это собрание, терзали мрачные предчувствия: ведь соотношение сил было чудовищно неравным. Некоторые из нашей группы – из песни слова не выкинешь – «заболели», сослались на «острую занятость» и пр. Не хотелось бы думать, что сдрейфили.

Снова обращусь к своему дневнику, вот моя запись после собрания: «Пришлось идти на это собрание, поскольку приехала комиссия из Москвы, и наше отсутствие истолковали бы как «бегство». Была вся еврейская орда – человек двести пятьдесят, а нас оказалось всего четверо. Кроме меня – А. Стерликов, Ю. Помозов, Э. Дубровина. Все мы и выступали. Собрание – оно проходило в Белом зале на втором этаже – длилось почти пять часов. В основном страсти бушевали вокруг вопроса — каков полный состав нашей группы, кто еще подписывал заявление…

На этом беспримерном собрании – такого в своей жизни я не видел еще ни разу – по ярости, ненависти, озлобленности этой ощеренной толпы. Кидались как крысы, лавиной. Нинов потребовал подать на нас в суд за клевету на писательскую организацию. Кавторин заявил: Любомудров – далекий от литературы человек, незаконно протащенный в Союз московской кликой… Мое выступление слушали в гробовой тишине, а после его окончания в дальних рядах зала даже раздались аплодисменты. Я начал так: «Мы забыли, что мы – люди. Мы забыли, что мы – разные люди. И уважение к различиям, к инакомыслию – норма общежития, мера уважения друг к другу… Мне стыдно, что наше собрание атмосферой более походит на камеру дознания, на застенок, чем на обсуждение, диалог творческих людей, писателей… Впрочем эта атмосфера, видимо, предопределена еще той казарменно-бюрократической структурой, каковой являлся писательский союз в сталинско-бериевские времена. А форма организации и порождает ее стиль, атмосферу общения…»

Сразу после меня к микрофону бросился журналист Ходоров (из журнала «Нева»), который с неприкрытым злорадством сообщил: «Да, выступление Любомудрова произвело сильное впечатление, но знаете ли вы, уважаемое собрание, что два дня назад на вечере журнала «Наш современник» в Доме культуры железнодорожников Марк Николаевич заявил, что наш город болен эпидемией русофобии» … Мне долго не давали вернуться на свое место, засыпая градом провокационных вопросов: Почему вы выступали на Секретариате СП в Москве? Кто еще подписал заявление? Выскочил к трибуне пушкинодомец А. Бритиков: «Вы мне ответьте, кто эта мафия, о которой написано в письме, кто эти люди?»

Все лица искажены злобой и ненавистью, желанием уничтожить и просто убить. Потом выступили А. Стерликов и Ю. Помозов, они говорили о нездоровой атмосфере в организации, о преследовании и дискриминации русских национально мыслящих литераторов. Э. Дубровина говорила на надрыве, тоном вконец замученного человека… Поскольку ее исповедь (иначе не назовешь) была напряженно-откровенной, произносилась тихим голосом, ее не перебивали, дали досказать до конца» (конец дневниковой записи).

Э. Дубровина выступала с такой трагедийной силой, что даже наши «каннибалы» на какой-то момент онемели. Столько скорби и взыскующей справедливости было в ее словах! Ощущалась выстраданность каждой фразы. Она тоже говорила о драматической участи русских литераторов, о несостоявшихся, искусственно загубленных судьбах, напоминала о нравственных и духовных традициях нашей великой литературы, которые нуждаются в поддержке и развитии. Говорила сердцем, которое разрывалось от боли…

Через месяц состоялось отчетно-выборное собрание Ленинградской писательской организации. Вместо А. Чепурова, которого посчитали, видимо, слишком вялым, «клан» избрал ответственным секретарем В. Арро. Атмосфера в зале имела все тот же характер – местечково-склочный, визгливый и злобный. В выражениях по-прежнему не стеснялись. В. Кавторин, разразившись бранью по адресу «Содружества», прямо заявил, что «надо бить в морду»… Обращаюсь снова к своему дневнику: «Прения. Первым выступил Сергей Воронин. Выступил мощно: «Я буду говорить о судьбах русских писателей в условиях групповщины…» Довольно скоро его стали перебивать, начался гвалт, шум. Воронин отбивался, как лев, — отвечал смело, напористо, энергично. Но тут подоспел «регламент», и ему так и не дали договорить до конца. Потом выступили представители «Содружества» В. Козлов, Ю. Помозов, Н. Утехин, Е. Туинов, Йоле Станишич и я. Всем нам мешали, заглушали криками и никому не дали договорить, завершить свою речь до конца. Обструкция была истерической. Противник явно потерял равновесие, исходил злобой и клокочущей ненавистью.

Но главную задачу мы, по-видимому, выполнили. Противная сторона сама себя разоблачила: стало очевидным, что ни на какое мирное «общежитие» с русскими она не пойдет. В президиуме сидели председатель республиканского правления С. В. Михалков, секретарь правления Э. Ю. Зимин, первую половину собрания – секретарь обкома КПСС Ю. А. Денисов» …

В своем выступлении С. В. Михалков по обыкновению пытался лавировать, однако, с реверансами в еврейскую сторону. Вот фрагмент его речи: «Я русский с пятнадцатого века. Но как не стыдно сегодня говорить, что кончают самоубийством по вине евреев. Можно договориться до того, что во всем виноваты коммунисты и евреи. Сами виноваты…». Но поскольку Михалков все же, юлил, а от него ждали решительного осуждения нашей группы, то вскоре и ему стали орать из зала – «регламент». И тоже не дали закончить выступление.

Почти год продолжалась наша борьба. Нападки на «Содружество» не прекращались. Сегодня мне очевидно, что дерзость наша была просто невероятной. Мы посягнули на доселе неприкасаемое. Напомню, что сами слова «русский» и «еврей» были строго табуированы режимом. Их произнесение мгновенно наказывалось обвинениями либо в шовинизме, либо в антисемитизме, надо ли пояснять, что запретными они были преимущественно для русских. Понятно и неистовство представителей «малого народа», привыкшего к монополии своей власти, к безнаказанности русофобской позиции – наш отпор оказался для них полной неожиданностью. Прощаться с монополией очень не хотелось. Посягновения на диктатуру «клана» могли показаться катастрофой».

Обсуждение ситуация, сложившейся в Ленинграде, было перенесено в Москву.

На VI пленуме Союза писателей РСФСР (13 -14 ноября 1989 года) лидер «Содружества» Сергей Воронин выступил с программным заявлением:

«На протяжении всех послевоенных десятилетий в нашей организации шла планомерная борьба за захват всех ключевых позиций. В итоге сегодня можно констатировать, что групповой клан достиг своей кульминационной цифры. Ленинградские журналы «Звезда», «Нева», «Аврора», «Искусство Ленинграда», «Костер», «Искорка» захвачены групповщиной. Мы нашли выход только в одном: выйти из состава ленинградской писательской организации и создать ассоциацию «Содружество». Я обращаюсь к пленуму, чтобы вы, своим решением , признали ассоциацию «Содружество» как официальную и юридическую организацию, пользующуюся всеми правами. В свое время, в 1946 году, был закрыт журнал «Ленинград». Ныне журнал воссоздается. Изо всего мною сказанного о чрезвычайно сложной, болезненной обстановке в отношении к русским писателям будет справедливо передать журнал «Ленинград» нашей ассоциации «Содружество».

Выступление Сергея Воронина неоднократно прерывалось бурными аплодисментами. И его тут же поддержали многие из выступающих. Взял слово Валентин Распутин:

— Самое конкретное предложение и то, чем необходимо помочь, мне кажется, «Содружеству», это все-таки предоставить права самостоятельности, о которых просит Сергей Воронин… Я предлагаю помочь ленинградцам.

Юрий Бондарев при обсуждении этого вопроса внес неожиданное предложение:

— Дорогие друзья, вот сейчас возникла мысль. А что, если нам утвердить в Ленинграде вторую писательскую организацию, как областную.

Руководитель Ленинградской писательской организации Владимир Арро, видя, что «Содружество» получает не только ту поддержку, о которой просили его члены, но и совершенно новый статус, попросил слова:

— Члены «Содружества» жалуются на дискриминацию. Мы попросили в публичной библиотеке библиографию за последние десять лет. Издания Пикуля насчитывают общий тираж пять миллионов, издания Сергея Алексеевича Воронина – четыре с половиной миллиона, издания Козлова – три с половиной миллиона – это не такие уж маленькие тиражи… Существует группа писателей, находящихся в конфронтации со всей писательской организацией Ленинграда. Но я думаю, что никто здесь не будет все-таки считать, что 400 ленинградских писателей – это групповщина, а 20 человек, входящих в «Содружество» — не групповщина. Я не против создания ассоциации. Но, товарищи, давайте одумаемся…

И все таки 14 ноября 1989 года решение было поставлено на голосование.

Юрий Бондарев:

— Давайте сейчас проголосуем за нашу резолюцию в целом. Зачитываю шестой пункт, по «Содружеству». «Учитывая сложную ситуацию, сложившуюся в Ленинградской писательской организации, в порядке эксперимента согласиться с просьбой ассоциации «Содружество» о выделении ее в самостоятельную областную писательскую организацию. Войти в вышестоящие инстанции с предложением об изменении статуса вновь организуемого журнала «Ленинград» и передаче его как органа ассоциации «Содружество» и писательских организаций Новгородской, Псковской и Калининской областей». Кто – «за», прошу поднять руки. Кто «против»? Шесть. Кто воздержался? «Шесть». Все. Принято окончательно.

Создание организации поддержали Юрий Бондарев, Валентин Распутин, Василий Белов, Татьяна Глушкова, Анатолий Буйлов, многие другие участники VI пленума Союза писателей РСФСР. «Содружество» поддержала провинция, региональные организации дружно встали на его сторону.

Решение о создании Ленинградской областной писательской организации стала важным рубежом в борьбе патриотов с русофобией. Писатели открыто и единодушно выступили против политического режима, который вел страну в пропасть…

В противовес писателям-патриотам в 1989 году была создана всесоюзная ассоциация писателей в поддержку перестройки «Апрель», которая объединила литераторов, выступающих в поддержку политических и экономических реформ М. С. Горбачёва. Своим названием эта организация демонстрировала приверженность апрельскому пленуму ЦК КПСС 1985 года, на котором был объявлен курс на перестройку. И во все дальнейшие годы большая часть писателей, позиционирующих себя евреями, словно бы изо всех сил пытаются подтвердить правоту выдающегося математика Игоря Шафаревича, написавшего о «малом народе» даже не в исключительно этническом, религиозном или ином значении, а как о части общества, которая может использоваться враждебными государствами в своих целях. Как, например, уже сегодня на Украине даже и часть украинцев в интересах США и Евросоюза выступили против России и своих русских сограждан в качестве наследников фашистов (Бендеры и Шушкевича) и, в результате, развязала в своей стране кровопролитную, затянувшуюся уже на пять лет, гражданскую войну.

Разделением ленинградской, второй по величине после московской писательской организации, на городскую и областную завершалась конфронтация, которая длилась несколько лет. А дальше… Дальше началась история нового писательского объединения, которому в ноябре исполнилось тридцать лет.

Еще живы участники и свидетели событий тех лет. Они должны рассказать, опубликовать свои воспоминания об одном из самых знаковых в истории отечественной литературы VI пленуме Союза писателей РСФСР. Этим они сохранят память о тех, кто ушел из жизни, но остается примером подвижничества и самоотверженности, верности служению народу и литературе.

(Статья дается в сокращении)

Источник: labuda.blog

уникальные шаблоны и модули для dle