Андрей Кормухин: «Закон о семейном насилии» лоббируют ЛГБТ и иностранные агенты
---
В субботу 23 ноября в московском парке «Сокольники» состоится митинг против принятия так называемого закона о семейном насилии, который может разрушить само понятие семьи.
Митинг, согласно заявке организатора (движения «Сорок Сороков»), пройдёт в защиту традиционных духовно-нравственных ценностей и традиционных семей и против принятия закона СБН (о семейно-бытовом насилии).
Мы побеседовали с правозащитником, координатором общероссийского движения «Сорок Сороков» Андреем Кормухиным о том, что же именно в этом законе настораживает россиян:
«Лоббисты данного закона, в принципе, не скрывают, чего они хотят. Хотя некоторые моменты скрыты под красивыми формулировками и красивыми словами. Но при этом то там, то здесь проскакивает от разработчиков этого закона, что он написан как и в 120, как они говорят, «цивилизованных» странах. И сторонники этого закона апеллируют в своей аргументации к Стамбульской конвенции (Конвенция Совета Европы о предотвращении и борьбе с насилием в отношении женщин и домашним насилием, – прим. ред.) и тому, что Россия одна из немногих стран, которые эту конвенцию не ратифицировали. Но когда люди открывают Стамбульскую конвенцию и начинают читать, то находят там очень интересные формулировки, которые говорят о том, что данная конвенция задаёт юридическую норму для так называемого гендерного равноправия.
Наше общество не знает, что такое гендерное равноправие, и защитники данного закона подают его как равенство между мужчиной и женщиной. Но если вы откроете любой источник и наберёте слово «гендер», то обнаружите, что это не мужчина и женщина, это пол, которым ощущает себя мужчина или женщина. На сегодняшний день насчитывается 58 полов, которыми себя ощущают те или иные мужчины и женщины. Так вот, Стамбульская конвенция как раз и говорит о гендерном равноправии этих 58 полов.
А если мы откроем Конституцию нашей страны и посмотрим статью 15, часть 4, то мы там прочитаем, что международные договоры и нормы международного права имеют преимущественное значение, если Россия эти международные документы подписывает. Отсюда что следует? Что как только мы ратифицируем эту Стамбульскую конвенцию, к чему призывают разработчики этого закона, автоматически наш, российский закон о запрете пропаганды гомосексуализма среди несовершеннолетних становится относительно Стамбульской конвенции ущербным. То есть он должен быть отменён.
Если вы откроете письмо в поддержку закона о так называемом семейно-бытовом насилии, то увидите среди подписантов этого закона феминистские и ЛГБТ-организации. Причём здесь, казалось бы, ЛГБТ и этот закон? Так вот, это прямая заинтересованность! Потому что, как только будет отменён закон о запрете пропаганды гомосексуализма на территории России, автоматически они подают заявки на гей-парады, начинают лоббировать однополые браки.
А когда люди, которые выступают против этого, начнут говорить: «Подождите! У нас общество консервативное в большинстве своём, разделяющее духовно-нравственные ценности, у нас это прописано в стратегии национальной безопасности, подписанной президентом Владимиром Путиным», — на это они покажут Стамбульскую конвенцию и скажут: «Ребят! Но Россия ратифицировала конвенцию о домашнем насилии и гендерном равноправии! У нас, согласно конституции, Стамбульская конвенция относительно этого закона имеет преимущество».
Поэтому, поверьте, пройдёт совсем немного времени, когда мы на улицах наших городов увидим марширующие гей-парады. И есть очень большая вероятность принятия закона об однополых браках. А дальше будет другая история, связанная с этим же законом. По нему не только правоохранительные органы должны работать с проявлениями насилия в семье, а ещё и общественные некоммерческие организации. Так вот, как только этот закон будет принят, появится много организаций, которые будут иметь право отбирать детей у нормальных семей и передавать их в гомосексуальные пары.
Когда вся эта кампания начиналась, одна из его главных лоббисток-феминисток, общественница Алёна Попова, в интервью DW, не скрывая, написала, что если данный закон будет регулировать только физическое насилие, а не будет регулировать психологическое, экономическое и сексуальное насилие, то закон потеряет смысл.
А что такое экономическое, психологическое насилие? Пусть мы уберём сексуальное, хотя там формулировка тоже достаточно размытая, потому что если я, например, буду навязчиво приставать к своей жене, то это тоже является формой сексуального насилия. Нам теперь документы подписывать, перед тем как лечь спать друг с другом?
Вернёмся к психологическому и экономическому насилию. Формулировки размыты очень сильно. Например, моему ребёнку кто-то из его друзей подарил какой-то гаджет, и я застал ребёнка, смотрящим в этом гаджете то, что мне не нравится. Или он проводит в этом гаджете слишком много времени, и я, как родитель, этот гаджет отбираю. Мой ребёнок начинает капризничать, а мой сосед-недоброжелатель пишет заявление, приезжает организация, выписывает мне ордер, моего ребёнка изымают из семьи на два месяца, помещают его туда, куда у меня не будет доступа. Я не буду знать, где он находится, и в дальнейшем у них будет много вариантов, как моего ребёнка вообще из семьи забрать.
Недавно мы всей страной, прильнув к телеэкранам, наблюдали за судьбой Дениса Лисова, который с огромными трудностями вывез своих двух дочек из Швеции, забрав их из лап ювенальной юстиции. И мы его поддерживаем, переживаем. А с другой стороны у нас пытаются принять тот самый закон, по которому в Швеции детей Дениса Лисова как раз и забирали.
Вот эти подводные камни лоббисты данного закона и скрывают от общества. Общество разве захочет, чтобы по улицам маршировали гей-парады? Общество захочет, чтобы к ним в семьи вторгались непонятные организации, у которых в уставе прописано, что они обладают возможностью заниматься психологическим воспитанием семейных отношений?
Если любая организация пропишет этот пункт в своём уставе, то сможет заходить в любую семью и проверять, как там живут муж и жена, выспрашивать детей, обижал ли папа, шлёпал ли по попе, почему он водит маленького ребёнка в храм по воскресеньям, это ведь психологическое насилие, почему водит в школу? Это ведь издевательство! Он должен дома сидеть, если он не хочет ходить в школу. Так появляется инструмент, который жизни миллионов людей может превратить в ад.
И я ещё не говорю про преступные возможности этого закона. Проявятся криминальные таланты. По этому закону, например, даже если мужчина — собственник жилья, но якобы он обидел женщину психологически или деньги не дал на поход к косметологу (экономически обидел), то она может написать заявление на него, и ему выпишут охранный ордер, запрещающий приближаться к ней ближе чем на 10 метров. То есть мужчина, выходит, должен вне квартиры находиться. То есть, по сути, этот мужчина выселяется из той недвижимости, собственником которой он является. Представляете, какой это лакомый кусок для тех же самых криминальных структур, которые смогут использовать в своих целях девушек, которых будут знакомить с мужчинами и через такие механизмы их выселять из собственных квартир?
И туда же, как это ни дико сейчас прозвучит, относится тема трансплантологии, потому что сейчас у нас все медицинские показатели людей хранятся в электронных базах, которые успешно продаются, которые успешно крадутся. То есть у тех же преступных группировок будет доступ к данным детей. Находится ребёнок, который по тем или иным показателям подходит как донор для детей сильных мира сего. И дальше, через этот же механизм, появляется какая-то некоммерческая организация, которая ребёнка изымает сначала на 2 месяца, куда-то увозит, а сама пропадает. Те сумасшедшие деньги, который сильный мира сего отдаёт за донорские органы, позволяют ему без проблем открыть-закрыть эту НКО и решить свои проблемы за счёт несчастного ребёнка.
Этот разлом может пройти по миллионам наших семей, если мы не спохватимся, пока не поздно. А поздно будет, если мы ратифицируем эту Стамбульскую конвенцию через этот закон.
И ещё важный момент. Есть письмо в поддержку этого закона. Оно есть в Сети, его можно найти на страницах «Новой газеты», которая написала большую статью в поддержку этого закона. Там есть список этих организаций. Большая часть организаций, которые подписали это письмо, — феминистские и ЛГБТ-организации. Из 35 официально зарегистрированных организаций, подписавших это письмо, 24 являются организациями, получающими финпомощь из-за рубежа. То есть являются иностранными агентами.
Для нас не совсем понятно, почему многие госорганы серьёзно рассматривают этот антироссийский, антигосударственный, антинравственный закон. Только лишь потому что у России появились какие-то обязательства перед кем-то, о которых мы не знаем? На ТВ откровенно манипулируют мнением россиян, показывая сцены физического насилия над женщинами, причём часто показывают именно срежиссированные сцены, записанные в студийных условиях, где жертвы исключительно женщины, а агрессоры суровые брутальные мужчины.
А на самом деле у нас семья — самый безопасный общественный институт. У нас нет более безопасного места, куда бы хотелось вернуться, где бы хотелось преклонить голову. Именно в семье больше всего любви, самопожертвования, добра. Вместо того, чтобы семью делать зоной любви и взаимопонимания, этот закон делает из семьи зону вражды, ненависти и насилия.
Именно поэтому мы 23 ноября устраиваем митинг, чтобы людям рассказать об этом.
Мы не знаем, почему сейчас это так сильно лоббируется. Может, это было условием возвращения России в Совет Европы со стороны европейских парламентариев. Может, это было условие ратификации «Северного потока — 2». Но это страшнее, чем танки и пушки, это решение рубит генофонд наш, безопасность страны. Я могу сказать, что это конец семьи, конец России.
У нас в законодательстве на сегодняшний день 40 правовых норм, которые позволяют регулировать бытовое насилие. 40 норм в уголовном и административном кодексе! У нас есть статья 117 («Истязание»), статья 116 («Побои»). Лоббисты нового закона кричат о том, что якобы статья 116 декриминализирована, но они обманывают общество. Она не декриминализирована. То, что они показывают в роликах о физическом насилии, изображая окровавленных женщин, это уже нанесение вреда средней тяжести и особой тяжести. Или вообще убийство. Оно, вне зависимости от того, где оно было совершено, является преступлением. Зачем отдельно регулировать его законе о семейном и домашнем насилии?
Они часто приводят в пример случай Маргариты Грачёвой, которой муж отрубил руки. Она первый раз обратилась в полицию, полиция не отреагировала. А во второй раз он ей отрубил руки. Во-первых, это вопиющий факт, муж — преступник, он получил за это 14 лет. Да, полиция должна была в первом случае реагировать на этот момент, и это, возможно, предотвратило бы преступление. Но для этого качество полицейских должно улучшиться! На должности участковых должны прийти квалифицированные люди!
У нас достаточно норм права, достаточно опыта. Давайте, может, начнём думать, как нам улучшить институт участковых инспекторов, как увеличить их штат, какие обучающие программы подготовить? Как повышать их квалификацию? А самое главное, как повысить им зарплаты? Может, не надо придумывать тогда эти все меры с экономическим и психологическим насилием, которыми смогут воспользоваться прежде всего сомнительные организации, ЛГБТ-пропагандисты и прямой криминал?»
Ксения Мальцева
Обращаем ваше внимание что следующие экстремистские и террористические организации, запрещены в Российской Федерации: «Свидетели Иеговы», Национал-Большевистская партия, «Правый сектор», «Украинская повстанческая армия» (УПА), «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ, ДАИШ), «Джабхат Фатх аш-Шам», «Джабхат ан-Нусра», «Аль-Каида», «УНА-УНСО», «Талибан», «Меджлис крымско-татарского народа», «Мизантропик Дивижн», «Братство» Корчинского, «Тризуб им. Степана Бандеры», «Организация украинских националистов» (ОУН).
Митинг, согласно заявке организатора (движения «Сорок Сороков»), пройдёт в защиту традиционных духовно-нравственных ценностей и традиционных семей и против принятия закона СБН (о семейно-бытовом насилии).
Мы побеседовали с правозащитником, координатором общероссийского движения «Сорок Сороков» Андреем Кормухиным о том, что же именно в этом законе настораживает россиян:
«Лоббисты данного закона, в принципе, не скрывают, чего они хотят. Хотя некоторые моменты скрыты под красивыми формулировками и красивыми словами. Но при этом то там, то здесь проскакивает от разработчиков этого закона, что он написан как и в 120, как они говорят, «цивилизованных» странах. И сторонники этого закона апеллируют в своей аргументации к Стамбульской конвенции (Конвенция Совета Европы о предотвращении и борьбе с насилием в отношении женщин и домашним насилием, – прим. ред.) и тому, что Россия одна из немногих стран, которые эту конвенцию не ратифицировали. Но когда люди открывают Стамбульскую конвенцию и начинают читать, то находят там очень интересные формулировки, которые говорят о том, что данная конвенция задаёт юридическую норму для так называемого гендерного равноправия.
Наше общество не знает, что такое гендерное равноправие, и защитники данного закона подают его как равенство между мужчиной и женщиной. Но если вы откроете любой источник и наберёте слово «гендер», то обнаружите, что это не мужчина и женщина, это пол, которым ощущает себя мужчина или женщина. На сегодняшний день насчитывается 58 полов, которыми себя ощущают те или иные мужчины и женщины. Так вот, Стамбульская конвенция как раз и говорит о гендерном равноправии этих 58 полов.
А если мы откроем Конституцию нашей страны и посмотрим статью 15, часть 4, то мы там прочитаем, что международные договоры и нормы международного права имеют преимущественное значение, если Россия эти международные документы подписывает. Отсюда что следует? Что как только мы ратифицируем эту Стамбульскую конвенцию, к чему призывают разработчики этого закона, автоматически наш, российский закон о запрете пропаганды гомосексуализма среди несовершеннолетних становится относительно Стамбульской конвенции ущербным. То есть он должен быть отменён.
Если вы откроете письмо в поддержку закона о так называемом семейно-бытовом насилии, то увидите среди подписантов этого закона феминистские и ЛГБТ-организации. Причём здесь, казалось бы, ЛГБТ и этот закон? Так вот, это прямая заинтересованность! Потому что, как только будет отменён закон о запрете пропаганды гомосексуализма на территории России, автоматически они подают заявки на гей-парады, начинают лоббировать однополые браки.
А когда люди, которые выступают против этого, начнут говорить: «Подождите! У нас общество консервативное в большинстве своём, разделяющее духовно-нравственные ценности, у нас это прописано в стратегии национальной безопасности, подписанной президентом Владимиром Путиным», — на это они покажут Стамбульскую конвенцию и скажут: «Ребят! Но Россия ратифицировала конвенцию о домашнем насилии и гендерном равноправии! У нас, согласно конституции, Стамбульская конвенция относительно этого закона имеет преимущество».
Поэтому, поверьте, пройдёт совсем немного времени, когда мы на улицах наших городов увидим марширующие гей-парады. И есть очень большая вероятность принятия закона об однополых браках. А дальше будет другая история, связанная с этим же законом. По нему не только правоохранительные органы должны работать с проявлениями насилия в семье, а ещё и общественные некоммерческие организации. Так вот, как только этот закон будет принят, появится много организаций, которые будут иметь право отбирать детей у нормальных семей и передавать их в гомосексуальные пары.
Когда вся эта кампания начиналась, одна из его главных лоббисток-феминисток, общественница Алёна Попова, в интервью DW, не скрывая, написала, что если данный закон будет регулировать только физическое насилие, а не будет регулировать психологическое, экономическое и сексуальное насилие, то закон потеряет смысл.
А что такое экономическое, психологическое насилие? Пусть мы уберём сексуальное, хотя там формулировка тоже достаточно размытая, потому что если я, например, буду навязчиво приставать к своей жене, то это тоже является формой сексуального насилия. Нам теперь документы подписывать, перед тем как лечь спать друг с другом?
Вернёмся к психологическому и экономическому насилию. Формулировки размыты очень сильно. Например, моему ребёнку кто-то из его друзей подарил какой-то гаджет, и я застал ребёнка, смотрящим в этом гаджете то, что мне не нравится. Или он проводит в этом гаджете слишком много времени, и я, как родитель, этот гаджет отбираю. Мой ребёнок начинает капризничать, а мой сосед-недоброжелатель пишет заявление, приезжает организация, выписывает мне ордер, моего ребёнка изымают из семьи на два месяца, помещают его туда, куда у меня не будет доступа. Я не буду знать, где он находится, и в дальнейшем у них будет много вариантов, как моего ребёнка вообще из семьи забрать.
Недавно мы всей страной, прильнув к телеэкранам, наблюдали за судьбой Дениса Лисова, который с огромными трудностями вывез своих двух дочек из Швеции, забрав их из лап ювенальной юстиции. И мы его поддерживаем, переживаем. А с другой стороны у нас пытаются принять тот самый закон, по которому в Швеции детей Дениса Лисова как раз и забирали.
Вот эти подводные камни лоббисты данного закона и скрывают от общества. Общество разве захочет, чтобы по улицам маршировали гей-парады? Общество захочет, чтобы к ним в семьи вторгались непонятные организации, у которых в уставе прописано, что они обладают возможностью заниматься психологическим воспитанием семейных отношений?
Если любая организация пропишет этот пункт в своём уставе, то сможет заходить в любую семью и проверять, как там живут муж и жена, выспрашивать детей, обижал ли папа, шлёпал ли по попе, почему он водит маленького ребёнка в храм по воскресеньям, это ведь психологическое насилие, почему водит в школу? Это ведь издевательство! Он должен дома сидеть, если он не хочет ходить в школу. Так появляется инструмент, который жизни миллионов людей может превратить в ад.
И я ещё не говорю про преступные возможности этого закона. Проявятся криминальные таланты. По этому закону, например, даже если мужчина — собственник жилья, но якобы он обидел женщину психологически или деньги не дал на поход к косметологу (экономически обидел), то она может написать заявление на него, и ему выпишут охранный ордер, запрещающий приближаться к ней ближе чем на 10 метров. То есть мужчина, выходит, должен вне квартиры находиться. То есть, по сути, этот мужчина выселяется из той недвижимости, собственником которой он является. Представляете, какой это лакомый кусок для тех же самых криминальных структур, которые смогут использовать в своих целях девушек, которых будут знакомить с мужчинами и через такие механизмы их выселять из собственных квартир?
И туда же, как это ни дико сейчас прозвучит, относится тема трансплантологии, потому что сейчас у нас все медицинские показатели людей хранятся в электронных базах, которые успешно продаются, которые успешно крадутся. То есть у тех же преступных группировок будет доступ к данным детей. Находится ребёнок, который по тем или иным показателям подходит как донор для детей сильных мира сего. И дальше, через этот же механизм, появляется какая-то некоммерческая организация, которая ребёнка изымает сначала на 2 месяца, куда-то увозит, а сама пропадает. Те сумасшедшие деньги, который сильный мира сего отдаёт за донорские органы, позволяют ему без проблем открыть-закрыть эту НКО и решить свои проблемы за счёт несчастного ребёнка.
Этот разлом может пройти по миллионам наших семей, если мы не спохватимся, пока не поздно. А поздно будет, если мы ратифицируем эту Стамбульскую конвенцию через этот закон.
И ещё важный момент. Есть письмо в поддержку этого закона. Оно есть в Сети, его можно найти на страницах «Новой газеты», которая написала большую статью в поддержку этого закона. Там есть список этих организаций. Большая часть организаций, которые подписали это письмо, — феминистские и ЛГБТ-организации. Из 35 официально зарегистрированных организаций, подписавших это письмо, 24 являются организациями, получающими финпомощь из-за рубежа. То есть являются иностранными агентами.
Для нас не совсем понятно, почему многие госорганы серьёзно рассматривают этот антироссийский, антигосударственный, антинравственный закон. Только лишь потому что у России появились какие-то обязательства перед кем-то, о которых мы не знаем? На ТВ откровенно манипулируют мнением россиян, показывая сцены физического насилия над женщинами, причём часто показывают именно срежиссированные сцены, записанные в студийных условиях, где жертвы исключительно женщины, а агрессоры суровые брутальные мужчины.
А на самом деле у нас семья — самый безопасный общественный институт. У нас нет более безопасного места, куда бы хотелось вернуться, где бы хотелось преклонить голову. Именно в семье больше всего любви, самопожертвования, добра. Вместо того, чтобы семью делать зоной любви и взаимопонимания, этот закон делает из семьи зону вражды, ненависти и насилия.
Именно поэтому мы 23 ноября устраиваем митинг, чтобы людям рассказать об этом.
Мы не знаем, почему сейчас это так сильно лоббируется. Может, это было условием возвращения России в Совет Европы со стороны европейских парламентариев. Может, это было условие ратификации «Северного потока — 2». Но это страшнее, чем танки и пушки, это решение рубит генофонд наш, безопасность страны. Я могу сказать, что это конец семьи, конец России.
У нас в законодательстве на сегодняшний день 40 правовых норм, которые позволяют регулировать бытовое насилие. 40 норм в уголовном и административном кодексе! У нас есть статья 117 («Истязание»), статья 116 («Побои»). Лоббисты нового закона кричат о том, что якобы статья 116 декриминализирована, но они обманывают общество. Она не декриминализирована. То, что они показывают в роликах о физическом насилии, изображая окровавленных женщин, это уже нанесение вреда средней тяжести и особой тяжести. Или вообще убийство. Оно, вне зависимости от того, где оно было совершено, является преступлением. Зачем отдельно регулировать его законе о семейном и домашнем насилии?
Они часто приводят в пример случай Маргариты Грачёвой, которой муж отрубил руки. Она первый раз обратилась в полицию, полиция не отреагировала. А во второй раз он ей отрубил руки. Во-первых, это вопиющий факт, муж — преступник, он получил за это 14 лет. Да, полиция должна была в первом случае реагировать на этот момент, и это, возможно, предотвратило бы преступление. Но для этого качество полицейских должно улучшиться! На должности участковых должны прийти квалифицированные люди!
У нас достаточно норм права, достаточно опыта. Давайте, может, начнём думать, как нам улучшить институт участковых инспекторов, как увеличить их штат, какие обучающие программы подготовить? Как повышать их квалификацию? А самое главное, как повысить им зарплаты? Может, не надо придумывать тогда эти все меры с экономическим и психологическим насилием, которыми смогут воспользоваться прежде всего сомнительные организации, ЛГБТ-пропагандисты и прямой криминал?»
Ксения Мальцева
Обращаем ваше внимание что следующие экстремистские и террористические организации, запрещены в Российской Федерации: «Свидетели Иеговы», Национал-Большевистская партия, «Правый сектор», «Украинская повстанческая армия» (УПА), «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ, ДАИШ), «Джабхат Фатх аш-Шам», «Джабхат ан-Нусра», «Аль-Каида», «УНА-УНСО», «Талибан», «Меджлис крымско-татарского народа», «Мизантропик Дивижн», «Братство» Корчинского, «Тризуб им. Степана Бандеры», «Организация украинских националистов» (ОУН).
Источник: bazaistoria.ru
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]