По ту сторону баррикад...
---
Теперь я должен рассказать, каким образом мне с братом и матерью удалось выехать из уже Советской России. Наш отец вынужден был отступить с белыми частями. Так как наша мать заболела тифом в Новочеркасске-на-Дону, нас отправили к нашим дедушке и бабушке, которые жили в своей усадьбе на реке Миусе под Таганрогом. Моей матери пришлось работать, когда пришли большевики.
Она жила со своей матерью в Новочеркасске, где большевики расправлялись со всеми, кто имел отношение к белым. и мою мать арестовали и посадили в большой хлев с другими арестованными... Но ночью неожиданно приехал какой-то офицер с конвоем курсантов и выпустил всех на волю ...
Моя мать тотчас же отправилась за нами к дедушке и забрала нас, чтобы сразу же выехать в Одессу. В Одессе мать не смогла найти ни себе работу, ни нам приют. Все тогда боялись принимать кого-либо постороннего. Это было лето 1924 года. Нам приходилось спать просто в садах, а днем мы ходили и просили милостыню ... Но нашлась одна сердобольная женщина, полупарализованная, которая жила в бывшем «своем» четырехэтажном доме по улице Нежинской, дом 75. Эта женщина, мадам Гудлет, англичанка, попросила мать присматривать за ней. И мы поселились у нее в маленькой комнатке, так как весь дом уже был реквизирован большевиками и в нем жили всевозможные большевистские заправилы со своими семьями. Мадам Гудлет, узнав от матери все о нас и о том, что отец ушел с белыми, через английского консула смогла выхлопотать нам паспорта и выезд на пароходе, который летом 1925 года уходил на Марсель (Франция).
Английский консул уже знал тогда, где находятся белые части, и сообщил нам, чтобы мы постарались добраться до Болгарии. Вот так я и назвал наш выезд из Советской России чудесным. Летом 1925 года мы сели на пароход «Новороссийск», полутоварный, полупассажирский. В Константинополе мы не смогли добраться до берега, так как пароход стоял далеко на рейде, а турки за перевоз просили большие деньги, чего у матери не было ... и вот
в следующем порту Пирее (Греция) пароход причалил прямо к пристани, и мы вышли на пристань. Мать сказала нам, чтобы мы сидели и ждали ее, а сама отправилась в Афины, смогла все рассказать болгарскому консулу, который имел директивы своего правительства помогать русским беженцам. К нашему большому счастью, в Пирее стоял болгарский пассажирский пароход «Царь Фердинанд», на который нас посадил болгарский консул, и мы благополучно прибыли по Черному морю в Варну.
В это время в Болгарии уже существовало несколько русских гимназий, и мы с братом, после того как мать и отец подготовили нас к школе, отправились в Пещерскую Крестовоздвиженскую гимназию, которая находилась в горах на стыке южной болгарской, турецкой и греческой границ в горах Родопскогс хребта. Эта гимназия размещалась в зданиях бывших болгарских казарм и была разделена на две половины - для девочек и мальчиков.
У нас была военная дисциплина и весь жизненный уклад был в старом русском патриархальном духе. Мы носили форму: черные гимнастерки и фуражки с крестиками «<Крестовоздвиженцы»). В гимназии учились представители различных народов и классов Российской Империи. Там были евреи, калмыки, поляки, кавказцы представители старинных русских родов и княжеских фамилий. И все были равны и никогда никакой розни среди нас не было ...
Большую помощь этой гимназии оказывал американский меценат Уитмор, болгары предоставили лишь казарменное по- мещение. Все мы должны были делать сами - от чистки помещений до заготовки дров для печек, так как зимы бывали очень крепкие и с глубокими снегами. Гимназия просуществовала до 1930 года, и мы перешли в Варненскую, или, как ее называли, англо-русскую, с англичанином директором. Инспекторы, мистер Черчворд и мистер Коффэ, материально помогали этой гимназии, перевезя ее из Константинополя. Воспитателем был старый офицер императорской армии и затем Белой Армии полковник Павлов, очень воспитанный, заядлый спортсмен, благодаря которому мы получили большую физическую закалку.
Жили в каменном помещении при греческой церкви в нескольких комнатах по 20 человек. Две спальные комнаты зи-
мой не отапливались совсем, мы спали с открытыми окнами, так что снег был в комнате. По утрам мылись под холодной водой и, сильно растеревшись, отправлялись бегать по Бульвару Царя Фердинанда над пляжем у Черного моря. Затем, проделав ряд физических упражнений (на турнике, брусьях, лестнице), мы шли мыться, на молитву и на утренний обильный, в английском стиле, завтрак. Занимались мы в отдельном доме в городе, куда приходили из города живущие там гимназисты и гимназистки. Наш воспитатель по интернату полковник Павлов - высокий, стройный, всегда с трубкой во рту - был уже тогда начальником Варненского отдела РОВСа и стал нас обучать военному делу. Мы должны были знать сборку и разборку винтовки, правильные команды и маршировку. У полковника Павлова мы прошли военную подготовку до унтер-офицерского звания ...
Нашего отца перевели в новый приход, дальше от берегов Черного моря, в исторический горный город Сливен, который стоит на южных склонах знаменитой цепи гор, разделяющих всю Болгарию на две части: Северную и Южную. Недалеко от города Сливен находится знаменитый Шипкинский перевал, где русские войска во время освободительной войны против турок в 1877- 1878 годы отражали жестокие атаки турок. Русскими войсками командовал знаменитый генерал Гурко. Этому событию посвящена замечательная картина русского художника Верещагина «На Шипке все спокойно». Я был там с членами молодежной организации российских разведчиков. Защитникам этого перевала, а среди них были и болгарские патриоты-четники, поставлен красивый памятник. Вершина этой горы носит название Святого Николая, там полегло много русских воинов. Над самим же городом у этого перевала, уже в долине Шейново, Россия построила красивую церковь с памятной плитой, на которой перечислены фамилии сотен погибших русских воинов. При этой церкви
стоит дом, где первое время жили ветераны освободительной войны и их содержало болгарское правительство. Они имели право носить полную свою форму со всеми орденами, как во время освободительной войны в Болгарии.
Вообще в этих местах много отдельных памятников, поставленных еще русскими, и местное население очень их чтит. Всегда можно видеть у этих памятников свежие цветы.
В 1933 году осенью мы с братом были переведены уже в Софийскую русскую гимназию, где сосредоточивалось большое количество наших гимназистов, поскольку другие гимназии постепенно закрывались. В Софийской гимназии болгарское правительство было заинтересовано для поддержания своего престижа и помня о том, что русские освободили и помогли Болгарии стать самостоятельной державой. Ведь первая болгарская конституция была написана русским князем Дундуковым, который тогда был наместником императора Александра II в Болгарии.
Она жила со своей матерью в Новочеркасске, где большевики расправлялись со всеми, кто имел отношение к белым. и мою мать арестовали и посадили в большой хлев с другими арестованными... Но ночью неожиданно приехал какой-то офицер с конвоем курсантов и выпустил всех на волю ...
Моя мать тотчас же отправилась за нами к дедушке и забрала нас, чтобы сразу же выехать в Одессу. В Одессе мать не смогла найти ни себе работу, ни нам приют. Все тогда боялись принимать кого-либо постороннего. Это было лето 1924 года. Нам приходилось спать просто в садах, а днем мы ходили и просили милостыню ... Но нашлась одна сердобольная женщина, полупарализованная, которая жила в бывшем «своем» четырехэтажном доме по улице Нежинской, дом 75. Эта женщина, мадам Гудлет, англичанка, попросила мать присматривать за ней. И мы поселились у нее в маленькой комнатке, так как весь дом уже был реквизирован большевиками и в нем жили всевозможные большевистские заправилы со своими семьями. Мадам Гудлет, узнав от матери все о нас и о том, что отец ушел с белыми, через английского консула смогла выхлопотать нам паспорта и выезд на пароходе, который летом 1925 года уходил на Марсель (Франция).
Английский консул уже знал тогда, где находятся белые части, и сообщил нам, чтобы мы постарались добраться до Болгарии. Вот так я и назвал наш выезд из Советской России чудесным. Летом 1925 года мы сели на пароход «Новороссийск», полутоварный, полупассажирский. В Константинополе мы не смогли добраться до берега, так как пароход стоял далеко на рейде, а турки за перевоз просили большие деньги, чего у матери не было ... и вот
в следующем порту Пирее (Греция) пароход причалил прямо к пристани, и мы вышли на пристань. Мать сказала нам, чтобы мы сидели и ждали ее, а сама отправилась в Афины, смогла все рассказать болгарскому консулу, который имел директивы своего правительства помогать русским беженцам. К нашему большому счастью, в Пирее стоял болгарский пассажирский пароход «Царь Фердинанд», на который нас посадил болгарский консул, и мы благополучно прибыли по Черному морю в Варну.
В это время в Болгарии уже существовало несколько русских гимназий, и мы с братом, после того как мать и отец подготовили нас к школе, отправились в Пещерскую Крестовоздвиженскую гимназию, которая находилась в горах на стыке южной болгарской, турецкой и греческой границ в горах Родопскогс хребта. Эта гимназия размещалась в зданиях бывших болгарских казарм и была разделена на две половины - для девочек и мальчиков.
У нас была военная дисциплина и весь жизненный уклад был в старом русском патриархальном духе. Мы носили форму: черные гимнастерки и фуражки с крестиками «<Крестовоздвиженцы»). В гимназии учились представители различных народов и классов Российской Империи. Там были евреи, калмыки, поляки, кавказцы представители старинных русских родов и княжеских фамилий. И все были равны и никогда никакой розни среди нас не было ...
Большую помощь этой гимназии оказывал американский меценат Уитмор, болгары предоставили лишь казарменное по- мещение. Все мы должны были делать сами - от чистки помещений до заготовки дров для печек, так как зимы бывали очень крепкие и с глубокими снегами. Гимназия просуществовала до 1930 года, и мы перешли в Варненскую, или, как ее называли, англо-русскую, с англичанином директором. Инспекторы, мистер Черчворд и мистер Коффэ, материально помогали этой гимназии, перевезя ее из Константинополя. Воспитателем был старый офицер императорской армии и затем Белой Армии полковник Павлов, очень воспитанный, заядлый спортсмен, благодаря которому мы получили большую физическую закалку.
Жили в каменном помещении при греческой церкви в нескольких комнатах по 20 человек. Две спальные комнаты зи-
мой не отапливались совсем, мы спали с открытыми окнами, так что снег был в комнате. По утрам мылись под холодной водой и, сильно растеревшись, отправлялись бегать по Бульвару Царя Фердинанда над пляжем у Черного моря. Затем, проделав ряд физических упражнений (на турнике, брусьях, лестнице), мы шли мыться, на молитву и на утренний обильный, в английском стиле, завтрак. Занимались мы в отдельном доме в городе, куда приходили из города живущие там гимназисты и гимназистки. Наш воспитатель по интернату полковник Павлов - высокий, стройный, всегда с трубкой во рту - был уже тогда начальником Варненского отдела РОВСа и стал нас обучать военному делу. Мы должны были знать сборку и разборку винтовки, правильные команды и маршировку. У полковника Павлова мы прошли военную подготовку до унтер-офицерского звания ...
Нашего отца перевели в новый приход, дальше от берегов Черного моря, в исторический горный город Сливен, который стоит на южных склонах знаменитой цепи гор, разделяющих всю Болгарию на две части: Северную и Южную. Недалеко от города Сливен находится знаменитый Шипкинский перевал, где русские войска во время освободительной войны против турок в 1877- 1878 годы отражали жестокие атаки турок. Русскими войсками командовал знаменитый генерал Гурко. Этому событию посвящена замечательная картина русского художника Верещагина «На Шипке все спокойно». Я был там с членами молодежной организации российских разведчиков. Защитникам этого перевала, а среди них были и болгарские патриоты-четники, поставлен красивый памятник. Вершина этой горы носит название Святого Николая, там полегло много русских воинов. Над самим же городом у этого перевала, уже в долине Шейново, Россия построила красивую церковь с памятной плитой, на которой перечислены фамилии сотен погибших русских воинов. При этой церкви
стоит дом, где первое время жили ветераны освободительной войны и их содержало болгарское правительство. Они имели право носить полную свою форму со всеми орденами, как во время освободительной войны в Болгарии.
Вообще в этих местах много отдельных памятников, поставленных еще русскими, и местное население очень их чтит. Всегда можно видеть у этих памятников свежие цветы.
В 1933 году осенью мы с братом были переведены уже в Софийскую русскую гимназию, где сосредоточивалось большое количество наших гимназистов, поскольку другие гимназии постепенно закрывались. В Софийской гимназии болгарское правительство было заинтересовано для поддержания своего престижа и помня о том, что русские освободили и помогли Болгарии стать самостоятельной державой. Ведь первая болгарская конституция была написана русским князем Дундуковым, который тогда был наместником императора Александра II в Болгарии.
Взято: skif-tag.livejournal.com
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]