Немецкие заградотряды и "особисты".
---
Из воспоминаний Вольфганга Каллиниха.
"Оперативный штаб вермахта располагался в школе посёлка Розенберг. Помимо прочего, перед ним стояла задача контролировать всех, кто шёл или ехал по льду залива в сторону косы Фрише. Полевая жандармерия наблюдала за всеми передвижениями по дороге, соединявшей Розенберг с Хайлигенбайлем, оборудовав её дорожными знаками и указателями.
В Розенберге были организованы подвижные патрули и сборные пункты для солдат, отставших от своих подразделений. Те из них, кто не имел командировочного предписания, без всякого разбирательства передавались военно-полевым судам, находившимся в посёлке Гросс-Хоппенбрух (в гостинице Кнорра), с формулировкой "Самовольное оставление части, трусость". Всем им, без какого-либо судопроизводства, выносился смертный приговор.
Один рядовой пехотинец (19 лет) и обер-фенрих (24 год) из нашей роты были расстреляны 21 марта в Гросс-Хоппенбрух, недалеко от трансформаторной будки, возле дороги, ведущей к хутору Гнаденталь.
То, что выяснилось позже, настолько нас возмутило, что мы поначалу не хотели этому верить. Гауптманан Тайс (родился в Магдебурге) из 4-го парашютно-десантного полка "Герман Геринг" потребовал от военно-полевого суда расстрелять обоих солдат. Мы не были в курсе всех деталей этой истории, зато знали, что оба бедняги были прикомандированы к нашему противотанковому орудию, которое занимало позицию у государственной автодороги №1, возле хутора Гнаденталь.
Оберфельдфебель С. погиб в результате прямого попадания в орудие. Утверждалось, что обер-фенрих, находясь около орудия, якобы пытался уйти от ответственности, а рядовой просто покинул позицию.
Однако на самом деле ответственность несли наши начальники Шпрингорум и Англьмайер, а также командиры орудий. А бедолаг просто-напросто расстреляли по приказу капитана Тайса, повесив им на грудь щиты, где было написано "Предатель. Трус."!
Мы отказывались в это верить... Наших боевых товарищей просто убили! Все знали, что обер-фенрих был не из робкого десятка. На его рукаве было пять нашивок за подбитые танки, которые он уничтожил в ближнем бою. Он также носил серебряный знак за ранение.
И всё это дерьмо устроил именно гауптман Тайс, который, если начинало пахнуть жареным, всегда оказывался в тылу, где-нибудь на второй линии обороны. В нашем подразделении его никто не любил. Он был хитёр и коварен, от него всего можно было ожидать.
И ведь никто не сообщит родне, как всё было на самом деле! Может быть, появится лишь короткая заметка в местной газете: "Пал в бою смертью храбрых на Восточном фронте".
Ведь все мы не были столь наивны, чтобы не понимать, в какие игры играют на фронте немецкие офицеры. Осуществляя военно-полицейскую службу методом патрулирования, полевая жандармерия контролировала уставное поведение фронтовиков лишь там, где за самими жандармами не наблюдало их непосредственное начальство.
Они выискивали военнослужащих, отбившихся от своих частей во время оборонительных боёв и не имевших возможности в течение короткого времени вернуться в подразделения. Подобные случаи рассматривались как дезертирство, и тут же приводился в исполнение расстрельный приговор гауптмана Тайса.
Столь безвыходная ситуация, в которую попадали осуждённые, была для меня кошмарным сном. Участвовать в чём-либо подобном я не хотел, да и не мог!
К сожалению, необходимо упомянуть, что в тот же самое время на всём побережье от Розенберга до Бальги находились тысячи отбившихся от частей, дезертировавших или якобы раненых и больных солдат и офицеров. Вот они-то точно самовольно оставили подразделения и дезертировали!
Эти парни мародёрствовали по всему берегу и старались любым способом переправиться на косу. 2000 таких "потерявшихся" (дезертиров) окопались на берегу и 29 марта 1945 года вместе с нами были сброшены в залив наступавшими русскими.
Наша боевая группа получила небольшую передышку после атаки русских в районе хутора Гнаденталь. И тут связисты, ремонтировавшие оборванную линию связи возле автотрассы №1, сообщают командиру нашей роты, что полевая жандармерия прочёсывает имение Габдиттен, находящееся за передовой линией.
Ротный отдаёт приказ: "Приведите-ка этих ребят сюда! Если понадобится, примените силу!" Представитель военно-полевого трибунала и четыре унтер-офицера прибывают на передовую.
"Судья" начинает орать на ротного: "Мы являемся представителями военно-полевого трибунала и имеем неограниченные полномочия для быстрой расправы с трусами!" Командир роты возразил:"В моём подразделении служат только герои!" "Значит, всё в порядке!"- отвечает офицер, и все пятеро намереваются идти назад к автостраде. "Все пятеро останутся здесь," говорит командир роты," Мои офицеры и младшие командиры погибли, на счету каждый человек." Всем пятерым ротный вручает по фауст-патрону и указывает на одиночные окопы. "Поднимите вверх прицелы... Куда потом нажимать вы, надеюсь, знаете. И будьте осторожны - обратная струя!"
Все мы с удовлетворением заметили, как побелели от страха их лица. А наш ротный произнёс, цитируя весьма циничный девиз: "Давайте наслаждаться войной, мир будет ужасен! Мы привыкли к тому, что сначала нас давят вражеские танки, а потом приходится отбивать атаки пехоты. Выработайте и вы в себе такую привычку!"
"Оперативный штаб вермахта располагался в школе посёлка Розенберг. Помимо прочего, перед ним стояла задача контролировать всех, кто шёл или ехал по льду залива в сторону косы Фрише. Полевая жандармерия наблюдала за всеми передвижениями по дороге, соединявшей Розенберг с Хайлигенбайлем, оборудовав её дорожными знаками и указателями.
В Розенберге были организованы подвижные патрули и сборные пункты для солдат, отставших от своих подразделений. Те из них, кто не имел командировочного предписания, без всякого разбирательства передавались военно-полевым судам, находившимся в посёлке Гросс-Хоппенбрух (в гостинице Кнорра), с формулировкой "Самовольное оставление части, трусость". Всем им, без какого-либо судопроизводства, выносился смертный приговор.
Один рядовой пехотинец (19 лет) и обер-фенрих (24 год) из нашей роты были расстреляны 21 марта в Гросс-Хоппенбрух, недалеко от трансформаторной будки, возле дороги, ведущей к хутору Гнаденталь.
То, что выяснилось позже, настолько нас возмутило, что мы поначалу не хотели этому верить. Гауптманан Тайс (родился в Магдебурге) из 4-го парашютно-десантного полка "Герман Геринг" потребовал от военно-полевого суда расстрелять обоих солдат. Мы не были в курсе всех деталей этой истории, зато знали, что оба бедняги были прикомандированы к нашему противотанковому орудию, которое занимало позицию у государственной автодороги №1, возле хутора Гнаденталь.
Оберфельдфебель С. погиб в результате прямого попадания в орудие. Утверждалось, что обер-фенрих, находясь около орудия, якобы пытался уйти от ответственности, а рядовой просто покинул позицию.
Однако на самом деле ответственность несли наши начальники Шпрингорум и Англьмайер, а также командиры орудий. А бедолаг просто-напросто расстреляли по приказу капитана Тайса, повесив им на грудь щиты, где было написано "Предатель. Трус."!
Мы отказывались в это верить... Наших боевых товарищей просто убили! Все знали, что обер-фенрих был не из робкого десятка. На его рукаве было пять нашивок за подбитые танки, которые он уничтожил в ближнем бою. Он также носил серебряный знак за ранение.
И всё это дерьмо устроил именно гауптман Тайс, который, если начинало пахнуть жареным, всегда оказывался в тылу, где-нибудь на второй линии обороны. В нашем подразделении его никто не любил. Он был хитёр и коварен, от него всего можно было ожидать.
И ведь никто не сообщит родне, как всё было на самом деле! Может быть, появится лишь короткая заметка в местной газете: "Пал в бою смертью храбрых на Восточном фронте".
Ведь все мы не были столь наивны, чтобы не понимать, в какие игры играют на фронте немецкие офицеры. Осуществляя военно-полицейскую службу методом патрулирования, полевая жандармерия контролировала уставное поведение фронтовиков лишь там, где за самими жандармами не наблюдало их непосредственное начальство.
Они выискивали военнослужащих, отбившихся от своих частей во время оборонительных боёв и не имевших возможности в течение короткого времени вернуться в подразделения. Подобные случаи рассматривались как дезертирство, и тут же приводился в исполнение расстрельный приговор гауптмана Тайса.
Столь безвыходная ситуация, в которую попадали осуждённые, была для меня кошмарным сном. Участвовать в чём-либо подобном я не хотел, да и не мог!
К сожалению, необходимо упомянуть, что в тот же самое время на всём побережье от Розенберга до Бальги находились тысячи отбившихся от частей, дезертировавших или якобы раненых и больных солдат и офицеров. Вот они-то точно самовольно оставили подразделения и дезертировали!
Эти парни мародёрствовали по всему берегу и старались любым способом переправиться на косу. 2000 таких "потерявшихся" (дезертиров) окопались на берегу и 29 марта 1945 года вместе с нами были сброшены в залив наступавшими русскими.
Наша боевая группа получила небольшую передышку после атаки русских в районе хутора Гнаденталь. И тут связисты, ремонтировавшие оборванную линию связи возле автотрассы №1, сообщают командиру нашей роты, что полевая жандармерия прочёсывает имение Габдиттен, находящееся за передовой линией.
Ротный отдаёт приказ: "Приведите-ка этих ребят сюда! Если понадобится, примените силу!" Представитель военно-полевого трибунала и четыре унтер-офицера прибывают на передовую.
"Судья" начинает орать на ротного: "Мы являемся представителями военно-полевого трибунала и имеем неограниченные полномочия для быстрой расправы с трусами!" Командир роты возразил:"В моём подразделении служат только герои!" "Значит, всё в порядке!"- отвечает офицер, и все пятеро намереваются идти назад к автостраде. "Все пятеро останутся здесь," говорит командир роты," Мои офицеры и младшие командиры погибли, на счету каждый человек." Всем пятерым ротный вручает по фауст-патрону и указывает на одиночные окопы. "Поднимите вверх прицелы... Куда потом нажимать вы, надеюсь, знаете. И будьте осторожны - обратная струя!"
Все мы с удовлетворением заметили, как побелели от страха их лица. А наш ротный произнёс, цитируя весьма циничный девиз: "Давайте наслаждаться войной, мир будет ужасен! Мы привыкли к тому, что сначала нас давят вражеские танки, а потом приходится отбивать атаки пехоты. Выработайте и вы в себе такую привычку!"
Взято: oper-1974.livejournal.com
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]