"Чернобыль. НВО": кратко о фильме
---
Наверное, самым сложным художественным кинематографическим жанром является историческое кино или кино, снятое по мотивам известных широкому кругу лиц событий. Режиссеры и сценаристы таких проектов априори находятся на условной «пороховой бочке», готовой к детонации от телекритиков, историков и обычных «диванных экспертов», представляющих экспрессивно-эмоциональный обвинительный приговор, содержание которого обычно сводится к традиционному «розетки не такие как Союзе», «событие А происходило перед событием Б, поэтому это исключает показанное в фильме В…», «да в этом фильме все не так, как в «Википедии» написано», «у героев явно не такие носки, как в ту эпоху», «персонажи не соответствуют своим прототипам» и т.д. Объект внимания критиков фильма (сериала) такого жанра полностью поглощен проблеме соответствия и детализации, при этом САМО КИНО с его художественной составляющей, игрой актеров, постановкой образов, атмосферой эпохи, драматизмом и идеей остается где-то на вторых-третьих ролях.
Мы почему-то пытаемся постичь истину, априори выставив собственные критерии достоверности рассказанного в кинокартине, при этом забывая, что в данном случае мы банально ошиблись адресом. Кино не является инсталляцией прошлого, воспроизведением происходящих событий и реконструкцией фактов занимается в общих контекстах ИСТОРИЯ. История – это, прежде всего, наука, а кино – это в первую очередь – ИСКУССТВО. И не надо путать эти две несводимые в принципе категории, гегелевский диалектический принцип «единства и борьбы противоположностей» здесь не работает изначально. КИНО – это всегда эмоции, это во всех случаях игра, погружение в воссозданный режиссерами визуальный мир, отождествление самого себя с героями, сопереживание или отторжение с обязательной завязкой действия, развитием сюжета, кульминацией и финалом. ИСТОРИЯ – это сухие факты, архивные материалы, документы, кандидатские и докторские диссертации по заданным темам.
Поэтому, прежде, чем смотреть фильм «Чернобыль. HBO», определитесь четко для себя, что именно Вы хотите получить от фильма – информацию о хронологии аварии и ликвидации ее последствий или просто посмотреть кино, погрузившись в воссозданную атмосферу того времени. Если мотивом Вашего внимания к фильму выступает хронология и история, то здесь нужно ответственно заявить – ФИЛЬМ НЕ ЯВЛЯЕТСЯ ИСТОЧНИКОМ ИСТОРИЧЕСКОЙ ДОСТОВЕРНОСТИ: жестко нарушен хронологический ряд хода аварии и ликвидации последствий (вертолет упал над станцией через полгода, этап возведения саркофага вообще никак не отражен и т.д.), абсолютно ненужные (и не понятные с научной точки зрения) клубы черного дыма над станцией в первые дни аварии, карикатурные «винтовки Мосина», пригород Вильнюса никак не похож на реальную Припять, дежурные пожарные во время смены спят в личной квартире (!), спиртные напитки, конечно же, пили, но ящиками в открытую (!) ее никто не разгружал (это в горбачевскую «антиалкоголку»?!), Топтунов не похож на самого себя, во время судебного заседания над Дятловым, Фоминым, Брюхановым в зале сидели несколько иные персонажи. Ну и еще несколько десятков эпизодов, которые бросаются в глаза и не отражены здесь по причине экономии времени. Еще и сценарий, частично заимствованный из «Чернобыльской тетради» Г. Медведева и творчества С. Алексиевич без учета альтернативных версий происходящего. Но является ли это главным при оценке, прежде всего, художественного фильма, выступавшего продуктом творчества, а не научной монографией о причинах и последствиях аварии на ЧАЭС?
В данном случае хотелось бы вспомнить два культовых кинопроекта, снятых в советское и постсоветское время, а именно легендарный «Семнадцать мгновений весны» и самый кассовый по сборам «Движение вверх». Ламповый Штирлиц и легендарная победа советских баскетболистов за три секунды до конца игры. В обоих случаях объектом внимания являются реально происходящие события и реальные персонажи в них участвовавшие. Однако при тщательном исследовательском подходе к раскрытию описанных в фильмах историй выясняется, что процентов 70-80 показанного на экране не имеет ничего общего с реальностью: никакого Штирлица в принципе не было и не могло быть в центральном аппарате 6-го управления РСХА, диалоги этнических немцев друг с другом не более чем карикатура и вымысел, поскольку они в принципе по другому общались (жаргон, привычки, корпоративная этика), Мюллер ни по характеру, ни внешне в принципе не похож на начальника 4-го управления РСХА, «слэм-данки» в баскетболе 70-х были банально запрещены, история с главным тренером сборной СССР настолько выдумана от начала и до конца, что режиссер и сценаристы изменили его фамилию в фильме, чтобы не вступить в конфликт и судебные распри с его родственниками, поскольку та версия, которая была продемонстрирована, как минимум, оскорбляет родных и близких. Но указанные неточности не делают эти фильмы плохими. Напротив, указанные картины являются культовым продуктом советского и постсоветского кинематографа с восторженным и благодарным зрителем. Может дело вовсе не в желании провести точную реконструкцию событий прошлого?
Теперь хочется поговорить о «Чернобыль. HBO» ИМЕННО КАК О КИНО. С первых же секунд поднимается высокая планка психологизма и напряжения. Закадровый голос главного героя В. Легасова, записывавшего свои воспоминания на кассету перед самоубийством, начинает действие фильма: «Какова ЦЕНА ЛЖИ? Дело не в том, что мы путаем ее с ПРАВДОЙ... САМОЕ ОПАСНОЕ то, что если ДОЛГО СЛУШАТЬ ЛОЖЬ, совсем забудешь, КАК ВЫГЛЯДИТ ПРАВДА. И что нам остается? Нам придется ОСТАВИТЬ ДАЖЕ НАДЕЖДУ НА ПРАВДУ и утешать себя СКАЗКАМИ…». Это даже в разы сильнее, чем знаменитое бодровское «А в чем сила, брат?». Основная проблема и сформированный из нее конфликт формулируются не в кульминации, а в самом начале фильма, максимально притягивая зрителя к экрану в поисках ответа главного героя на указанные вопросы. Фактически, вся протяженность картины – это в высокой степени психологическая и трагическая линия В. Легасова, заключающаяся в поиске ответа на заданный вопрос. Ответ на заданный вопрос заключается в моральном выборе главного героя – донести до общественности ПРАВДУ, чтобы подобного не происходило в будущем или сделать традиционный ход конем, тактично промолчав о деталях, причинах и последствиях, получив в довесок звания Героя Советского Союза и должность директора курчатовского института. При этом фильм не является ни в коей мере пересказом биографии Легасова, а линия главного героя не отодвигает аварию на второй план. Раскрытие хода аварии и ликвидации ее последствий преподносится в виде комбинированного сюжета, где в равных долях находится место и действиям персонала станции в ту роковую ночь 26 апреля 1986 года, история семьи В. Игнатенко, эвакуация Припяти, вертолеты над станцией, отстрел оставленных животных, отказ пожилых жителей покидать свои дома, очистка кровли энергоблока от графита «биороботами» и многое другое. И ни одна сюжетная линия не является в этом фильме доминантной, это некий пазл из которого формируется общий масштаб трагедии, без придания значимости какому-либо эпизоду.
Безусловным достоинством фильма выступает умело контролируемая и державшая в напряжении зрителя линия ответственности за аварию на ЧАЭС. Долгое время создатели картины специально акцентируют свое внимание на А. Дятлове как основном виновнике аварии. Образ Дятлова является отражением прототипа типичного советского функционера, который должен выполнить спущенное сверху задание любой ценой, даже вопреки элементарным соображениям безопасности и возражениям коллектива. Дятлов тщеславен, жесток, самоуверен. Выполнение задания сулит ему повышение по карьерной лестнице и в достижении поставленной цели он неумолим. И дело даже не в показной жестокости при общении с подчиненными. Просто Дятлов до конца уверен, что весь этот эксперимент априори завершится успешно и банальное нажатие кнопки АЗ-5 решит все проблемы. Однако спасительная кнопка на деле оказалась спусковым механизмом необратимости трагедии. И здесь вина не только в действиях персонала, но и в существенных недостатках реактора, которые, как оказалось, уже были выявлены. Но ни Дятлов, ни Фомин, ни Брюханов просто физически не могли этого знать ввиду засекреченности документов о недостатках конструкции реакторов такого типа. Они были просто винтиками большой СИСТЕМЫ, которая не знает сбоев и работает как часы. Механизм дал трагический сбой и СИСТЕМА сожрала своих героев, даже не подавившись. «Стрелочники» найдены, виновные наказаны, можно рапортовать наверх, в первый раз что ли. Как там говорилось в первые секунды фильма: «Нам придется ОСТАВИТЬ ДАЖЕ НАДЕЖДУ НА ПРАВДУ и утешать себя СКАЗКАМИ…».
Ответ приходится держать Легасову. Он уже красиво соврал о причинах аварии на конференции МАГАТЭ в Вене, но то было для Запада, стратегического противника в «Холодной войне». Здесь же ответ приходится держать не только перед «товарищами» (да, этого слова действительно много в фильме), но и перед самим собой. В этом ему активно помогают истинно наивная в лучших белорусских традициях сотрудница минского НИИ Ульяна Хомюк и Борис Щербина, председатель правительственной комиссии по ЛПА. И если образ Хомюк умело вписывается в концепт пытливости ума и острого желания справедливости, то происходящая личностная трансформация видного советского функционера от классического «как бы не навредить» до банальной мысли о том, что в стране происходит что-то не так является еще одной сильной стороной фильма. «Чернобыль» не просто авария и трагедия, это некий личностно-ментальный тумблер, который хорошо воздействует на сознание, заставляя всех задуматься о сущем и той действительности в которой мы все обитаем.
Академик Легасов свой выбор сделал. И не в пользу конформистского карьеризма и хотя бы рационального чувства собственной безопасности. ПРАВДА, в конце концов, победила, став предвестником произошедших в стране в последующем перемен. Фильм заканчивается также как и начинался – сильными в эмоциональным плане фразами академика: «Правде плевать на наши нужды и желания, ей плевать на наше правительство, идеологию, религии. ОНА БУДЕТ ЖДАТЬ! ВСЕ ВРЕМЯ! В конце концов, это подарок Чернобыля. Когда-то цена ПРАВДЫ меня пугала… Теперь я спрошу: КАКОВА ЦЕНА ЛЖИ?» Цена лжи – беспрецедентная по масштабам техногенная катастрофа, произошедшая именно «снизу». Цена правды – недопущение подобного в будущем и переход на принципиально новую фазу личностного и цивилизационного развития. ЦЕНА ЛЖИ чрезмерно высокая, ЦЕНА ПРАВДЫ - бесценна в принципе. Легасов заплатил за полученные ответы на вопросы свой собственной жизнь, добровольно сведя с ней счеты. Действительно, потрясающе воплощенный в кино образ видного участника ликвидации последствий аварий на ЧАЭС, полный масштаб личности которого еще только предстоит оценить.
Создатели фильма «Чернобыль.НВО» очень тонко подчеркнули две наиболее характерные для СССР ментальности. Во-первых, это умение абсолютно алогичным и невероятным способом создать себе трудности, чтобы потом беспрецедентно героически, заслуживающим самых высоких эмоциональных оценок эти трудности преодолеть. СССР, по сути, страна парадоксов. Здесь можно часами стоять в очередях за молоком и первыми в мире выйти в космос, здесь можно жить в условиях тотального дефицита и выиграть самую кровопролитную войну в истории человечества, тебя здесь может загнобить собственная система, при этом внешний мир тебя реально боится и где-то даже уважает. С одной стороны – полная атмосфера лжи, чрезмерной секретности, циничного консерватизма чиновников. С другой стороны трагическая и героическая эпопея борьбы с последствиями аварии. Сами проблемы создали, сами их и решили.
Во-вторых, умение сплачиваться в самый ответственный и, казалось, безысходный момент. Воплощенная на экране советская действительность вызывает то, что сегодня называется модным словом «фейспалм». В настоящее время в период эпохи потребления и господства гаджетов советская повседневность вызывает естественное ментальное отторжение и ценностное неприятие. Мы стали больше потреблять и меньше существовать коллективно, сугубо индивидуальное преобладает на идейно-объединяющим. И что в этом контексте мы видим в фильме «Чернобыль.НВО»? Непонятные для нас «скованные одной цепью, связанные одной целью» вопреки перевернутой картине мира становятся единым монолитом, решающим в принципе невыполнимые задачи в условиях перманентного «фейспалма». Находятся добровольцы для подводного погружения в зараженную воду для ведения работ, эти суровые тульские шахтеры, готовые перекопать всю землю под реактором, невозмутимые «биороботы», скидывающие графит с кровли энергоблока, гнетущее молчание жен у могил погибших пожарных и на удивление спокойные лица припятчан, покидающих навсегда свои дома. И тут дело даже не в всесильном КГБ, угрозой ссылкой в Сибирь или возможностью просто исчезнуть. Просто потому Днепр может быть загрязнен навсегда и будет экологическая катастрофа, потому что еще один возможный взрыв на станции в принципе уничтожит Восточную Европу, наконец, потому что мы просто должны это сделать ибо больше некому. Не справился немецкий робот «Джокер» с уборкой графита, справятся люди с лопатами в руках. Копать под реактором жарко, удушливо и просто нереально в сложившихся условиях, но мы все равно будем копать, раздевшись догола, «как деды учили». И здесь нет деления на русских, белорусов, украинцев и т.д. У трагедии не может быть национальной черты, она едина для всех – россиянина Легасова, белоруски Хомюк, кавказских солдат, отстреливающих собак и всех, всех. Абсолютно необъяснимая генерация человеческого социума с предельной мобилизацией в критический момент.
Можно относиться к СССР по разному, есть даже специальная уничижительная терминология отношения к советскому («ватники» против «либерастов»), но нельзя отрицать главного – только в этой стране было возможно в максимально сжатые сроки справиться и ликвидировать то, чего ранее никогда в мире не происходило. Справиться быстро и где-то даже нагло, по традиции подняв красное знамя над трубой 4-го энергоблока, по другому в этой стране просто не умели. Серая повседневность вкупе с алогичной действительностью умноженная на героизм и массовую готовность отдать самого себя во имя поставленной цели. Мне сложно сказать, в каком еще фильме западные кинематографисты так четко расставили акценты, описывая нашу реальность. Какую оценку поставить фильму после просмотра? Я затрудняюсь с ответом, по-моему бесценно и это лучшее, что сняли по теме за все время.
Ну и лично приятная для меня тенденция, сформировавшаяся после просмотра фильма. На многих форумах и сообществах в социальных сетях сейчас реально идут баталии относительно того, где больше правды – в «тетрадях» Медведева или мемуарах Дятлова. Что именно кричал Дятлов Акимову и как на это реагировал Топтунов. За последние пять лет более или менее заметный информационный шум вокруг темы Чернобыля сформировался после знаменитой истории «вращения колеса в Припяти поляками». Фильм «Чернобыль. HBO» перевел внимание к проблеме на принципиально новый уровень. Если после выхода компьютерной игры S.T.A.L.K.E.R. интерес к теме проявляла в основном молодежная аудитория с не до конца сформировавшимся личностным сознанием, то после выхода фильма в тему погружаются уже тему, кому 35 +.
И в этой связи проявляется самый главный недостаток фильма «Чернобыль. HBO», который заключается в банальном по простоте вопросе: «ПОЧЕМУ ЭТОТ ФИЛЬМ СНЯЛИ НЕ МЫ?». Почему это кино появилось не в России, Украине, Беларуси? Снимать вроде умеют, слава богу еще много живых свидетелей тех событий, есть архивные материалы…. Обидно, что практически за все время, прошедшее после аварии наш «ответ Чемберлену» заключается только в игре «Сталкер» и радостными прогнозами туристических операторов, водящих в Зону официальные экскурсии о том, что поток туристов увеличится на 30-50 %. По белорусской ментальности я по-прежнему наивен и терпеливо жду, когда у нас появится СВОЕ КИНО по этой теме.
Мы почему-то пытаемся постичь истину, априори выставив собственные критерии достоверности рассказанного в кинокартине, при этом забывая, что в данном случае мы банально ошиблись адресом. Кино не является инсталляцией прошлого, воспроизведением происходящих событий и реконструкцией фактов занимается в общих контекстах ИСТОРИЯ. История – это, прежде всего, наука, а кино – это в первую очередь – ИСКУССТВО. И не надо путать эти две несводимые в принципе категории, гегелевский диалектический принцип «единства и борьбы противоположностей» здесь не работает изначально. КИНО – это всегда эмоции, это во всех случаях игра, погружение в воссозданный режиссерами визуальный мир, отождествление самого себя с героями, сопереживание или отторжение с обязательной завязкой действия, развитием сюжета, кульминацией и финалом. ИСТОРИЯ – это сухие факты, архивные материалы, документы, кандидатские и докторские диссертации по заданным темам.
Поэтому, прежде, чем смотреть фильм «Чернобыль. HBO», определитесь четко для себя, что именно Вы хотите получить от фильма – информацию о хронологии аварии и ликвидации ее последствий или просто посмотреть кино, погрузившись в воссозданную атмосферу того времени. Если мотивом Вашего внимания к фильму выступает хронология и история, то здесь нужно ответственно заявить – ФИЛЬМ НЕ ЯВЛЯЕТСЯ ИСТОЧНИКОМ ИСТОРИЧЕСКОЙ ДОСТОВЕРНОСТИ: жестко нарушен хронологический ряд хода аварии и ликвидации последствий (вертолет упал над станцией через полгода, этап возведения саркофага вообще никак не отражен и т.д.), абсолютно ненужные (и не понятные с научной точки зрения) клубы черного дыма над станцией в первые дни аварии, карикатурные «винтовки Мосина», пригород Вильнюса никак не похож на реальную Припять, дежурные пожарные во время смены спят в личной квартире (!), спиртные напитки, конечно же, пили, но ящиками в открытую (!) ее никто не разгружал (это в горбачевскую «антиалкоголку»?!), Топтунов не похож на самого себя, во время судебного заседания над Дятловым, Фоминым, Брюхановым в зале сидели несколько иные персонажи. Ну и еще несколько десятков эпизодов, которые бросаются в глаза и не отражены здесь по причине экономии времени. Еще и сценарий, частично заимствованный из «Чернобыльской тетради» Г. Медведева и творчества С. Алексиевич без учета альтернативных версий происходящего. Но является ли это главным при оценке, прежде всего, художественного фильма, выступавшего продуктом творчества, а не научной монографией о причинах и последствиях аварии на ЧАЭС?
В данном случае хотелось бы вспомнить два культовых кинопроекта, снятых в советское и постсоветское время, а именно легендарный «Семнадцать мгновений весны» и самый кассовый по сборам «Движение вверх». Ламповый Штирлиц и легендарная победа советских баскетболистов за три секунды до конца игры. В обоих случаях объектом внимания являются реально происходящие события и реальные персонажи в них участвовавшие. Однако при тщательном исследовательском подходе к раскрытию описанных в фильмах историй выясняется, что процентов 70-80 показанного на экране не имеет ничего общего с реальностью: никакого Штирлица в принципе не было и не могло быть в центральном аппарате 6-го управления РСХА, диалоги этнических немцев друг с другом не более чем карикатура и вымысел, поскольку они в принципе по другому общались (жаргон, привычки, корпоративная этика), Мюллер ни по характеру, ни внешне в принципе не похож на начальника 4-го управления РСХА, «слэм-данки» в баскетболе 70-х были банально запрещены, история с главным тренером сборной СССР настолько выдумана от начала и до конца, что режиссер и сценаристы изменили его фамилию в фильме, чтобы не вступить в конфликт и судебные распри с его родственниками, поскольку та версия, которая была продемонстрирована, как минимум, оскорбляет родных и близких. Но указанные неточности не делают эти фильмы плохими. Напротив, указанные картины являются культовым продуктом советского и постсоветского кинематографа с восторженным и благодарным зрителем. Может дело вовсе не в желании провести точную реконструкцию событий прошлого?
Теперь хочется поговорить о «Чернобыль. HBO» ИМЕННО КАК О КИНО. С первых же секунд поднимается высокая планка психологизма и напряжения. Закадровый голос главного героя В. Легасова, записывавшего свои воспоминания на кассету перед самоубийством, начинает действие фильма: «Какова ЦЕНА ЛЖИ? Дело не в том, что мы путаем ее с ПРАВДОЙ... САМОЕ ОПАСНОЕ то, что если ДОЛГО СЛУШАТЬ ЛОЖЬ, совсем забудешь, КАК ВЫГЛЯДИТ ПРАВДА. И что нам остается? Нам придется ОСТАВИТЬ ДАЖЕ НАДЕЖДУ НА ПРАВДУ и утешать себя СКАЗКАМИ…». Это даже в разы сильнее, чем знаменитое бодровское «А в чем сила, брат?». Основная проблема и сформированный из нее конфликт формулируются не в кульминации, а в самом начале фильма, максимально притягивая зрителя к экрану в поисках ответа главного героя на указанные вопросы. Фактически, вся протяженность картины – это в высокой степени психологическая и трагическая линия В. Легасова, заключающаяся в поиске ответа на заданный вопрос. Ответ на заданный вопрос заключается в моральном выборе главного героя – донести до общественности ПРАВДУ, чтобы подобного не происходило в будущем или сделать традиционный ход конем, тактично промолчав о деталях, причинах и последствиях, получив в довесок звания Героя Советского Союза и должность директора курчатовского института. При этом фильм не является ни в коей мере пересказом биографии Легасова, а линия главного героя не отодвигает аварию на второй план. Раскрытие хода аварии и ликвидации ее последствий преподносится в виде комбинированного сюжета, где в равных долях находится место и действиям персонала станции в ту роковую ночь 26 апреля 1986 года, история семьи В. Игнатенко, эвакуация Припяти, вертолеты над станцией, отстрел оставленных животных, отказ пожилых жителей покидать свои дома, очистка кровли энергоблока от графита «биороботами» и многое другое. И ни одна сюжетная линия не является в этом фильме доминантной, это некий пазл из которого формируется общий масштаб трагедии, без придания значимости какому-либо эпизоду.
Безусловным достоинством фильма выступает умело контролируемая и державшая в напряжении зрителя линия ответственности за аварию на ЧАЭС. Долгое время создатели картины специально акцентируют свое внимание на А. Дятлове как основном виновнике аварии. Образ Дятлова является отражением прототипа типичного советского функционера, который должен выполнить спущенное сверху задание любой ценой, даже вопреки элементарным соображениям безопасности и возражениям коллектива. Дятлов тщеславен, жесток, самоуверен. Выполнение задания сулит ему повышение по карьерной лестнице и в достижении поставленной цели он неумолим. И дело даже не в показной жестокости при общении с подчиненными. Просто Дятлов до конца уверен, что весь этот эксперимент априори завершится успешно и банальное нажатие кнопки АЗ-5 решит все проблемы. Однако спасительная кнопка на деле оказалась спусковым механизмом необратимости трагедии. И здесь вина не только в действиях персонала, но и в существенных недостатках реактора, которые, как оказалось, уже были выявлены. Но ни Дятлов, ни Фомин, ни Брюханов просто физически не могли этого знать ввиду засекреченности документов о недостатках конструкции реакторов такого типа. Они были просто винтиками большой СИСТЕМЫ, которая не знает сбоев и работает как часы. Механизм дал трагический сбой и СИСТЕМА сожрала своих героев, даже не подавившись. «Стрелочники» найдены, виновные наказаны, можно рапортовать наверх, в первый раз что ли. Как там говорилось в первые секунды фильма: «Нам придется ОСТАВИТЬ ДАЖЕ НАДЕЖДУ НА ПРАВДУ и утешать себя СКАЗКАМИ…».
Ответ приходится держать Легасову. Он уже красиво соврал о причинах аварии на конференции МАГАТЭ в Вене, но то было для Запада, стратегического противника в «Холодной войне». Здесь же ответ приходится держать не только перед «товарищами» (да, этого слова действительно много в фильме), но и перед самим собой. В этом ему активно помогают истинно наивная в лучших белорусских традициях сотрудница минского НИИ Ульяна Хомюк и Борис Щербина, председатель правительственной комиссии по ЛПА. И если образ Хомюк умело вписывается в концепт пытливости ума и острого желания справедливости, то происходящая личностная трансформация видного советского функционера от классического «как бы не навредить» до банальной мысли о том, что в стране происходит что-то не так является еще одной сильной стороной фильма. «Чернобыль» не просто авария и трагедия, это некий личностно-ментальный тумблер, который хорошо воздействует на сознание, заставляя всех задуматься о сущем и той действительности в которой мы все обитаем.
Академик Легасов свой выбор сделал. И не в пользу конформистского карьеризма и хотя бы рационального чувства собственной безопасности. ПРАВДА, в конце концов, победила, став предвестником произошедших в стране в последующем перемен. Фильм заканчивается также как и начинался – сильными в эмоциональным плане фразами академика: «Правде плевать на наши нужды и желания, ей плевать на наше правительство, идеологию, религии. ОНА БУДЕТ ЖДАТЬ! ВСЕ ВРЕМЯ! В конце концов, это подарок Чернобыля. Когда-то цена ПРАВДЫ меня пугала… Теперь я спрошу: КАКОВА ЦЕНА ЛЖИ?» Цена лжи – беспрецедентная по масштабам техногенная катастрофа, произошедшая именно «снизу». Цена правды – недопущение подобного в будущем и переход на принципиально новую фазу личностного и цивилизационного развития. ЦЕНА ЛЖИ чрезмерно высокая, ЦЕНА ПРАВДЫ - бесценна в принципе. Легасов заплатил за полученные ответы на вопросы свой собственной жизнь, добровольно сведя с ней счеты. Действительно, потрясающе воплощенный в кино образ видного участника ликвидации последствий аварий на ЧАЭС, полный масштаб личности которого еще только предстоит оценить.
Создатели фильма «Чернобыль.НВО» очень тонко подчеркнули две наиболее характерные для СССР ментальности. Во-первых, это умение абсолютно алогичным и невероятным способом создать себе трудности, чтобы потом беспрецедентно героически, заслуживающим самых высоких эмоциональных оценок эти трудности преодолеть. СССР, по сути, страна парадоксов. Здесь можно часами стоять в очередях за молоком и первыми в мире выйти в космос, здесь можно жить в условиях тотального дефицита и выиграть самую кровопролитную войну в истории человечества, тебя здесь может загнобить собственная система, при этом внешний мир тебя реально боится и где-то даже уважает. С одной стороны – полная атмосфера лжи, чрезмерной секретности, циничного консерватизма чиновников. С другой стороны трагическая и героическая эпопея борьбы с последствиями аварии. Сами проблемы создали, сами их и решили.
Во-вторых, умение сплачиваться в самый ответственный и, казалось, безысходный момент. Воплощенная на экране советская действительность вызывает то, что сегодня называется модным словом «фейспалм». В настоящее время в период эпохи потребления и господства гаджетов советская повседневность вызывает естественное ментальное отторжение и ценностное неприятие. Мы стали больше потреблять и меньше существовать коллективно, сугубо индивидуальное преобладает на идейно-объединяющим. И что в этом контексте мы видим в фильме «Чернобыль.НВО»? Непонятные для нас «скованные одной цепью, связанные одной целью» вопреки перевернутой картине мира становятся единым монолитом, решающим в принципе невыполнимые задачи в условиях перманентного «фейспалма». Находятся добровольцы для подводного погружения в зараженную воду для ведения работ, эти суровые тульские шахтеры, готовые перекопать всю землю под реактором, невозмутимые «биороботы», скидывающие графит с кровли энергоблока, гнетущее молчание жен у могил погибших пожарных и на удивление спокойные лица припятчан, покидающих навсегда свои дома. И тут дело даже не в всесильном КГБ, угрозой ссылкой в Сибирь или возможностью просто исчезнуть. Просто потому Днепр может быть загрязнен навсегда и будет экологическая катастрофа, потому что еще один возможный взрыв на станции в принципе уничтожит Восточную Европу, наконец, потому что мы просто должны это сделать ибо больше некому. Не справился немецкий робот «Джокер» с уборкой графита, справятся люди с лопатами в руках. Копать под реактором жарко, удушливо и просто нереально в сложившихся условиях, но мы все равно будем копать, раздевшись догола, «как деды учили». И здесь нет деления на русских, белорусов, украинцев и т.д. У трагедии не может быть национальной черты, она едина для всех – россиянина Легасова, белоруски Хомюк, кавказских солдат, отстреливающих собак и всех, всех. Абсолютно необъяснимая генерация человеческого социума с предельной мобилизацией в критический момент.
Можно относиться к СССР по разному, есть даже специальная уничижительная терминология отношения к советскому («ватники» против «либерастов»), но нельзя отрицать главного – только в этой стране было возможно в максимально сжатые сроки справиться и ликвидировать то, чего ранее никогда в мире не происходило. Справиться быстро и где-то даже нагло, по традиции подняв красное знамя над трубой 4-го энергоблока, по другому в этой стране просто не умели. Серая повседневность вкупе с алогичной действительностью умноженная на героизм и массовую готовность отдать самого себя во имя поставленной цели. Мне сложно сказать, в каком еще фильме западные кинематографисты так четко расставили акценты, описывая нашу реальность. Какую оценку поставить фильму после просмотра? Я затрудняюсь с ответом, по-моему бесценно и это лучшее, что сняли по теме за все время.
Ну и лично приятная для меня тенденция, сформировавшаяся после просмотра фильма. На многих форумах и сообществах в социальных сетях сейчас реально идут баталии относительно того, где больше правды – в «тетрадях» Медведева или мемуарах Дятлова. Что именно кричал Дятлов Акимову и как на это реагировал Топтунов. За последние пять лет более или менее заметный информационный шум вокруг темы Чернобыля сформировался после знаменитой истории «вращения колеса в Припяти поляками». Фильм «Чернобыль. HBO» перевел внимание к проблеме на принципиально новый уровень. Если после выхода компьютерной игры S.T.A.L.K.E.R. интерес к теме проявляла в основном молодежная аудитория с не до конца сформировавшимся личностным сознанием, то после выхода фильма в тему погружаются уже тему, кому 35 +.
И в этой связи проявляется самый главный недостаток фильма «Чернобыль. HBO», который заключается в банальном по простоте вопросе: «ПОЧЕМУ ЭТОТ ФИЛЬМ СНЯЛИ НЕ МЫ?». Почему это кино появилось не в России, Украине, Беларуси? Снимать вроде умеют, слава богу еще много живых свидетелей тех событий, есть архивные материалы…. Обидно, что практически за все время, прошедшее после аварии наш «ответ Чемберлену» заключается только в игре «Сталкер» и радостными прогнозами туристических операторов, водящих в Зону официальные экскурсии о том, что поток туристов увеличится на 30-50 %. По белорусской ментальности я по-прежнему наивен и терпеливо жду, когда у нас появится СВОЕ КИНО по этой теме.
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]