Как немцы обжопились, не выдержали срок наступления. :)
---
"Шла первая неделя войны. Наши позиции на правом берегу Нарвы в Ивангороде были уже почти готовы. Разрабатывались указания по управлению будущим боем. В числе них было наблюдение за сигналами с башни иван-городской крепости. Когда появился первый немецкий самолет, с башни открыли огонь зенитные пулеметы. Несмотря на то, что самолёт был высоко, второй самолет появился спустя день уже низко, с крепости начали стрелять.
Мы вместе с командиром взвода были возмущены нахальством летчика, кружившего над нашими позициями. Я поставил ручной пулемет на ветку яблони и два раза полоснул по самолёту, который после этого ушел вниз. Стреляли из винтовок тоже.
Спустя пару часов, придя к штабной кухне за обедом, мы узнали, что это был наш связной самолёт, которому не давали сесть на поляне у штаба полка с пакетом от генерала.
Виновниками, в основном, были пулемётчики крепости штабной зенитной установки и я. Говорили, что лётчик ругался матом, грозил пожаловаться генералу, показывал повреждения на машине, к счастью, небольшие. Больше всех досталось зенитчикам штабной машины - они были ближе всех. Это были первые выстрелы на воине у нас в полку.
Первый воздушный бой здесь произошел через несколько дней и длился мгновенье. Маленький юркий И-6 выскочил из-за леса против трех "мессеров" и тут же был сбит. Мы все хорошо видели и очень огорчились. Говорили, что летчик был Героем Советского Союза за финскую войну.
Примерио через неделю на марше командир полка верхом на лошади, поравнявшись с ротой, спросил ротного: "Где тот сержант?" Указали на меня. Обращаясь ко мне с усмешкой, он сказал: "Сколько патронов потратил, герой?" Я ответил: "Девятнадцать". Он довольный моим спокойным ответом и своей напускной строгостью, пригрозил мне пальцем. Во взводе все были довольны таким несерьёзным замечанием, скорее похожим на похвалу. Я же был смущён такой "славой".
+++++++++++++++
Шпиономания перед войной и, особенно, в начале её, поощрялась и на-саждалась политруками. Благодаря своей дисциплинированности, я оказался ее жертвой. У самого берега Нарвы, на высоком берегу которой располагался окоп моего отделения, сидел крупный парень с альбомом и рисовал крепость и башню. Об этом мне сообщил пулемётчик, явно ожидая моей реакции.
Я спустился к воде, умылся для вида, заглянул на рисунок парня, не найдя никакой крамолы. На другое утро он вновь сидел у воды и рисовал. Общее мнение моих солдат - это шпион! Я решил его задержать. Я подошёл к нему с винтовкой, отобрал альбом, он даже не сумел возразить т.к. плохо говорил по-русски.
В альбоме были зарисовки танков, автоматов, касок и др. образцов вооружения - мы отнесли все это к явно шпионским материалам.Вдвоем с солдатом отвели его к ротному,тот направил нас в штаб батальона, а оттуда в штаб полка, Все командиры благодарили нас за службу, за бдительность. Особенно усердно хвалил нас комендант полка ст. Лейтенант Виноградов, он даже задавал парню вопросы по-эстонски, чем покорил меня полностью.
Написав записку, он послал меня в г. Нарву, в управление внутренних дел Эстонской ССР. С винтовкой в руке я конвоировал парня через Ивангород и Нарву. Война была еще далеко, на улицах к вечеру было много народу. Парень здоровался со встречными знакомыми, но избегал разговоров, стесняясь конвоира. Мне было тоже как-то неприятно.
Где-то в центре города, в управлении я сдал его какому-то штатскому, который также жал мне руку, благодарил. Интересно, что там я видел много солидных, даже толстых милиционеров в форме, похожей на западноевропейских полицейских из фильмов. Я возвращался к своим усталый и голодный, но удовлетворенный исполнением долга.
Правда парня мне было жаль, уж очень он был "шляпой", пришел в родной окоп, поел холодной каши и уже в темноте спустился к реке помыться перед сном. И вдруг вижу - сидит мой парень в сторонке на камне и грустно смотрит в воду. Я подошел, он мне спокойно говорит, вот, мол, отпустили, а рисовать запретили, мой дом рядом. Для меня это было совершенно непонятным - зачем меня столько хвалили и тратили столько времени? Мой "шпион" оказался просто глупым парнем, бездельником.
+++++++++++++++
Взаимоотношения нашего взвода пешей разведки с помощником начальника штаба полка по разведке лейтенантом Петухом самого начала боевых действий были далеки до нормальных. Беспрерывные назидания, придирки, упреки, что от нас поступает мало сведений о враге (вот конники молодцы!) нас раздражали, особенно его письменные приказы, составленные по-уставному однообразно и глупо. Однажды один наш солдат при нескольких штабных офицерах так выразил наше недовольство: "А ты бы, лейтенант, сходил бы с нами разок и научил нас воевать и брать языков!"
Лейтенанту пришлось идти с нами. Он явился вооружённый до зубов и начал командовать. Подготовка затянулась, с переправой опоздали на 1,5 часа. Все были раздражены т.к. шли целым взводом с охранением, как положено по уставу. Я шел в левом дозоре. Петух боялся минных полей (это на болоте то!) поэтому останавливал нас у каждой подозрительной кочки.
Часто меняли направление движения. Мы хорошо знали, что мин здесь нет, но он был упрям и недоверчив. На одной из остановок крайний левый дозорный Базанов заснул и не заметил, как мы тихо поднялись и пошли вперед. На рассвете мы вышли к огромному болоту, где немцы нас заметили с вышек. План разведки провалился. Петух пытался его изменить, но время было упущено и пришлось возвращаться.
На обратном пути встретили Базанова, который выспался на болоте, а когда взошло солнце, проснулся и пошёл искать нас, благо следы были видны. После короткого разноса, где досталось и мне, старшему дозора, пошли к переправе.
Уже по дороге в штаб, Петух приказал взять у Базанова автомат. Мы решили, что это очередная нравоучительная затея. Во время обеда, а я сидел у палатки с Базановым и ел, его вызвали в штаб. Помню, он поспешил и оставил на вилке кусок рыбы из консервов. Больше он не вернулся. Так и запомнилась мне плащпалатка и на ней вилка с куском рыбы (только у него была вилка).
Поздно вечером вернулся Кырнышев, попросил у старшины водки и уснул. Он никогда не пил, а тут даже не пообедал. Позднее по секрету он рассказал мне, что решением трибунала за попытку предательства Базанова приговорили к расстрелу. Петух уверял, что он был у немцев, потому, мол, они узнали о нашем приближении - это была явная чушь! Стрелять было приказано Кырнышеву. Возмущению разведчиков не было предела, но все молчали, любого могли обвинить в пособничестве. Была видна задача Петуха застращать нас и обелить себя за позорную операцию.
Через несколько дней началось следствие - по требованию командира полка, отствовавшего в тот злосчастный день, допрашивали и меня, как старшего дозора. Вина Петуха, вероятно, была выявлена, и его убрали из штаба. Попало и заму комполка, но все равно наше отношение к штабным офицерам изменилось. Мы увидели, во что выливается спесь и глупость некоторых. Урок для всех был достаточно сильным. Уважение и любовь заслуживали только двое - комполка и комвзвода.
+++++++++++++++++
Мы сблизились с фашистами на расстояние броска гранаты и даже ближе - на 5-7 м. Немцы не ожидали и не выдержали такого напора. Убито их было много, несколько десятков, но из леса выкатился оригинальный подвижной резерв немцев.
Это был грузовики, на которых было установлено несколько миномётов (не менее трех) и группа мотоциклистов (6-8). Грузовик как-то быстро развернулся, и эта подвижная миномётная батарея засыпала нас (правда бесприцельно) минами. Мотоциклы, в колясках которых, сидели автоматчики, быстро перемещались. Не знаю, насколько это было эффективно, но атака наша захлебнулась.
Кто-то побежал назад, кто-то залёг, кому-то пришлось лечь навечно. Немцы вновь пошли в атаку. Теперь поднять наших было труднее, тем более, что все были как-то разбросаны и непонятно, где и сколько наших, кто жив, кто ранен, где командиры.
Положение некоторых групп было незавидным. Я лежал в небольшой воронке от мины, недалеко в кустах были наши разведчики. Окопы 1-й роты далеко. Положение не весёлое, надо ждать какого-то сигнала! Но вот из окопов поднялись в контратаку, мы тоже бросились навстречу фашистам. Позднее ребята рассказали, что первым поднялся и заразил примером сержант Богданов, погибший в этой атаке.
Так получилось, что наша группа оказалась несколько во фланге врагов, там где кружили несколько мотоциклов. Наш удар получился своевременным. Один из мотоциклов был поражён гранатой - все три фашиста остались неподвижными, второй отрезали от остальных, убили двоих, отбили машину. Третий немец, вероятно, вывалился из машины раньше и уполз куда-то. Кто-то из разведчиков, лежавший в центре поляны прошёл очередью из автомата по солдатам в грузовике. Вероятно кто-то из раненых.
Кроме того в грузовик по-видимому попала наша мина, так как я видел, что в нем было мало солдат, когда он скрывался в лесу. В общем, бой был для нас успешным: немцы удрали, у нас трофеи, но и потери достаточно велики. Наш взвод, например, потерял 10-12 чел. Через пару часов двое вернулись после перевязки, ввиду довольно лёгких ранений.
Не забыть мне сержанта Сокура, который, держа пистолет в руке с автоматом на шее, поднимал в атаку нерадивых или трусливых, действовал он словом (матом) и делом (пинками).
Все же скоротечный, яростный и хаотичный бой невозможно целиком ни увидеть, ни описать.
++++++++++++++++
Через час или менее после рукопашных схваток начался еще более интенсивный артогонь врага. Ломались и падали деревья, постройки. Наш штабной особняк разрушался и начал гореть, рвалась связь, повреждён был мост, что творилось на переднем крае - трудно себе представить.
На правом фланге немецкие автоматчики прорвались сквозь наши окопы и приближались к мосту. Мы отбивали дорогу к мосту для эвакуации раненых и восстанавливали связь. Здесь отличился один санитар - здоровый мужик в летах (за 30). Балансируя по бревнам, оставшимся от моста, он на ысоте 3-4м над водой носил под мышкой двоих раненых. . .
Я стоял у входа в особняк под каменным крыльцом, охраняя штаб и связистов тянувших провода связи, когда вдруг из-за угла здания выглянул немец. Он не заметил меня в тени крыльца, но всё же спря¬тался. Из-за угла дома торчал только конец его автомата.
Я изготовился, ожидая появления группы немцев. Но когда он вновь вы сунул голову, лейтенант Кырнышев, отстранив меня, выхватил из голенища ракетницу и выстрелил немцу в лицо с расстояния не более 4м. Немец отскочил, уронил автомат, схватил лицо руками и побежал, петляя и натыкаясь на деревья. Я очередью убил его. Остальные прорвавшиеся тоже были убиты.
Как только восстановили связь, поступил приказ бежать на выручку соседнего батальона, остатки взвода (примерно человек 25) как-то без помех миновали наши окопы и незаметно для немцев углубились в лес. По видимому, здесь они понесли потери и отступили, стояла полуденная жара и кажется силы были на исходе, но мы бежали на помощь.
В лесу была слышна трескотня автоматных очередей, но артогня не было. Наконец, мы прибежали на лесную поляну, где размещался штаб батальона. Здесь только что происходил бой - пахло порохом, дымились повреждённые блиндажи, порвана связь. Но убитых мало, видно наши отошли.
На краю поляны под деревьями стояли несколько больших армейских повозок, крытых брезентом и без лошадей. Я заглянул через борт одной, затем второй - там лежали наши раненые. Но все они были убиты через брезент и борта повозок. Никто не отозвался ни из повозок, ни из леса.
Это была потрясающая, незабываемая картина: санитарные фургоны с грудой убитых среди чудного летнего леса! Обидно - мы опоздали на считанные минуты. Мы пытались найти хоть одного живого, ни одного! Немецкие автоматчики вновь приближались, на этот раз с той стороны, откуда пришли мы. Надо отходить. На выручку товарищей мы опоздали, к своим теперь не пробиться. Настроение и силы падали, что-то необходимо предпринимать. И мы начали отход к реке Луге." - из воспоминаний сержанта взвода разведки 559 с.п. А. Куклинского.
Воспоминания интересные о 1941-м г., кто хочет прочитать полностью:
http://www.forum-ivangorod.ru/index.php?topic=1292.0
И
http://man-on-the-move.livejournal.com/tag/Солдатские%20рассказы
Мы вместе с командиром взвода были возмущены нахальством летчика, кружившего над нашими позициями. Я поставил ручной пулемет на ветку яблони и два раза полоснул по самолёту, который после этого ушел вниз. Стреляли из винтовок тоже.
Спустя пару часов, придя к штабной кухне за обедом, мы узнали, что это был наш связной самолёт, которому не давали сесть на поляне у штаба полка с пакетом от генерала.
Виновниками, в основном, были пулемётчики крепости штабной зенитной установки и я. Говорили, что лётчик ругался матом, грозил пожаловаться генералу, показывал повреждения на машине, к счастью, небольшие. Больше всех досталось зенитчикам штабной машины - они были ближе всех. Это были первые выстрелы на воине у нас в полку.
Первый воздушный бой здесь произошел через несколько дней и длился мгновенье. Маленький юркий И-6 выскочил из-за леса против трех "мессеров" и тут же был сбит. Мы все хорошо видели и очень огорчились. Говорили, что летчик был Героем Советского Союза за финскую войну.
Примерио через неделю на марше командир полка верхом на лошади, поравнявшись с ротой, спросил ротного: "Где тот сержант?" Указали на меня. Обращаясь ко мне с усмешкой, он сказал: "Сколько патронов потратил, герой?" Я ответил: "Девятнадцать". Он довольный моим спокойным ответом и своей напускной строгостью, пригрозил мне пальцем. Во взводе все были довольны таким несерьёзным замечанием, скорее похожим на похвалу. Я же был смущён такой "славой".
+++++++++++++++
Шпиономания перед войной и, особенно, в начале её, поощрялась и на-саждалась политруками. Благодаря своей дисциплинированности, я оказался ее жертвой. У самого берега Нарвы, на высоком берегу которой располагался окоп моего отделения, сидел крупный парень с альбомом и рисовал крепость и башню. Об этом мне сообщил пулемётчик, явно ожидая моей реакции.
Я спустился к воде, умылся для вида, заглянул на рисунок парня, не найдя никакой крамолы. На другое утро он вновь сидел у воды и рисовал. Общее мнение моих солдат - это шпион! Я решил его задержать. Я подошёл к нему с винтовкой, отобрал альбом, он даже не сумел возразить т.к. плохо говорил по-русски.
В альбоме были зарисовки танков, автоматов, касок и др. образцов вооружения - мы отнесли все это к явно шпионским материалам.Вдвоем с солдатом отвели его к ротному,тот направил нас в штаб батальона, а оттуда в штаб полка, Все командиры благодарили нас за службу, за бдительность. Особенно усердно хвалил нас комендант полка ст. Лейтенант Виноградов, он даже задавал парню вопросы по-эстонски, чем покорил меня полностью.
Написав записку, он послал меня в г. Нарву, в управление внутренних дел Эстонской ССР. С винтовкой в руке я конвоировал парня через Ивангород и Нарву. Война была еще далеко, на улицах к вечеру было много народу. Парень здоровался со встречными знакомыми, но избегал разговоров, стесняясь конвоира. Мне было тоже как-то неприятно.
Где-то в центре города, в управлении я сдал его какому-то штатскому, который также жал мне руку, благодарил. Интересно, что там я видел много солидных, даже толстых милиционеров в форме, похожей на западноевропейских полицейских из фильмов. Я возвращался к своим усталый и голодный, но удовлетворенный исполнением долга.
Правда парня мне было жаль, уж очень он был "шляпой", пришел в родной окоп, поел холодной каши и уже в темноте спустился к реке помыться перед сном. И вдруг вижу - сидит мой парень в сторонке на камне и грустно смотрит в воду. Я подошел, он мне спокойно говорит, вот, мол, отпустили, а рисовать запретили, мой дом рядом. Для меня это было совершенно непонятным - зачем меня столько хвалили и тратили столько времени? Мой "шпион" оказался просто глупым парнем, бездельником.
+++++++++++++++
Взаимоотношения нашего взвода пешей разведки с помощником начальника штаба полка по разведке лейтенантом Петухом самого начала боевых действий были далеки до нормальных. Беспрерывные назидания, придирки, упреки, что от нас поступает мало сведений о враге (вот конники молодцы!) нас раздражали, особенно его письменные приказы, составленные по-уставному однообразно и глупо. Однажды один наш солдат при нескольких штабных офицерах так выразил наше недовольство: "А ты бы, лейтенант, сходил бы с нами разок и научил нас воевать и брать языков!"
Лейтенанту пришлось идти с нами. Он явился вооружённый до зубов и начал командовать. Подготовка затянулась, с переправой опоздали на 1,5 часа. Все были раздражены т.к. шли целым взводом с охранением, как положено по уставу. Я шел в левом дозоре. Петух боялся минных полей (это на болоте то!) поэтому останавливал нас у каждой подозрительной кочки.
Часто меняли направление движения. Мы хорошо знали, что мин здесь нет, но он был упрям и недоверчив. На одной из остановок крайний левый дозорный Базанов заснул и не заметил, как мы тихо поднялись и пошли вперед. На рассвете мы вышли к огромному болоту, где немцы нас заметили с вышек. План разведки провалился. Петух пытался его изменить, но время было упущено и пришлось возвращаться.
На обратном пути встретили Базанова, который выспался на болоте, а когда взошло солнце, проснулся и пошёл искать нас, благо следы были видны. После короткого разноса, где досталось и мне, старшему дозора, пошли к переправе.
Уже по дороге в штаб, Петух приказал взять у Базанова автомат. Мы решили, что это очередная нравоучительная затея. Во время обеда, а я сидел у палатки с Базановым и ел, его вызвали в штаб. Помню, он поспешил и оставил на вилке кусок рыбы из консервов. Больше он не вернулся. Так и запомнилась мне плащпалатка и на ней вилка с куском рыбы (только у него была вилка).
Поздно вечером вернулся Кырнышев, попросил у старшины водки и уснул. Он никогда не пил, а тут даже не пообедал. Позднее по секрету он рассказал мне, что решением трибунала за попытку предательства Базанова приговорили к расстрелу. Петух уверял, что он был у немцев, потому, мол, они узнали о нашем приближении - это была явная чушь! Стрелять было приказано Кырнышеву. Возмущению разведчиков не было предела, но все молчали, любого могли обвинить в пособничестве. Была видна задача Петуха застращать нас и обелить себя за позорную операцию.
Через несколько дней началось следствие - по требованию командира полка, отствовавшего в тот злосчастный день, допрашивали и меня, как старшего дозора. Вина Петуха, вероятно, была выявлена, и его убрали из штаба. Попало и заму комполка, но все равно наше отношение к штабным офицерам изменилось. Мы увидели, во что выливается спесь и глупость некоторых. Урок для всех был достаточно сильным. Уважение и любовь заслуживали только двое - комполка и комвзвода.
+++++++++++++++++
Мы сблизились с фашистами на расстояние броска гранаты и даже ближе - на 5-7 м. Немцы не ожидали и не выдержали такого напора. Убито их было много, несколько десятков, но из леса выкатился оригинальный подвижной резерв немцев.
Это был грузовики, на которых было установлено несколько миномётов (не менее трех) и группа мотоциклистов (6-8). Грузовик как-то быстро развернулся, и эта подвижная миномётная батарея засыпала нас (правда бесприцельно) минами. Мотоциклы, в колясках которых, сидели автоматчики, быстро перемещались. Не знаю, насколько это было эффективно, но атака наша захлебнулась.
Кто-то побежал назад, кто-то залёг, кому-то пришлось лечь навечно. Немцы вновь пошли в атаку. Теперь поднять наших было труднее, тем более, что все были как-то разбросаны и непонятно, где и сколько наших, кто жив, кто ранен, где командиры.
Положение некоторых групп было незавидным. Я лежал в небольшой воронке от мины, недалеко в кустах были наши разведчики. Окопы 1-й роты далеко. Положение не весёлое, надо ждать какого-то сигнала! Но вот из окопов поднялись в контратаку, мы тоже бросились навстречу фашистам. Позднее ребята рассказали, что первым поднялся и заразил примером сержант Богданов, погибший в этой атаке.
Так получилось, что наша группа оказалась несколько во фланге врагов, там где кружили несколько мотоциклов. Наш удар получился своевременным. Один из мотоциклов был поражён гранатой - все три фашиста остались неподвижными, второй отрезали от остальных, убили двоих, отбили машину. Третий немец, вероятно, вывалился из машины раньше и уполз куда-то. Кто-то из разведчиков, лежавший в центре поляны прошёл очередью из автомата по солдатам в грузовике. Вероятно кто-то из раненых.
Кроме того в грузовик по-видимому попала наша мина, так как я видел, что в нем было мало солдат, когда он скрывался в лесу. В общем, бой был для нас успешным: немцы удрали, у нас трофеи, но и потери достаточно велики. Наш взвод, например, потерял 10-12 чел. Через пару часов двое вернулись после перевязки, ввиду довольно лёгких ранений.
Не забыть мне сержанта Сокура, который, держа пистолет в руке с автоматом на шее, поднимал в атаку нерадивых или трусливых, действовал он словом (матом) и делом (пинками).
Все же скоротечный, яростный и хаотичный бой невозможно целиком ни увидеть, ни описать.
++++++++++++++++
Через час или менее после рукопашных схваток начался еще более интенсивный артогонь врага. Ломались и падали деревья, постройки. Наш штабной особняк разрушался и начал гореть, рвалась связь, повреждён был мост, что творилось на переднем крае - трудно себе представить.
На правом фланге немецкие автоматчики прорвались сквозь наши окопы и приближались к мосту. Мы отбивали дорогу к мосту для эвакуации раненых и восстанавливали связь. Здесь отличился один санитар - здоровый мужик в летах (за 30). Балансируя по бревнам, оставшимся от моста, он на ысоте 3-4м над водой носил под мышкой двоих раненых. . .
Я стоял у входа в особняк под каменным крыльцом, охраняя штаб и связистов тянувших провода связи, когда вдруг из-за угла здания выглянул немец. Он не заметил меня в тени крыльца, но всё же спря¬тался. Из-за угла дома торчал только конец его автомата.
Я изготовился, ожидая появления группы немцев. Но когда он вновь вы сунул голову, лейтенант Кырнышев, отстранив меня, выхватил из голенища ракетницу и выстрелил немцу в лицо с расстояния не более 4м. Немец отскочил, уронил автомат, схватил лицо руками и побежал, петляя и натыкаясь на деревья. Я очередью убил его. Остальные прорвавшиеся тоже были убиты.
Как только восстановили связь, поступил приказ бежать на выручку соседнего батальона, остатки взвода (примерно человек 25) как-то без помех миновали наши окопы и незаметно для немцев углубились в лес. По видимому, здесь они понесли потери и отступили, стояла полуденная жара и кажется силы были на исходе, но мы бежали на помощь.
В лесу была слышна трескотня автоматных очередей, но артогня не было. Наконец, мы прибежали на лесную поляну, где размещался штаб батальона. Здесь только что происходил бой - пахло порохом, дымились повреждённые блиндажи, порвана связь. Но убитых мало, видно наши отошли.
На краю поляны под деревьями стояли несколько больших армейских повозок, крытых брезентом и без лошадей. Я заглянул через борт одной, затем второй - там лежали наши раненые. Но все они были убиты через брезент и борта повозок. Никто не отозвался ни из повозок, ни из леса.
Это была потрясающая, незабываемая картина: санитарные фургоны с грудой убитых среди чудного летнего леса! Обидно - мы опоздали на считанные минуты. Мы пытались найти хоть одного живого, ни одного! Немецкие автоматчики вновь приближались, на этот раз с той стороны, откуда пришли мы. Надо отходить. На выручку товарищей мы опоздали, к своим теперь не пробиться. Настроение и силы падали, что-то необходимо предпринимать. И мы начали отход к реке Луге." - из воспоминаний сержанта взвода разведки 559 с.п. А. Куклинского.
Воспоминания интересные о 1941-м г., кто хочет прочитать полностью:
http://www.forum-ivangorod.ru/index.php?topic=1292.0
И
http://man-on-the-move.livejournal.com/tag/Солдатские%20рассказы
Взято: oper-1974.livejournal.com
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]