В этот день, 77 лет назад
---
Оккупация. Таганрог, 17.10.1941
— Танки мы заметили сразу, как только свернули в Исполкомовский переулок. Подойдя ближе, мы
увидели, как из распахнувшихся люков показались танкисты в зеленой камуфляжной форме. Кто это,
понять было трудно. Из толпы любопытных кто-то выкрикнул:
«Так это наши вернулись!» А когда услышали чужую речь, то все сразу поняли, что это немцы. Бабушек
как ветром сдуло с улицы. Немного постояв, немцы завели двигатели и двинулись прямо к Дуровскому спуску. Нам стало интересно, преодолеют танки крутой косогор или свалятся с него. Но танки благополучно миновали препятствие и продолжили движение по улице Шевченко. Какое-то время мы бежали
за ними следом, а потом вернулись обратно. Соседи рассказывали, что эти танки прошли через село Петрушино, по территории 31-го завода, а оттуда выскочили на улицы города.
(Ветеран труда Таганрогского авиационного научно-технического комплекса имени Г.М. Бериева Евгений Афанасьевич Степанов) *
«Второй день в городе было безвластие. Еще вчера кое-где попадались одинокие милиционеры, а сегодня и они исчезли с улиц города. Закры лись учреждения, не работали предприятия, перестали ходить трамваи. Эхом отдавалась канонада, то ли пушки стреляли, то ли что-то взрывали.
В эти дни разговоры шли только о немцах, которые нажимают, а наши отчаянно сопротивляются. Жители, видя такое дело, принялись громить и растаскивать магазины, запасаясь товарами и продуктами на
«черный день». Кто то тащил тюки мануфактуры, кто-то авоськи, Набитые консервными банками, крупами,
сухарями, какими-то непонятными пакетами и коробками. Я с товарищами бегал от магазина к магазину
в надежде чем-нибудь разжиться. Но все было тщетно, там, где прошли взрослые, детям делать было нечего.
Но вот по дороге нам попался знакомый парень, который сказал, что в цеху обувной фабрики, находящемся в Мечниковском переулке, осталось много обуви. И мы поспешили туда, надеясь приобрести хоть какую-то обувь.
На воротах ни сторожа, ни охраны мы не увидели. Мы зашли во двор, где прямо на земле валялись заготовки туфель. Каждый стал подбирать себе по размеру. Вдруг в стороне я заметил охотничье ружье — двустволку Забы в про обувь, я надел ее на себя и уже собрался уходить. Но в этот момент, откуда ни возьмись, появился сторож. Он подбежал ко мне, сорвал с плеча ружье, отшвырнул подальше и закричал: «Ты что, ненормальный? Немедленно уходи отсюда! Тебя же немцы убыот, если увидят с оружием в руках».
Как только ружье отлетело в сторону, во двор вошли немцы, три эсэсовца — высокие, сильные, наглые. Один из них схватил меня за плечи и начал на меня кричать по-немецки. Слов я не понимал, мне казалось, что немец гавкает, как собака. Потом фашист перехватил меня за ворот и отвесил такого пинка, что я несколько метров пролетел по земле. Поднявшись, я пулей выскочил со двора и побежал к улице Свердлова, находящейся буквально в нескольких метрах от цеха. Но перейти дорогу я не успел — по брусчатке мостовой громыхали танки».
( Ветеран труда, таганрожец О.Б. Кудрявый) *
О б этом же периоде написал в своем дневнике и житель Таганрога Гена Исаков. 19 октября 1941 года он сделал следующую запись:
«Сегодня нет грабежей, но они были вчера. Ворвавшись в магазин, люди хватали все, что попадалось под руку. Рассказывают, что из детских магазинов несли соски и другие ненужные вещи, из аптеки — лекарства. Грабежу подверглись не только магазины, но и отдельные предприятия.
Во дворе кондитерской фабрики находился накрытый бассейн с патокой. И вот, ворвавшись на фабрику, люди, толкая друг друга, с жадностью запускали ведра в бассейн, а набрав патоки, уже стеклянные от облитого, шли домой. Говорят, что одна женщина, оступившись, упала в бассейн и утонула». *
О периоде безвластия такж е поделился своими воспоминаниями таганрожец Вадим Вячеславович Скорубский, который встретил оккупацию 11-летним мальчишкой.
Вот его рассказ:
«Таганрожцы стали разбивать витрины магазинов и выносить оттуда все, что хотелось. Я тоже залез в один из магазинчиков. Там мне понравился черный блестящий телефонный аппарат. Я взял его и принес маме. Но мама не похвалила мою добычу, а лишь вопрошала, плача: «Ну, кому мы в войну звонить будем?..»
На другой день я увидел одинокого коня с уздечкой и тоже привел его домой, конь также не пришелся ко двору, его ведь печем было кормить. Я вывел животное на улицу, и его тут же перехватил какой-то мужчина» . *
Вспоминает Павел Бутков:
Со стороны же Таганрога не было почти никакого сопротивления, даже сильной стрельбы, и мы совсем неожиданно оказались на левой стороне этого перешейка у самого берега Таганрогского залива. Выскочив на высокий берег Таганрога, мы увидели чудесную панораму Таганрогского залива и внизу лодки, на которые поспешно бросались люди. Вдруг подбежал ко мне какой-то местный и, увидев на мне автомат, закричал: «Бей, эти гады убегают». Он выхватил мой автомат и стал из него палить по людям
в лодках. Я же, опешив, сидел и смотрел на эти чудеса.
Этот же местный пригласил нас поехать B местное НКВД, что-бы показать это знаменитое советское учреждение. Он оказался очень проворным и вскочил на нашу танкетку, мы поехали по главной улице, на углу которой стояло здание в четыре этажа. Оттуда уже раздавались какие-то крики, но высокий забор вокруг не позволял видеть, что там происходит. Когда же через высокую железную дверь мы вошли в небольшой двор, окруженный высокой стеной с колючей проволокой наверху, то увидели вход в подвал этого дома, откуда доносились жуткие стоны и крики. Подбежав туда и заглянув B открытую половину железной двери, мы ничего в темноте не увидели, только слышали стоны. Нам пришлось разыскать фонарь, и мы, к нашему ужасу, увидели человеческие тела, которые шевелились, оттуда и были
слышны стоны. Тогда наш Обер-лейтенант Айхеле подозвал проезжавших немецких солдат, и они стали вынимать полуживых людей и просто класть на землю B этом дворе. Некоторые их них могли говорить, и мы узнали, что НКВД старалось перебить их в этом подвале, но из-за поспешности им не удалось до конца все это довести, и вот многие остались «недобитыми».
О таганрогском НКВД упоминает и знаменитый Курт Майер (Лейбштандарт СС Адольф Гитлер) в своих мемуарах:
В середине ноября в Таганроге в нечистотах на дворе бывшего здания ГПУ обнаружены тела 11 солдат 2-го батальона полка «Лейбштандарт». В сентябре эти солдаты были пленены русскими и, по свидетельству очевидцев, русских, живьем утоплены в нечистотах.
Павел Бутков:
Нам нужно было срочно искать себе место, а также организовывать порядок, так как жители стали громить магазины и склады и выносить все, что только было возможно. Нужно было видеть, как и стар и млад несли на себе все, что могли набрать в этих складах и магазинах. В городе и на окраине пылали пожары, так как «советы» поджигали все свое «добро» и не хотели, чтобы враги этим пользовались, но, к сожалению, это все нужно было жителям, а не немцам. Они подожгли большие склады с зерном,
но немцы успели вместе с местными жителями потушить их. К сожалению, к этим складам немцы поставили свои патрули и никого не подпускали, тогда как население оставалось без продуктов, а наступала холодная зима. Потом нам с большим трудом удалось все же убедить коменданта, что это прокуренное
зерно жители смогут есть без всяких последствий для здоровья, и действительно, это зерно немцы раздавали всем жителям, и таганрогцы пекли из него совсем неплохие пышки, которыми угощали и меня.
Курт Майер:
Во время штурма Таганрога мы впервые воочию убедились, как Советы планомерно уничтожают город. Фабрики и общественные здания одно за другим взлетали на воздух. Отступление Советов было отмечено поднимавшимися вверх клубами дыма. До сих пор нам приходилось видеть лишь пылавшие стога сена, теперь же мы вплотную столкнулись с таким понятием, как «выжженная земля».
В порту затопляли горящие корабли. Но никто из русских не задумывается над тем, как спасти тонущих людей. Лишь по категорическому требованию Дрешера русские все же доставили барахтавшихся в воде людей на берег. На крутом берегу возвышается памятник Петру I, бывший император угрюмо взирает на тонущие суда.
По наводке френда
kartam47 немецкое видео о захвате Таганрога
Вспоминает унтерштурмфюрер СС Эрих Керн:
Тем временем мы достигли, почти не встречая сопротивления, центральной части Таганрога, где мне было приказано во главе группы солдат прочесать несколько кварталов. На улицах — практически ни души. Молча и угрожающе высились многоэтажные дома. В каждый из них мы проникали через задние дворы и затем открывали или взламывали парадные двери подъездов. Улицы оставались безлюдными и спокойными. Вскоре мы вышли к небольшому парку. Перебравшись через низенькую кирпичную ограду, мы, к нашему великому изумлению, увидели похожий на дворец особняк.
Распределив участников группы по боевым постам, я с одним сопровождающим медленно поднялся по широким каменным ступеням, открыл незапертую дверь и оказался в просторном вестибюле, устланном великолепными коврами. Неслышно ступая солдатскими сапогами по мягкому ворсу, мы завернули за угол и застыли на месте при виде двух татарских воинов, облаченных в стальные кольчуги и шлемы и вооруженных мечами и щитами. Одним словом, мы попали в городской музей Таганрога. Не спеша мы проследовали по многим помещениям музея.
Все экспонаты находились на своих местах, стеклянные выставочные витрины были целы. Со стен на нас взирали творения древних и современных русских мастеров живописи. Фигурки Будды соседствовали с бубнами шаманов и изображением распятого на кресте Иисуса Христа. Это был зал, посвященный борьбе с религиозными предрассудками и суевериями.
В другом зале мы натолкнулись на собрание игрушек, относящихся к разным эпохам: с древних времен до наших дней. Здесь были представлены и всевозможные куклы — от деревянных до каменных. Я взял две куклы с алым румянцем на щеках и льняными волосами и заткнул их за пояс рядом с ручными гранатами. Затем мы покинули музей через главный вход и вышли на улицу, по-прежнему пустую и мирную. На углу возвышалось многоэтажное жилое здание, возведенное для рабочего люда и похожее на аналогичные строения Вены, только более примитивное. Я разделил наши боевые группы на пары, и мы осторожно стали к нему приближаться, прижимаясь к стенам домов. Внезапно мы застыли на месте. Во внутреннем дворе собрались сотни жильцов дома всех возрастов, смотревшие на нас подозрительно и враждебно. Пулеметчик установил свой пулемет, заправил ленту и, присев, изготовился к стрельбе. Момент был критический. Не зная, как поступить, я только коротко взглянул на Рудольфа, который, поняв меня, отступил назад, готовый при первом же выстреле умчаться в роту за подмогой.
Но тут я почувствовал устремленный на меня пристальный взгляд ребенка и, подняв глаза, с удивлением заметил крошечную девочку, должно быть не старше шести лет, которая, как завороженная, смотрела на мой пояс. Теперь я уже знал, как мне следует поступить. Приветливо улыбаясь, я вытащил из-за пояса краснощекую куклу и торжественно вручил ее малышке. Сначала ее глаза округлились от радости, потом, взвизгнув от счастья и крепко прижав куклу к груди, девочка побежала, что-то лепеча, к молодой женщине, выглядевшей измученной и усталой.
Чтобы окончательно растопить лед отчуждения, я отдал и вторую куклу — еще одному подбежавшему ко мне ребенку. Этого оказалось достаточно; в следующее мгновение меня окружили десятки ребятишек, с мольбой тянувших ко мне детские ладошки.
— У меня больше ничего нет, — громко уверял я и, стараясь поскорее высвободиться из кутерьмы, едва не уронил винтовку.
Раздался громкий хохот, и через какую-то секунду вокруг меня уже толпились дружелюбно настроенные люди, говорившие все разом, перебивая друг друга; они с любопытством ощупывали нашу добротную военную форму и охотно несли нам, усталым и страдавшим от жажды, воду. Некоторые даже совали нам в руки хлеб.
Никогда прежде мне не доводилось наблюдать столь быструю и радикальную трансформацию настроения. Перед нами уже не было ни большевиков, ни врагов. Мы миновали одну, две, три улицы, а маленькая девочка все не отставала от нас, топоча рядом в тени наших винтовок и прижимая куклу с льняными волосами к груди. Несмотря на все наши старания, никак не удавалось заставить ее вернуться домой. И куда бы мы теперь ни шли, всюду нам приветливо махали руками и улыбались довольные горожане.
Я долго не мог заснуть в ту ночь. Чем-то меня странно взволновал "этот сам по себе незначительный эпизод с девочкой и куклой, такой обыденный и такой далекий от реальностей войны.
В борьбе за власть большевики, кажется, не упустили и не забыли ничего. Они ловко использовали для своих целей любую человеческую слабость и любые благоприятные обстоятельства, наживая политический капитал на нелегкой жизни в царской России.
Жаждавших обыкновенного семейного благополучия людей они заманили сказкой о коммунистическом рае, где будут только овцы и никаких волков; неистовым же идейным борцам подсунули миф о мировой революции и Коминтерне, ради которых стоит якобы жить и умереть, смотря по обстоятельствам, а для несогласных создали органы — ВЧК, затем ОГПУ, НКВД и т. д., исправительно-трудовые лагеря и мрачные подвалы с выстрелами в затылок. Вот только для души и сердца у большевиков не нашлось ничего привлекательного, и вовсе не по злой их воле — просто им было неведомо, что такое душа.
Как раз недалеко от краеведческого музея, о котором пишет Эрих Керн, несколько наших бойцов приняли героическую смерть в неравном бою:
Напротив кинотеатра, там где сейчас расположена налоговая инспекция, находился штаб лётной школы имени Чкалова. На курсантов этой школы была возложена ответственная задача сдержать продвижение немцев, что бы позволить покинуть город партийному руководству.
Вообще, в город немцы из дивизии СС "ЛАХ" зашли практически без боя. Лишь в районе Воловой балки их задержали бойцы истребительного батальона, набранного из сотрудников НКВД, и на улице Свердлова перед кинотеатром "Октябрь" была сооружена из мешков с песком баррикада, обороняемая десятком курсантов лётной школы. Один пулемёт, винтовки Мосина образца 1891 года... Надо ли говорить, что они были обречены?
Герои сопротивлялись до последнего. Несколько человек сложили голову тут же, у входа в кинотеатр, одного пуля настигла во внутреннем дворике краеведческого музея, и ещё несколько человек отстреливаясь отступили дворами в районе 12-й школы. Свой последний и решительный бой они приняли за школьным двором, на частных огородах жителей дома №19 по переулку Красному...
Не знаю, может это пуля "гуманиста" Керна настигла героя во дворике музея? Сегодня уже не узнать, да и не важно это. Важно нам не забывать подвиг людей, отдавших свои жизни, понимая, что что-либо изменить они не в силах...
И ещё об одном хотелось бы сказать. Сегодня некоторые любители истории иногда вспоминают о том, что Таганрог так тепло встречал оккупантов, что даже Адольф Гитлер его, якобы, удостоил специальной грамоты...
Нет, это не правда. В этом смысле Таганрог мало отличался от других городков и местечек, занятых немцами. Везде, а особенно в тех местах где была велика доля населения с украинскими и казацкими корнями, было много тех, кто не скрывал радости, встречая оккупантов. Это бросалось в глаза, это многих удивляло, однако в этом не было ничего удивительного, учитывая, что всего 20 лет как закончилась изуверская Гражданская война, значительное количество людей старше 40 лет в душе ненавидели большевистскую власть, было много и безвинно пострадавших от Советов в период массовых репрессий... Но тут важно всё же понимать, что несмотря на то, что таких людей было много, всё же основная масса населения не испытывала к оккупантам никаких добрых чувств. В большинстве семей хоть кто-нибудь из близких в это самое время бился с немцами на фронте, а оставшимся в оккупации нужно было просто как-то выживать...
Кроме того сегодня иногда слышны голоса тех. кто скептически относится к действиям подпольщиков в Таганроге. Мол, вреда от их акций было больше, нежели пользы. Ведь за каждой наклеенной на стену дома листовкой, сгоревшим мотоциклом или убитым немецким солдатом, стояли десятки расстрелянных немцами заложников... С этой точки зрения сложно что-либо возразить, но всё же в данном случае речь не идёт об эффективности борьбы. Речь идёт о личном подвиге совсем молодых ребят, которые, поджигая мотоцикл или наклеивая листовки, прекрасно осознавали чем это им грозит. И прежде всего они рисковали именно своей жизнью, и в итоге положили свои молодые жизни на алтарь Победы... И сегодня мы их вспоминаем как героев, что совершенно справедливо.
* - Фрогменты из книги "Вчера была война"
— Танки мы заметили сразу, как только свернули в Исполкомовский переулок. Подойдя ближе, мы
увидели, как из распахнувшихся люков показались танкисты в зеленой камуфляжной форме. Кто это,
понять было трудно. Из толпы любопытных кто-то выкрикнул:
«Так это наши вернулись!» А когда услышали чужую речь, то все сразу поняли, что это немцы. Бабушек
как ветром сдуло с улицы. Немного постояв, немцы завели двигатели и двинулись прямо к Дуровскому спуску. Нам стало интересно, преодолеют танки крутой косогор или свалятся с него. Но танки благополучно миновали препятствие и продолжили движение по улице Шевченко. Какое-то время мы бежали
за ними следом, а потом вернулись обратно. Соседи рассказывали, что эти танки прошли через село Петрушино, по территории 31-го завода, а оттуда выскочили на улицы города.
(Ветеран труда Таганрогского авиационного научно-технического комплекса имени Г.М. Бериева Евгений Афанасьевич Степанов) *
«Второй день в городе было безвластие. Еще вчера кое-где попадались одинокие милиционеры, а сегодня и они исчезли с улиц города. Закры лись учреждения, не работали предприятия, перестали ходить трамваи. Эхом отдавалась канонада, то ли пушки стреляли, то ли что-то взрывали.
В эти дни разговоры шли только о немцах, которые нажимают, а наши отчаянно сопротивляются. Жители, видя такое дело, принялись громить и растаскивать магазины, запасаясь товарами и продуктами на
«черный день». Кто то тащил тюки мануфактуры, кто-то авоськи, Набитые консервными банками, крупами,
сухарями, какими-то непонятными пакетами и коробками. Я с товарищами бегал от магазина к магазину
в надежде чем-нибудь разжиться. Но все было тщетно, там, где прошли взрослые, детям делать было нечего.
Но вот по дороге нам попался знакомый парень, который сказал, что в цеху обувной фабрики, находящемся в Мечниковском переулке, осталось много обуви. И мы поспешили туда, надеясь приобрести хоть какую-то обувь.
На воротах ни сторожа, ни охраны мы не увидели. Мы зашли во двор, где прямо на земле валялись заготовки туфель. Каждый стал подбирать себе по размеру. Вдруг в стороне я заметил охотничье ружье — двустволку Забы в про обувь, я надел ее на себя и уже собрался уходить. Но в этот момент, откуда ни возьмись, появился сторож. Он подбежал ко мне, сорвал с плеча ружье, отшвырнул подальше и закричал: «Ты что, ненормальный? Немедленно уходи отсюда! Тебя же немцы убыот, если увидят с оружием в руках».
Как только ружье отлетело в сторону, во двор вошли немцы, три эсэсовца — высокие, сильные, наглые. Один из них схватил меня за плечи и начал на меня кричать по-немецки. Слов я не понимал, мне казалось, что немец гавкает, как собака. Потом фашист перехватил меня за ворот и отвесил такого пинка, что я несколько метров пролетел по земле. Поднявшись, я пулей выскочил со двора и побежал к улице Свердлова, находящейся буквально в нескольких метрах от цеха. Но перейти дорогу я не успел — по брусчатке мостовой громыхали танки».
( Ветеран труда, таганрожец О.Б. Кудрявый) *
О б этом же периоде написал в своем дневнике и житель Таганрога Гена Исаков. 19 октября 1941 года он сделал следующую запись:
«Сегодня нет грабежей, но они были вчера. Ворвавшись в магазин, люди хватали все, что попадалось под руку. Рассказывают, что из детских магазинов несли соски и другие ненужные вещи, из аптеки — лекарства. Грабежу подверглись не только магазины, но и отдельные предприятия.
Во дворе кондитерской фабрики находился накрытый бассейн с патокой. И вот, ворвавшись на фабрику, люди, толкая друг друга, с жадностью запускали ведра в бассейн, а набрав патоки, уже стеклянные от облитого, шли домой. Говорят, что одна женщина, оступившись, упала в бассейн и утонула». *
О периоде безвластия такж е поделился своими воспоминаниями таганрожец Вадим Вячеславович Скорубский, который встретил оккупацию 11-летним мальчишкой.
Вот его рассказ:
«Таганрожцы стали разбивать витрины магазинов и выносить оттуда все, что хотелось. Я тоже залез в один из магазинчиков. Там мне понравился черный блестящий телефонный аппарат. Я взял его и принес маме. Но мама не похвалила мою добычу, а лишь вопрошала, плача: «Ну, кому мы в войну звонить будем?..»
На другой день я увидел одинокого коня с уздечкой и тоже привел его домой, конь также не пришелся ко двору, его ведь печем было кормить. Я вывел животное на улицу, и его тут же перехватил какой-то мужчина» . *
Вспоминает Павел Бутков:
Со стороны же Таганрога не было почти никакого сопротивления, даже сильной стрельбы, и мы совсем неожиданно оказались на левой стороне этого перешейка у самого берега Таганрогского залива. Выскочив на высокий берег Таганрога, мы увидели чудесную панораму Таганрогского залива и внизу лодки, на которые поспешно бросались люди. Вдруг подбежал ко мне какой-то местный и, увидев на мне автомат, закричал: «Бей, эти гады убегают». Он выхватил мой автомат и стал из него палить по людям
в лодках. Я же, опешив, сидел и смотрел на эти чудеса.
Этот же местный пригласил нас поехать B местное НКВД, что-бы показать это знаменитое советское учреждение. Он оказался очень проворным и вскочил на нашу танкетку, мы поехали по главной улице, на углу которой стояло здание в четыре этажа. Оттуда уже раздавались какие-то крики, но высокий забор вокруг не позволял видеть, что там происходит. Когда же через высокую железную дверь мы вошли в небольшой двор, окруженный высокой стеной с колючей проволокой наверху, то увидели вход в подвал этого дома, откуда доносились жуткие стоны и крики. Подбежав туда и заглянув B открытую половину железной двери, мы ничего в темноте не увидели, только слышали стоны. Нам пришлось разыскать фонарь, и мы, к нашему ужасу, увидели человеческие тела, которые шевелились, оттуда и были
слышны стоны. Тогда наш Обер-лейтенант Айхеле подозвал проезжавших немецких солдат, и они стали вынимать полуживых людей и просто класть на землю B этом дворе. Некоторые их них могли говорить, и мы узнали, что НКВД старалось перебить их в этом подвале, но из-за поспешности им не удалось до конца все это довести, и вот многие остались «недобитыми».
О таганрогском НКВД упоминает и знаменитый Курт Майер (Лейбштандарт СС Адольф Гитлер) в своих мемуарах:
В середине ноября в Таганроге в нечистотах на дворе бывшего здания ГПУ обнаружены тела 11 солдат 2-го батальона полка «Лейбштандарт». В сентябре эти солдаты были пленены русскими и, по свидетельству очевидцев, русских, живьем утоплены в нечистотах.
Павел Бутков:
Нам нужно было срочно искать себе место, а также организовывать порядок, так как жители стали громить магазины и склады и выносить все, что только было возможно. Нужно было видеть, как и стар и млад несли на себе все, что могли набрать в этих складах и магазинах. В городе и на окраине пылали пожары, так как «советы» поджигали все свое «добро» и не хотели, чтобы враги этим пользовались, но, к сожалению, это все нужно было жителям, а не немцам. Они подожгли большие склады с зерном,
но немцы успели вместе с местными жителями потушить их. К сожалению, к этим складам немцы поставили свои патрули и никого не подпускали, тогда как население оставалось без продуктов, а наступала холодная зима. Потом нам с большим трудом удалось все же убедить коменданта, что это прокуренное
зерно жители смогут есть без всяких последствий для здоровья, и действительно, это зерно немцы раздавали всем жителям, и таганрогцы пекли из него совсем неплохие пышки, которыми угощали и меня.
Курт Майер:
Во время штурма Таганрога мы впервые воочию убедились, как Советы планомерно уничтожают город. Фабрики и общественные здания одно за другим взлетали на воздух. Отступление Советов было отмечено поднимавшимися вверх клубами дыма. До сих пор нам приходилось видеть лишь пылавшие стога сена, теперь же мы вплотную столкнулись с таким понятием, как «выжженная земля».
В порту затопляли горящие корабли. Но никто из русских не задумывается над тем, как спасти тонущих людей. Лишь по категорическому требованию Дрешера русские все же доставили барахтавшихся в воде людей на берег. На крутом берегу возвышается памятник Петру I, бывший император угрюмо взирает на тонущие суда.
По наводке френда
Вспоминает унтерштурмфюрер СС Эрих Керн:
Тем временем мы достигли, почти не встречая сопротивления, центральной части Таганрога, где мне было приказано во главе группы солдат прочесать несколько кварталов. На улицах — практически ни души. Молча и угрожающе высились многоэтажные дома. В каждый из них мы проникали через задние дворы и затем открывали или взламывали парадные двери подъездов. Улицы оставались безлюдными и спокойными. Вскоре мы вышли к небольшому парку. Перебравшись через низенькую кирпичную ограду, мы, к нашему великому изумлению, увидели похожий на дворец особняк.
Распределив участников группы по боевым постам, я с одним сопровождающим медленно поднялся по широким каменным ступеням, открыл незапертую дверь и оказался в просторном вестибюле, устланном великолепными коврами. Неслышно ступая солдатскими сапогами по мягкому ворсу, мы завернули за угол и застыли на месте при виде двух татарских воинов, облаченных в стальные кольчуги и шлемы и вооруженных мечами и щитами. Одним словом, мы попали в городской музей Таганрога. Не спеша мы проследовали по многим помещениям музея.
Все экспонаты находились на своих местах, стеклянные выставочные витрины были целы. Со стен на нас взирали творения древних и современных русских мастеров живописи. Фигурки Будды соседствовали с бубнами шаманов и изображением распятого на кресте Иисуса Христа. Это был зал, посвященный борьбе с религиозными предрассудками и суевериями.
В другом зале мы натолкнулись на собрание игрушек, относящихся к разным эпохам: с древних времен до наших дней. Здесь были представлены и всевозможные куклы — от деревянных до каменных. Я взял две куклы с алым румянцем на щеках и льняными волосами и заткнул их за пояс рядом с ручными гранатами. Затем мы покинули музей через главный вход и вышли на улицу, по-прежнему пустую и мирную. На углу возвышалось многоэтажное жилое здание, возведенное для рабочего люда и похожее на аналогичные строения Вены, только более примитивное. Я разделил наши боевые группы на пары, и мы осторожно стали к нему приближаться, прижимаясь к стенам домов. Внезапно мы застыли на месте. Во внутреннем дворе собрались сотни жильцов дома всех возрастов, смотревшие на нас подозрительно и враждебно. Пулеметчик установил свой пулемет, заправил ленту и, присев, изготовился к стрельбе. Момент был критический. Не зная, как поступить, я только коротко взглянул на Рудольфа, который, поняв меня, отступил назад, готовый при первом же выстреле умчаться в роту за подмогой.
Но тут я почувствовал устремленный на меня пристальный взгляд ребенка и, подняв глаза, с удивлением заметил крошечную девочку, должно быть не старше шести лет, которая, как завороженная, смотрела на мой пояс. Теперь я уже знал, как мне следует поступить. Приветливо улыбаясь, я вытащил из-за пояса краснощекую куклу и торжественно вручил ее малышке. Сначала ее глаза округлились от радости, потом, взвизгнув от счастья и крепко прижав куклу к груди, девочка побежала, что-то лепеча, к молодой женщине, выглядевшей измученной и усталой.
Чтобы окончательно растопить лед отчуждения, я отдал и вторую куклу — еще одному подбежавшему ко мне ребенку. Этого оказалось достаточно; в следующее мгновение меня окружили десятки ребятишек, с мольбой тянувших ко мне детские ладошки.
— У меня больше ничего нет, — громко уверял я и, стараясь поскорее высвободиться из кутерьмы, едва не уронил винтовку.
Раздался громкий хохот, и через какую-то секунду вокруг меня уже толпились дружелюбно настроенные люди, говорившие все разом, перебивая друг друга; они с любопытством ощупывали нашу добротную военную форму и охотно несли нам, усталым и страдавшим от жажды, воду. Некоторые даже совали нам в руки хлеб.
Никогда прежде мне не доводилось наблюдать столь быструю и радикальную трансформацию настроения. Перед нами уже не было ни большевиков, ни врагов. Мы миновали одну, две, три улицы, а маленькая девочка все не отставала от нас, топоча рядом в тени наших винтовок и прижимая куклу с льняными волосами к груди. Несмотря на все наши старания, никак не удавалось заставить ее вернуться домой. И куда бы мы теперь ни шли, всюду нам приветливо махали руками и улыбались довольные горожане.
Я долго не мог заснуть в ту ночь. Чем-то меня странно взволновал "этот сам по себе незначительный эпизод с девочкой и куклой, такой обыденный и такой далекий от реальностей войны.
В борьбе за власть большевики, кажется, не упустили и не забыли ничего. Они ловко использовали для своих целей любую человеческую слабость и любые благоприятные обстоятельства, наживая политический капитал на нелегкой жизни в царской России.
Жаждавших обыкновенного семейного благополучия людей они заманили сказкой о коммунистическом рае, где будут только овцы и никаких волков; неистовым же идейным борцам подсунули миф о мировой революции и Коминтерне, ради которых стоит якобы жить и умереть, смотря по обстоятельствам, а для несогласных создали органы — ВЧК, затем ОГПУ, НКВД и т. д., исправительно-трудовые лагеря и мрачные подвалы с выстрелами в затылок. Вот только для души и сердца у большевиков не нашлось ничего привлекательного, и вовсе не по злой их воле — просто им было неведомо, что такое душа.
Как раз недалеко от краеведческого музея, о котором пишет Эрих Керн, несколько наших бойцов приняли героическую смерть в неравном бою:
Напротив кинотеатра, там где сейчас расположена налоговая инспекция, находился штаб лётной школы имени Чкалова. На курсантов этой школы была возложена ответственная задача сдержать продвижение немцев, что бы позволить покинуть город партийному руководству.
Вообще, в город немцы из дивизии СС "ЛАХ" зашли практически без боя. Лишь в районе Воловой балки их задержали бойцы истребительного батальона, набранного из сотрудников НКВД, и на улице Свердлова перед кинотеатром "Октябрь" была сооружена из мешков с песком баррикада, обороняемая десятком курсантов лётной школы. Один пулемёт, винтовки Мосина образца 1891 года... Надо ли говорить, что они были обречены?
Герои сопротивлялись до последнего. Несколько человек сложили голову тут же, у входа в кинотеатр, одного пуля настигла во внутреннем дворике краеведческого музея, и ещё несколько человек отстреливаясь отступили дворами в районе 12-й школы. Свой последний и решительный бой они приняли за школьным двором, на частных огородах жителей дома №19 по переулку Красному...
Не знаю, может это пуля "гуманиста" Керна настигла героя во дворике музея? Сегодня уже не узнать, да и не важно это. Важно нам не забывать подвиг людей, отдавших свои жизни, понимая, что что-либо изменить они не в силах...
И ещё об одном хотелось бы сказать. Сегодня некоторые любители истории иногда вспоминают о том, что Таганрог так тепло встречал оккупантов, что даже Адольф Гитлер его, якобы, удостоил специальной грамоты...
Нет, это не правда. В этом смысле Таганрог мало отличался от других городков и местечек, занятых немцами. Везде, а особенно в тех местах где была велика доля населения с украинскими и казацкими корнями, было много тех, кто не скрывал радости, встречая оккупантов. Это бросалось в глаза, это многих удивляло, однако в этом не было ничего удивительного, учитывая, что всего 20 лет как закончилась изуверская Гражданская война, значительное количество людей старше 40 лет в душе ненавидели большевистскую власть, было много и безвинно пострадавших от Советов в период массовых репрессий... Но тут важно всё же понимать, что несмотря на то, что таких людей было много, всё же основная масса населения не испытывала к оккупантам никаких добрых чувств. В большинстве семей хоть кто-нибудь из близких в это самое время бился с немцами на фронте, а оставшимся в оккупации нужно было просто как-то выживать...
Кроме того сегодня иногда слышны голоса тех. кто скептически относится к действиям подпольщиков в Таганроге. Мол, вреда от их акций было больше, нежели пользы. Ведь за каждой наклеенной на стену дома листовкой, сгоревшим мотоциклом или убитым немецким солдатом, стояли десятки расстрелянных немцами заложников... С этой точки зрения сложно что-либо возразить, но всё же в данном случае речь не идёт об эффективности борьбы. Речь идёт о личном подвиге совсем молодых ребят, которые, поджигая мотоцикл или наклеивая листовки, прекрасно осознавали чем это им грозит. И прежде всего они рисковали именно своей жизнью, и в итоге положили свои молодые жизни на алтарь Победы... И сегодня мы их вспоминаем как героев, что совершенно справедливо.
* - Фрогменты из книги "Вчера была война"
Взято: skif-tag.livejournal.com
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]